Мор, ученик смерти

Без названия, Часть 1

Терри Пратчетт. Мор, ученик смерти---------------------------------------------------------------------------- ---------------------------------------------------------------------------- Посвящается Райенне. В этой озаренной ярким пламенем свечей комнате хранятсяжизнеизмерители. Стеллаж за стеллажом тянутся приземистые песочные часы - поодному стеклянному сосуду на каждого живого человека. Они работаютбеспрерывно, не требуя завода, все льют и льют свой мелкий песок из будущегов прошлое. Каждая падающая песчинка добавляет неприметный шелковый звук вобщий свист, отчего кажется, что помещение полнится звуком морского прилива. А вот и обладатель этой чудной комнаты, он медленно и величаво шествуетвдоль стеллажей. Вид у него озабоченный. Его зовут Смерть. Но не просто Смерть как некое общее, абстрактное понятие. Сферадеятельности данного должностного лица, говоря по правде, вовсе даже несфера, а скорее плоскость. Так вот, плоскость его деятельности включает всебя Плоский мир. Этот мир, как следует из названия, совершенно плоский ипокоится (точнее, едет верхом) на спинах четырех огромных слонов. Слоныстоят на панцире гигантской звездной черепахи по имени Великий А'Туин. Дискобрамлен водопадом, пенистые каскады которого бесконечной лавинойобрушиваются в космос. Ученые подсчитали, что шансы реального существования столь откровенноабсурдного мира равняются одному на миллион. Однако волшебники подсчитали, что шанс "один на миллион" выпадает вдевяти случаях из десяти. Смерть с холодным постукиванием передвигается по выложенному черной ибелой плиткой полу. Его костяные пальцы перебирают ряды занятых своейработой песочных часов. При этом он бормочет что-то, но бормотаниезаглушается плотными складками одеяния и капюшона. В конце концов он, по-видимому, находит, что искал. Смерть осторожноснимает прибор с полки и подносит к ближайшей свече. Он держит часы такимобразом, что свет блещет и играет на пузатых стенках. Он пристально смотритна маленькую сияющую точку. Неподвижный взгляд глазниц, в глубинах которых мерцает дымныйголубоватый свет звездных туманностей, обволакивает всемирную черепаху,которая плывет сквозь пространство, мерно гребя гигантскими ластами. Еепанцирь изуродован рубцами от врезавшихся в него комет и испещрен ямами отметеоритов. Смерть знает - когда-нибудь настанет день, в который дажеВеликому А'Туину придется умереть. Ну и работенка предстоит тогда, нечегосказать! Но сейчас Смерть погружается в сине-зеленое великолепие самого Диска,совершающего медлительные повороты под крохотным, вращающимся вокруг него поорбите солнцем. Взгляд Смерти перемещается в направлении гигантской горнойгряды, называемой Овцепикские горы. Эти горы полны укромных долин,неожиданно вздымающихся утесов, и проч. и проч. Вообще, на квадратный метрздесь приходится такое количество разнообразных географических явлений, чтосами Овцепики не знают, что с ними делать. Здесь царит своя, присущая именноОвцепикам погода, которая характеризуется остервенелыми ветрами иперманентными грозами. А когда идет не менее перманентный дождь, тосоздается впечатление, что кто-то на небе в припадке злости обрушивает наземлю целые тучи шрапнели. Некоторые утверждают, все это потому, что вОвцепиках нашла себе пристанище древняя неприрученная магия. Но вы самизнаете, чего стоит эта людская болтовня. Смерть мигает, прищуриваясь, и вглядывается, в поросшие густой травойсклоны. Вот он смотрит на конкретный склон. На конкретное поле. На конкретного бегущего по полю мальчика. Смерть наблюдает. И затем голосом, подобным удару каменной плиты о гранит, произносит: - ДА. В почве этой холмистой, обрывистой местности присутствовало нечтомагическое. Об этом явно свидетельствовал странный оттенок, присущийпроизрастающим здесь растениям. Именно поэтому местность назвали КраемОктариновой Травы. Другим свидетельством "намагиченности" почвы служил тотфакт, что это был один из немногих районов Плоского мира, где произрастаютособые виды растений, приносящие обратнолетний урожай. Плодоносящие обратным образом злаки растут во времени задом наперед. Высеете семя в этом году, а оно прорастает в прошлом. Семейство Мора специализировалось на перегонке вин из обратнолетнеговинограда. Эти вина, обладающие необыкновенной силой, пользовались большойпопулярностью у предсказателей, поскольку давали возможность увидетьбудущее. Единственная неувязочка заключалась в том, что похмелье наступалоутром накануне. Чтобы преодолеть его, ничего не оставалось, кроме какнадраться в доску. Люди, занимающиеся выращиванием обратнолетних растений, отличаютсясолидным сложением и серьезным нравом. Значительную часть своего времени ониуделяют философским размышлениям о жизни и внимательному изучению календаря.Крестьянин, по забывчивости не посеявший обычное семя, всего лишь лишаетсяурожая. Однако человек, не посеявший семена урожая, собранного двенадцатьмесяцев назад, рискует повредить саму ткань причинности, не говоря уже отом, что провинившегося всю жизнь будет терзать раскаяние. В равной степени неловко чувствовала себя и семья Мора, посколькумладший сын относился к наследственному ремеслу крайне несерьезно, а степеньего таланта к выращиванию садовых культур была примерно такой же, как уморской звезды. Не то чтобы от него вовсе не было никакого толку - простоего стремление помогать смутно отдавало жизнерадостной готовностью бодрогонедоумка, из кожи вон лезущего, лишь бы помочь "взрослым дядям". Врезультате серьезные мужчины научились бояться его помощи, как огня.Казалось, он является источником какой-то заразы, возможно даже смертельной.Мор был высок, рыжеволос и весь обляпан веснушками. В дополнение к этимособенностям, своим телом он управлял лишь чисто условно. Да и как можноуправлять штуковиной, состоящей из одних колен? В данный конкретный день эта "штуковина" во весь опор неслась по полю,размахивая руками и вопя во всю глотку. Отец и дядя Мора наблюдали сиюнеутешительную картину, стоя на высокой каменной стене. - Что у меня не укладывается в голове, - произнес отец (которого звалиЛезек), - так это то, что птицы даже не улетают. Я бы непременно улетел,если бы увидел, что в моем направлении движется такой ужас. - Эх... Удивительная вещь - человеческое тело. Я имею в виду, ноги унего заплетаются, и при всем при том он умудряется набрать порядочныеобороты. Мор достиг границы вспаханной части поля. Обожравшийся до полнойневозможности передвигаться голубь, кренясь, лениво уступил ему дорогу. - Знаешь, с сердцем-то у него все в порядке, - тщательно подбираяслова, произнес Лезек. - Ага. Неполадки со всем остальным. - Он очень аккуратен. Всегда убирается в доме. Ест немного, - добавилЛезек. - Да что там, я и сам это вижу. Лезек скользнул взглядом в сторонубрата, который не отрываясь смотрел на небо. - Слышал, у тебя на ферме освободилось местечко, Хамеш, - сказал Лезек. - Ага. Так я уже взял подмастерье, разве ты не знаешь? - А-а-а, - разочарованно протянул Лезек. - И когда? - Вчера. - Ложь Хамеша была молниеносна, словно гремучая змея. - Вседоговорено и подписано. Так что извини. Послушай, я ничего не имею противмолодого Мора. Хороший паренек, такие нечасто встречаются. Дело лишь в том,что... - Знаю, знаю, - махнул рукой Лезек, - просто у него не только руки, нои все остальное растет из задницы. Оба уставились на виднеющуюся в отдалении фигуру. Фигура упала.Несколько голубей вперевалку подошли к ней с целью выяснения подробностей. - Знаешь, он ведь не дурак, - нарушил молчание Хамеш. - Ну, то есть,дураком его не назовешь. - Мозги у него на месте, - подтвердил Лезек. - Правда, иногда онначинает думать так усердно, что приходится колотить его по голове. Толькоэто и помогает. Глядишь - уже очнулся, смотрит на тебя и даже видит что-то.Бабушка, на беду, научила его читать. Я так считаю, мозги его от этогомалость перегрелись. Мор наконец поднялся на ноги и принялся отряхиваться. - Тебе нужно пристроить его к какому-нибудь ремеслу, - задумчивопроизнес Хамеш. - Он может стать жрецом, например. Или волшебником. Онимного читают, волшебники эти... Братья переглянулись. Обоих охватило одинаково недоброе предчувствиепри мысли о том, что может наворочать Мор, попади в его жаждущие добрых делруки магическая книга. - Ладно, оставим, - поспешно заявил Хамеш. - Можно придумать что-нибудьдругое. На свете столько всего, к чему Мор может приложить свои таланты. - Он слишком часто думает, в этом вся беда, - отозвался Лезек. - Вотсейчас, посмотри на него. Никто не размышляет о том, как пугать птиц. Ихпросто пугают. Я имею в виду, нормальные мальчишки. Хамеш задумчиво поскреб подбородок. - Ты можешь переложить эту проблему на другие плечи, - наконец произнесон. Выражение лица Лезека не изменилось, лишь морщинки вокруг его глазприняли какой-то новый изгиб. - Это ты о чем? - спросил он. - На будущей неделе в Овцекряжье состоится ярмарка по найму работников.Отдашь его в подмастерья, и вся недолга. Пускай новый хозяин выбивает дурьиз его башки. Это закон такой. Отдаешь его в ученики, заключаешь контракт, ихозяину уже никуда не деться. Лезек посмотрел вдаль, на своего сына, погрузившегося в изучениекакого-то булыжника. - Я бы не хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое, - с сомнением вголосе пробормотал он. - Мы здорово любим его, мать и я. Привыкаешь как-то клюдям... - Но ведь ради его же собственного блага. Сделай из него мужчину. - Ага. Да уж. Необработанного сырья тут хоть отбавляй, - вздохнулЛезек. Камень попался страшно интересный. К его поверхности приросли изогнутыеракушки, реликтовые останки первых дней мира, когда Создатель по никому неведомой причине занимался творением существ из камня. Мора много что интересовало. Почему, например, зубы у людей так точноподогнаны один к другому. Над этой задачей он размышлял долго и упорно. Ивот еще головоломка - почему солнце светит днем, а не ночью, когда светсовсем не помешал бы. Он знал стандартное объяснение, но оно его неудовлетворяло. Короче говоря, Мор относился к категории людей более опасных, чеммешок, набитый гремучими змеями. Он был полон решимости докопаться дологической основы вселенной. План, при всей своей похвальности, вряд лиосуществимый, поскольку логикой здесь и не пахло. Собирая мир, Создательвыдал на-гора массу выдающихся, оригинальных и вообще прекрасных идей.Однако сделать мир понимаемым в его задачу не входило. Трагические герои вечно стенают, когда боги проявляют к ним интерес.Однако круче всех приходится как раз тем, кого боги игнорируют. Отец, как обычно, принялся драть глотку. Мор бросил камнем в голубя.Обожравшаяся птица решила было не реагировать, однако в конце концоввсе-таки убралась с пути Мора. Паренек уныло побрел к дому. Вот как случилось, что вскоре, в канун Дня Всех Пустых, погрузивскудные пожитки сына на ослика, отец повел Мора в Овцекряжье. Размерыгородка в основном ограничивались размерами центральной, выложеннойбулыжником площади, по периметру которой выстроились мастерские,обеспечивавшие окрестные фермерские хозяйства всем необходимым. Не прошло и пяти минут, как Мор вышел из мастерской портного уже вобновке. Она представляла собой болтающееся одеяние коричневого цвета инеопределенного предназначения. Очевидно, предыдущий обладатель, надев новоеплатье, скинул старое и прямо в мастерской его и оставил, испытываяоблегчение и радость - чувства в данном случае более чем понятные.По-видимому, главной целью приобретения было не лишить Мора возможностивырасти именно в этой одежде. Причем явно исходили из предпосылки, чтовырасти ему предстоит в девятнадцатиногого слона. Отец окинул сынакритическим взглядом. - Очень прилично,- хмыкнул он, - тем более за такие деньги. - У меня все чешется, - ответил Мор, - мне кажется, кроме меня, таместь кто-то еще. - Тысячи мальчишек в этом мире были бы очень благодарны за такуюкрасивую, теплую... - Лезек сделал паузу и сдался. - Короче, за одежду вродеэтой, сынок. - А не мог бы я поделиться ею с ними? - с надеждой в голосе спросилМор. - Тебе надо выглядеть умным, - строго произнес Лезек. - Ты долженпроизводить впечатление, выделяться из толпы. Тут цель была достигнута на все сто. Что-что, а уж выделяться он будет.Отец и сын стали пробираться сквозь запрудившую площадь толпу народа. Каждыйбыл погружен в свои собственные размышления. Раньше Мор с удовольствиемпосещал городишко. Ему нравилась царящая в нем космополитическая атмосфера,приятно было вслушиваться в странные диалекты жителей деревень, находящихсяна расстоянии целых пяти, а то и всех десяти миль. Но на этот раз его точилонеприятное, тревожное предчувствие - словно он вот-вот вспомнит то, что ещене случилось. Ярмарка проходила примерно следующим образом: люди, ищущие работу,ломаными линиями выстроились посреди площади. Многие из них прикрепили кшляпам маленькие символы, показывающие миру, в какого рода работе они знаюттолк. Пастухи носили клочки овечьей шерсти, возчики засовывали за тульюпрядку лошадиной гривы, мастера по внутренней отделке помещений - полоскузатейливых гессийских обоев, и так далее, и тому подобное. Мальчики,желающие поступить в подмастерья, толпились, словно кучка робких овец, всамой середине этого людского водоворота. - Ты просто идешь и становишься туда. А потом кто-нибудь подходит ипредлагает взять тебя в ученики, - произнес Лезек голосом, из которого несумел изгнать нотки некоторой неуверенности. - Если ему понравится твой вид,конечно. - А как они это делают? - спросил Мор. - То есть, как они по видуопределяют, подходишь ты или нет? - Ну... - Лезек сделал паузу. По поводу этой части программы Хамеш недал ему объяснений. Пришлось поднапрячься и поскрести по сусекам внутреннегосклада знаний в области рынка. К сожалению, склад содержал оченьограниченную и сугубо специфическую информацию о продаже скота оптом и врозницу. Осознавая недостаточность и неполную, скажем так, уместность этихсведений, но не имея в своем распоряжении ничего другого, он наконецрешился: - Я думаю, тебе считают зубы и все такое. Удостоверяются, что ты нехрипишь и что с ногами у тебя все в порядке. На твоем месте я не стал быупоминать о любви к чтению. Это настораживает. - А что потом? - спросил Мор. - Потом ты отправляешься с этим человеком и учишься какому-нибудьремеслу. - Какому именно? - Ну... плотник, например, хорошая профессия, - осмелился высказатьсвою тайную мечту Лезек. - Воровство тоже неплохо. Кому-то ведь надо этимзаниматься. Мор уставился себе под ноги. Он был хорошим сыном и всегда стремилсявыполнять сыновние обязанности - когда вспоминал о таковых. И если для этоготребовалось стать подмастерьем, то он был исполнен решимости стать хорошимподмастерьем. Однако плотницкое ремесло не слишком манило его. Дело в том,что дерево обладает своей собственной, независимой и упорной жизнью исклонно давать трещины. Что касается официальных воров, то они былиредкостью в Овцепикских горах. Местные жители были недостаточно богаты,чтобы позволить себе подобную роскошь. - Ну хорошо, - наконец произнес он. - Я пойду и попробую. Но что будет,если меня никто не возьмет в подмастерья? - Не знаю, - поскреб в затылке Лезек. - Я считаю, тебе просто надоподождать до самого конца ярмарки. То есть до полуночи. Я так думаю. Приближалась полночь. Булыжники начали покрываться тонкой глазурью изморози, которая, когдана нее наступали, издавала скрип. На главном украшении площади - высокойчасовой башне - произошло движение. На циферблате, с двух его сторон, сжужжанием распахнулись дверцы, и пара искусно вырезанных из дереваавтоматических человечков молоточками отбили четверть часа. Пятнадцать минут до полуночи. Мор вздрогнул и зябко поежился. Но стыд иврожденная настырность полыхали в его душе таким раскаленным пламенем, чтосклоны преисподней показались бы прохладной долиной по сравнению сгоризонтами его души, по которым плясали алые языки вышеупомянутыхпереживаний. Чтобы чем-то занять себя, он принялся дуть на пальцы. Затемуставился на замерзающее небо, стараясь не встречаться взглядом с теминемногими, что еще бродили по опустевшей площади. Большинство людей, что торговали с прилавков, собрали товар и ушли.Даже торговец пирогов с мясом перестал выкрикивать свое "с пылу с жару" и,позабыв о личной безопасности, с аппетитом уплетал собственное изделие. Последний из товарищей Мора по надеждам исчез несколько часов назад.Это был сутулый юноша с бессмысленным взглядом. В довершение картины у негобеспрерывно текло из носа. Этими своими особенностями он привлеклицензированного нищего-попрошайку Овцекряжья. Захлебываясь от восторга, тотзаявил, что юноша просто-таки чистое золото, идеальный материал дляпрофессии. Парень, стоявший по другую сторону от Мора, ушел еще раньше. Емупредстояло стать мастером по изготовлению игрушек. Один за одним онирасходились - каменщики, кузнецы, убийцы, ткачи, медники, мошенники ипахари. Через несколько минут начнется новый год и новая жизнь для добройсотни ребят. Исполненные надежд, они сделают первый шаг в своей карьере,перед ними распахнется широкая дорога достойной жизни и полезного служениялюдям. Чувствуя себя жалким и подавленным, Мор терялся в догадках, почему жене выбрали его. Он из кожи вон лез, чтобы выглядеть респектабельным. Каждомуиз потенциальных будущих хозяев он смотрел исключительно в глаза иподкупающим взглядом. Таким образом он надеялся создать впечатление молодогочеловека, обладающего чрезвычайно, просто редкостно положительнымикачествами и замечательным характером. Однако это, кажется, не произвеложелаемого эффекта. - Хочешь горячего пирога с мясом? - спросил отец. - Нет. - Он их дешево продает. - Нет. Спасибо. - О-ох. Лезек поколебался. - Я могу узнать у этого продавца, может, ему нужен подмастерье, -стараясь поддержать сына, произнес он. - Очень надежное ремесло - поставщикпровизии. - Не думаю, что ему кто-то нужен. - Ты прав, наверное, не нужен, - согласился Лезек. - Бизнес вроде какдля одного человека, я так думаю. К тому же он все равно уже ушел. Знаешьчто, я оставлю тебе кусочек. - Я и вправду не проголодался, папа. - Тут, небось, и хрящика ни одного нет, все чистое мясо. - Нет. Но все равно спасибо. - О-ох, - Лезек чуть-чуть сник. Он принялся пританцовывать, чтобы вбитьв замерзающие ноги немного жизни, затем просвистел несколько лишенныхмелодии тактов. Он испытывал чувство, что должен что-то сказать, даже изречь- что-то вроде мудрой тирады или житейского совета. Напомнить, что в жизниесть темные и светлые полосы, положить руку на плечо сына и пространнозаговорить о проблемах взросления - короче говоря, показать, что мир - этозабавное местечко, в котором человеку, метафорически выражаясь, не следуетпроявлять излишнюю гордость и отказываться от предложенного ему горячегопирога с мясом. На площади, кроме них, никого не осталось. Мороз, последний в этомгоду, все крепче и крепче сжимал своей хваткой булыжники. Высоко на башне спрятанное за циферблатом зубчатое колесо повернулось,издав звонкое "клонк!", зацепило зубцом рычаг, освободило храповик ипозволило упасть тяжелому свинцовому грузу. С жутким металлическим хрипомдверцы на циферблате раздвинулись, и глазам зрителей предстали скромныетруженики часов. Дергающимися движениями, словно страдая от острого приступаболезни под названием "артрит роботов", они заколотили молоточками, звономпровозглашая новый день. - Такие-то дела... - голосом, в котором забрезжила надежда на ночнойсон, протянул Лезек. Им предстояло найти местечко для ночевки. Канун Дня Всех Пустых - несамое подходящее время для прогулок по горам. Может, удастся заночевать вкаком-нибудь хлеву... - Еще не полночь. Полночь наступает с последним ударом, - сдержаннопроизнес Мор. Лезек пожал плечами. Сила упорства Мора положила его на обе лопатки. - Хорошо, - ответил он. - Тогда давай подождем. И тут они услышали клацанье копыт. Звуки прокатывались по морознойплощади, и были они что-то громковаты, гораздо громче, чем предполагаютестественные акустические законы. Мор чуть не заткнул уши - повсюду над егоголовой гремело, скрежетало и дребезжало. Назвать этот звук скромнымперестуком копыт было бы поразительной неточностью, ведь перестукпредполагает довольно милого, забавного и веселого пони в соломенной шляпе спрорезями для ушей. Характер этого звука явно показывал, что в данном случаео соломенной шляпе речи не идет. Лошадь вступила на площадь с Пуповой дороги. Пар, клубясь, валил отогромных влажных белых боков. Копыта выбивали из булыжника искры. Лошадь шлагорделивой рысью, словно в атаку на противника. Нет, она определенно неносила соломенной шляпы. Верхом на лошади сидел высокий человек. Защищаясь от холода, он целикомзапахнулся в свое одеяние. Его громадная фигура производила грозноевпечатление. Когда лошадь достигла центра площади, всадник не торопясьспешился. Затем принялся возиться с чем-то, притороченным к седлу. В концеконцов, он (или она) вытащил торбу, закрепил ее за ушами у лошади и ласковопохлопал животное по шее. Воздух приобрел плотность и жирную глицериновую вязкость. Глубокиетени, окружавшие Мора, окаймились голубыми и сиреневыми радугами. Всадникширокими шагами двигался в сторону молодого человека, его черное одеяниевздымалось, а