«Уверенно стоять на ногах в 24»

Глава 6

Сотни зерен прорастают благодаря дождю. Моросящий дождь не полноценен, но позволяет родиться крошечному плоду. Мы сталкиваемся с этим миром, сталкиваемся с неизведанным, встречаемся с неожиданным. Признание, непонимание, вспыльчивость, неведение, преднамеренность. Когда заканчивается весна, медленно прочерчиваешь будущий план своего бытия.

«Хлебные дожди»

Ряска начинает пускать ростки, кукушки трепещут крыльями, удоды мелькают на трутовых деревьях.
30°
С 19 по 21 день 4-го месяца.

Рассчитывая только на свои силы, так нелегко менять привычный путь.

Я начал искать преподавателя фортепиано. Сначала я нашел двух учителей, но они оба отказались продолжать мое обучение по одной и той же причине.

Преподаватели начинали с основ: до ре ми. Тренировали координацию рук, движение пальцев, играли несложные произведения, повторяя все это непрерывно.

Но я был более упрямым, и для меня эти занятия были черствыми. Мои тренировки совсем не следовали стандартным методам обучения, я учился, опираясь на собственное ощущение - ноты, которые я мог прочесть, были нотами, которые я хотел прочесть. Например, если учитель дал мне ноты «соль до ми соль», то я мог их сыграть как «соль ми до соль», потому что для меня так звучит лучше. Партии для правой и левой руки отличались, высокие и низкие ноты были различны. Я часто хотел «приукрасить» по-своему. Обычно, не следуя нотам, я запоминал партию правой руки, а потом начинал по-своему аккомпанировать левой рукой. Сопровождение совпадало с музыкой учителя, но с добавлением своих нескольких причудливых аккордов.

Учитель стоял рядом и наблюдал за моей игрой, случал мои ноты и чувствовал недоумение: то, что я играл, было верным, но почему это отличалось от написанных партитур? Затем учитель спрашивал меня, как я упражнялся? "Ты изучил партию для левой руки из нотной тетради?" Я говорил, что нет, я сам подбирал ноты одну за другой. Я говорил им, что не смотрел в тетрадь, если я не смотрел туда, значит это так и есть. Поначалу учителя посчитали, что я сам себе на уме, но после того, как это повторялось раз за разом, учителя больше не хотели меня учить. Оба преподавателя фортепиано провели только по четыре занятия, поэтому я выучил только четыре формальных урока музыки, и то на свой лад. Поэтому мои базовые знания не были стандартными.

Я не знаю, как учились другие люди, но я от начала до конца чувствовал, что, как бы хорошо не были написаны ноты, они все равно не будут звучать идеально для каждого. Когда я слушал песни с самого раннего детства, я запоминал все красивые мелодии, а потом постепенно подбирал по ним ноты. Когда я стал старше, и узнал, как играть должным образом, я все равно не смог оставить этот процесс превращения мелодии обратно в мелодию.

Я уверен, что в то мгновение, когда пальцы касаются клавиш, когда каждая нота воспроизводит звук, не только наши уши слышат музыку, каждая частичка нашего тела ощущает внезапные электрические волны, витающие в воздухе.

Это шокирующее впечатление ощущается более ярко, чем любая нота в партитуре, оно живое.

Теперь я думаю наоборот, мне очень совестно перед теми двумя учителями, но не потому, что я был неправ и не потому, что они плохо учили. Даже сейчас я понимаю, что нет такого понятия как правильное и неправильное обучение. Все исходные побуждения были одинаковыми, вот только методы восприятия были разными, как и процесс достижения желаемого. Стиль учителей был академическим, со своими наборами стандартов и методов. Например, они дают тебе книгу, и все что от тебя требуется - это хорошо ее запомнить и понять. Но я пытался ухватиться за эти заметки, двигаясь по клавишам по собственному желанию, стараясь, чтобы звук был еще красивее.

В то время, помимо учебы, все свое время я проводил за занятиями музыки. Я напевал мелодию, узнавал все о ритме и музыкальной теории. Тогда я считал, что одной музыки мне достаточно, больше в жизни меня ничего не интересовало.

Но я также чувствовал смятение, я не уделял должного внимания учебе, когда был младше, но сейчас я действительно хочу учиться.
Когда мне было 15 лет, я начал бояться некоторых вещей. Это было в тот период, когда я принял уверенное решение заниматься тем, чем мне нравилось. Это как дрейфовать по волнам и наконец-то увидеть, что достиг земли.

Я был как тот маленький цыпленок в своей скорлупе из моего воображения; в безопасной среде, постепенно увеличиваясь в размерах и отпуская перья, без полностью сформировавшихся крыльев. Но твердая скорлупа, которая меня защищала, начала становиться для меня неудобной.

Пришло время выйти за границы своего воображаемого мира.

Поиск себя заново требует сражения. Таланта никогда не существовало, только упорный труд.