Научный интерес • phan [rus]

научный интерес

У Фила никогда не было настоящих друзей. У него были приятели в начальной школе — все как один с разбитыми коленками, липкими пальцами и яркими улыбками, и некоторые из них по сей день приглашали его куда-то и делились своими телефонными номерами только потому, что он был их знакомым. Это особенность маленьких городков. Ты знаешь многое о других, хочешь ты этого или нет. Фил не придавал этому особого значения. Тончайшие связи и полузабытые истории сплелись в паутину — что-то вроде негласного соглашения. Держи своих друзей близко, а врагов — ещё ближе. Все обо всём знают.

Но дружбы из таких хрупких связей обычно не выходит, а у Фила были друзья и похуже, чем стена рядом с ним. Эта выцветшая и облезлая белая стена находится в задней части мужского туалета в коридоре рядом с музыкальными классами, и большую часть учебного года именно здесь Фил проводил большую перемену. Сначала это его беспокоило, но теперь он даже не против. Он полюбил тишину и покой. Здесь слышно только размеренное капанье воды из сломанного крана и приглушённые голоса хора из зала, который находился дальше по коридору. Иногда — шуршание страниц учебника, если накануне вечером он забывал сделать что-то из домашнего задания. Чаще всего была только тишина и его мысли, он откидывал голову на прохладную стену, вытягивал ноги перед собой, скрестив лодыжки, его дыхание было тихим и размеренным. Он запомнил все цвета и текстуры, свет и тень.

Он почти сразу замечает изменение в интерьере — большие, размашистые каракули чёрным маркером поперёк двери последней кабинки. Это череда цифр, подчёркнутая линией, семёрки перечёркнуты штрихами, а двойки написаны с петлями. Это не единственная надпись. Повсюду другие подписи, другие номера, накарябанные в углу строки из песен My Chemical Romance, но они все старые и выцветшие, как краска на стенах. Те, кто написали их здесь, надеялись оставить свой след в том времени и месте, утвердить свою значимость, прокричать, что они были здесь, что они были важны — этих людей больше нет. Они ошибались. Больше никого не волнуют их имена. Выцветшие чернила бессмысленны. Но эти — свежие, и Фил заинтригован. Он встаёт и протягивает руку, чтобы коснуться их, как будто они откроют портал в другой, полный чудес, мир.

Его пальцы касаются надписи, но ничего не происходит. Дверь кабинки немного подаётся назад под его прикосновением, и он чувствует себя глупо. Фил садится обратно и снова вытягивает ноги в ожидании отдалённого звука звонка. Он всегда был мастером ждать. Для него проще простого разорвать оковы между реальностью и своим сознанием, погрузиться в свободный полёт дневных грёз, но сегодня, конечно, единственное, что находится в его голове — это небрежно написанные цифры с перечёркнутыми семёрками и двойками с петлями. Он снова встаёт и смотрит на надпись, как будто она может сойти со стены и спрятаться. Он не может понять, зачем кому-то писать здесь свой номер. Фил не даёт добровольно свой номер тем, с кем он общается то и дело, тем более просто знакомым, и уж тем более какому-то незнакомцу из туалета в коридоре у кабинетов музыки, и он хочет знать, зачем кому-то это делать. Для него это загадка, и как только это слово — загадка — возникает в его голове, он выуживает сотовый из переднего кармана своей сумки. Он собирается раскрыть эту тайну.