каблуки, касаясь булыжников, издавали легкие щелчки. Этищелчки были единственными оставшимися в живых звуками - тишина сомкнуласьнад площадью, закрыла ее всю, словно гигантский ком плотной ваты. Впечатление подпортилось не вовремя подвернувшимся скользким участкомзаледенелого булыжника. - У, ПРОКЛЯТЬЕ. С голосом, произнесшим эту фразу, было что-то не так. Нет, со словамивсе было в порядке. Но они попали в голову Мора, не взяв на себя труд пройти предварительночерез уши. Он ринулся вперед, чтобы помочь упавшему подняться, и обнаружил, чтохватается за... руку ли? Это была гладкая, глянцевая кость, слегкажелтоватая, подобно старому биллиардному шару. Капюшон откинулся с головысвоего владельца. На Морга направлял пустые глазницы голый череп. Пустые, да не совсем. В самой их глубине, словно в окнах, открытых вбездонные космические бездны, подрагивали две крохотные голубые звездочки. Мору пришла в голову мысль, что ему полагается испытывать ужас. Так чтоон был даже слегка шокирован, обнаружив, что не испытывает его. Перед ним набулыжниках сидел не кто иной, как скелет. Он потирал ушибленные колени инедовольно ворчал. Но скелет был живой. Он производил занятное впечатление,но, по некой странной и неведомой причине, впечатление это было не очень-топугающим. - СПАСИБО, МАЛЬЧИК, - донеслось из черепа, - КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? - Э-э... - не сразу нашелся Мор. - Мортимер... сэр. Но все называютменя Мор. - КАКОЕ СОВПАДЕНИЕ, - произнес череп. - ПОМОГИ МНЕ ВСТАТЬ, ПОЖАЛУЙСТА. Он неуверенно поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Теперь Морразглядел, что его талию опоясывает широкий пояс, с которого свисает меч сбелой рукоятью. - Надеюсь, ты не пострадал, - вежливо произнес Мор. Череп в ответ оскалился в широкой ухмылке. Конечно, подумал Мор,ассортимент выражений лица у него таков, что выбирать особо не приходится. - НИКАКОГО ВРЕДА, ПОХОЖЕ, Я СЕБЕ НЕ ПРИЧИНИЛ. Череп огляделся и, по-видимому, впервые заметил Лезека. Тот примерз кместу, на котором стоял. Мор решил, что настало время дать некоторыеразъяснения. - Мой отец, - произнес он, незаметно, чтобы никого не обидеть, заслоняяспиной замороженный "экспонат номер один". - Прости меня, но ты - Смерть? - ПРАВИЛЬНО. ВЫСШАЯ ОЦЕНКА ЗА НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ, МАЛЬЧИК. Мор проглотилслюну. - Мой отец хороший человек, - выдавил наконец он. Подумав некотороевремя, он добавил: - Вполне хороший. Если тебе безразлично, к кому идти, тоя бы предпочел, чтобы ты оставил его в покое. Я не знаю, что ты с нимсделал, но мне бы очень хотелось, чтобы ты прекратил это. Не сочти заоскорбление. Смерть отступил на шаг, склонив череп набок. - ПРОСТО НА ДАННЫЙ МОМЕНТ Я ВЫВЕЛ НАС ЗА ПРЕДЕЛЫ ВРЕМЕНИ. ОН НЕ УВИДИТИ НЕ УСЛЫШИТ НИЧЕГО ТАКОГО, ЧТО МОЖЕТ ЕГО РАССТРОИТЬ. НЕТ, МАЛЬЧИК, ТЫЗАБЛУЖДАЕШЬСЯ. Я ПРИШЕЛ ЗА ТОБОЙ. - За мной? - ТЫ ВЕДЬ ЯВИЛСЯ СЮДА В ПОИСКАХ РАБОТЫ? В голове у Мора забрезжил свет понимания. - Так ты ищешь себе подмастерьев - не веря своим ушам, уточнил он. Глазницы с горящими ярким пламенем голубыми звездочками (пылающиебулавочные головки) обратились в сторону Мора. - РАЗУМЕЕТСЯ. Смерть взмахнул рукой-костью. В воздухе полоснуло пурпурным светом,чем-то вроде зрительной формы взрывного звука, и Лезек разморозился. Надголовой у него автоматические человечки циферблата вновь принялись за своюработу, провозглашая наступивший час, - Время получило позволение вновьпросочиться в реальность. Лезек заморгал. - На минуту потерял вас из виду, - промолвил он. - Простите, видно,мысли бродили где-то в другом месте. - Я ПРЕДЛАГАЛ ТВОЕМУ МАЛЬЧИКУ РАБОТУ, - сказал Смерть. - ПОЛАГАЮ, ТЫОДОБРИШЬ МОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ? - Если не трудно, не мог бы ты еще раз объяснить, в чем заключаетсятвоя работа? - спросил Лезек, беседуя с облаченным в черное одеяние скелетоми не выказывая при этом даже тени удивления. - Я ВВОЖУ ДУШИ В МИР ИНОЙ, - сообщил Смерть. - Ага, - кивнул Лезек. - Конечно, прости, мне следовало бы догадатьсяпо твоей одежде. Очень необходимая работа - и пользующаяся постояннымспросом. Надежный бизнес? - Я РАБОТАЮ УЖЕ ИЗРЯДНОЕ ВРЕМЯ. - Хорошо. Хорошо. Знаешь, я никогда не задумывался всерьез о такойпрофессии для Мора, но работа приличная и, главное, надежная, всегда естьклиенты. Так как, ты сказал, тебя зовут? - СМЕРТЬ. - Папа... - поторопился вставить Мор. - Не знаком с такой фирмой, - как ни в чем не бывало, продолжал беседуЛезек. - Где вы конкретно располагаетесь? - ОТ ГЛУБОЧАЙШИХ МОРСКИХ БЕЗДН ДО ТАКИХ ВЫСОТ, КУДА ПОРОЙ НЕ ПОД СИЛУВЗЛЕТЕТЬ И ОРЛУ, - обрисовал Смерть. - Достаточно серьезно, - кивнул головой Лезек. - Ну что ж, я... - Папа! - позвал Мор, потянув отца за рукав. Смерть положил руку на плечо Мора. - ТО, ЧТО ВИДИТ И СЛЫШИТ ТВОЙ ОТЕЦ, ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ТОГО, ЧТО ВИДИШЬ ИСЛЫШИШЬ ТЫ, - произнес он. - НЕ ТРЕВОЖЬ ЕГО. ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО ЕМУ БУДЕТПРИЯТНО ЛИЦЕЗРЕТЬ МЕНЯ В НАТУРАЛЬНОМ ВИДЕ - ВО ПЛОТИ, ТАК СКАЗАТЬ? - Но ты - Смерть! - воскликнул Мор. - Ты занимаешься тем, что ходишь иубиваешь людей! - Я? УБИВАЮ? - отозвался Смерть, явно оскорбленный до глубины души. -ДА КАК ТЕБЕ ТАКОЕ МОГЛО ВЗБРЕСТИ В ГОЛОВУ? ЛЮДЕЙ УБИВАЮТ, НО ЭТО ИХ ЛИЧНОЕДЕЛО, ЗДЕСЬ Я НИ ПРИ ЧЕМ. Я ВСТУПАЮ В ИГРУ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЭТОСОБЫТИЕ СОВЕРШИТСЯ. МОЯ ОБЯЗАННОСТЬ - ЗАНИМАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ С МОМЕНТАУБИЙСТВА И ДАЛЬШЕ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, ТЫ НЕ НАХОДИШЬ, ЧТО МИР, В КОТОРОМ ЛЮДЕЙУБИВАЮТ И ОНИ ПОСЛЕ ЭТОГО НЕ УМИРАЮТ, ЗАСЛУЖИВАЕТ НАЗВАНИЯ ЧЕРТОВСКИ ГЛУПОГОМИРА? - Пожалуй, да, но... - с сомнением произнес Мор. Мор никогда в жизни не слышал слова "интригующее". Оно как-то невходило в запас слов, которыми его семья пользовалась регулярно. Но какая-тоискорка в его душе разгоралась все ярче, словно говоря ему, что во всем этоместь что-то странное, манящее, пленительное, вовсе не ужасное, и что если онупустит момент, то всю оставшуюся жизнь будет сожалеть об этом. Он вспомнилунижения сегодняшнего дня и подумал о долгом тоскливом пути домой, еслиоткажется... - Я хотел спросить, - начал он, - чтобы получить эту работу, мне ведьне обязательно умирать? Я правильно понял? - МЕРТВОЕ СОСТОЯНИЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО. - И еще... кости... Как насчет этого? - НЕТ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ САМ НЕ ЗАХОЧЕШЬ. Мор еще раз облегченно выдохнул. Эти вопросы серьезно его беспокоили,прямотаки терзали. - Если отец не станет возражать, я согласен, - сказал он. Оба посмотрели на Лезека, сосредоточенно скребущего бороду. - А что ты сам об этом думаешь, сынок? - спросил тот с хрупкимэнтузиазмом жертвы лихорадочного бреда. - Не всякий так представляет себесвое занятие в жизни. Признаюсь, у меня вовсе не это было на уме. Но средилюдей профессия гробовщика пользуется почетом. Тебе выбирать. - Гробовщика? - переспросил Мор. Смерть кивнул и заговорщически прижалпалец к губам. - Это интересно, - медленно произнес Мор. - Мне кажется, я хотел быпопробовать себя в этом деле. - Так где расположено твое предприятие? - вновь поинтересовался Лезек.- Это далеко? - НАС ОТ НЕГО ОТДЕЛЯЕТ РАССТОЯНИЕ НЕ БОЛЬШЕ ТОЛЩИНЫ ТЕНИ. ГДЕ БЫЛАПЕРВАЯ ПРИМИТИВНАЯ КЛЕТКА, ТАМ БЫЛ ТАКЖЕ И Я. ГДЕ ЧЕЛОВЕК, ТАМ И Я. И ГДЕПОД ОСТЫВАЮЩИМИ ЗВЕЗДАМИ БУДУТ КОПОШИТЬСЯ ПОСЛЕДНИЕ ЖИВЫЕ ОРГАНИЗМЫ, ТАМБУДУ И Я. - О! - восхитился Леэек. - Так ваше дело, значит, охватывает порядочнуютерриторию. Он выглядел озадаченным, как человек, пытающийся припомнить нечто оченьважное. Смерть дружелюбно похлопал его по плечу и обратился к Мору: - У ТЕБЯ ЕСТЬ КАКОЕ-НИБУДЬ ИМУЩЕСТВО, МАЛЬЧИК? - Да, - сказал Мор и затем вспомнил: - Только, боюсь, я оставил своивещи в магазине. Папа, мы забыли мешок у портного! - Магазин закрыт, - нахмурился Лезек. - Магазины в День Всех Пустых неоткрываются. Тебе придется вернуться за вещами послезавтра - нет, теперь ужезавтра. - ЭТО НЕ СУЩЕСТВЕННО, -вмещался Смерть. - МЫ ОТПРАВИМСЯ В ПУТЬ ПРЯМОСЕЙЧАС. А Я НАВЕРНЯКА ВСКОРЕ ЗДЕСЬ ОБЪЯВЛЮСЬ. - Надеюсь, ты как-нибудь навестишь нас, - обратился Лезек к сыну. Унего был такой вид, как будто он борется с собственными мыслями. - Не уверен, что это хорошая идея, - поморщился Мор. - Ну что ж, тогда до свиданья, сынок, - ответил Лезек. - Ты долженделать, что тебе скажут, понятно? И, прошу прощения, сэр, у тебя есть сын? Череп Смерти принял такой вид, словно вопрос застал его врасплох. - НЕТ, - наконец ответил он. - У МЕНЯ НЕТ СЫНОВЕЙ. - Если ты не возражаешь, я скажу сыну несколько слов на прощанье. - ТОГДА Я ПОЙДУ ВЗГЛЯНУ, ЧТО ТАМ С ЛОШАДЬЮ. - Смерть был явно не лишентакта. Лезек обхватил сына за плечи (жест, давшийся ему не без труда, учитываяразницу в росте) и мягко подтолкнул к противоположной стороне площади. - Мор, ты знаешь, что мысль отдать тебя в подмастерья подал мне твойдядя Хамеш? - прошептал он. - Да. И что? - Ну так вот, он рассказал кое-что еще, - доверительным тоном, словнопо секрету, произнес старик. - Он сказал, что подмастерье нередко наследуетбизнес своего хозяина. Ну, что ты на это скажешь? - Угу. Я не уверен, - помотал головой Мор. - Об этом стоит подумать, - заявил Лезек. - Я уже думаю об этом, папа. - Хамеш говорил, многие молодые люди начинают таким способом. Ученик вовсем помогает, делается незаменимым, заслуживает доверие своего хозяина и...в общем, если в доме есть дочери... Господин, э-э, господин... ну, онупоминал что-нибудь о дочерях? - Какой господин? - Господин... твой новый хозяин. - А, он. Нет. Нет, вряд ли у него есть дочери. Я вообще не думаю, чтоон относится к тому типу людей, которые женятся. - Многие сообразительные юноши обязаны своим продвижением удачномубраку. - В самом деле? - Мор, мне кажется, ты пропускаешь мои слова мимо ушей. - Что? Лезек остановился на покрытых инеем булыжниках и повернул Мора за плечилицом к себе. - Тебе надо обратить на это серьезное внимание, - произнес он. -Понимаешь, сынок? Если ты хочешь добиться чего-то в этой жизни, то долженнаучиться слушать. Это говорю тебе я, твой отец. Мор, глядя сверху вниз, всмотрелся в лицо отца. Ему хотелось сказатьмногое: как сильно он любит его, как беспокоится за него. Хотелось спросить,что отец в действительности видел и слышал. Хотелось высказать обуревающиеего чувства: как будто он наступил на холмик кротовой воры, а та неожиданнообернулась вулканом. Его интересовало, что такое "брак". Вместо всего этого он лишь сказал: - Да. Спасибо. Пожалуй, мне пора двигаться. Я постараюсь передатьвесточку. - В деревню непременно завернет кто-нибудь, кто сможет прочитать намтвое письмо. До свиданья, Мор. - Лезек высморкался. - До свиданья, папа. Я приеду в гости, - пообещал Мор. Смерть тактично кашлянул - звук его кашля напоминал оглушительный трескот внезапно переломившейся балки в каком-нибудь древнем здании. Жучокнаконец подточил ее, и она рухнула, увлекая за собой все опоры и перекрытия,поднимая столбы пыли и создавая грохот, подобный камнепаду. - ПОРА БЫ НАМ ОТПРАВЛЯТЬСЯ, - намекнул он. - ЗАБИРАЙСЯ НА ЛОШАДЬ, МОР. Пока Мор карабкался, цепляясь за богато украшенное седло, Смертьперегнулся вниз и пожал руку Лезеку. - СПАСИБО ТЕБЕ, - сказал он. - По сути он хороший парень, - заговорил Лезек. - Немного мечтательный,правда, но все мы когда-то были такими. Смерть задумался над его высказыванием. - НЕТ, - наконец произнес он. - ЛИЧНО Я ТАК НЕ ДУМАЮ. Натянув поводья, он повернул лошадь на Краевую дорогу. Мор со своегонасеста за облаченной в черное фигурой отчаянно махал рукой. Лезек помахал в ответ. Затем, когда лошадь и два ее всадника скрылисьиз поля зрения, он опустил руку и посмотрел на нее. Рукопожатие... Онооставило странное ощущение. Только он не мог сказать точно, в чем именнозаключается эта странность. Мор прислушивался к грохоту булыжника под лошадиными копытами. Когдаони достигли дороги, грохот сменился тихим, глуховатым постукиванием поутрамбованной почве. Затем все звуки исчезли. Он взглянул вниз. Под ним расстилалась панорама Диска. Контуры Плоскогомира блестели, точно вырезанные резцом серебряного лунного света на гравюреночи. Свались Мор сейчас с лошади, единственное, обо что бы он ударился, былбы воздух. Он с удвоенной силой вцепился в седло. Тут Смерть нарушил молчание: - ТЫ ГОЛОДЕН, МАЛЬЧИК? - Да, сэр, - слова исходили прямиком из желудка Мора, минуя обычную приречевом общении инстанцию мозга. Кивнув, Смерть натянул поводья. Лошадь замерла в воздухе. Под нимимерцал огнями гигантский круглый Диск. То там, то здесь виднелся город,окутанный оранжевым маревом; теплые моря ближе к Краю слегкафосфоресцировали. В течение дня свет Диска, медленный и слегка тяжеловатый,скопился в низинах {Скорость практически чего угодно выше скорости светаДиска. Свет здесь, в отличие от обычного света, ленив и нелюбопытен, подобносытому прирученному псу. Он не передвигается, а плетется. Согласноутверждению философа Лай Тинь Видля, известна только одна вещь, двигающаясябыстрее обычного света. Это монархия. Ход рассуждений Видля примерно таков:в каждый данный момент вы не можете иметь больше одного короля. Наряду сэтим традиция требует, чтобы между королями не было промежутков.Следовательно, когда король умирает, престол должен перейти к наследникумгновенно. Предположительно, рассуждает философ, должны существовать некиеэлементарные частицы - королионы или, возможно, королевионы, обеспечивающиенепрерывность. Но конечно даже здесь случаются проколы, и цепь прерывается.Это бывает тогда, к примеру, когда королион с лету врезается в античастицу,или республикой. Честолюбивые планы философа использовать свое открытие дляпосылки сообщений - включающие в себя, кстати, осторожную, чтобы неповредить анатомию, пытку маленького короля с целью модулирования сигнала -так до сих пор и не стали достоянием общественности.}. Теперь он испарялся,подобно серебристому пару. Но его затмевало сияние, поднимающееся к звездам с самого Края. Из-подДиска били мощные потоки света. Сверкающие и переливающиеся реки струились вночь, образуя окружающую мир цельную золотую стену. - Как красиво... - зачарованно вымолвил Мор. - Что это такое? - СОЛНЦЕ ПОД ДИСКОМ, - пояснил Смерть. - И это происходит каждую ночь? - ДА. ТАК ЗДЕСЬ УСТРОЕНА ПРИРОДА. - И что же, совсем никто об этом не знает? Никто этого не видит? - Я ВИЖУ. ТЫ. БОГИ. КРАСИВО, ПРАВДА? - Еще бы! Смерть перегнулся через седло и окинул взором расстилающиеся под нимцарства мира. - НЕ ЗНАЮ, КАК ТЫ, - сказал он, - НО Я СЕЙЧАС МОГ БЫ ПРИКОНЧИТЬ ХОРОШУЮПОРЦИЮ КЭРРИ. Несмотря на то, что уже порядком перевалило за полночь, двуединыйАнк-Морпорк кипел жизнью. Прежде Овцекряжье Мору казался деловым, большимгородом, но по сравнению с царящей здесь уличной суматохой там был простоморг. Поэты не раз предпринимали попытки описать Анк-Морпорк, но все потугиокончились провалом. Возможно, виной этому послужило откровенное, чистоплотское жизнелюбие города. А может быть, дело просто в том, что город смиллионным населением и без единой канализационной трубы слишком уж бьетпоэтов по нервам. Поэты ведь существа нежные, любящие, ясное дело, розы инарциссы с соответствующими ароматами. Ароматов в Анк-Морпорке хватало, датолько совсем других. Так что давайте ограничимся тем, что скажем:Анк-Морпорк полон жизни, как заплесневелый сыр в жаркий день; онгромогласен, как проклятие в храме; ярок и блестящ, как пролившееся ииграющее на солнце масло; многоцветен, как синяк, и кипит суетой, деловойактивностью и всяческого рода бурной деятельностью, как муравейник с дохлымпсом посередине. В городе были храмы с растворенными настежь дверями. Оттуда доносилисьзвуки гонгов, кимвалов и, в случаях более консервативных фундаменталистскихрелигий, краткие вскрики жертв. Были магазинчики, выплевывавшие странныйтовар прямо на мостовую. Здесь ходило много дружелюбных молодых дам. Они,бедные, слонялись по улицам чуть ли не голышом - по-видимому, не могли себепозволить большого количества одежды. Освещаемые неровным светом уличныхогней, выступали фокусники и жонглеры. Шмыгали продавцы, предлагалиразнообразнейшие варианты веществ, способствующих мгновенному просветлению(или, наоборот, затемнению, по желанию клиента). И сквозь эту толкотню, шум и гам с величавым спокойствием шествовалСмерть. Где-то в глубине души Мор ожидал, что тот будет просачиваться сквозьтолпу, словно дым. Но это выглядело совсем не так. Простая истиназаключалась в том, что куда бы Смерть ни направлял свои стопы, людей словносметало, отодвигало в сторону. У Мора дела обстояли совершенно иначе. Толпа мягко расступалась передего новым хозяином, но тут же смыкалась - как раз вовремя, чтобыперегородить дорогу самому Мору. Пальцы на ногах у него были жестокооттоптаны, ребра саднило от столкновений. Торговцы то и дело пыталисьвсучить ему неприятно пахнущие специи и овощи, искусственная форма которыхпорождала нездоровые ассоциации. А довольно пожилая леди заявила, что Морвыглядит молодым человеком, твердо стоящим на ногах, и приятноевремяпрепровождение - единственное, чего ему сейчас не хватает. В ответ он выразил горячую благодарность и надежду, что уже прямосейчас приятно проводит время. Смерть дошел до угла улицы. По отполированному куполу его черепаплясали отбрасываемые уличными светильниками яркие блики. Он втянул воздух,принюхиваясь. Валяющийся на земле пьяница поднялся и, спотыкаясь на каждомшагу, бесцельно двинулся вперед. Но вдруг, безо всяких видимых причин иповинуясь лишь непонятному импульсу, он резко свернул в сторону, обходяпустое место. - ТЕПЕРЬ ТЫ ВИДЕЛ ГОРОД, МАЛЬЧИК, - сказал Смерть. - КАК ОН ТЕБЕ? - Очень большой, - не зная, с чего начать и как выразить своивпечатления, неуверенно протянул Мор. - Я имею в виду, здесь же яблоку негдеупасть. Неужели людям нравится жить спресованными на одном пятачке? - МНЕ НРАВИТСЯ ГОРОД, - пожал плечами Смерть. - ОН ПОЛОН ЖИЗНИ. - Сэр? - ДА? - Что такое "кэрри"? В глубинах глазниц Смерти ярко пылало голубое пламя. - ТЕБЕ КОГДА-НИБУДЬ ПРИХОДИЛОСЬ ОТКУСЫВАТЬ ОТ РАСКАЛЕННОГО ДОКРАСНАЛЕДЯНОГО КУБА? - Нет, сэр, - ответил Мор. - КЭРРИ -ЭТО ЧТО-ТО ВРОДЕ ЭТОГО. - Сэр? - ДА? Мор натужно сглотнул. - Простите меня, сэр, но мой отец говорил, что если я чего не пойму, тонадо задавать вопросы, сэр... - ЭТО ОЧЕНЬ ПОХВАЛЬНО, - произнес Смерть. Он свернул в переулок и устремился вперед. Снующая толпа,иллюстрирующая броуновское движение молекул, по-прежнему безропотнорасступалась перед ним. - Ну, в общем, сэр, я не мог не заметить... дело в том... того простогофакта, что... - КОНЧАЙ ХОДИТЬ ВОКРУГ ДА ОКОЛО, МАЛЬЧИК. - А как ты можешь что-то есть, сэр? Смерть так резко замедлил шаг, чтоМор натолкнулся на него. Когда же мальчик, попытался снова заговорить,Смерть замахал руками, призывая его к молчанию. Он, казалось, к чему-топрислушивался. - ЗНАЕШЬ, БЫВАЮТ МОМЕНТЫ, - сказал он, - КОГДА Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯПОНАСТОЯЩЕМУ РАССТРОЕННЫМ. Смерть резко повернулся на каблуках и свернул в боковую улочку. Он шелочень быстро, черное одеяние, подобно крыльям, развевалось у него за спиной.Улочка петляла, стиснутая темными стенами и спящими зданиями. Она напоминалане столько путь сообщения, сколько длинную извилистую щель. Смерть летел, словно за ним гнались, и затормозил только у замшелой,разваливающейся от дряхлости бочки с водой. По самое плечо погрузив тударуку, он выудил небольшой мешочек с привязанным к нему кирпичом. Извлек мечиз ножен. Секундный проблеск голубого пламени во мраке - и шнурок,завязывающий мешочек, оказался перерезанным. - Я РАССЕРДИЛСЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, - сообщил Смерть. Он перевернул мешок, и Мор увидел, как оттуда выскользнули жалкиекомочки насквозь промокшего меха. Теперь они лежали на булыжниках, лужа водывокруг них все расширялась. Белые пальцы Смерти нежно погладили их. Через какое-то время нечто, напоминающее серый дымок, заклубилось надутонувшими котятами и приняло форму трех облачков котообразной формы.