Любовь с привкусом крови

Глава 18. Я - четвертый

Нацу часто дрался в гильдии. Еще когда он был мальчишкой, все старались причинить ему как можно больше боли, давя на его слабости. При таких условиях даже самые добросердечные люди превращаются в монстров.

Драгнил не любил размышлять или же философствовать. Это ни к чему. Он всегда считал, что не имеет права осуждать других в чем-либо, ибо его руки покрыты кровью тысяч людей. Она никогда не отмоется с его рук, так же как и не воскреснут люди.

Нацу никогда не читал моралей и не объяснял что хорошо, а что плохо. По мнению самого мага, у него не было этой самой морали и представления о добре и зле. Он никогда не щадил детей и стариков. Приказа не было. Такое чудовище как Саламандер следовал только приказам. В глубине души Драгнил понимал, что подчинялся безоговорочно мастеру только для того, чтобы заглушить совесть, мол, это не я, мне было велено, поэтому убил. Нацу никогда не принимал решений сам. Ему не давалось такого права.

И вот сейчас сам Драгнил принял решение, на чью сторону встать. Сказать, что он предал Гердольфа, будет ошибкой. Нацу не то чтобы уважал этого человека. Он попросту его боялся, как бы по-детски это ни звучало. Боялся до ужаса, до дрожи, до оглушительного крика. Первые шесть месяцев тренировок каждую ночь преследовали Драгнила. Те пустые мертвые глаза пленников, звук разрывающегося тела и щелчки. Щелчки, а после них следовали пронзительные визги боли. Такое трудно забыть.

Драгнил прекрасно понимал, что слабее мастера. Каким бы потрясающим магом и убийцей не был, он не мог сравниться с Актовианом. Тот мог щелкнуть пальцами, и от Нацу бы ничего не осталось. В этом и заключалась его сила. Он подавлял волю страхом. Долгое время им вбивали в головы то, что они никто и не должны ничего ощущать. Лишь качественное оружие в руках мастера.

Даже сейчас, в момент, когда Нацу сражался со Спирсом, он ощущал на себе взгляд мастера. Чувствовал его устрашающую ауру и ощущал себя тем самым слабым мальчишкой в той ужасной, пропахшей кровью и гнилью камере.

За собой Драгнил стал замечать, что он меняется. Чаще улыбается, неосознанно, но старается помочь в чем-то блондинке. Все меньше накатывает жажда чужой крови, которая мучила его ранее постоянно. Он становится мягким и в какой-то степени добрым. Непонятное чувство омерзения по отношению к себе все чаще посещало парня. Все чаще внутри раздавался гнусавый голос, насмешливо говорящий что-то вроде: «Правильно, после стольких убитых невинных людей ты просто обязан стать счастливым, сволочь!».