Помаргивая, облачка смотрели на Мора озадаченными серыми глазами. Когда жеон попытался дотронуться до одного из них, то рука прошла Прямо сквозьпризрачного котенка и раздался легкий звон. - ЛЮДИ ВЫПОЛНЯЮТ ЭТУ РАБОТУ НЕ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ, - заявил Смерть. Он легонько подул на котенка, от чего животное потеряло равновесие(если в данной ситуации можно говорить о каком-то равновесии) и закачалось ввоздухе. Жалобное "мяу" прозвучало так, словно его источник находится оченьдалеко и звуку пришлось проделать долгий путь сквозь жестяную трубу. - Это души, да? - спросил Мор. - А как выглядят души людей? - ОНИ ИМЕЮТ ФОРМУ ЛЮДЕЙ, - объяснил Смерть. - ЭТО ЗАВИСИТ ГЛАВНЫМОБРАЗОМ ОТ ХАРАКТЕРИСТИК МОРФОГЕНЕТИЧЕСКОГО ПОЛЯ. Он вздохнул, и вздох этот напомнил шелест савана. Взял плавающих ввоздухе котят, осторожно спрятал их в одном из темных тайников своегоодеяния и встал. - ВРЕМЯ ДЛЯ КЭРРИ, -произнес он. Сады Кэрри, расположенные на углу улицы Богов и Кровавой аллеи, былизапружены народом. Правда, здесь вращались исключительно сливки общества -во всяком случае, те его компоненты, которые всплывают на поверхность икоторые благоразумнее называть сливками. Пространство между столами былоусажено кустарником. Своим ароматом ему почти удавалось перекрыватьосновной, превалирующий над всеми остальными, запах самого города,первозданную мощь которого можно было бы сравнить лишь с обонятельнымэквивалентом корабельной сирены. Мор ел с волчьим аппетитом, обуздав свое любопытство, и не предпринималпопыток проследить, каким образом Смерть может что-нибудь съесть. Так илииначе, вначале еда была, а потом ее уже не было. Так что, предположительно,между этими двумя фазами что-то должно было произойти. У Мора возникловпечатление, что Смерть не оченьто привык к вниманию и чувствует себя несовсем в своей тарелке. Он напоминал престарелого дядюшку-холостяка,которому сплавили на выходные племянника и который страшно боится допуститькакую-нибудь промашку. Прочие посетители не обращали на Смерть особого внимания. Не проявилиони интереса и тогда, когда Смерть, откинувшись на спинку кресла, раскурилизящную трубку. Не так-то легко игнорировать личность, у которой из глазницвалит дым. Тем не менее все без исключения успешно справились с этойзадачей. - Это магия? - спросил Мор. - А КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, МАЛЬЧИК? Я ЗДЕСЬ ИЛИ МЕНЯ ЗДЕСЬ НЕТ? - Ты здесь, - задумчиво произнес Мор. - Я... Я наблюдал за людьми. Онисмотрят на тебя, но мне кажется, что они тебя не видят. Ты что-то делаешь сих мозгами. - ВСЕ ЭТО ОНИ ДЕЛАЮТ С СОБОЙ САМИ, - покачал головой Смерть. - ЛЮДИ НЕМОГУТ ВИДЕТЬ МЕНЯ, ОНИ ПРОСТО-НАПРОСТО НЕ ПОЗВОЛЯЮТ СЕБЕ ЭТОГО. ДО ТЕХ ПОР,ПОКА НЕ ПРОБЬЕТ ИХ ЧАС, РАЗУМЕЕТСЯ. ВОЛШЕБНИКИ МОГУТ ВИДЕТЬ МЕНЯ, И ЕЩЕКОШКИ. НО ОБЫЧНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО... НЕТ, НИКОГДА. - Он выдул вверхколечко дыма. - СТРАННО, НО ФАКТ. Мор наблюдал за колечком, как оно, колыхаясь, уплывает все дальше идальше в вечернее небо, медленно смещаясь в сторону реки. - Но я-то тебя вижу, - заявил он. - ТЫ -ДРУГОЕ ДЕЛО. Официант-клатчец приблизился со счетом и положил его на стол передСмертью. Человек был приземистым и смуглым, с прической в стиле "кокосовыйорех в стадии превращения в сверхновую звезду". Когда Смерть вежливо кивнулему, складки на круглом лице клатчца непроизвольно сложились в озадаченнуюгримасу. Он затряс головой, словно пытался вытрясти мыло из ушей, иудалился. Из глубин одеяния Смерть достал большой кожаный мешок, полный медныхмонет самого разного вида, размера и достоинства, по большей частипосиневших и позеленевших от древности. Сосредоточенно изучив счет, онотсчитал дюжину монет. - ПОШЛИ, - поднялся он, - НАМ ПОРА ИДТИ. Ступая стремительно и в то же время величаво, Смерть вышел из сада наулицу. Едва поспевая, Мор рысью последовал за ним. На улице по-прежнемуцарила довольно оживленная атмосфера, невзирая на первые, забрезжившие нагоризонте признаки рассвета. - Чем мы займемся сейчас? - КУПИМ ТЕБЕ КОЕ-КАКУЮ НОВУЮ ОДЕЖДУ. - Ту, котораю на мне, мы купили сегодня... я хочу сказать - вчера. Онановая. - В САМОМ ДЕЛЕ? - Отец сказал, что эта лавка славится дешевой и очень ноской одеждой, -произнес Мор на бегу, стараясь не отставать. - ЭТО ДОПОЛНЯЕТ ОБРАЗ НИЩЕТЫ ЕЩЕ ОДНИМ КОШМАРОМ. Они свернули на широкую улицу, ведущую в более респектабельную частьгорода (факелы здесь попадались чаще, а напоминающие многовековые наслоениякучи отбросов - реже). Здесь отсутствовали уличные лотки, торговцы непродавали товар на каждом углу. Лавки представляли собой приличные здания снаружными вывесками. Это были не простые лавки, в этих торговых империяхможно было найти все - от провизии, громогласно рекламируемой оптовымипоставщиками, до стульев и плевательниц. Большая часть была открыта даже вэтот ночной час, поскольку среднестатистический анкский торговец не уснет,если знает, что за это время можно сделать еще немного денег. - Здесь что, никогда не спят? - удивился Мор. - ЭТО ГОРОД, - ответил Смерть и толчком открыл дверь одной из лавок,торгующей одеждой. Они вышли оттуда двадцать минут спустя. Мор красовался в идеальноподогнанном черном костюме, ворот и обшлага которого украшала тонкая вышивкасеребром. Тем временем приказчик ошеломленно пялился на горсть древнихмедных монет у себя в руке и гадал, как это его угораздило их заиметь. - Откуда ты берешь эти монеты? - поинтересовался Мор. - ИЗ КОШЕЛЬКА. В открытой всю ночь цирюльне Мора подстригли по последней средиаристократической молодежи моде. Во время стрижки Смерть сидел расслабившисьв соседнем кресле и тихонько мурлыкал себе под нос. К своему удивлению, онощутил добродушное желание подшутить. Фактически через некоторое время он это желание осуществил. Он бросилвзгляд на ученика брадобрея. Лицо юноши мгновенно принялозагипнотизированное выражение. Мор уже научился распознавать такие лица.Ученик обернул полотенце вокруг шеи Смерти, а тот сказал: - ПОБРЫЗГАЙТЕ ТУАЛЕТНОЙ ВОДОЙ, ЛЮБЕЗНЫЙ, И ОТПОЛИРУЙТЕ. Сидящий в кресле у противоположной стены престарелый волшебник,которому как раз в этот момент подравнивали бороду, похолодел и замер,распознав мрачные свинцовые нотки. Смерть повернулся - для максимальногоэффекта, очень медленно - и одарил его характерно-широкой пленительнойулыбкой. Волшебник побелел как мел, забормотал заклинания типа "чур меня!" ирезко отвернулся в крутящемся кресле. Несколькими минутами спустя, чувствуя себя немного не в своей тарелке иощущая непривычную прохладу за ушами, Мор направлялся в сторону конюшни, вкоторой Смерть расположил на ночлег свою лошадь. Ради эксперимента Морпопробовал пройтись с важным видом. Ему казалось, что новый костюм и моднаястрижка этого требуют. Получилось не очень. Мор проснулся. Он лежал, глядя на потолок. Тем временем память производила "ускореннуюобратную перемотку" событий вчерашнего дня, которые выкристаллизовывались вего мозгу, подобно крошечным ледяным кубикам. Не может быть, чтобы он познакомился со Смертью. Не может быть, чтобыон обедал со скелетом, из глаз которого бьет голубой огонь. Наверное, емупросто привиделся странный сон. Он не мог ехать в качестве багажа в седлеогромной белой лошади, которая галопом ускакала в небо и затем прибыла... ...Куда? Ответ просочился в мозг с неотвратимостью требования об уплате налогов. Сюда. Пытаясь восстановить связь с действительностью, Мор провел руками поподстриженным волосам, по простыням из какого-то гладкого и скользкогоматериала. Этот материал был гораздо тоньше и мягче, чем шерсть, к которойон привык у себя дома. Шерсть всегда была грубой и пахла овцами, а этипростыни напоминали теплый и сухой лед. Он торопливо уселся на постели, свесив ноги на пол, и начал пристальнооглядывать комнату. Комната оказалась большой, больше, чем весь дом, в котором жила егосемья. И еще она была сухой, точно старые гробницы в древних пустынях.Воздух создавал ощущение почти вкусовое, как будто его несколько часовзапекали, а затем дали остыть. Ноги тонули в пушистом ковре, толщинакоторого позволяла надежно укрыться в нем племени пигмеев. Мор прошелся поковру, исследуя обстановку комнаты. Шаги сопровождались громкимэлектрическим треском. Вся обстановка была выдержана в пурпурных и черныхтонах. Мор оглядел собственное тело, облаченное в длинную белую ночнуюсорочку. Верхнюю одежду кто-то аккуратно сложил на изящном резном стуле,стоящем в изголовье кровати. И Мор не мог не заметить, что основным мотивомрезьбы служили черепа и кости. Усевшись на край кровати, Мор начал одеваться. Его мысли бешенонеслись, причем сразу во всех направлениях. Одевшись, он с легкостью открыл тяжелую дубовую дверь, испытав странноеразочарование, когда она не издала зловещего скрипа. За дверью открывался пустой облицованный деревом коридор. Вподсвечниках, закрепленных вдоль противоположной от двери стены, стоялибольшие желтые свечи. Мор выскользнул в коридор и бочком двинулся по стене,пока не достиг лестничного пролета. Он успешно преодолел его, причем процесспреодоления не прерывался никакими явлениями призрачного характера. В итогеон прибыл в помещение, напоминавшее прихожую с большим количеством дверей.Там была масса похоронных драпировок и большие "дедушкины" часы, чье тиканьенапоминало сердцебиение гор. Рядом с часами стоял зонтик. Еще там была коса. Мор прошелся взглядом по дверям. Выглядели они внушительно. Резьбапритолок была выполнена в уже знакомом мотиве костей. Он хотел было открытьближайшую из дверей и уже приблизился к ней, как голос у него за спинойпроизнес: - Тебе туда нельзя, мальчик. Мор не сразу сообразил, что голос прозвучал не у него в голове; этобыли реальные человеческие слова, образованные ртом и переданные в его ушиудобной и созданной самой природой системой сотрясения воздуха. Природавзяла на себя массу хлопот - и все ради четырех слов, окрашенных легкимраздражением. Он оглянулся на звук. Перед ним стояла девушка примерно его роста и,пожалуй, на несколько лет старше, серебряноволосая и с перламутровымиглазами. Она была одета в изысканное, но непрактично длинное платье тоготипа, которое обычно носят трагические героини - те самые, которые прижимаютк груди одинокую розу, впериваясь прочувствованным взглядом в луну. Моруникогда не приходилось слышать слова "прерафаэлиты" - а жаль, потому чтодевушка была именно "прерафаэлитского" типа. Во всех подобных ей девушкахесть что-то просвечивающее и чахоточное, но вид данной представительницынаводил на мысль о большом количестве поедаемых шоколадок. Она пристально рассматривала Мора, склонив голову набок и раздраженнопостукивая ногой по полу. Вдруг, сделав одно молниеносное движение, онабольно ущипнула его за руку. - Ой! - Х-м-м. Так ты в самом деле настоящий, - произнесла она. - А как тебязовут, мальчик? - Мортимер. Но вообще меня зовут Мор, - ответил он, потирая локоть. -Зачем ты это сделала? - Я буду называть тебя Мальчик, - последовал высокомерный ответ. - Икак ты понимаешь, я совершенно не обязана объяснять свои поступки. Но еслиуж тебе приспичило знать, то, так и быть, скажу - я думала, что ты мертвый.Ты выглядишь мертвым. Мор не нашелся, что возразить. - Что, язык проглотил? На самом деле Мор в это время считал до десяти. - Я не мертвый, - в конце концов сказал он. - По крайней мере, мне таккажется. А ты кто? - Можешь называть меня мисс Изабель, - надменно промолвила она. - Отецсообщил, что тебя надо накормить. Следуй за мной. Она стремительно направилась к одной из дверей. Мор тащился за ней,соблюдая как раз ту дистанцию, которая была необходима, чтобы датьраспахиваемой двери возможность треснуть его по другому локтю. За дверью оказалась кухня - длинная и теплая, с низким потолком. Спотолка свисали медные кастрюли и сковородки. Одну из длинных стен целикомзанимала огромная чугунная печь. Перед ней стоял старик, поджаривая яичницус беконом и насвистывая. Запах привлек внимание вкусовых сосочков Мора. В запахе этом содержалсянамек, что если они (сосочки) вступят в близкое соприкосновение с егоисточником, то получат истинное удовольствие. Мор обнаружил, что двигаетсявперед, даже не потрудившись обсудить этот вопрос со своими ногами. - Альберт, - слова Изабель звучали, как щелканье бича, - еще одинявился за завтраком. Не произнося ни слова в ответ, мужчина медленно повернул голову икивнул. Изабель вновь переключилась на Мора. - Должна сказать, - съязвила она, - учитывая, что выбирать можно былоиз всего населения Плоского мира, отец мог найти кого-нибудь получше тебя.Тебе придется из кожи вон лезть, чтобы справиться со своими обязанностями. Засим она стремительно покинула кухню, оглушительно хлопнув дверью. - С какими-такими обязанностями? - пробормотал Мор, ни к кому конкретноне обращаясь. В помещении царила тишина, нарушаемая лишь шипением масла на сковородеи звуками рассыпающихся углей в расплавленном сердце печи. Мор обратилвнимание на выбитые на дверце для топлива слова: "Маленький Молох (Частн. комп. с неогранич. ответств.)". Повар, кажется, не замечал его, так что Мор взял стул и уселся за белыйвыскобленный стол. - Грибы? - осведомился старик, не оборачиваясь. - Х-м-м? Что? - Я сказал, грибов хочешь? - А-а. Извини. Нет, спасибо, - ответил Мор. - И правильно, молодой сэр. Повар оторвался от печи и направился к столу. Даже значительно позднее, когда Мор уже пообвыкся на новом месте, привиде шагающего Альберта у него неизменно перехватывало дыхание. Слуга Смертиотносился к разряду худых, как палка, красноносых стариков, у которыхпостоянно такой вид, словно они носят перчатки с обрезанными пальцами -причем это впечатление сохраняется и в тех случаях, когда никаких перчатокнет, - а его перемещения сопровождались сложной последовательностьютелодвижений. Альберт наклонился вперед и принялся раскачивать левой рукой -сначала медленно, но постепенно размах и частота увеличивались, пока неперешли в дергающиеся взмахи. И наконец, совершенно внезапно иприблизительно в тот момент, когда наблюдатель мог смело ожидатьокончательного отрыва руки от плеча, волна движений распространилась повсему телу Альберта к его ногам. Очевидно, при этом создался мощный импульс.Альберта толкнуло вперед, как на скоростных ходулях. Сковородка повторялавесь этот сложный рисунок, следуя по изогнутой воздушной траектории, пока незамерла прямо над тарелкой Мора. Альберт носил как раз тот тип очков (разделенных напополам полулуннойлинией), который создает особые удобства для смотрения на собеседника поверхлинз. - А закончить можно овсянкой, - проговорил Альберт и подмигнул.Подмигивание, очевидно, служило знаком включения Мора в некий всемирныйовсяночный заговор. - Прости, - произнес Мор, - а не мог бы ты точно сказать, куда я попал? - Ты разве не знаешь? Это дом Смерти, парень. Он привел тебя сюда вчеравечером. - Да... я вроде как припоминаю. Только... - Х-м-м? - Ну... Бекон и яичница... - туманно продолжал Мор. - Эти вещи, как быэто сказать, кажутся здесь не вполне уместными. - У меня где-то завалялись несколько черных пудингов, - успокоил егоАльберт. - Нет, я имею в виду... - Мор поколебался. - Я просто хочу сказать, чтоне могу представить себе его за парой ломтиков ветчины и глазуньей. Альберт усмехнулся. - А, ты об этом. Конечно, парень, он не ест. То есть, как правило, неест. В отношении провизии с ним очень легко, с нашим хозяином. Я готовлютолько для себя и, - он сделал паузу, - для молодой госпожи, разумеется. Мор кивнул. - Для твоей дочери. - Моей? Ха! - хмыкнул Альберт. - Здесь ты заблуждаешься. Это его дочь. Мор уставился в ясные очи глазуньи. Та, в свою очередь, уставилась нанего из своего озера жира. Альберт слышал о питательной ценности продуктов ипрочих диетических делах, но новомодных теорий не придерживался. - А мы говорим об одном и том же человеке? - осмелился наконецпроизнести Мор. - Такой высокий, одет во все черное. Он еще несколько... как бы это сказать... костляв... - Он ее удочерил, - добродушно объяснил Альберт. - Это довольно длиннаяистория... Тут громко зазвонил колокольчик, свисающий с потолка на шнурке прямо услуги над головой. - ...которой придется обождать. Он хочет видеть тебя в своем кабинете.Я бы на твоем месте кинулся туда со всех ног. Он не любит, когда егозаставляют ждать, и это можно понять. Вверх по лестнице, первый поворотналево. Ты его вряд ли пропустишь... - Там еще дверь в черепах и костях? - спросил Мор, проворно вставая изадвигая стул на место. - Здесь все двери в черепах и костях, по крайней мере большая их часть,- вздохнул Альберт. - Это его прихоть. Вряд ли он хочет что-то сказатьэтим... Оставив завтрак остывать и застывать, Мор заторопился наверх, миноваллестницу, пробежал по коридору и остановился перед первой дверью. Поднялруку, чтобы постучать. - ВОЙДИТЕ. Ручка двери самостоятельно повернулась. Дверь распахнулась внутрь. Смерть сидел, расположившись за письменным столом. Он пристальновглядывался в страницы гигантской книги в кожаном переплете, занимавшей чутьли не весь стол. Когда Мор вошел, Смерть оторвался от книги, поднял взгляд,удерживая известковобелый палец на нужной строке, и улыбнулся. Во всякомслучае, выражение его лица не предполагало множественности толкований. - А, - произнес он. Затем последовала пауза. Он поскреб подбородок созвуком, который издает длинный ноготь, если им проводят по расческе. - ТЫКТО, МАЛЬЧИК? - Мор, сэр, - ответил Мор. - Твой ученик. Помнишь? Некоторое время Смерть не отрываясь смотрел на него. Затем синиебулавочные головки его глаз вновь обратились к книге. - АХ ДА, МОР. НУ ЧТО Ж, МАЛЬЧИК, ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИСКРЕННЕ ЖЕЛАЕШЬУЗНАТЬ САМЫЕ СОКРОВЕННЫЕ ТАЙНЫ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА? - Да, сэр. Думаю, что так, сэр. - ХОРОШО. КОНЮШНИ СРАЗУ ЗА ДОМОМ. ЛОПАТА ВИСИТ ЗА ДВЕРЬЮ, КАК ВОЙДЕШЬ. Он посмотрел на книгу. Перевел взгляд на Мора. Тот не двигался с места. - СУЩЕСТВУЕТ ЛИ КАКАЯ-НИБУДЬ ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО ТЫ НЕ ПОНЯЛ МЕНЯ? - Да, сэр. - УДОБРЕНИЕ, МАЛЬЧИК. НАВОЗ. У АЛЬБЕРТА В САДУ ЕСТЬ ЯМА ДЛЯ КОМПОСТА.ПОЛАГАЮ, ГДЕ-ТО ТАМ ИМЕЕТСЯ ТАЧКА. ТАК ЧТО ЗАЙМИСЬ ДЕЛОМ. Мор скорбно кивнул. - Да, сэр. Понимаю, сэр. Сэр? - ДА? - Сэр, я только не понял, какое это имеет отношение к сокровеннымтайнам времени и пространства. Смерть не отрываясь изучал книгу. - ПОЭТОМУ ТЫ ЗДЕСЬ. ЧТОБЫ УЧИТЬСЯ. * * * Хотя Смерть Плоского мира является, выражаясь его собственными словами,антропоморфной персонификацией, он давным-давно прекратил пользоватьсятрадиционными лошадьми-скелетами. Ему надоели хлопоты - приходилось безконца останавливаться, чтобы прикручивать проволокой отвалившиеся в процессеезды детали. Теперь его лошади неизменно являлись состоящими из плоти икрови животными, причем самых лучших пород. И, как вскоре узнал Мор, кормили их от пуза. Некоторые виды работ указывают на то, что человек продвигается вверх послужебной лестнице. Домашняя работа указывала - как бы помягче выразиться -на нечто прямо противоположное. Но свои преимущества были и у нее - покрайней мере, работаешь в тепле, а технологический процесс не отличаетсясложностью и потому вполне доступен для понимания. Через некоторое время Морвошел в ритм и начал играть внутри себя в ту игру с измерением количествавыполненной работы, в которую в подобных обстоятельствах играет всякий."Значит так, - думал он, - я сделал почти четверть, назовем ее третью. Такчто когда я покончу с углом, что возле кормушки с сеном, это будет большеполовины, назовем ее пять восьмых, что означает еще три полных тачки..." Од-ним словом, с захватывающим дух великолепием Вселенной гораздо легче иметьдело, если представляешь ее как серию маленьких кусочков. Лошадь наблюдала за Мором из своего стойла, время от времени пытаясьдружелюбно куснуть его за ухо. Вскоре он почувствовал, что за ним наблюдает кто-то еще. То былаИзабель. Она прислонилась к полуоткрытой двери, положив подбородок на руки. - Ты что, слуга? - спросила она. - Нет, - Мор выпрямился. - Я подмастерье. - Это глупо. Альберт сказал, не может быть, чтобы ты был подмастерьем. Мор сосредоточился на закидывании полной лопаты навоза в тачку. "Ещедве лопаты, назовем их тремя, только хорошо спрессованными, и это означаетчетыре тачки, так и быть, пусть будет пять, прежде чем я дойду досередины..." - Он говорит, - теперь голос Изабель звучал громче, - что подмастерьястановятся хозяевами, а двух Смертей не бывает. Так что ты просто слуга идолжен делать, что я тебе говорю. "...Еще восемь тачек будут означать, что я дойду до самой двери, чтосоставляет почти две трети всей работы, что означает..." - Слышал, что я сказала, мальчик? Мор кивнул. "И затем останется ещечетырнадцать тачек, только придется назвать их пятнадцатью, потому что яплохо вычистил в углу, и..." - Ты язык проглотил? - Мор, - с кроткой отрешенностью произнес Мор. Она разъяренно посмотрела на него. - Что? - Меня зовут Мор, - продолжал Мор. - Или Мортимер. Люди по большейчасти называют меня Мором. Ты хотела о чем-то со мной поговорить? Какое-то мгновение она не находила слов. Вне себя от ярости, онапереводила взгляд с его лица на лопату и обратно. - Мне сказали заняться этим, вот и все, - объяснил Мор. - Почему ты здесь? - взорвалась она. - Зачем отец привел тебя сюда? - Он нанял меня на ярмарке работников, - последовал ответ. - Всех ребятнаняли. И меня тоже. - И ты хотел, чтобы тебя наняли? - словно змея метнула раздвоенныйязык. - Он ведь Смерть, к твоему сведению. Мрачный Жнец. Важная персона. Он- не кто-то, кем становятся. Он - тот, кем являются. Мор сделал неопределенный жест в сторону тачки. - Надеюсь, все обернется к лучшему, - произнес он. - Мой отец всегдаговорит, что по большей части все оборачивается к лучшему. Взяв лопату, он отвернулся" намереваясь вновь приняться за работу, иулыбнулся в спину лошади, услышав, как Изабель фыркнула и зашагала прочь. Мор равномерно работал, преодолевая свои шестнадцатые и восьмые,четверти и трети, перекатывая тачку через двор и вываливая ее содержимое врастущую кучу под яблоней. Сад Смерти был большим, аккуратным и ухоженным. И еще он был очень,очень черным. Трава была черной. Цветы были черными. Глянцевитыми бокамипоблескивали черные яблоки среди черной листвы черной яблони. Даже воздухвыглядел каким-то чернильным. По прошествии некоторого времени Мору стало казаться, что он различает- нет, даже в голове не укладывается, как это можно различать, - разныеоттенки черного. То есть это были не просто темные тона красного, зеленого и прочихцветов. Это были различные оттенки черного, все разные и в то же время -никуда от этого не денешься - черные. Он опрокинул под яблоню последнююпорцию, убрал на место тачку и вернулся в дом. - ВХОДИ. Смерть стоял за чем-то вроде аналоя, догруженный в изучениегеографической карты. Он посмотрел на Мора так, как будто частично находилсяне здесь, а в каком-то другом месте. - ТЫ, СЛУЧАЙНО, НЕ СЛЫШАЛ О ЗАЛИВЕ МЭЙНТ? - донесся из неведомых далейего голос. - Нет, сэр. - ТАМ СЛАВНОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ. - Было? - БУДЕТ. ЕСЛИ Я СУМЕЮ РАЗЫСКАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО МЕСТО. Мор зашел за аналой и всмотрелся в карту. - Ты намерен потопить корабль? - уточнил он. На лице Смерти отразился ужас. - РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ. БУДЕТ ИМЕТЬ МЕСТО СОЧЕТАНИЕ НЕУМЕЛОГО УПРАВЛЕНИЯКОРАБЛЕМ, НИЗКОГО УРОВНЯ ВОДЫ И ПРОТИВНОГО ВЕТРА. - Ужасно, - едва смог выговорить подавленный Мор. - И что, многиеутонут? - ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ СУДЬБЫ, -ответствовал Смерть, поворачиваясь к располо-женной за спиной этажерке и извлекая тяжелый географический справочник. - ЯНИЧЕГО НЕ В СИЛАХ ПОДЕЛАТЬ. А ЧТО ЭТО ЗА ЗАПАХ? - Это от меня, - признался Мор. - А, КОНЮШНЯ. - Смерть сделал паузу, его рука замерла на корешке книги.- И ПОЧЕМУ, КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, Я НАПРАВИЛ ТЕБЯ В КОНЮШНЮ? ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО. Мор колебался. Он думал на эту тему, думал очень серьезно - впромежутках между подсчетами количества тачек. Он гадал, не было ли заданиепредназначено для того, чтобы развить скоординированную работу рук и глаз?Или приучить к повиновению? Внушить ему важность - в человеческом масштабе -небольших задач? Заставить осознать, что даже великие люди должны начинать ссамого дна? - Я думаю... - начал он. - ДА? - Ну, я думаю, ты сделал это потому, что конюшня была по колено влошадином навозе, если уж говорить начистоту. Смерть долго, не отрываясь, смотрел на него. Мор неловко переминался сноги на ногу. - АБСОЛЮТНО ВЕРНЫЙ ОТВЕТ, - слова Смерти звучали отрывисто. - ЯСНОСТЬМЫСЛИ. РЕАЛИСТИЧНЫЙ ПОДХОД. ЧТО ОЧЕНЬ ВАЖНО ДЛЯ РАБОТЫ, ПОДОБНОЙ НАШЕЙ. - Да, сэр. Сэр? - Х-М-М? - Смерть маялся с именным указателем, пытаясь найти нужноеназвание. - Люди умирают все время, сэр. Миллионами. У тебя не должно быть ниминуты свободной. Но... Смерть бросил на Мора взгляд, который мальчик уже начал узнавать.Изумление в чистом виде быстро переходило в раздражение, как будто онсмотрел на досадливую муху. Затем раздражение сменялось гримасой внутреннегоусилия, сопровождающей признание печального факта непроходимой тупостиподручного. И наконец наступала фаза туманного, относящегося не только кМору, но и ко всему несовершенному миру долготерпения. - НО? - Я считал, что ты, так сказать, немного больше занят делом. Ну, тыпонимаешь... Ты бродишь по улицам. В альманахе моей бабушки есть картинка.Так там ты изображен с косой и все такое. - А, ПОНЯТНО. БОЮСЬ, МНЕ БУДЕТ ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ ТЕБЕ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ НЕЗНАКОМ С ТАКИМИ ВЕЩАМИ, КАК НАПРАВЛЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ И ФОКУСИРОВКА ОРБИТ, ПОКОТОРЫМ ДВИЖУТСЯ ТЕЛА. - Думаю, я не знаком с ними. - КАК ПРАВИЛО, МОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ОЖИДАЕТСЯ ТОЛЬКО В ОСОБЫХСЛУЧАЯХ. - Вроде таких, когда умирает король, я полагаю, - сказал Мор. - Я хочусказать, король... он ведь всегда правит, даже когда занят чем-то другим.Даже во сне. - ДОВОЛЬНО ОБ ЭТОМ. - Смерть скатал карты. - А СЕЙЧАС, МАЛЬЧИК, ЕСЛИ ТЫЗАКОНЧИЛ С КОНЮШНЕЙ, МОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ К АЛЬБЕРТУ И УЗНАТЬ. НЕТ ЛИ У НЕГОДЛЯ ТЕБЯ КАКОЙ-НИБУДЬ РАБОТЫ. А ПОТОМ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ МОЖЕШЬПОЙТИ СО МНОЙ НА ОБХОД. Мор кивнул. Смерть вернулся к гигантскому тому в кожаном переплете. Онвзял ручку, некоторое время взирал на нее, а затем, склонив череп набок,вновь посмотрел на Мора. - ТЫ УЖЕ ВСТРЕЧАЛСЯ С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ? - поинтересовался он. - Э-э... Да, сэр. - Мор уже взялся за дверную ручку. - ОЧЕНЬ ВОСПИТАННАЯ И МИЛАЯ ДЕВУШКА, - продолжал Смерть. - НО МНЕКАЖЕТСЯ, ОНА ОЧЕНЬ НУЖДАЕТСЯ В КОМПАНИИ СВОЕГО ВОЗРАСТА. ЧТОБЫ БЫЛО С КЕМПОГОВОРИТЬ. - Сэр? - И, РАЗУМЕЕТСЯ, В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ВСЕ ЭТО ПЕРЕЙДЕТ К НЕЙ. На мгновение в космических безднах его глазниц вспыхнуло что-то вродекрохотной синей сверхновой. До Мора дошло, что таким образом, нескольконеловко и абсолютно неумело, Смерть пытался подмигнуть ему. В местности, ничем не обязанной ни времени, ни пространству, незафиксированной ни на одной карте, существующей только в тех дальних даляхмногократно переплетенного и запутанного космоса, которые открываются лишьнемногим астрофизикам, систематически перебарщивающих с ЛСД, Мор мирнокоротал дневные часы, помогая Альберту с посадкой брокколи. Капуста былачерной, с оттенком багрового. - Он старается, как может, сам видишь, - произнес Альберт, размахиваятяпкой, словно в подтверждение своих слов. - Вот только когда дело касаетсяцветов, у него воображение вроде как отказывает. - Я не уверен, что вполне понимаю, - признался Мор. - Ты хочешьсказать, все это - его рук дело? Сразу за стеной сада местность резко падала, переходя в глубокуюнизину, затем вскарабкивалась вверх, превращаясь в сумрачную вересковуюпустошь, а там победным маршем шла до самых гор, зубастых, точно кошачьяпасть. - Ага, - кивнул Альберт. - Не отвлекайся. Смотри, что делаешь с лейкой. - А что здесь было раньше? - Кто его знает, - Альберт начал новый ряд. - Твердь, я полагаю.Довольно забавное название для необработанного ничто. Сказать по правде,сработано довольно слабо. Сад еще ничего, но горы - откровенная халтура.Стоит подойти ближе, и сразу видно - только дотронься, они разлетятся, какпух. Я как-то сходил туда и посмотрел. Мор незаметно скосил глаза на ближайшие деревья. Они выгляделипохвально плотными и материальными. - Для чего ему все это? - спросил он. Альберт издал ворчание,выражающее недовольство. - Знаешь, что происходит с мальчиками, которые задают чересчур многовопросов? Мор на мгновение задумался. - Нет, - в конце концов промолвил он. - Что? Воцарилось молчание. - Разрази меня гром, если я знаю, - произнес Альберт, выпрямляясь. -Наверное, они получают ответы, а затем используют их для своего блага. - Он сказал, что сегодня вечером я могу пойти с ним. - Ну и везунчик ты, а? - неопределенно хмыкнул Альберт, направляясьобратно к коттеджу. - Он б самом деле создал все это? - удивился Мор, следуя за ним попятам, словно нитка, вставленная в иголочное ушко. - Да. - Зачем? - Мне кажется, ему хотелось иметь какое-то место, где бы он могчувствовать себя как дома. - Альберт, ты мертв? - Я? Я что, выгляжу мертвым? - Старик фыркнул, заметив, что Мор обводитего медленным критическим взором. - И прекрати это. Я так же жив, как и ты.Пожалуй, еще поживее буду. - Прости. - Проехали. - Альберт отворил дверь черного хода, затем обернулся ипосмотрел на Мора так доброжелательно, насколько это было в его силах. -Лучше не задавай лишних вопросов, - посоветовал он. - Ими ты огорчаешьлюдей. А теперь, как насчет того, чтобы поджарить что-нибудь вкусненькое? Колокольчик прозвенел, когда они играли в домино. Мор навострил уши. - Ему понадобится лошадь, - сказал Альберт. - Пошли. В сгущающихся сумерках они отправились в конюшню. Там Мор внимательноизучил, как старик седлает лошадь Смерти. - Ее зовут Бинки, - сообщил Альберт, подтягивая подпруги. - Никогда незнаешь, в какой момент ей взбредет в голову показать норов. Бинки нежно покусывала его шарф. Мору вспомнилась гравюра избабушкиного альманаха. Гравюра находилась как раз между календарем посадок истраницей, посвященной фазам луны. Она изображала Смерть - Великого Жнеца,Пришедшего в Юдоль Скорби Собирать Свою Мрачную Жатву. Мор рассматривал еесотни раз, пока учил буквы. Картина не производила бы даже половину своеговпечатления, знай неискушенный читатель, что лошадь с огнедышащими ноздрями,на которой восседает ужасный призрак, зовут Бинки. - Я бы придумал что-нибудь вроде Клык, Сабля или Черный Бриллиант, -продолжал Альберт, - но у хозяина свои маленькие причуды. Небось, ждешь недождешься, когда поедете, а? - Да, наверное, - несколько неуверенно произнес Мор. - Я никогда своимиглазами не видел Смерть за работой. - Немногим это удавалось, - согласился Альберт. - И уж во всякомслучае, никому не сходило с рук дважды. Мор набрал в легкие побольше воздуха и решился. - Насчет его дочки... - начал он. - А, ВЫ ЗДЕСЬ. ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, АЛЬБЕРТ. МАЛЬЧИК. - Мор, - машинально поправил Мор. Смерть широкими шагами вступил вконюшню, слегка пригибаясь, чтобы не задеть потолок. Альберт приветственнокивнул, причем, как заметил Мор, в его кивке не было ни намека на раболепиеслуги. Он просто ответил на приветствие, отдавая дань формальности. Морупару раз приходилось видеть слуг в тех редких случаях, когда отец брал его ссобой в город. Так вот Альберт ничем не напоминал людей этой профессии. Онвел себя так, словно дом на самом деле принадлежит ему, а реальный хозяин -это нечто, с чем приходится мириться, вроде лупящейся краски или пауков вуборной. Смерть, похоже, ничего не имел против такой позиции. Выглядело этотак, как будто все, что должно быть сказано между ним и Альбертом, былосказано давным-давно. И теперь каждый занимался своим делом с минимумомнеудобств в процессе. Мор же чувствовал себя так, словно прогуливался послесильнейшей грозы. Природа отбушевала. Все вокруг чистое и умытое, воздухсвеж. Ничего неприятного, но есть чувство, что только что высвободилоськолоссальное количество энергии. К списку, который он вел внутри себя - списку вещей, которые надосделать, - присовокупился пункт о выяснении причин странного поведенияАльберта. - ПОДЕРЖИ, - Смерть сунул в руку Мору косу, а сам легким движениемвзлетел в седло. Коса на вид казалась вполне обычной, нормальной. Если не считатьлезвия: оно было таким тонким, что сквозь него можно было смотреть - полоскабледно-голубого мерцания в воздухе, способная резать пламя и колоть звук.Мор держал косу очень осторожно. - МОЛОДЕЦ, МАЛЬЧИК, - одобрительно произнес Смерть. - А ТЕПЕРЬЗАБИРАЙСЯ СЮДА. АЛЬБЕРТ, НЕ ЖДИ НАС. Лошадь пошла легкой рысцой - со двора и в небо. Этот момент должен был сопровождаться вспышкой, на худой конец, потокомзвезд. Воздуху надлежало завернуться спиралью и превратиться в облаковращающихся искр. Такие явления обычно происходят во время заурядного,набившего оскомину гиперскачка из одного измерения в другое. Но в данномслучае парадом командовал Смерть, а он, как истинный художник, не нуждался вдешевых эффектах. Он проскальзывал между измерениями бесшумно, без усилий, стаким же изяществом, с каким проходил сквозь запертую дверь. Легким галопомони пересекали облачные каньоны, неслись мимо колеблющихся, точно волны,громад кучевых облаков, пока, наконец, облачные жгуты не расступились и ихвзорам не открылась панорама нежащегося в лучах солнечного света Диска. - ВСЕ ПОТОМУ, ЧТО ВРЕМЯ ПОДДАЕТСЯ РЕГУЛИРОВКЕ, - ответил Смерть наудивленный вопрос Мора. - НА САМОМ ДЕЛЕ ОНО ВОВСЕ НЕ ТАК УЖ ВАЖНО. - Я всегда считал его важным. - ЛЮДИ ПРИПИСЫВАЮТ ЕМУ ТАКУЮ ВАЖНОСТЬ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ИМЕННО ОНИИЗОБРЕЛИ ЕГО, - последовал Пасмурный ответ, показавшийся Мору крайнебанальным. Однако юноша решил оставить возражения при себе. - Что мы будем делать сейчас? - спросил он. - В КЛАТЧИСТАНЕ ИДЕТ МНОГООБЕЩАЮЩАЯ ВОЙНА, - пояснил Смерть. - ЗАМЕЧЕНОНЕСКОЛЬКО ВСПЫШЕК ЧУМЫ. ИЛИ, ЕСЛИ ТЫ ПРЕДПОЧИТАЕШЬ. МОЖНО ЗАНЯТЬСЯ ОДНИМДОВОЛЬНО ИНТЕРЕСНЫМ ПОКУШЕНИЕМ. - Что, убийство? - АГА, КОРОЛЯ. - А, короли, знаю... - произнес Мор таким тоном, как будто речь шла очем-то хорошо известном и даже вызывающем легкое утомление. Раз в году в Овцекряжье заходила группа бродячих, или, по крайней мере,легких на подъем, актеров. В представлениях, которые они давали, речьнеизменно шла о королях. Они только и делали, что либо убивали друг друга,либо были убиваемы. Плели сложные и запутанные заговоры, в ходе которых однуличность обязательно (невзирая на бросающиеся в глаза различия) принимали задругую, а сыновья надежно и надолго терялись (чтобы затем, в самыйдраматический момент, найтись). Дежурный набор неминуемо включал в себяпризраков, ведьм и, как правило, большое количество с наслаждением пускаемыхв ход ядовитых и отравляющих веществ и кинжалов. Все в целом создаваловпечатление, что быть королем - не синекура. Тем большее удивление вызывалтот факт, что половина действующих лиц, судя по маниакальному упорству,сгорают от желания таковыми стать. В общем-то, у Мора сложилось довольнопротиворечивое представление о жизни в королевском дворце. Единственнаячеткая идея, которую он извлек из этих представлений, состояла в том, чтообитатели всяческих замков хронически недосыпают. - Пожалуй, мне было бы очень даже интересно посмотреть на настоящегокороля, - заявил он. - Моя бабушка говорила, они все время носят корону.Даже когда ходят в уборную. Смерть тщательно обдумал это высказывание. - ЧИСТО ТЕХНИЧЕСКИ - НЕТ НИКАКИХ ПРИЧИН, ПРОТИВОРЕЧАЩИХ ЭТОМУ, -призналон. - ОДНАКО, ЕСЛИ ИСХОДИТЬ ИЗ МОЕГО ОПЫТА, ОБЫЧНО ЭТО НЕ ТАК. Лошадь повернула, и под ними понеслась гигантская шахматная доска - этомолниеносно перемежались темные и светлые участки долины Сто. Это былаплодородная местность, изобилующая илистыми наносами, сбегающими с покатыххолмов капустными полями и аккуратными крошечными королевствами. Границыизвивались, точно змеи в огороде, и были такими же ползучими. Ползучестьобъяснялась теми перманентно происходящими изменениями на политической картеместности, которые привносили небольшие, чисто формальные войны, брачныедоговоры, сложные военные союзы и небрежные исследования очередногопридворного картографа. - Этот король, - спросил Мор, когда под ними, точно застежка-молния,проскользнул лес, - он хороший или плохой? - Я НИКОГДА НЕ ОЗАБОЧИВАЮСЬ ТАКИМИ ВЕЩАМИ, - последовал ответ. - ДУМАЮ,ОН НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ ЛЮБОГО ДРУГОГО КОРОЛЯ. - А он казнит людей? - произнес Мор и, вспомнив, с кем разговаривает,добавил: - Не при вашей чести будь сказано, конечно. - ИНОГДА. ЕСТЬ НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ПРИХОДИТСЯ ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ТЫКОРОЛЬ. Под ними замелькал город. Его постройки скучились вокруг замка,возведенного на торчащем, точно геологический прыщ на ровном месте,скалистом возвышении. Этот гигантский кусок скалы, сообщил Смерть,изначально был частью Овцепикских гор. Сюда его принесли сползающие льдины.Дело было в те легендарные дни, когда Ледяные Великаны пошли войной на богови в своей попытке заморозить мир сдвинули льды с места. Ледяная лавинапоползла по земле, сметая и замораживая все на своем пути. Однако, в концеконцов, Великаны сдались и погнали гигантские, поблескивающие на солнцестада обратно в укрытые островерхими хребтами Земли, что лежат среди горнеподалеку от Пупа. Зачем они заварили эту кашу - для всех обитателейравнины оставалось полнейшей загадкой. Правда, среди молодого поколения СтоЛата (того самого городка, который притулился у замка) широкораспространилась теория, что вся затея объясняется обуявшей Великанов жуткойскучищей: посиди-ка лет этак с тыщу среди льдов, за забором из гор -поневоле взвоешь волком и пойдешь на кого-нибудь войной! Бинки рысью снижалась, пока не коснулась копытами плит самой высокойбашни замка. Смерть спешился и велел Мору заняться лошадиной торбой. - А люди не заметят, что здесь, наверху, пасется лошадь? - спросил Мор,когда они зашагали в направлении заключенной в вертикальную шахту винтовойлестницы. Смерть отрицательно покачал головой. - А ТЫ БЫ ПОВЕРИЛ, ЧТО НА ВЕРШИНЕ ЭТОЙ БАШНИ МОЖЕТ СТОЯТЬ ЛОШАДЬ? - Нет. Ее же ни в жизнь не затащить сюда по этой лестнице. - НУ ТАК?.. - О, понял. Люди никогда не видят то, существование чего им кажетсяневозможным. - МОЛОДЕЦ. Теперь они шагали по просторному коридору, увешанному гобеленами. Изглубин своего одеяния Смерть извлек песочные часы. В тусклом свете коридораон пристально вгляделся в них. Эти часы отличались особой тонкостью работы. Поблескивающее затейливымигранями стекло было заключено в витиеватый футляр из благородного дерева,отделанный по краям медью. На деревянной поверхности читаласьвыгравированная надпись: "Король Олирв - Ублюдок". Песок внутри часов странно поблескивал. Его оставалась самая малость. Бормоча что-то под нос, Смерть упрятал часы обратно. Они завернули за угол и буквально ударились о стену из звуков. Передними раскинулся зал, полный людей. Облака табачного дыма вместе с болтовнейподнимались вверх, под самую крышу, где в густых до непроницаемости теняхеле-еле различались призрачные очертания знамен. На галерее трио менестрелейвыбивалось из сил, чтобы быть услышанным, - и не преуспевало в этом. Появление Смерти никого особо не взбудоражило. Ливрейный лакей у двериповернулся, открыл было рот - и нахмурился, как будто отвлеченный внезапнопришедшей ему в голову глубокой мыслью. Несколько придворных кинули взоры вих направлении, но взгляды тут же "поплыли", когда здравый смысл победилостальные пять чувств. - У НАС В ЗАПАСЕ ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО МИНУТ, - произнес Смерть, подхватывая спроносимого мимо подноса бокал. - МОЖНО ПОБРОДИТЬ. - Меня тоже не видно! - воскликнул Мор. - А я настоящий, самый что нина есть реальный! - РЕАЛЬНОСТЬ НЕ ВСЕГДА ТАКОВА, КАКОЙ КАЖЕТСЯ. И В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИОНИ НЕ ХОТЯТ ВИДЕТЬ МЕНЯ, ТО ТЕБЯ ТЕМ БОЛЕЕ НЕ ПОЖЕЛАЮТ ЛИЦЕЗРЕТЬ.АРИСТОКРАТЫ, МАЛЬЧИК. ОНИ СОБАКУ СЪЕЛИ НА ТОМ, ЧТОБЫ НЕ ВИДЕТЬ, НЕ ЗАМЕЧАТЬТОГО, ЧТО У НИХ ПОД САМЫМ НОСОМ. СЛУШАЙ, ПАРЕНЬ, А ДЛЯ ЧЕГО. КАК ТЫ ДУМАЕШЬ,ЭТА ВИШНЯ НА СОЛОМИНКЕ? - Мор, - машинально напомнил Мор. - ВЕДЬ ДЕЛО НЕ В ТОМ, ЧТО ОНА ЧТО-ТО ПРИБАВЛЯЕТ К ВКУСУ. И КАК ЧЕЛОВЕКУПРИШЛО В ГОЛОВУ ВЗЯТЬ ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ ИДЕАЛЬНО ПРИГОТОВЛЕННЫЙ НАПИТОК ИВСТАВИТЬ ТУДА ВИШНЮ НА СОЛОМИНКЕ? - А чего мы ждем? - отсутствующе поинтересовался Мор. В локоть емуврезался какой-то престарелый граф, поглядел куда угодно, только не на него,пожал плечами и пошел своей дорогой. - ПРИВЫКАЙ, - Смерть указал пальцем на поднос с канапе. - Я ХОЧУСКАЗАТЬ, ГРИБЫ - ДА, ЦЫПЛЕНОК - ДА, СМЕТАНА - ДА. Я НИЧЕГО НЕ ИМЕЮ ПРОТИВЛЮБОГО ИЗ ЭТИХ ВИДОВ ДОБРОЙ, НОРМАЛЬНОЙ ЕДЫ. НО ЗАЧЕМ, ВО ИМЯ ЗДРАВОГОРАССУДКА И ТРЕЗВОЙ ПАМЯТИ, СМЕШИВАТЬ ИХ ВМЕСТЕ И КЛАСТЬ В ЭТИ КРОШЕЧНЫЕКОРЗИНОЧКИ? - Не понял? - только и мог ответить Мор. - ВОТ ОНИ -СМЕРТНЫЕ, -продолжал Смерть. - ВСЕ, ЧТО У НИХ ЕСТЬ, - СОВСЕМНЕМНОГО ЛЕТ В ЭТОМ МИРЕ. И ОНИ ПРОВОДЯТ ДРАГОЦЕННЫЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ЗАУСЛОЖНЕНИЕМ ВСЕГО, К ЧЕМУ ПРИКАСАЮТСЯ. ОЧАРОВАТЕЛЬНО. ПОПРОБУЙ КОРНИШОН. - А где король? - продолжал гнуть свое Мор. Вытягивая шею, он смотрелповерх голов придворных. - ВОН ТОТ МАЛЫЙ С ЗОЛОТИСТОЙ БОРОДОЙ, - с этими словами Смерть постучалпо плечу одного из лакеев и, когда тот, повернувшись, принялся с озадаченнымвидом оглядываться вокруг, изящным движением взял с его подноса еще одинбокал, выписав в воздухе красивую дугу. Мор бросал вокруг ищущие взгляды. Наконец его поиски увенчались успехом- он увидел окруженную небольшой группкой людей фигуру человека. Тот стоял всамом центре толпы, слегка наклонившись, чтобы лучше слышать произносимыенизкорослым придворным слова. Король был высоким и грузным. На егофлегаматичном лице застыло выражение терпения такого калибра, которое можноприобрести лишь у наработавшейся на своем веку, всего навидавшейся и ковсему привыкшей лошади. - Он не похож на плохого короля, - заметил Мор. - Зачем кому-то убиватьего? - ВИДИШЬ ЧЕЛОВЕКА РЯДОМ С НИМ? С УСИКАМИ И УХМЫЛКОЙ, КАК У ЯЩЕРИЦЫ? -Смерть указал на человека косой. - Да? - ЕГО ДВОЮРОДНЫЙ БРАТ, ГЕРЦОГ СТО ГЕЛИТСКИЙ. НЕ САМЫЙ МИЛЫЙ ИЗ ЛЮДЕЙ, -произнес Смерть. - ИЗ ТЕХ ЛОВКИХ ПРОЙДОХ, ЧТО ВСЕГДА ВЕРТЯТСЯ ПОД РУКОЙ СБУТЫЛКОЙ ЯДА В КАРМАНЕ. В ПРОШЛОМ ГОДУ БЫЛ ПЯТЫМ В ОЧЕРЕДИ ПРЕТЕНДЕНТОВ НАПРЕСТОЛ. СЕЙЧАС УЖЕ ВТОРОЙ. ВРОДЕ КАК ПРОДВИНУЛСЯ ПО СОЦИАЛЬНОЙ ЛЕСТНИЦЕ. Покопавшись в глубинах одеяния, Смерть опять извлек песочные часы. Там,в стеклянном сосуде, заключенном в железный решетчатый футляр с шипами, тексогласно положенному курсу черный песок. Смерть произвел пробноепотряхивание. - И ПРОЖИВЕТ ЕЩЕ ЛЕТ ТРИДЦАТЬ-ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ, - вздохнул он. - Он занимается тем, что убивает людей? - Мор покачал головой. - Нетникакой справедливости. Смерть ответил вздохом. - НА-КА, - кивнул он, передавая свой напиток пажу, который с удивлениемобнаружил, что откуда ни возьмись в руке у него очутился пустой бокал. -ЕСТЬ ТОЛЬКО Я. Он извлек из ножен меч. Его лезвие напоминало лезвие официальногореквизита ведомства - косы. Такое же тонкое, как тень, и льдисто-голубое,точно крыло стрекозы. Смерть шагнул вперед. - Я думал, ты пользуешься косой, - прошептал Мор. - КОРОЛИ УДОСТАИВАЮТСЯ МЕЧА,- последовал ответ. - ПРАВО ЦАРСТВУЮЩИХДОМОВ, ПРЕРОГАТИВА. Его свободная правая рука вновь запустила костяные персты в глубиныодеяния и извлекла оттуда часы короля Олирва. В верхней половине, там, гдеколба переходила в узкий перешеек, сбились в микроскопическую кучкупоследние несколько песчинок. - БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН, -посоветовал Смерть. - НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТОВПОСЛЕДСТВИИ ТЕБЕ БУДУТ ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ. - Подожди, - голос вконец растерявшегося Мора звучал очень жалобно. -Это несправедливо. Разве ты не можешь помешать убийству? - СПРАВЕДЛИВОСТЬ? - удивился Смерть. - А ЧТО. КТО-ТО ГОВОРИЛ ОСПРАВЕДЛИВОСТИ? - Я хочу сказать, если тот, другой, такой... - ПОСЛУШАЙ, СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЗДЕСЬ СОВЕРШЕННО НИ ПРИ ЧЕМ. НАМ НЕЛЬЗЯСТАНОВИТЬСЯ НА ЧЬЮ-ЛИБО СТОРОНУ. ЕСЛИ ВРЕМЯ ПРИХОДИТ, ОНО ПРИХОДИТ. ВОТ ИВСЕ, МАЛЬЧИК. - Мор, - простонал Мор, не отрывая взгляда от толпы. И затем он увидел ее. Случайное движение людей в толпе открыло коридормежду Мором и стройной рыжеволосой девушкой. Та сидела среди женщин болеестаршего возраста, расположившихся за спиной короля. Слово "красивая",пожалуй, не вполне к ней подходило, поскольку у девицы имелся явный переборпо части веснушек и, честно говоря, костлявости. Но ее вид вызвал у Морашок, который раскалил докрасна заднюю часть его мозга и, мерзко хохоча,загнал онемевшее орудие мыслительного процесса под ложечку его обладателя. - ПОРА. - Смерть слегка подтолкнул Мора острым локтем. - СЛЕДУЙ ЗАМНОЙ. Смерть зашагал в направлении короля, слегка подбрасывая в руке меч,словно взвешивая. Мор замигал и двинулся за ним. На какое-то мгновениевзгляд девушки пересекся с его взглядом, тут же ушел в сторону, но затемвернулся. Ее глаза поворачивались, точно на шарнирах, и тащили за собойголову: Она чуть не свернула себе шею, рот начал раскрываться, готовыйисторгнуть "О!" ужаса. Позвоночник Мора расплавился. Он бегом бросился к королю. - Будьте осторожны! - пронзительно закричал он. - Вам угрожает огромнаяопасность! В то же мгновение воздух загустел, превратившись в густую патоку. Мир,уподобившийся бреду жертвы солнечного удара, наполнился синими и пурпурнымитенями. Звуки становились все тише и тише, замирая, пока шум пира непревратился в отдаленный шелест - так слышна музыка из наушников, когда онинадеты на другого человека. Мор увидел Смерть. Тот стоял совсем рядом скоролем, точно близкий его товарищ, устремив взгляд наверх, на... На галерею с менестрелями. Мор увидел лучника, увидел лук, а затем - выпущенную стрелу. И вот онауже летит, рассекая густой воздух со скоростью больной змеи. Как нимедлителен был ее полет, Мору не удалось обогнать ее. Казалось, прошли часы,прежде чем он смог совладать с налившимися свинцом ногами. Но в конце концовему удалось добиться того, чтобы обе ноги коснулись пола одновременно. Изовсех сил оттолкнувшись, он придал телу все ускорение, на какое был способен. И медленно завращался в воздухе. - ИЗ ЭТОГО ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ, - произнес Смерть без тенивражды или осуждения. -ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ ПОПЫТАТЬСЯ ЧТО-ТО ИЗМЕНИТЬ ВПОЛНЕЕСТЕСТВЕННО. НО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Словно во сне, Мор плыл сквозь молчащий мир... Стрела попала в цель. Смерть, ухватившись за меч двумя руками, сделалширокий замах. Еле видное лезвие мягко прошло сквозь шею короля, не оставиви следа. Мору, который медленно, вращаясь по спирали, плыл по сумрачномумиру, показалось, будто упала призрачная тень. Этой тенью никак не мог быть король, поскольку он по-прежнему стоял напрежнем месте, его крупная фигура явственно выделялась на фоне толпы. Свыражением крайнего удивления он смотрел прямо на Смерть. Возле ногправителя покоилось сумрачное, похожее на темноватый сгусток нечто. На этонечто люди, находящиеся даже далеко от короля, реагировали ошеломленнымивосклицаниями и воплями. - ХОРОШАЯ РАБОТА, ЧИСТАЯ, - раздался голос Смерти. - СО ЗНАТЬЮ ВЕЧНОПРОБЛЕМЫ. ОНИ УПОРНЕЕ ЦЕПЛЯЮТСЯ ЗА ЖИЗНЬ. СРЕДНИЙ КРЕСТЬЯНИН, ТАК ТОТ ПРОСТОЖДЕТ НЕ ДОЖДЕТСЯ ПОКИНУТЬ ЭТОТ МИР. - Какого черта, кто вы такой? - воскликнул король. - Что вы здесьделаете? А? Охрана! Я треб... Тут до него дошло. Сообщение, передаваемое зрением его мозгу, наконецдостигло цели. И Мор не мог скрыть глубокого уважения, которое внушила емуреакция короля. Король Олирв держался на престоле в течение многих лет. Идаже сейчас, будучи мертвым, сумел повести себя достойно. - А, - промолвил он, - все понятно. Не ожидал увидеть тебя так скоро. - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, -поклонился Смерть, - МЕНЯ РЕДКО КОГДА ЖДУТ. Король огляделся. Он находился в озаренном тусклым светом мире теней.Здесь царила тишина. Но за его пределами ощущались бурное движение и шум.Сюда, однако, доносились лишь бледные отголоски. - Это я здесь внизу, да? - БОЮСЬ, ЧТО ТАК, СИР. - Чистая работа. Выстрел из лука? - ДА. А ТЕПЕРЬ, СИР, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕТЕ... - Кто это сделал? - вопросил король. Смерть помедлил с ответом. - НАЕМНЫЙ УБИЙЦА ИЗ АНК-МОРПОРКА, - произнес он. - Х-мм... Умно. Сто Гелитского можно поздравить. А я тут накачиваюсьпротивоядиями. Но противоядия против холодной стали не существует, Не правдали? А? - ИСТИННАЯ ПРАВДА, СИР. - Старая добрая веревочная лестница и быстрый скакун, ждущий уподъемного моста? - ПОХОЖЕ НА ТО, СИР, - согласился Смерть, мягко беря тень короля заруку. - ЕСЛИ ЭТО ПОСЛУЖИТ УТЕШЕНИЕМ, ТО КОНЬ ДОЛЖЕН БУДЕТ ПОСПЕШИТЬ. - Э-э? Смерть позволил застывшей улыбке сделаться чуть-чуть шире. - У МЕНЯ НАЗНАЧЕНА ВСТРЕЧА С ЕГО ВСАДНИКОМ ЗАВТРА УТРОМ В АНКЕ, -объяснил он. - ПОНИМАЕТЕ, ГЕРЦОГ СОБРАЛ ЕМУ КОЕ-ЧТО ПОЕСТЬ НА ДОРОЖКУ. Король, чье выдающееся соответствие занимаемой должности подразумевалоотсутствие легкости на подъем, некоторое время размышлял над этой новостью.Затем отрывисто рассмеялся. Тут он впервые за вое время заметил Мора. - А это кто? - осведомился он. - Тоже мертвый? - МОЙ УЧЕНИК, - махнул рукой Смерть. - РАСТЕТ НЕ ПО ДНЯМ, А ПО ЧАСАМ.ИЗ НЕГО ВЫЙДЕТ ХОРОШИЙ СОБЕСЕДНИК, ИЗ ЭТОГО ЗАМОРЫША. - Мор, - машинально поправил Мор. Звуки разговора создавали завихренияв вязком воздухе. Струи звуков омывали его. Но все внимание было захваченоокружающим - он не мог оторвать взгляд от невероятной сцены. Какзачарованный, он смотрел то на Смерть, выглядевшего весьма плотным иреальным, то на короля, вид которого на удивление соответствовал мертвецу.Но весь остальной мир представлял собой смутную массу скользящих теней.Фигуры склонялись над рухнувшим и тяжело осевшим телом, проходили сквозьМора, точно были не более материальны, чем туман. Поразившая Мора девушка рыдала, упав на колени. - Это моя дочь, - объяснил король. - Мне должно быть грустно. Почему яне чувствую ничего подобного? - ЧУВСТВА ОСТАЛИСЬ ТАМ. ЭТО ВЕДЬ ВОПРОС ЖЕЛЕЗ. - А. Полагаю, причина именно в этом. Она ведь нас не видит, не так ли? - НЕТ. - Полагаю, нет никакой возможности?.. - НИКАКОЙ, - ответствовал Смерть. - Просто ей предстоит стать королевой, и если бы я только мог... - СОЖАЛЕЮ. Девушка посмотрела наверх, ее взгляд прошел сквозь Мора. Он наблюдал,как герцог приблизился к ней и утешающе положил на плечо руку. На губахэтого человека блуждала легкая улыбка. Так своими песочными гребешкамиулыбаются отмели в ожидании неосторожных купальщиков. - Я не могу сделать так, чтобы ты меня услышала, - сказал Мор. - Но недоверяй ему! Она воззрилась на Мора, напряженно щуря глаза, так что ее лицосложилось в гримаску. Он потянулся к ней - только чтобы увидеть, как егорука прошла прямо сквозь ее руку. - ПОШЛИ, МАЛЬЧИК. НЕКОГДА МЕДЛИТЬ. Его плечо крепко сжали пальцы Смерти - жест, как ощутил Мор, нелишенный симпатии. С неохотой оторвав взгляд от девушки, он последовал заним и королем. Те прошли сквозь стену. Только оказавшись на полпути к препятствию, Моросознал, что ходить сквозь стены невозможно. Самоубийственная логичность этого факта едва не погубила его. Он успелощутить леденящий холод камня, охватившего конечности, прежде чем в ушах унего прозвучал голос: - СМОТРИ НА ЭТО СЛЕДУЮЩИМ ОБРАЗОМ. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧТОБЫ СТЕНА БЫЛАЗДЕСЬ. ИНАЧЕ ТЫ БЫ НЕ ПРОШЕЛ СКВОЗЬ НЕЕ. КАК, МОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ ЭТО,МАЛЬЧИК? - Мор, - поправил Мор. - ЧТО? - Меня зовут Мор. Или Мортимер, - произнес Мор рассерженно,пропихиваясь вперед. Холод остался позади. - ЕСТЬ! НЕ ТАК УЖ ТРУДНО, ВЕРНО? Мор смерил взглядом коридор. Похлопалладонью по стене, испытывая ее на твердость. Все говорило о том, что онпрошел сквозь нее. Однако сейчас она казалась достаточно монолитной, ивкрапленные в нее крошки слюды поблескивали, подмигивая. - Как тебе это удается? - произнес он. - Как мне это удалось? Это что,магия? - МАГИЯ ЗДЕСЬ НИ ПРИ ЧЕМ, МАЛЬЧИК. КОГДА ТЫ СМОЖЕШЬ ПРОДЕЛЫВАТЬ ЭТОСАМОСТОЯТЕЛЬНО, МНЕ БОЛЬШЕ НЕЧЕМУ БУДЕТ ТЕБЯ УЧИТЬ. Король, смотревшийся теперь более размыто (как будто прохождение сквозьстену способствовало рассеиванию частиц, из которых он состоял), произнес: - Впечатляет. Кстати, мне кажется, я таю. - ПРОИСХОДИТ ОСЛАБЛЕНИЕ МОРФОГЕНЕТИЧЕСКОГО ПОЛЯ, - последовал ответ. - И что это такое? - голос короля звучал не громче шепота. - ЭТО ПРОИСХОДИТ СО ВСЕМИ. ПОСТАРАЙТЕСЬ РАССЛАБИТЬСЯ И ПОЛУЧАТЬУДОВОЛЬСТВИЕ. - Как? - голос скользнул, словно легкая тень в воздухе. - ПРОСТО БУДЬТЕ САМИМ СОБОЙ. В этот момент фигура короля началаоседать. Он все уменьшался и уменьшался, пока его поле наконец не сжалось вкрохотную сверкающую точку. Все произошло столь стремительно, что Мор едвауспел заметить превращение. От призрака до пылинки - и все за полсекунды, селе слышимым вздохом. Смерть мягким движением подхватил поблескивающую точку и бережноспрятал в бездонных глубинах своего одеяния. - Что с ним произошло? - спросил Мор. - ЭТО ВЕДОМО ТОЛЬКО ЕМУ ОДНОМУ. ПОШЛИ. - Моя бабушка говорит, что умереть - это вроде как заснуть, - добавилМор с тенью надежды в голосе. - НИЧЕГО НЕ МОГУ СКАЗАТЬ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ. НЕ ПРОБОВАЛ НИ ТОГО, НИДРУГОГО. Мор на прощание окинул взглядом обстановку. Через распахнутые настежьдвери валом валили придворные. Две женщины постарше предпринимали попыткиутешить принцессу, однако та вышагивала так стремительно, что им оставалосьлишь подпрыгивать у нее за спиной, подобно паре суетливых воздушных шариков.Повернув в другой коридор, троица исчезла из поля зрения Мора. - УЖЕ КОРОЛЕВА, - в голосе Смерти послышались одобрительные нотки.Стиль всегда ему импонировал. Только когда они вышли на крышу, он заговорил вновь. - ТЫ ПЫТАЛСЯ ПРЕДУПРЕДИТЬ ЕГО, - заявил он, отвязывая торбу от мордыБинки. - Да, сэр. Прошу прощения. - НЕЛЬЗЯ ВМЕШИВАТЬСЯ В СУДЬБУ. КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ СУДИТЬ, КОМУ ЖИТЬ, АКОМУ УМЕРЕТЬ? Смерть пристально наблюдал за выражением лица Мора. - ТОЛЬКО БОГАМ ДОЗВОЛЕНО ЭТО, - добавил он. - "ИСПРАВЛЕНИЕ" СУДЬБЫОДНОГО-ЕДИНСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К УНИЧТОЖЕНИЮ ВСЕГО МИРА.ПОНИМАЕШЬ? Мор удрученно кивнул. - Ты отошлешь меня обратно домой? Наклонившись, Смерть подхватил его ис размаху усадил за седло. - ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ТЫ ПРОЯВИЛ СОСТРАДАНИЕ? НЕТ. Я МОГ БЫ СДЕЛАТЬ ЭТО,ПРОЯВИ ТЫ УДОВОЛЬСТВИЕ. НО ТЫ ДОЛЖЕН НАУЧИТЬСЯ СОСТРАДАНИЮ, ПОДОБАЮЩЕМУНАШЕМУ РЕМЕСЛУ. - В чем же оно выражается? - В ОСТРОТЕ ЛЕЗВИЯ. Дни проходили один за другим, хотя спроси Мора, сколько их минуло, онне сумел бы дать точный ответ. Сумрачное солнце мира Смерти регулярнооткатывало обязательную программу на небосклоне. Однако в своих посещенияхпространства смертных, этой юдоли скорби, Смерть, по всей видимости, непридерживался какой-либо определенной системы. Не ограничивался он такжекоролевскими чертогами и полями сражений; большинство личных визитовнаносилось вполне обычным людям. На стол подавал Альберт. Он много улыбался своим мыслям, а говорилмало. Изабель большую часть времени проводила у себя в комнате или каталасьна собственном пони по заросшим черным вереском торфяникам, лежащим сразу задомом. Вид девушки со струящимися и развевающимися на ветру волосами,производил бы большее впечатление, будь она более умелой наездницей, будьпони покрупнее или обладай она волосами того сорта, что струятсяестественным образом. Одни волосы имеют это свойство, другие - нет. Ееволосы такого свойства не имели. Когда Мор не сопровождал хозяина в исполнении того, что Смерть называлОбязанностями, то помогал Альберту, находил себе другую работу либо в саду,либо в конюшне или исследовал обширную библиотеку Смерти. Он читал соскоростью и всеядностью, характерной для тех, кто впервые открыл магиюнаписанного слова. Разумеется, большая часть книг в библиотеке представляла собойбиографии. И все они были необычными. Они писали сами себя. Ясно, что уже умершиелюди исписали свои книги от корки до корки, в то время как еще не родившимсялишь предстоит заполнить пустые страницы. А что касается тех, ктопосередине... Тут Мор кое-что заметил. Он помещал в книгу закладку, а потомчитал появившиеся строки. По его оценке, количество новых абзацев внекоторых книгах возрастало со скоростью четырех-пяти ежедневно. Почерка онне узнавал. Наконец он собрался с духом. - ЧТО? - ошеломленно, не веря своим ушам, переспросил Смерть,восседающий за огромным резным столом. В руках он вертел ножик для разрезания страниц. Ножик был в форме косы. - Выходной день, - повторил Мор. Комната внезапно увеличилась вразмерах, став угнетающе большой. А сам Мор показался себе очень уязвимым. - НО ДЛЯ ЧЕГО? - произнес Смерть. - НЕ ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ ЖЕ БАБУШКИНЫХПОХОРОН, -добавил он, -ИНАЧЕ Я БЫЛ БЫ В КУРСЕ. - Я просто хочу, ну, выйти наружу, пообщаться с людьми... - ответилМор, пытаясь переглядеть неотступный и пронизывающий синий взгляд. - НО ТЫ ОБЩАЕШЬСЯ С ЛЮДЬМИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, - возразил Смерть. - Да, знаю, но только, как бы это сказать, не очень подолгу, -попытался объяснить Мор. - Я имею в виду, хотелось бы повстречаться скем-нибудь, чья вероятная продолжительность жизни превышает несколько минут.Сэр, - прибавил он. Смерть забарабанил пальцами по столу, издавая звук, сильно смахивающийна чечетку, которую отбивают на чердаке оживляющиеся с приходом ночи мыши.Одарил Мора еще несколькими секундами пристального взгляда. От его вниманияне ускользнуло, что у мальчика теперь торчит гораздо меньше локтей, чем, какон помнил, торчало раньше. Кроме того, он держится более прямо и запростоупотребляет слова вроде "вероятная продолжительность". Это все библиотека. - НУ ХОРОШО, - с неохотой проговорил Смерть. - НО МНЕ КАЖЕТСЯ, ВСЕ, ЧТОТЕБЕ НАДО, ТЫ МОЖЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ПРЯМО ЗДЕСЬ. ОБЯЗАННОСТИ НЕ СЛИШКОМОБРЕМЕНИТЕЛЬНЫ ДЛЯ ТЕБЯ? - Нет, сэр. - У ТЕБЯ ЕСТЬ ХОРОШАЯ ЕДА, ТЕПЛАЯ ПОСТЕЛЬ И СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ, А ТАКЖЕЛЮДИ ТВОЕГО ВОЗРАСТА. - Прошу прощения, сэр? - не понял Мор, - МОЯ ДОЧЬ, - пояснил Смерть. - ТЫ ЗНАКОМ С НЕЙ, Я ПОЛАГАЮ. - О! Да, сэр. - В НЕЙ МНОГО ДУШЕВНОЙ ТЕПЛОТЫ. НАДО ТОЛЬКО УЗНАТЬ ЕЕ ПОБЛИЖЕ. - Уверен, что это так, сэр. - И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ТЫ ЖЕЛАЕШЬ ПОЛУЧИТЬ, - Смерть выцеживал слова соскоростью, диктуемой отвращением, - ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ? - Да, сэр. Если ничего не имеете против, сэр. - ОЧЕНЬ ХОРОШО. ДА БУДЕТ ТАК. МОЖЕШЬ БЫТЬ СВОБОДНЫМ ДО ЗАХОДА СОЛНЦА. Раскрыв громадный гроссбух, Смерть вооружился ручкой и принялся писать.Время от времени он отрывался, чтобы перекинуть костяшки на счетах. Через минуту он поднял глазницы. - ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ, - заметил он. - ПРИЧЕМ В СОБСТВЕННОЕ СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ, -кисло, словно ощущая привкус только что проглоченного лимона, добавил он. - Э-э, - произнес Мор. - А люди смогут видеть меня, сэр? - ДУМАЮ, ДА. УВЕРЕН. ЕСТЬ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ, ЧЕМ БЫ Я МОГ ПОМОЧЬ ТЕБЕ,ПРЕЖДЕ ЧЕМ ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ ПРЕДАВАТЬСЯ РАСПУТСТВУ? - Да, сэр, есть одна вещь, сэр. Я не знаю, как попасть в мир смертных,сэр, - отчаянно закончил Мор. Смерть шумно вздохнул и выдвинул ящик письменного стола. - ПРОСТО ПОЙДИ ТУДА. Мор с несчастным видом кивнул и отправился в долгий путь к входнойдвери. Когда он потянул дверь на себя, Смерть кашлянул. - МАЛЬЧИК! - позвал он и кинул какой-то предмет. Тот пролетел через всюкомнату. Мор машинально подхватил его - как раз в тот момент, когда дверь сгромким скрипом распахнулась. Дверного проема больше не существовало. Толстый ковер, в котором тонулиноги, превратился в грязный булыжник. Белый день обрушился на него Краепадомсверкающего, как ртуть, света. - Мор, - представился Мор, обращаясь к мирозданию в целом. - Что? - переспросил оказавшийся поблизости лоточник. Мор ошарашенно закрутил головой. Он находился на рыночной площади,набитой до отказа людьми и животными. Продавалось все, что только можнопродать, - от иголок до спасения души (последнее обеспечивали за разумнуюцену несколько странствующих пророков). Шум стоял такой, что всякий разговорне на уровне оглушающих воплей становился невозможным. Мор постучал лоточника по пояснице. - Ты меня видишь? - требовательно осведомился он. Лоточник, прищурившись, окинул его критическим взглядом. - Вроде, да, - подтвердил он. - Или кого-то, очень похожего на тебя. - Благодарю, - произнес Мор, испытывая огромное облегчение. - Не за что. Я уйму народа вижу каждый день, причем совершеннобесплатно. Шнурки для ботинок купить не желаешь? - Думаю, нет, сэр, - ответил Мор. - А что это за место? - Ты не знаешь? Люди, стоящие у соседнего лотка, стали бросать на Мора внимательныевзгляды. Надо было срочно придумать подходящее объяснение. Голова у Моразаработала на полную катушку. - Мой хозяин много путешествует, - сообщил он, что было чистой правдой.- Мы приехали сюда вчера вечером, и я заснул в повозке. А сегодня мне даливыходной. - А-а, - протянул лоточник. - Тогда понятно. - Он заговорщицкиперегнулся через прилавок. - Ищешь, где бы повеселиться? Могу устроить. - Я бы испытал огромное удовольствие, если бы узнал, где нахожусь, -выдал заветную мысль Мор. Такое неведение до крайности ошеломило его собеседника. - Это же Анк-Морпорк, - сказал он. - Его любой узнает. Да ты нюхни. Позапаху чувствуется. Мор втянул носом воздух. Городской воздух отдавал чем-то весьмаспецифическим. У вас сразу возникало чувство, что этот воздух видал виды. Скаждым новым вздохом вы все прочнее укоренялись в убеждении, что рядом свами - прямо под боком - находятся тысячи людей, причем чуть ли не у каждогоимеются подмышки. Лоточник изучал Мора критическим взглядом, отмечая про себя бледностьего лица и хорошо скроенную одежду. Довольно странное впечатлениескладывалось от присутствия этого юноши. Вроде как находишься рядом сосжатой пружиной. - Слушай, я тебе прямо скажу, - произнес лоточник, сделав свои выводы.- Если хочешь, объясню, как пройти к отличному борделю. - Я уже обедал, - невпопад отозвался Мор. - Но не мог бы ты сказать,где располагается городок под названием Сто Лат? - Это миль двадцать в сторону Пупа. Но такому молодому человеку, какты, там нечего делать, - торговец так и сыпал словами. - Я знаю, ты гуляешьсам по себе, хочешь пережить что-то новое, возбуждающее, жаждешьромантики... Тем временем Мор развязал мешочек, который кинул ему напоследок Смерть.Тот оказался набитым золотыми монетами. В его сознании опять возник образ бледного юного лица под шапкой рыжихволос. Эта девушка каким-то образом поняла, что он был там. Рассеянныечувства, преследовавшие его последние несколько дней, внезапносфокусировались в острие действия. - Мне нужна, - твердо произнес он, - очень быстрая лошадь. Спустя пять минут Мор заблудился. Он очутился в самом сердцеАнк-Морпорка, во внутренней части города, известной под названием "Тени".Все говорило за то, что территория нуждается в экстренной помощи - состороны либо властей, либо поджигателя: на выбор. Охарактеризовать место как"грязное" можно было с натяжкой, которую это слово не выдержало бы -порвалось. Состояние выходило за рамки тривиальных убожества и запущенностии там, за этими рамками, посредством некоего эйнштейновского изменениянаправления движения, достигало таких высот величественной кошмарности, чтоэтим оставалось лишь гордиться, как гордятся удостоившимся государственнойпремии архитектурным сооружением. И выражение гордости не сходило с лицаутопающего в отбросах делового и культурного центра. Шум царил оглушающий,воздух от жары таял, а пахло, как в заваленном коровьим навозом стойле. В общем и целом это был не столько городской район, сколькоэкологический объект - что-то вроде стоящего на земле кораллового рифа.Здесь обитали люди, человекообразные эквиваленты омаров, кальмаров,креветок. И акул. Утратив всякую надежду сориентироваться, Мор бродил по петляющимулочкам. Любое парящее на высоте крыш существо обязательно заметило бы, чтовслед за юношей движется толпа совершенно определенного свойства.Создавалось отчетливое впечатление, что множество людей стремятся как быневзначай сойтись в одной точкемишени. И парящее на высоте крыш существопришло бы к справедливому заключению, что вероятная продолжительность жизни"золотоносного" Мора приблизительно та же, что у трехногого дикобраза нашестирядном автобане. Для читателя, вероятно, уже стало очевидным, что Тени были не из техмест, где живут приличные граждане или натурализовавшиеся иностранцы. Побольшей части здесь обитали натурализовавшиеся в данной среде животные.Периодически Мор предпринимал попытки завязать разговор с целью выяснить,где можно найти хорошего торговца лошадьми. В ответ представитель местнойфауны обычно бормотал что-то неразборчивое и торопился прочь. Эта загадочнаяна первый взгляд торопливость объяснялась тем, что у любого существа,желающего прожить (точнее, протянуть) в Тенях больше, чем, скажем, часа этактри, развивались очень (ну очень) специфические чувства. При приближении кМору начинали буквально вопить, и любой натурализовавшийся представитель вздравом уме и трезвой памяти не рискнул бы ошиваться рядом с Мором дольше,чем крестьянин под высоким деревом в грозовую погоду. Итак, Мор приблизился наконец к реке Анк, величайшей из всех рек. Онамедленно тащила отяжелевшие от равнинных наносов и ила воды еще до того, каквтекала в город. А уж к тому времени, когда она доползала до Теней, по этойводе прошел бы даже самый закоренелый агностик. Утонуть здесь было трудно,легче умереть от удушья. Мор с сомнением воззрился на поверхность реки. Она, кажется, двигается.А вот и пузырьки показались. Да, это наверное, вода. Он вздохнул и направился прочь. За спиной у него возникли три человека. Они напоминали булыжники,вынутые из каменной кладки. Выражение их лиц было тяжелым и флегматичным,характерным для профессиональных головорезов. В любом повествованиипоявление подобных персонажей означает, что герою настало времяподвергнуться некоторой опасности, хотя и не слишком серьезной, посколькудураку ясно, что вскорости головорезам предстоит ужасно удивиться. Они бросали на него косые злобные взгляды. Это у них получалоськлассно. На этом они прямо-таки собаку съели. Один из них вытащил нож и начал выписывать в воздухе небольшие круги.Он медленно приближался к Мору, в то время как остальные двое держалисьпозади, для аморальной поддержки. - Гони деньги, - проскрежетал он. Рука Мора легла на привязанный кпоясу мешочек. - Минутку, - сказал он. - А что произойдет потом? - Чего? - Я к тому, что речь идет о моем кошельке или о моей жизни? - уточнилМор. - Разбойникам полагается выдвигать такое требование. "Кошелек илижизнь". Я читал об этом в одной книге. - Возможно, возможно, - уступил грабитель. Он чувствовал, чтоутрачивает инициативу. Однако тут же великолепно сориентировался. - С другойстороны, это ведь могут быть и кошелек, и жизнь. Так сказать, стрельбадуплетом. А? - он посмотрел на стоящих по бокам подельщиков. Те, словно покоманде, захихикали. - В таком случае... - с этими словами Мор принялся подбрасывать мешок вруке, примеряясь к броску. Он намеревался зашвырнуть монеты как можно дальшев Анк, хотя налицо была серьезная вероятность отскакивания. - Эй, ты что это делаешь?! - воскликнул грабитель. Он рванулся быловперед, но резко затормозил, когда Мор угрожающе замахнулся мешком. - Я смотрю на это так, - произнес Мор. - Если вы все равно убьете меня,то какой мне тогда толк в деньгах? Я могу совершенно спокойно от нихизбавиться. Так что решение полностью за вами. Для пущей наглядности он извлек из мешочка одну монету и щелчкомотправил в полет. Вода приняла ее с горестным сосущим звуком. Ворысодрогнулись. Главный вор посмотрел на мешочек. Затем на свой нож. Затем на лицоМора. Затем на своих товарищей. - Ты извини... - произнес он, и они сгрудились, чтобы посовещаться. Мор зрительно оценил расстояние до ближайшего поворота. Нет, неполучится. А если даже и получится, эти типы выглядят так, как будтопреследование людей было еще одной вещью, на которой они собаку съели. Нонепривычная логика привела их в замешательство. Главный повернулся обратно к Мору. Словно ставя точку, посмотрел надвух других воров. Те с решительным выражением закивали. - Я так думаю, мы прикончим тебя и попробуем заполучить деньги, -сообщил он. - Нельзя допустить, чтобы фокусы вроде этого распространились. Его подельщики вытащили ножи. Мор сглотнул. - Этот шаг может оказаться неразумным, - предупредил он. - Почему? - Ну, начать с того, что мне это не нравится. - А тебе и не должно это нравиться. Твое дело, - разбойник придвинулсяближе, - умереть. - Не думаю, что пришло мое время, - попятился Мор. - Я уверен, в такомслучае меня поставили бы в известность. - Ну да, - произнес вор, по горло сытый рассуждениями. - Мы же тебясразу поставили в известность. О, вонючий слоновый навоз! Дело в том, что Мор отступил еще на шаг. И прошел сквозь стену. Главный разбойник воззрился испепеляющим взором на непроницаемыйкамень, поглотивший Мора. Затем отшвырнул нож. - Ну, ... мать, - заявил он. - Это ...ный волшебник. Ненавижу ...ныхволшебников. - Тогда тебе не стоит ... их, - пробормотал под нос один из егоприспешников, без усилий произнеся шестиэтажное ругательство. - Эй, да он прошел сквозь стену! - выдал третий участник трио, туговатосоображающий. - И к тому же мы потратили на него чертову уйму времени, - пробурчалвторой. - Ну и умник же ты, Чесночная Сардина. Я предупреждал, что,по-моему, он волшебник, только волшебники разгуливают здесь сами по себе.Разве я не говорил, что он похож на волшебника? Я говорил... - Ты сильно много говоришь, - угрожающе пробурчал главный. - Я видел это, он прошел прямо сквозь стену, вон там... - Да? - Да! - Прямо сквозь нее, разве вы не видели? - Ну ты остер! Думаешь, сумеешь со мной тягаться? - Уж потягаюсь! Главный, одним гибким движением метнувшись к земле, выдернул из неенож. - Так же остер, как это перо? Третий разбойник уперся руками в стену ичто было силы несколько раз пнул камень, не обращая внимания на звукипотасовки и сдавленное бульканье за спиной. - Угу, с этой стеной все в порядке, - констатировал он. - Если я хотьраз видел стену, то это самая что ни на есть стена. Как, по-вашему, они этоделают, а, ребята? - Ребята? Он споткнулся о распростертые тела. - Ох, - только и сумел произнести он. Как медленно ни работали его мозги, даже их скорости хватило, чтобыосознать кое-что очень важное, а именно - он находится на задворках Теней, ипри этом в полном одиночестве. Поэтому он рванул с места в карьер иостановился только на изрядном расстоянии от места происшествия. Смерть неторопливо вышагивал по выложенному плитками полу комнаты саккуратными рядами жизнеизмерителей на полках. Песочные часы с легким шумомвыполняли свою непрекращающуюся работу. Альберт с добросовестным видомследовал за ним, неся открытый гроссбух. Раздался рев. Ревело и рокотало отовсюду, точно их захватил огромныйсерый водопад шума. Его источником были теряющиеся в бесконечности ряды песочных часов,отсчитывающих быстротечные песчинки-секунды жизни смертных. Это был тяжкийзвук, сумрачный и глухой. Он изливался, как едкая горчица - на сверкающийвзбитыми сливками и политый малиновым вареньем пудинг человеческой души. - ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, - высказался Смерть. - ПОЛУЧАЕТСЯ ТРОЕ. СПОКОЙНАЯ НОЧЬ. - Это будут тетушка Хэмстринг, в очередной раз аббат Лобсанг ипринцесса Кели,- произнес Альберт. Смерть посмотрел на три пары песочных часов, которые держал в руке. - Я ПОДУМЫВАЛ ПОСЛАТЬ ПАРЕНЬКА, - сообщил он. Альберт сверился с гроссбухом. - Ну, с тетушкой особых проблем не будет, да и у аббата есть, чтоназывается, опыт. За принцессу обидно. Всего пятнадцать лет. Могутвозникнуть сложности. - ДА. ЖАЛЬ. - Хозяин? Смерть стоял с третьими часами в руке, задумчиво уставившись на игрусвета на поверхности стекла. Он вздохнул. - ТАКАЯ ЮНАЯ... - Ты хорошо себя чувствуешь, хозяин? - искренне забеспокоился Альберт. - ВРЕМЯ ПОДОБНО ВЕЧНОМУ ПОТОКУ, КОТОРЫЙ НЕСЕТ ВСЕХ СВОИХ... - Хозяин! - ЧТО? - Смерть резко очнулся от дурманящего сна. - Ты переработал, хозяин, от этого-то все и... - ПОСЛУШАЙ-КА, ЧТО ЗА ВЗДОР ТЫ ТУТ НЕСЕШЬ? Пожав плечами, Альберт уткнулся носом в книгу. - Хэмстринг - ведьма, - сообщил он. - Она может выказать раздражение,если ты пошлешь Мора. Все практикующие магию обладали одинаковым правом. Когда их времяистекало, а вместе с ним "истекал" песок в индивидуальных часах, они моглипотребовать, чтобы их забрал Смерть собственной персоной, а не мелкиедолжностные лица из его ведомства. Смерть, казалось, не слышал Альберта. Он вновь не отрываясь смотрел начасы принцессы Кели. - ЧТО ЭТО ЗА ОЩУЩЕНИЕ ВНУТРИ ГОЛОВЫ, ОЩУЩЕНИЕ ТОСКЛИВОГО СОЖАЛЕНИЯ ПОПОВОДУ ТОГО, ЧТО ВСЕ УСТРОЕНО ТАК, КАК, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, УСТРОЕНО? - Печаль, хозяин. Мне так кажется. Насчет... - Я ЕСТЬ ПЕЧАЛЬ. Альберт как говорил, так и замер с открытым ртом. В конце концов, оновладел собой на время, достаточно длительное, чтобы выпалить: - Хозяин, мы говорили о Море! - О КАКОМ МОРЕ? - Твоем ученике, хозяин, - терпеливо, словно разговаривая с малымребенком, напомнил Альберт. - Высокий такой паренек. - РАЗУМЕЕТСЯ. ЕГО МЫ И ПОШЛЕМ. - Он готов исполнять соло, хозяин? - с сомнением в голосе спросилАльберт. Смерть задумался. - ОН СПРАВИТСЯ, - наконец произнес он. - ОН СООБРАЗИТЕЛЕН, БЫСТРОСХВАТЫВАЕТ. И В КОНЦЕ-ТО КОНЦОВ, - добавил он, - НЕ ДУМАЮТ ЖЕ ЛЮДИ, ЧТО МНЕБОЛЬШЕ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО, КРОМЕ КАК ДЕНЬ И НОЧЬ БЕГАТЬ ЗА НИМИ. Мор стоял, тупо уставившись на бархатные портьеры в нескольких дюймахот его глаз. "Я прошел сквозь стену, - думал он. - А это невозможно". Он осторожно раздвинул занавески, чтобы посмотреть, не проглянет лигде-нибудь дверь. Однако увидел лишь облезлую штукатурку. В некоторых местахона окончательно растрескалась и отвалилась, открывая взору слезящуюсявлагой, но подчеркнуто прочную каменную кладку. Он потыкал в нее пальцем и окончательно убедился, что еще раз емутакого фокуса не проделать. - Ну, - обратился он к стене, - и что дальше? Чей-то голос у него за спиной произнес: - Хм-м. Я извиняюсь? Мор медленно повернулся к говорящему. Сгрудившись вокруг занимающего середину комнаты стола, сидела клатчскаясемья. Она состояла из отца, матери и полудюжины чахлых детишек. На Мораустремились восемь пар округлившихся глаз. Чего нельзя сказать о девятой,принадлежащей ветхому прародителю неопределенного пола. Ее обладательвоспользовался внезапным появлением незнакомца, чтобы вволю пообщаться сбольшой чашкой из-под риса, из которой ела вся семья. Очевидно, онпридерживался той точки зрения, что вареная рыба в руке значительнопревосходит по своим достоинствам любое количество необъяснимых явлений. Такчто молчание прерывали звуки решительного и самозабвенного чавканья. В одном углу тесной комнатенки расположилось святилище шестирукогоБога-Крокодила Оффлера, покровителя Клатча. Он ухмылялся точь-в-точь какСмерть, с той только разницей, что у Смерти, разумеется, не было вподчинении стаи святых птиц, чтобы приносить добрые вести от верныхпоклонников, а заодно чистить зубы. Клатчцы ставят гостеприимство превыше остальных достоинств. Пока Морнеотрывно глядел на открывшееся его взору зрелище, женщина сняла с полки ещеодну тарелку и принялась молча наполнять ее, вырвав из рук предприимчивойдревности лучший кусок сома, причем она (древность) оказала сопротивление,но после короткой схватки сдалась. Хозяйка не сводила с Мора жирноподведенных краской из морской капусты глаз. Мора окликнул отец. Юноша, очнувшись, нервно поклонился. - Простите, -сказал он. -Я... э-э-э... видимо, я прошел сквозь стену. Оставалось признать, что представился он не слишком удачно. - Не угодно ли? - предложил мужчина. Женщина, на запястьях которой позвякивали браслеты, любовно разложилана тарелке несколько тонких ломтиков перца и сбрызнула кушанье темно-зеленымсоусом, который Мор вроде узнал. Он пробовал его несколько недель назад, ихотя рецепт приготовления отличался сложностью, одного вкуса былодостаточно, чтобы определить: основным компонентом соуса являются рыбьивнутренности, несколько лет подвергавшиеся маринованию в кадушке с акульейжелчью. Смерть утверждал, что вкус - дело наживное. Мор решил, что игра нестоит свеч, и не стал себя насиловать. Он бочком двинулся в сторону украшенного бисерными занавесками дверногопроема. Все головы, как по команде, повернулись вслед его движению. Онвымученно улыбнулся. - Почему этот демон показывает зубы, муж моей жизни? - произнеслаженщина. - Может быть, дело в голоде, луна моего желания, - ответствовал главасемейства. - Добавь еще рыбы! - Это был мой кусок, скверное чадо, - пробурчал предок. - Я ел его.Горе миру, который не ведает уважения к возрасту! До Мора внезапно дошла одна любопытная деталь. Он слушал разговорныйклатчский, со всеми затейливыми поворотами и тончайшими дифтонгамиизысканного и древнего языка. Пока остальной мир только свыкался снезатейливой по своей свежести идеей сваливания недруга ударом камня поголове, в этом языке уже существовало пятнадцать слов для обозначениянасильственного убийства. В уши Мора влетали звуки древней, неведомой речи,однако мозга они достигали не менее ясными и понятными, чем слова егородного языка. - Я не демон! Я человек! - воскликнул он и замер, ошеломленный, услышавсобственную фразу на чистейшем клатчском. - Так ты вор? - нахмурился отец семейства. - А может, убийца? Если нато пошло, уж не сборщик ли ты налогов? Его рука скользнула под стол и появилась вновь со здоровенным секачомдля разделки мяса, отточенным так, что нижняя часть его лезвия походила напапиросную бумагу. Громко вскрикнув, женщина уронила тарелку и прижала ксебе младших из детей. Последив за пируэтами лезвия в воздухе, Мор сдался. - Я принес вам приветствия из самых отдаленных кругов преисподней, -рискнул он. Перемена была разительной. Мясной нож перестал летать у него передносом, а все семейство расплылось в широких улыбках. - Посещение демонов приносит нам большую удачу, - просиял отец. -Каково твое желание, о мерзкое отродье чресл Оффлера? - Не понял? - Демон приносит благословение и удачу человеку, который помогает ему,- ответил мужчина. - Чем мы можем помочь тебе, о вонючая собачья отрыжкаподземных гнездилищ? - Я не очень голоден, - объяснил Мор, - но если вы знаете, где можнодостать быстроногую лошадь, я смог бы попасть в Сто Лат еще до заходасолнца. Мужчина вновь просиял и отвесил поклон. - Я знаю то место, которое тебе надо, о гнусное извержение кишок. Иприведу тебя туда, если ты будешь так любезен последовать за мной. Мор заторопился вслед за хозяином на выход. Древний предок следил за ихпередвижениями, скептически склонив набок голову и ритмично двигаячелюстями. - Так вот что здесь называют демоном? - фыркнул он. - Оффлерокончательно сгноил эту сырую державу. Даже демоны тут третьесортные, вподметки не годятся демонам, что были у нас, в Старой стране. Женщина поместила маленькую чашку с рисом в сложенные ладони среднейпары рук статуи Оффлера (к утру рис исчезнет) и выпрямилась. - Муж говорил, что в прошлом месяце в Садах Кэрри обслуживал существо,которого там не было, - сказала она. - Он явился домой под большимвпечатлением. Десять минут спустя мужчина вернулся и в торжественном молчании выложилна стол маленькую кучку золотых монет. Они представляли собой богатство,достаточное, чтобы купить изрядную часть города. - И таких у него был целый мешок, - произнес он. Некоторое время семейство ошарашенно пялилось на деньги. Затем женавздохнула. - Богатство несет с собой много проблем, - посетовала она. - Что нам сним делать? - Вернемся в Клатч, - твердо заявил муж, - чтобы наши дети выросли внормальной стране, где уважаются славные традиции древней расы, где мужчиныне работают официантами и не прислуживают злым господам, а ходят с высокоподнятой головой. Мы должны уходить сейчас же, благоуханный цветок финиковойпальмы. - Но почему так скоро, о трудолюбивый сын пустыни? - Я только что продал лучшего скакуна из конюшен патриция, - объяснилмуж. Лошадь была не такой душкой, как Бинки, да и скакала не так быстро.Однако она без усилий отметала копытами милю за милей и вскорости оставиладалеко позади стражников, по непонятной причине жаждущих побеседовать сМором. А скоро за спиной остались и лачужные предместья Анк-Морпорка.Дорога, вырвавшись на волю, побежала по плодородному черноземью долины Сто. Тысячелетиями великий неторопливый Анк периодически разливался. Иименно ему прилегающие области были обязаны самим своим существованием,процветанием, безопасностью и хроническими артритами. Было, кроме всего прочего, чрезвычайно скучно. Свет перегонялся изсеребряного в золотой, а Мор все галопировал по однообразной остывающейравнине. Монотонность ландшафта подчеркивалась простирающимися от края докрая капустными полями. Много можно сказать о капусте. Можно пуститься вподробные рассуждении о высоком содержании в ней витаминов, о том, как онаобогащает организм жизненно необходимым железом и ценной клетчаткой, обладаяпри этом похвально низкой калорийностью. В своей массе, однако, капусталишена некоей "изюминки". Несмотря на ее притязания на огромное питательноеи моральное превосходство над, скажем, нарциссами, она не являет собойзрелище, способное вдохновить музу поэта. Разве что поэт вконецизголодается. До Сто Лата было не больше двадцати миль, но если судить поколичеству приобретенного Мором бессмысленного человеческого опыта, то онивполне сошли бы за две тысячи. Ворота Сто Лата охранялись стражниками, хотя по сравнению со своимиколлегами, патрулирующими Анк, эти выглядели простодушными и глуповатымидилетантами. Мор на рысях влетел в ворота, и один из стражей, чувствуя себянесколько по-идиотски, вопросил его: "Стой, кто идет?" - Боюсь, я не смогу остановиться, - отозвался Мор. Стражник лишь недавно приступил к своей работе. К тому же он был измолодых да ранний. Охрана ворот - нет, не эту мечту в нем воспитали. Стоятьвесь день напролет в кольчуге и с топором на длинном древке? Ради этого, чтоли, он пошел добровольцем? Он пошел ради жара битв, чтобы испытать себя, атакже ради арбалета и кольчуги, которая не будет ржаветь от дождя. Он решительно шагнул вперед, готовый защитить город от посягательствлюдей, которые не уважают приказов, отданных законно уполномоченными ихотдавать гражданскими служащими. Мор подумал о лезвии на пике, плавающем внескольких дюймах от его лица. Последнее время плотность лезвий наквадратный метр его жизни непропорционально возросла. - С другой стороны, - успокаивающе произнес он, - как бы ты отнесся кподарку в виде отличной скаковой лошади? Найти вход в замок не составило особых проблем. Там тоже стоялистражники, тоже с арбалетами, но со значительно более неприязненным взглядомна жизнь. Да и лошади у Мора все вышли. Он послонялся немного у ворот, покастражники не начали щедро одаривать его своим драгоценным вниманием, послечего безутешно побрел в глубь улиц внутреннего города, чувствуя себя глупеенекуда. После всего пережитого, после миль тряски, от которой в спине у неготочно кол застрял, он даже не знал, зачем приехал сюда. Ну, видела она его,когда он был невидимым для всех... Что с того? Разумеется, ничего. Толькоего продолжал неотступно преследовать ее образ, когда в глазах у неепромелькнула надежда. Он хотел сказать ей, что все будет хорошо. Хотелрассказать о себе и о том, кем собирается стать. Он хотел выяснить, какая изкомнат дворца принадлежит ей, а затем смотреть весь вечер на ее окно, пока внем не погаснет свет. И так далее. Немного позже кузнец, чья мастерская располагалась на одной из узкихулочек, выходящих на городские стены, заметил высокого, долговязого парня.Раскрасневшись от усилий, тот упорно пытался пройти сквозь стену. Существенно позже этот молодой человек с поверхностными ушибами головыи синяками на лбу заглянул в одну из городских таверн и спросил, где можнонайти ближайшего волшебника. И уже совсем под вечер Мор оказался у покрытого облезающей штукатуркойдома, который посредством почернелой медной доски провозглашал себя обительюОгниуса Кувыркса, доктора медицины (Незримый Университет), МагистраБезграничного, Иллюминартуса, Хранителя Священных Порталов, ВолшебникаПринцев, Если Нет Дома, Оставьте Записку У Миссис Сварливиуз, Что ПоСоседству. Должным образом впечатленный, с колотящимся от волнения сердцем Морвзялся за тяжелый дверной молоток, выполненный в форме жуткой горгульи сжелезным кольцом в пасти, и дважды постучал. Изнутри донеслась целая серия торопливых шорохов, сопутствующихкраткому домашнему переполоху. Упомянутые звуки (в случае менее благородногодома) могут быть издаваемы нечеловеком, сгребающим тарелки со стола враковину и упрятывающим с глаз долой грязное белье. Наконец дверь распахнулась - медленно и таинственно. - Мог бы фделать вид, что это проиффодит на тебя глубокое впечатление,- проговорила горгулья-придверница. Она явно была не прочь поболтать, ноэтому несколько препятствовало кольцо. - Он это делает фапрофто, вфего-то инуфно - блок и куфочек фнурка. Что, не филен в открываюфих факлятиях? Мор взглянул в глаза улыбающейся железной физиономии. "Я работаю наскелет, который умеет ходить сквозь стены, - сказал он сам себе. - Кто ятакой, чтобы удивляться чему бы то ни было?" - Благодарю вас, - произнес он вслух. - Не фа что. Вытирай ноги о коврик, у фкобы для фчифания гряфи фегоднявыходной. Внутри оказалась большая комната с низким потолком. В ней было темно ибродили тени. Пахло главным образом ладаном, но вместе с тем слегка отдаваловареной капустой, давно не стиранным бельем и человеком, который обычнобросает носки в стенку и надевает те, которые не прилипли. Присутствовали:большой надтреснутый хрустальный шар, астролябия с несколькими недостающимидеталями, изображение октагона на полу (изрядно потертое) и свисающее спотолка чучело аллигатора. Чучело аллигатора входит в набор стандартногооборудования любого приличного магического заведения. Данный аллигаторсмотрел не больно-то весело: судя по всему, он не приходил в восторг отположения, в котором находился. Бисерная занавеска на противоположной от входа стене раздвинулась,точно театральный занавес. Взору охваченного благоговением гостя предсталафигура в капюшоне. - Благоприятные созвездия озаряют час нашей встречи! - пророкоталафигура. - Какие? - не понял Мор. Воцарилось внезапное встревоженное молчание. - Пардон? - О каких именно созвездиях идет речь? - уточнил Мор. - О благоприятных, - с некоторой неуверенностью в голосе произнеслафигура. Затем собралась с мыслями. - Зачем ты нарушил покой ОгниусаКувыркса, Хранителя Восьми Ключей, Странника по Подземельным Измерениям,Верховного Мага... - Прошу прощения, - прервал его Мор, - но это в самом деле ты? - В самом деле что? - Магистр всех этих вещей, Хозяин этих - забыл, как их, что на небесах- Священных Темниц? Утомленным жестом привыкшей к поклонению примадонны Кувыркс откинул ка-пюшон. Вместо лика седобородого мистика, которого ожидал Мор, юноша увиделкруглое, довольно пухлое лицо, розовое с белым, как пирог со свининой,который оно (лицо) напоминало во всех отношениях. Например, как и убольшинства пирогов со свининой, у него отсутствовала борода, и, подобнобольшинству пирогов со свининой, оно выглядело довольно добродушным. - В переносном смысле, - пояснил волшебник. - Что это значит? - Это значит, что нет. - Но ты говорил... - Это была реклама, - объяснил волшебник. - Такой вид магии, надкоторой я работаю. Так что тебе нужно? - Он бросил на юношу косойзаговорщический взгляд. - Тебе потребовалось приворотное зелье, да?Что-нибудь, возбуждающее в юных дамах интерес к тебе? - А можно научиться ходить сквозь стены? - отчаянно, словно бросаясьголовой в омут, выпалил Мор. Рука Кувыркса, почти добравшаяся до здоровенной бутыли с липкойжидкостью, замерла на полпути. - С помощью магии? - Без, - ответил Мор, - просто так. Это возможно? - Ну, тогда надо выбирать очень тонкие стены, - посоветовал Кувыркс. -А еще лучше, пользоваться дверью. Вон та как раз подойдет, если ты пришелпонапрасну отнимать у меня драгоценное время. Поколебавшись, Мор выложил на стол мешочек с золотом. Волшебниквоззрился на монеты, издал задней частью горла тонкий постанывающий звук ипротянул руку к деньгам. Мор резко пресек попытку, ухватив волшебника зазапястье. - Я проходил сквозь стены, - произнес он медленно и внушительно. - Конечно, проходил, конечно, проходил, - невнятно забормотал Кувыркс,не в силах оторвать взгляд от мешочка. Он выдернул пробку из бутылки с синей жидкостью и рассеянно, словно незамечая, что делает, отпил из нее. - Только раньше я не знал, что могу это делать. И когда делал это, я незнал, что делаю. А теперь, хотя я уже делал это, я не могу вспомнить, какэто делается. Но очень хочу повторить. - Зачем? - Затем, - принялся объяснять Мор, - что, научившись ходить сквозьстены, я смогу делать вообще что угодно. - Очень глубокая мысль, - согласился Кувыркс. - Я бы даже сказал,философская. И как зовут ту юную даму, что по другую сторону стены?.. - Она... - Мор сглотнул. - Я не знаю ее имени. Даже если бы это имелоотношение к девушке, - надменно добавил он, - а я не говорил, что это так. - Ясно, - произнес Кувыркс. Он вторично отпил из бутыли и пожалплечами. - Отлично. Как проходить сквозь стены. Я займусь исследованиемданного вопроса. Однако это будет стоить недешево. Мор бережно взял в руки мешочек и вытащил одну золотую монету. - Первоначальный взнос, - предупредил он и положил ее на стол. Кувыркс взял монетку таким жестом, как будто ждал, что она вот-вотвзорвется или испарится, и тщательно обследовал ее. - Никогда раньше не видел таких монет, - в голосе его прозвучалиосуждающие нотки. - Что это за надписи с завитушками? - От этого золото не перестает быть таковым, - прервал Мор ненужныеразмышления. - Я хочу сказать, ты вовсе не обязан принимать монету... - Разумеется, разумеется, золото, - поспешно подтвердил Кувыркс. -Самое настоящее золото. Мне просто стало интересно, откуда берутся такиемонеты, вот и все. - Если бы я тебе сказал, ты бы все равно не поверил, - ответил Мор. - Вкотором часу здесь бывает заход солнца? - Обычно нам удается воткнуть его между днем и ночью, - говоря, Кувыркспопрежнему пристально вглядывался в монету и потягивал маленькими глоточкамииз синей бутылки. - Примерно в тот промежуток, который вот-вот наступит. Мор бросил взгляд за окно. Он увидел улицу, уже закутанную в вуальсгущающихся сумерек. - Я еще вернусь, - пробормотал он и кинулся к двери. Мор услышал, как волшебник что-то выкрикнул, вслед. Но он уже со всехног мчался по улице. Со стороны можно было подумать, что за ним по пятамгонится враг. Он начал паниковать. Смерть ждет его в сорока милях отсюда. Он получитнагоняй. Поднимется страшный... - А, ЭТО ТЫ, МАЛЬЧИК. Знакомая фигура выступила из сияния, окружающего стоящее на подставкеблюдо с угриным студнем. В руках Смерть держал тарелку с устрицами. - УКСУС ПРИДАЕТ ОСОБУЮ ПИКАНТНОСТЬ. УГОЩАЙСЯ, ВОТ ЕЩЕ ОДНА ПАЛОЧКА. Ну конечно же, то, что он находится в сорока милях отсюда, вовсе неозначает, что он одновременно не может находиться здесь... А тем временем Кувыркс, оставшийся один в неубранной комнате, крутилмонету, бормотал себе под нос "стены" и осушал бутылку. Опомнился он только тогда, когда показалось донышко. Сфокусироваввзгляд на бутылке, сквозь поднимающийся розовый туман волшебник прочелэтикетку: "Овцепикское втирание матушки Ветровоск. Общиукрепляющее и каклюбовнае зелие. Адну сталовую ложку толька перед сном и не больше".- Я? - БЕЗУСЛОВНО. Я АБСОЛЮТНО УВЕРЕН В ТЕБЕ. - Вот так да! Предложение мигом вымело из головы Мора остальные мысли, и он изрядноудивился, обнаружив, что не испытывает особой тошноты. За последнюю неделюили что-то около того он повидал изрядное число смертей. Ситуация лишаетсявсякого ужаса, когда знаешь, что впоследствии еще побеседуешь с жертвой.Большинство испытывало облегчение, изредка кое-кто гневался, но все безисключения были рады услышать пару теплых слов напоследок. - НУ ЧТО, СПРАВИШЬСЯ? - Пожалуй, сэр. Да. Мне так кажется. - ВОТ ЭТО ПРАВИЛЬНЫЙ НАСТРОЙ. Я ОСТАВИЛ БИНКИ У КОРМУШКИ, ЗА УГЛОМ.КОГДА ЗАКОНЧИШЬ, ВЕДИ ЕЕ СРАЗУ ДОМОЙ. - А ты останешься здесь? Смерть смерил глазами улицу. В его глазницахвспыхнуло пламя. - Я ПОДУМАЛ, НЕ ПРОГУЛЯТЬСЯ ЛИ МНЕ ПО ОКРУГЕ? - загадочно произнес он.- Я НЕ ВПОЛНЕ ХОРОШО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ. МОЖЕТ, СВЕЖИЙ ВОЗДУХ ПОМОЖЕТ. Словно припомнив что-то, он извлек из таинственных теней своего одеяниятри пары песочных часов. - ВПЕРЕД И ТОЛЬКО ВПЕРЕД, - напутствовал он Мора. - ЖЕЛАЮ ХОРОШОПРОВЕСТИ ВРЕМЯ. Развернувшись, он, тихонько мурлыча под нос какую-то мелодию, зашагалпрочь. - Да уж. Спасибо, - сказал вслед ему Мор. Он поднял часы к свету. Ему бросилось в глаза, что в одних часах песокуже совсем на исходе. Через горловину просачивались последние песчинки. - Значит, я теперь за все отвечаю? - позвал он, но безответно. Смерть уже скрылся за углом. Бинки приветствовала его приглушенным сердечным ржанием. Морвзгромоздился в седло. От тревоги и сознания ответственности сердце у негобухало, словно молот. Пальцы действовали автоматически. Он вытащил из ноженкосу, приладил и закрепил лезвие (в ночи оно заполыхало синим пламенем,отсекая от звездного света тончайшие ломтики, точно от салями). Садясьверхом, он проявлял особую осторожность, кривясь и передергиваясь, когдазадевал натертые седлом места. Но потом он почувствовал, как мягко ступаетБинки. Ехать на ней было все равно что сидеть на подушке. Уже пустившись впуть, он вспомнил еще кое о чем. Опьяневший от врученной ему власти, Мор вы-тащил из седельного мешка дорожный плащ Смерти, завернулся в него и закрепилна шее серебряной брошью. Еще раз взглянув на первые часы, он слегка ударил коленями в бокаБинки. Лошадь втянула ноздрями холодный ночной воздух и пошла рысью. У них за спиной из дома вырвался ополоумевший Кувыркс и, набираяскорость, помчался по морозной улице. Он несся, не разбирая дороги, а полыего плаща развевались по ветру, точно два крыла. Лошадь перешла в легкий галоп, постепенно увеличивая расстояние междусвоими копытами и булыжниками мостовой. Свистящими взмахами хвоста оназадела несколько крыш. Вот лошадь и ее всадник плавно взмыли в ледянойпростор ночного неба. Все это прошло мимо сознания Кувыркса. Его заботили более злободневныепроблемы. Совершив прыжок, которому позавидовали бы прыгуны как в длину, таки в высоту, он приземлился прямо в лошадиную кормушку-поилку с начавшейподмерзать водой и тут же благодарно вылетел обратно, окруженный, точнопланета - астероидами, мелкими осколками льда. Через некоторое время от водыповалил пар. Мор держался на небольшой высоте, опьяненный и охваченный восторгом отскорости полета. Под ним с беззвучным ревом проносились спящие окрестности.Бинки шла легким галопом, скольжение ее мощных мышц под лоснящейся шкуройвидимым отсутствием усилий напоминало соскальзывание аллигаторов с песчаногоберега в воду. Грива лошади хлестала Мора по лицу. Ночь, точно воды передносом летящего на всех парусах корабля, вспенивалась и, закрученнаяводоворотом, уносилась прочь, когда стремительное лезвие косы рассекало еена две сворачивающиеся половинки. Так они неслись - озаренные лунным сиянием, молчаливые, точно тени,видимые только кошкам да тем из людей, которые вечно суют носы в дела, окоторых смертным задумываться не положено. Впоследствии Мору так и не удалось вспомнить точно, но весьма вероятно,что он смеялся. Вскоре заиндевевшие равнины сменились растрескавшейся почвой предгорий.А вот уже и горные цепи самих Овцепиков, точно армия в стремительноммарш-броске, летят им навстречу. Бинки пригнула голову и понеслась большимискачками, держа курс на расселину между двумя горами. Горы были такими жеострыми, как зубы гоблина. Где-то завыл волк. Мор еще раз посмотрел на часы. Резьба оправы изображала дубовые листьяи корни мандрагоры, а песок внутри, несмотря на сумрачный лунный свет,отливал бледным золотом. Поворачивая часы туда и сюда, он сумел разобратьвыгравированное тончайшими линиями имя: "Амелина Хэмстринг". Бинки замедлила ход, перейдя на легкий галоп. Мор посмотрел вниз, наверхушки леса, припорошенного снегом - или ранним, или очень, очень поздним.Могло быть и то и другое, поскольку Овцепики имели привычку запасатьсяпогодой, а затем выдавать ее на-гора, вопреки всяким временам года. Под ними разверзлось широкое ущелье. Бинки пошла еще медленнее, затемразвернулась и принялась снижаться на белую от нанесенного снега площадку.На площадке, точно посередине, стояла крохотная хижина. Не будь земля вокругприпорошена снегом, Мор непременно заметил бы, что здесь не видно ни единогопенька. Деревья не вырубили: им просто не хотелось тут расти. Или онипереехали. Из одного из окошек нижнего этажа лился свет свечи, образуя оранжевуюлужицу на снегу. Бинки неощутимо коснулась земли и пошла рысью по затвердевающей отмороза корке, не оставляя ни единого следа. Спешившись, Мор зашагал к двери, бормоча что-то себе под нос и делаяпробные взмахи косой. Крыша домика была снабжена широкими водостоками-навесами для отводаснега и защиты поленниц. Ни одному обитателю Овцепиков даже в страшном снене привидится начать зиму, не запасшись предварительно как минимум тремяполенницами. Но здесь дровами даже не пахло, несмотря на то, что до весныеще было ждать и ждать. Зато рядом с входом висела охапка сена в сетке. К охапке была приложеназаписка. Чувствовалось, что эти крупные буквы вывела чуть дрожащая рука.Записка гласила: "ЭТО ТИБЕ, ЛОШАТЬ". Если бы Мор допустил в свой разум хоть каплю сомнения, то обязательновстревожился бы. Записка означала, что его ждут. Однако в ходе недавнихприключений он усвоил, что, чем погружаться в темные воды неуверенности,лучше сразу вынырнуть на поверхность и оказаться на озаренной светом глади.Так или иначе, Бинки, не обремененная моральными вопросами и не страдающаяприступами чрезмерной щепетильности, без обиняков погрузила морду в сено ипринялась с хрустом жевать. Впрочем, это не решило проблему, стучать или нет. Почему-то казалось,что стук в данном случае неуместен. Что если никто не ответит? Или того хуже- пошлет куда подальше? В итоге Мор повернул защелку и толкнул дверь. Оналегко, без скрипа, распахнулась. За дверью оказалась кухня с низким потолком. Для Мора с его ростомбалки располагались так низко, что на какое-то мгновение он почувствовалсебя в западне. Свет одной-единственной свечки отбрасывал бледные дрожащиеблики на посуду на длинном кухонном столе и на надраенные и отполированныедо радужного сияния кафельные плитки. Огонь, горящий в похожем на пещерукамине, не сильно добавлял к освещению, поскольку от поленьев осталось лишькучка белой золы. Откуда-то Мор знал, хотя никто ему об этом не говорил, чтонедавно в камин было брошено последнее полено. За кухонным столом сидела пожилая дама. Низко склонившись над бумагой,едва не скребя по листу крючковатым носом, она что-то остервенело писала.Серая кошка, свернувшаяся клубком на столе рядом с ней, спокойно моргнулапри виде Мора. Коса ударилась о притолоку и пружинно отскочила от нее. Женщина поднялаглаза. - Сейчас, еще минутку, - произнесла она и нахмурилась, глядя на бумагу.- Я не успела написать о здравом уме и твердой памяти. Хотя это все равноидиотизм, человек в здравом уме и твердой памяти не может быть мертвым.Выпить хочешь? - Прости? - сказал Мор. Тут он вспомнил, в качестве кого сейчасвыступает, и повторил: - ПРОСТИ? - Я предложила выпить, если ты вообще пьешь, только и всего. У меняесть малиновый портвейн. Бутылка на столе с посудой. Если хочешь, можешьдопить ее. Мор с подозрением оглядел посудный стол. Он чувствовал, что на каком-тоэтапе бесповоротно утратил инициативу. Вытащив часы, он пристальновсмотрелся в них. В верхней колбе оставалась лишь крохотная кучка песка. - Несколько минут у меня еще есть, - произнесла ведьма, не поднимаяглаз. - Как, я имею в виду, ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ? Не удостоив его ответом, она высушила написанный чернилами документ надпламенем свечи, положила в конверт, который запечатала каплей воска изасунула под подсвечник. Затем взяла на руки кошку. - Матушка Бидль явится завтра, чтобы навести здесь порядок, и ты долженотправиться с ней, понятно? И проследи, чтобы она отдала Гаммер Натлиумывальник из розового мрамора, та давно положила на него глаз. Кошка всезнающе зевнула. - Я что, кхе-кхе, Я ЧТО, ЦЕЛУЮ НОЧЬ НА ТЕБЯ ТРАТИТЬ ДОЛЖЕН? - произнесМор укоризненно. - Должен, не должен, чего орать-то? - хмыкнула ведьма. Она соскользнула со стула, и только тут Мор заметил, насколько онаскрючена. Ее фигура напоминала дугу. Повозившись, она сняла с вбитого встену гвоздя высокую остроконечную шляпу и при помощи целой батареи шпилекукрепила ее с кокетливым перекосом на своих убеленных сединами волосах,после чего схватила в обе руки по клюке. Опираясь на палки, она мелкими шажками подошла к Мору и снизу вверхуставилась на него глазками маленькими и блестящими, точно ягодки чернойсмородины. - А понадобится ли мне шаль? Как считаешь, шаль захватить стоит? Нет,думаю, нет. Мне кажется, там, куда я иду, довольно тепло. Она опять воззрилась на Мора и нахмурилась. - А ты несколько моложе, чем я предполагала, - сообщила она. Мор неотвечал. Тогда тетушка Хэмстринг тихо добавила: - Знаешь, сдается мне, тысовсем не тот, кого я ожидала. Мор прочистил горло. - И кого же именно ты ожидала? - спросил он. - Смерть, - последовал простой ответ. - Видишь ли, это частьдоговоренности. Ты узнаешь время своей смерти заранее, и тебегарантировано... персональное внимание. - Оно самое я и есть. - Оно самое? - Персональное внимание. Он послал меня. Я работаю у него. Иначе откудамне здесь взяться? Мор сделал паузу. Все шло наперекосяк. Его с позором отправят обратно.Впервые на него была возложена какая-то ответственность, и он провалил дело.В его ушах уже звучал хохот, это люди смеялись над ним. В бездне его замешательства родился вопль. Он наливался силой, звучалвнутри все громче и громче и, наконец, набрав силу корабельной сирены,вырвался наружу. - Только это моя первая действительно самостоятельная работа, и вот, явсе запорол! Коса с легким стуком упала на пол, попутно сняв тонкую стружку с ножкистола и разрезав напополам кафельную плитку. Склонив голову набок, тетушканекоторое время изучающе смотрела на него. - Так как же тебя зовут, молодой человек? - наконец произнесла она. - Мор, - всхлипнул Мор. - Сокращенное от Мортимер. - Ну что ж, Мор, полагаю, где-то в твоей области должны обретатьсянекие песочные часы. Мор уклончиво кивнул. Затем потянулся к поясу и вытащил закрепленные нацепочке часы. Ведьма с критическим выражением лица исследовала их. - Еще осталась минута или около того, - определила она. - Нет временирассусоливать. Позволь мне только запереть дом. - Но ты не понимаешь! - возопил Мор. - Я все испорчу! Я никогда неделал этого раньше! Она похлопала его по руке. - Я тоже, - промолвила она. - Будем учиться вместе. А теперь бери косуи постарайся вести себя, как подобает молодому человеку твоего возраста. Вотмолодец, хороший мальчик. Невзирая на протесты, она вытолкала его на заснеженный двор и самапоследовала за ним. Захлопнув дверь и заперев тяжелый железный замок, онаповесила ключ на вбитый рядом гвоздь. Мороз все сильнее сжимал своей хваткой лес, сдавливая его, пока корнине затрещали. Вышла луна, но небо было усыпано белыми твердыми звездами,отчего зимняя ночь казалась еще холоднее. Тетушка Хэмстринг вздрогнула ипоежилась. - Вон там, - оживленно произнесла ведьма, - лежит отличное староебревно. С него открывается хороший вид на долину. Летом, конечно. Мне хотелось бы посидеть там, - несколько неувереннодобавила она. Мор помог ей пробраться сквозь сугробы и тщательно очистил дерево отснега. Оба уселись. Песочные часы теперь стояли между ними. Какой бы вид ниоткрывался отсюда летом, сейчас он состоял из черных скал на фоне неба, скоторого падали крохотные снежинки. - Не могу поверить, - покачал головой Мор. - Ты говоришь так, будтосама хочешь умереть. - Кое-чего мне будет недоставать, - отозвалась тетушка Хэмстринг. - Ноона истончается. Жизнь, я имею в виду. Уже нельзя положиться на свое тело.Пора двигаться дальше. Я считаю, пришла пора попробовать что-нибудьновенькое. Он говорил тебе, что волшебники видят его? - Нет, - погрешил против истины Мор. - Ну так мы его видим. - Он не очень любит волшебников и ведьм, - выдал на свой страх и рискМор. - Умники никому не нравятся, - ответила она с толикой удовлетворения вголосе. - От нас ему хлопоты, понимаешь. Жрецы - другое дело, поэтомусвященнослужителей он любит. - Он ни разу не упоминал об этом. - А! Жрецы только и делают, что убеждают людей, насколько лучше имстанет, когда они умрут. А мы говорим, что и здесь может быть очень даженеплохо, если приложить мозги. Мор колебался. Он хотел сказать: "Вы не правы, он совсем не такой, егоне волнует, хорошие люди или плохие, лишь бы только были пунктуальными. Аеще он добр к кошкам", - хотелось добавить ему. Но он передумал. Ему пришло в голову, что людям надо во что-то верить. Волк завыл опять, уже настолько близко, что Мор принялся с тревогойозираться по сторонам. Волку ответил напарник, откуда-то с другого концадолины. К тоскливому хору присоединилась еще пара - из глубины лесной чащи.Мору никогда не приходилось слышать звуков столь скорбных. Он взглянул на неподвижную фигуру тетушки Хэмстринг, а затем, снарастающей паникой, на песочные часы. Подскочив, он схватил обеими рукамикосу и, широко размахнувшись, совершил положенное. Ведьма встала, оставив позади свое тело. - Отличная работа, - кивнула она. - Честно сказать, я опасалась, что тыпромахнешься. Мор, тяжело дыша, прислонился к дереву. Оттуда он наблюдал, как тетушкаХэмстринг обошла вокруг бревна посмотреть на саму себя. - Мм-да, - критическим тоном произнесла она. - Времени можно предъявитьмассу претензий. Она подняла руку и рассмеялась, увидев сквозь нее звезды. Затем она стала меняться. Мору и прежде приходилось быть свидетелемпроцесса, когда душа осознает, что она больше не связана формирующимопределенный облик полем. Но обычно роль души была скорее пассивная. А тутона сохраняла полный контроль над происходящим, и такое Мор видел впервые.Волосы ведьмы, меняя цвет и удлиняясь, стали сами собой расплетаться изтугого пучка, в который были закручены. Стан распрямился. Морщины утончалисьи укорачивались, пока совсем не исчезли. Серое шерстяное платьезаколыхалось, словно поверхность моря, и в конце концов приобрело совершенноиные, странно будоражащие очертания. Тетушка посмотрела вниз, хихикнула и превратила платье во что-тоярко-зеленое и клейкое, точно только что распустившийся листок. - Что скажешь, Мор? - осведомилась она. Прежде ее голос был дрожащим и скрипучим. Теперь его звук пробуждалвоспоминания о мускусе, кленовом сиропе и других вещах, при мысли о которыхадамово яблоко Мора запрыгало, как резиновый мячик в эластичном мешке. - ... -попытался выдавить он, сжимая косу так, что костяшки пальцевпобелели. Она шла к нему, похожая на изящную змейку. - Я не расслышала, что ты сказал, - промурлыкала она. - Оч-ч-чень мило, - произнес он. - Так это... то, какой ты была раньше? - Такой я была всегда. - Ох. - Мор уставился себе под ноги. - Мне полагается забрать тебяотсюда, - сообщил он. - Знаю, - отозвалась она. - Но я намерена остаться здесь. - Нельзя! Я имею в виду... -Он замялся, подыскивая слова. - Понимаешь,оставшись здесь, ты начнешь вроде как размазываться и становиться все тоньшеи прозрачнее, пока наконец... - Мне понравится это, - твердо заявила она. Наклонившись, она одарила его поцелуем таким же невещественным инеощутимым, как вздох майской мушки. Целуя, она таяла, пока не исчезласовсем, оставив только поцелуй. Совсем как улыбка Чеширского кота, толькогораздо более эротично. - Будь осторожен, Мор, - прожурчал у него в голове ее голос. - Тебескорее всего понравится эта работа, и ты захочешь сохранить ее. Но найдешьли ты в себе силы когда-нибудь оставить ее? Мор стоял, идиотски держась за щеку. Легонько и мимолетно затрепеталидеревья, окружающие полянку. Ветер донес звук смешка, а затем вокруг Моравновь сомкнулось леденящее молчание. Долг воззвал к нему сквозь розовые туманы, заполнившие его голову. Онсхватил вторые часы и вгляделся в стекло. Песок был почти на исходе. По поверхности стекла шли узоры в виде лепестков лотоса. Когда Морслегка ударил по нему пальцем, оно откликнулось тягучим "Оммм". По ломающейся под ногами ледяной корке он опрометью кинулся к Бинки иодним махом очутился в седле. Лошадь встряхнула головой, встала на дыбы иустремилась к звездам. Величественные молчаливые потоки синего и зеленого пламени стекали скрыши мира... Их движение не воспринималось глазом, поэтому казалось, чтоони свисают, точно сверкающая бахрома роскошного платья. Вуали октариновогосияния исполняли над Диском медленный и величественный танец, в то время какогни Центрального Сияния, испускаемого неподвижным магическим полем Диска,заземлялись в зеленых льдах Пупа Плоского мира. Пуповый пик Кори Челести, обиталище богов, представлял собойдесятимильный столб холодного блистающего пламени. Немногие люди могли похвастаться, что им довелось стать свидетелямиэтого зрелища. И Мор не принадлежал к их числу, поскольку, пригнувшись к шееБинки, он изо всех сил вцепился в гриву. Тяжелые копыта лошади выбивалиискры из пространства. Мор и Бинки скакали по ночному небу, оставляя засобой похожий на комету светящийся след пара. Были и другие горы, теснившиеся вокруг Кори Челести. По сравнению спиком они казались не выше термитных кучек, хотя в реальности каждая из нихмогла похвастаться столь величественным ассортиментом лавин, кряжей,подземных туннелей, забоев, обрывов, каменистых осыпей и ледников, что любойнормальный горный массив был бы счастлив иметь с данной представительницейчто-то общее. Среди самых высоких из гор, в воронкообразной долине, обиталиСлушатели. Они представляли собой одну из древнейших религиозных сект Диска, хотядаже сами боги расходились во мнениях по поводу того, является ли Слушаниеприличной и соответствующей обстановке религией. Были даже разговоры натему, а не стереть ли храм с лица земли посредством нескольких точнонацеленных лавин. Единственное, что спасало Слушателей, - это божественноелюбопытство: что же такое эти людишки могут якобы Услышать? Если и есть насвете что-то, действительно раздражающее богов, так это незнание. Чтобы прибыть на место, Мору потребовалось не больше нескольких минут.Тут автор не прочь был бы украсить страницу рядом точек, ведь это так чуднозаполняет время (и главное, пространство). Однако читатель уже, вероятно,заметил странную форму храма, - тот свернулся в самом конце долины, подобнобольшому белому уху, - и, вероятно, потребует объяснений. Факт состоит в том, что Слушатели пытаются выяснить в точности, чтоименно сказал Создатель, сотворив эту Вселенную. Теория довольно незамысловата. Ясно, что ничто, сотворенное Создателем, никогда и ни при какихусловиях не может быть уничтожено. Из чего вытекает, что эхо первых слогов ислов по-прежнему должно блуждать где-то, отдаваясь и резонируя во всемматериальном космосе, но оставаясь различимым для настоящего Слушателя. Много веков назад Слушатели обнаружили, что лед и случай сформировалиэту единственную в своем роде долину, превратив ее в идеальный акустическийинструмент, расположенный непосредственно напротив другой долины, по которойэхо так и разгуливает. Они возвели напичканный кельями храм и расположилиего, в точности повторив очертания комфортабельного кресла в обиталищенеистового фанатика-радиолюбителя. Хитроумные приборы улавливали и усиливализвук, который затем направлялся все глубже и глубже в прохладу воронки, покане достигал центральной кельи. В ней, в любой час дня и ночи, всегда сиделитри монаха. И слушали. Не обходилось, правда, без некоторых сложностей. Дело в том, что онислышали не только нежное эхо Первых Слов, но и вообще любой, издаваемый наПлоском мире звук. Чтобы распознать Слова, им надо было научитьсяидентифицировать все остальные шумы. Это требовало известного таланта, такчто неофита принимали на обучение только в том случае, если он мог,ориентируясь на один только звук, определить на расстоянии в тысячу ярдов,какой стороной выпала подброшенная монета. И все равно - даже в этом случаеон не считался принятым до тех пор, пока слух его не обострялся до такойстепени, что он мог определить, какого цвета была монета. Несмотря на удаленность Святых Слушателей от мира, многие людипредпринимали продолжительнейшие и опаснейшие паломничества в их храм,преодолевая замерзшие земли, рискуя подвергнуться нападению троллей,переходя вброд быстрые, холодные, как лед, реки, взбираясь на грозные,внушающие ужас горы, пересекая негостеприимную тундру, - все ради того,чтобы взобраться по узкой лестнице, ведущей в скрытую от глаз долину, и соткрытым сердцем искать там ответ на извечную загадку существования. А монахи орали на них: "Потише, вы, негодяи!" Бинки размытым пятном пересекла горные вершины. Ее копыта коснулисьземли лишь на заснеженном пустынном дворе, ровная поверхность которого,благодаря льющемуся с неба свету Плоского мира, отливала всеми цветамирадуги. Мор соскочил с седла и побежал под пустынными сводами в келью, где,окруженный преданными последователями, лежал на последнем издыханиивосемьдесят восьмой аббат. Шаги Мора отдавались гулким эхом, пока он несся по облицованномуискусной мозаикой полу. Сами монахи носили поверх обычной обуви специальныешерстяные тапочки. Добежав до кровати, он на минуту остановился, опираясь на косу ипережидая, пока восстановится дыхание. Аббат, маленький, абсолютно лысый и обладающий большим количествомморщин, чем целый мешок чернослива, открыл глаза. - Опаздываешь... -прошептал он и испустил дух. Мор сглотнул, стараясь дышать ровно и медленно, плавной дугой привелкосу в движение. Несмотря ни на что, удар был нанесен точно; аббат сел,оставив свой труп за спиной. - С точностью до секунды, - произнес он голосом, который мог слышатьтолько Мор. - А я уж было забеспокоился. - Все в порядке? - осведомился Мор. - Тогда мне пора бежать... Решительным движением свесив ноги с кровати, аббат бодро вскочил идвинулся в направлении Мора сквозь ряды своих скорбящих приверженцев. - Не исчезай так быстро, - позвал он. - Я всегда с нетерпением жду этихбесед. А что случилось с обычным парнем? - Обычным парнем? - переспросил вконец растерявшийся Мор. - Высокий такой детина. Черный плащ. Судя по виду, недоедает, -объяснил аббат. - Обычный парень? Ты имеешь в виду Смерть? - дошло наконец до Мора. - Его самого, - жизнерадостно кивнул аббат. У Мора отвалилась челюсть. - Ты что, уже не в первый раз умираешь? - с трудом совладав снепослушным языком, сумел выговорить он. - И не в последний, - продолжил аббат. - Как только улавливаешь, в чемтут дело, дальше вопрос практики. - Неужели? - Нам пора отчаливать, - поторопил его аббат. Челюсть Мора со стуком захлопнулась. - Именно это я и пытался сказать. - Было бы очень мило с твоей стороны, если бы ты просто подбросил менядо долины, - безмятежно сообщил монах. Он пулей метнулся мимо Мора во двор. Какое-то мгновение Мор ошарашеннопялился на пол, на то самое место, где за секунду до этого стоял аббат, азатем кинулся следом. Он бежал и стыдился сам себя: до такой степенинепрофессионально и недостойно занимаемой должности он, как ему показалось,выглядел. - Значит, так... - начал он. - Помнится, у другого была лошадь по имени Бинки, - любезно, словноведя светскую беседу, произнес аббат. - Ты что, купил у него один обход? - Обход? - повторил Мор, уже окончательно запутавшись. - Или как там это называется. Не суть важно. Прости меня, парень, -сказал аббат, - я ведь не знаю, как эти вещи организуются. - Мор, - отрешенно поправил Мор. - И я думаю, что тебе положеновозвращаться вместе со мной. Если не возражаешь, - добавил он как можноболее твердым и авторитетным тоном. Монах посмотрел на него и ласково улыбнулся. - Жаль, но на это я пойти не могу, - ответил он. - Может, когда-нибудь.А сейчас, не подбросишь ли ты меня до ближайшей деревни? А то, по-моему,вот-вот должно свершиться мое зачатие. - Зачатие? Но ты только что умер! - воскликнул Мор. - Да, но, понимаешь ли, у меня, что называется, сезонный билет, -объяснил аббат. Хоть и очень медленно, но свет понимания начал доходить до Мора. - Ах вот оно что, - протянул он. - Я читал об этом. Реинкарнация, да? - Ага, это самое слово. Вот уже пятьдесят три раза подряд. Илипятьдесят четыре. Бинки при их приближении подняла голову и легонько заржала, узнаваястарого знакомого, когда аббат ласково потрепал ее по морде. Мор сел верхоми помог аббату устроиться за спиной. - Должно быть, это очень интересно, - произнес он, когда Бинки началасвой подъем от храма ввысь. Даже по меркам (по абсолютной шкале) обычногоповерхностного разговора рейтинг этого замечания был бы сильноотрицательным. Но в данный момент ничего лучше не пришло Мору в голову. - Нет, не должно быть, - хмыкнул аббат. - Ты думаешь, что этоинтересно, поскольку считаешь, что я помню все предыдущие жизни. Но,разумеется, я их не помню. Во всяком случае, пока живу. - Об этом я не задумывался, - признал авторитет знатока Мор. - Только вообрази, тебя пятьдесят раз приучают к горшку! - Да уж, тут особо оглядываться не на что. - Ты прав. Если бы я мог начать все сначала, то ни в коем случае нестал бы перевоплощаться. Но как раз в тот момент, когда начинаешь понимать,что к чему, ребята из храма спускаются в деревню. В поисках мальчика,зачатого в тот час, когда умер старый аббат. Какая узость воображения.Останови здесь, пожалуйста. На секундочку. Мор взглянул вниз. - Мы в воздухе, - с сомнением в голосе предупредил он. - Я не задержу тебя. Аббат соскользнул со спины Бинки, сделал несколько шагов поразреженному воздуху и изо всех сил заорал. Казалось, его вопль будет звучать вечно. Наконец аббат забралсяобратно. - Ты представить себе не можешь, как долго я этого ждал, - призналсяон. В нескольких милях от храма располагалась деревушка. Она играла рольнекоей инфраструктуры, а ее жители были заняты в подобии обслуживающейиндустрии. С воздуха деревня выглядела беспорядочной россыпью маленьких, носнабженных хорошей звукоизоляцией хижин. - Подойдет любая, - сказал аббат. Мор высадил его в нескольких футахнад поверхностью снега, посреди самого тесного скопления домишек. - Надеюсь, следующая жизнь изменит что-нибудь к лучшему, - напутствовалон аббата. Тот лишь пожал плечами. - Надежда умирает последней, - отозвался он. - На худой конец, хотьотдохну. В моем распоряжении перерыв на целых девять месяцев. Обзор,конечно, не очень, но по крайней мере тепло. - Тогда прощай, - помахал рукой Мор. - Я должен торопиться. - Оревуар, - печально ответил аббат и двинулся прочь. Огни Центрального Сияния все еще отбрасывали на поверхность Дисканеровные мерцающие отблески. Мор вздохнул и потянулся за третьими часами. Футляр был серебряным, украшенным орнаментом из маленьких корон. Едвали там осталась хоть одна песчинка. Мор, понимая, что хуже быть не может, осторожно повернул футляр,пытаясь различить имя... Принцесса Кели пробудилась ото сна. Она услышала какой-то звук - такой звук обычно производит тип, бесшумнокрадущийся по вашей спальне. Какие там перины и горошины - выбросьте изголовы. В течение многих лет естественный отбор в чистом виде установил, чтовыживают лишь те королевские династии, чьи члены способны определитьприсутствие ночного убийцы по шороху, которым тот, будучи достаточно умелым,никогда не сопровождает свои движения. Навык диктует необходимость. Впридворных кругах всегда найдется желающий перерезать наследнику - илинаследнице - горло. Она лежала не шелохнувшись, соображая, что делать дальше. Под подушкойбыл спрятан кинжал. Она тихонько заскользила рукой вверх по простыням,из-под ресниц оглядывая комнату в поисках незнакомых теней. Принцессапрекрасно отдавала себе отчет: если она каким-то образом выдаст, что неспит, ей уже никогда не проснуться. Сквозь большое окно напротив просочился свет. Однако доспехи, гобеленыи прочие разнообразные предметы убранства могли послужить отличным укрытиемдля целой армии наемных убийц. Раздался звук от упавшего за изголовьем ножа. Да и вряд ли она сумелабы использовать его по назначению... Визжать и звать охрану, решила она, не стоит. Если кто-то сумелпроникнуть в комнату, значит, этот кто-то оказался сильнее стражников. Или спомощью большой суммы денег ввел их в прострацию. На облицованной плитками каминной полке лежала грелка. Попробоватьиспользовать ее как оружие? Послышался слабый металлический звук. Пожалуй, закричать - это не такая уж плохая идея... Окно взорвалось. Какое-то мгновение Кели смотрела в оконный проем, закоторым бушевал адский огонь. Там, обрамленная синими и пурпурными языкамиадского пламени, фигура в странном одеянии и капюшоне прижималась к холкесамой большой лошади, которую принцесса когда-либо видела... Рядом с кроватью стоял кто-то с воздетым в руке ножом. Кели зачарованно наблюдала, как рука шевельнулась, а конь со скоростьюсползающего с горы ледника перемахнул через раму и приземлился упротивоположной стены. Нож завис прямо над Кели, затем начал опускаться.Лошадь поднялась на дыбы. Всадник стоял в стременах, размахивая каким-тонепонятным оружием. Со звуком, который издает скользнувший по краю влажногостакана палец, лезвие рассекло застывший густым, прозрачным желе воздух.Свет померк. Раздался глухой удар от падения тяжелого тела, затем - металлическоелязганье. Кели набрала в рот побольше воздуха. Неведомая рука быстро зажалаей рот ладонью. Встревоженный голос произнес: - Если ты закричишь, мне придется горько раскаяться. Помолчи, ладно?Пожалуйста. У меня и без того хватает неприятностей. Всякий, способный вложить в голос такое количество умоляющейрастерянности, или искренен, или является настолько хорошим актером, что емувряд ли потребуется зарабатывать на жизнь ремеслом наемного убийцы. - Кто ты? - произнесла она. - Не знаю, вправе ли я открыться, -ответил голос. - Главное, ты жива,не правда ли? Она собралась было ответить саркастическим замечанием, но вовремяприкусила язычок. Что-то в тоне вопроса обеспокоило ее. - Почему ты не назовешься? - поинтересовалась она. - Это нелегко... - Последовала пауза. Принцесса напряженно вглядываласьв темноту, пытаясь облечь голос лицом. - Быть может, я ужасно навредил тебе,- добавил голос. - Разве ты только что не спас мне жизнь? - По правде сказать, я и сам не знаю, что я спас. Можно тут чем-нибудьпосветить? - Фрейлина иногда оставляет спички на каминной полке, - сказала Кели. Она ощутила, как некто рядом с ней переместился. Последовало нескольконеуверенных шагов, пара ударов и, наконец, громкое лязганье. Хотя вряд лиэто слово адекватно отражает ту поистине созревшую, дождавшуюся своего часакакофонию от летящего на пол металла, звуки которой наполнили комнату. Шумзавершился традиционным легким позвякиванием - через пару секунд после того,как вы подумали, что все уже закончилось. - Я под доспехами, - довольно невнятно произнес голос (Кели пришлосьподнапрячься, чтобы разобрать слова). - Где бы это могло быть? Тихонько соскользнув с постели, Кели ощупью двинулась к камину, вбледном свете затухающих углей нашарила связку спичек, чиркнула одной (таразразилась взрывом едкого серного дыма), зажгла свечу, нашла грудурасчлененных доспехов, вытащила из ножен меч... И чуть не проглотила язык. Кто-то горячо и влажно дохнул ей в ухо. - Это Бинки, - произнесла груда. - Она так показывает, что ты ейнравишься. Она пытается проявить дружелюбие. Думаю, она сейчас не отказаласьбы от охапки сена, если таковая здесь найдется. С поистине царственным самообладанием Кели промолвила: - Это четвертый этаж. Спальня дамы. Ты был бы поражен, если бы узнал,сколько лошадей так и не побывало здесь. - О! Пожалуйста, не могла бы ты помочь мне? Она положила меч и оттащила в сторону нагрудник. Из темноты на неевоззрилось тонкое бледное лицо. - Во-первых, настоятельно рекомендую объяснить, почему мне не следуетпослать за стражей, - сказала принцесса. - Одно то, что ты очутился в моейспальне, по закону карается мучительной смертью. Она смотрела на него испепеляющим взором. - Прости, но не могла бы ты высвободить мне руку, если не трудно? -наконец выговорил он. - Благодарю, Во-первых, стража скорее всего меня незаметит, во-вторых, в этом случае ты так и не узнаешь, почему я здесь, асудя по твоему виду тебе страсть как хочется это узнать, и в-третьих... - В-третьих - что? Его рот открылся и тут же захлопнулся. Мор хотел сказать: "В-третьих,ты так красива, по крайней мере, очень привлекательна или гораздо болеепривлекательна, чем любая девушка из всех, кого я встречал, хотя долженпризнать, что я девушек встречал не очень много". Стать поэтом Мору всегдамешала врожденная честность; если бы Мор когда-нибудь стал сравниватьдевушку с летним днем, то за сравнением обязательно последовало бы вдумчивоеобъяснение насчет того, какой именно день имеется в виду и было ли тогдадождливо или, наоборот, ясно. Так что в данных обстоятельствах даже хорошо,что язык его не слушался. Кели подняла свечу, осветив окно. Оно было целым. Ни единой щербины на каменных рамах. Стекло с цветнымивставками, изображающими герб Сто Лата, тоже ничуть не пострадало. Онаоглянулась на Мора. - Забудем о третьем, - сказала она. - Вернемся к первому. Через час над городом забрезжил рассвет. Дневной свет на Плоском мирене столько летит, сколько течет, поскольку его тормозит неподвижноемагическое поле Диска. Лучи солнца покатились по земле, подобно волнамзолотистого моря. Какое-то мгновение расположенный на насыпи городвозвышался над его поверхностью, точно омываемый волнами прилива песочныйзамок. С каждой новой волной свет все уплотнялся, пока наконец не закружилсявокруг города, образовав световорот, и не просочился внутрь. Мор и Кели сидели рядышком на кровати. Песочные часы лежали между ними.В верхней колбе не осталось ни песчинки. Снаружи донеслись звуки пробуждающегося замка. - Все равно не понимаю, - произнесла он. - Мертва я или нет? - Ты должна быть мертвой, - признался он, - в соответствии с судьбойили чем там еще. Я довольно слаб в теории. - И ты должен был убить меня? - Нет! Я имею в виду, нет, убить тебя должен был не я, а убийца. Я жеуже пытался объяснить все это. - Так почему же ты помешал ему это сделать? Мор ответил ей взглядом, полным ужаса. - Ты что, хотела умереть? - Разумеется нет. Но похоже на то, что здесь человеческие желания врасчет не берутся. Я просто стараюсь подойти к этому вопросу с позицийздравого смысла. Мор уткнулся взглядом в колени. Затем встал. - Я думаю, мне лучше уйти, - холодно отчеканил он. Сложив косу, он засунул ее в укрепленные за седлом ножны и посмотрел наокно. - Ты вошел через него, - пришла на помощь Кели. - Слушай, когда ясказала... - Оно открывается? - Нет. За дверью коридор, он выходит на балкон. Но люди увидят тебя! Проигнорировав это восклицание, Мор отворил дверь и вывел Бинки вкоридор. Кели кинулась вслед за ним. Фрейлина, как раз собиравшаясяпостучать, остановилась, сделала реверанс и слегка нахмурилась, когда еемозг мудро отогнал от себя зрелище ступающей по ковру очень большой лошади. Балкон выходил в один из внутренних двориков. Мор бросил взгляд запарапет, и вскочил в седло. - Остерегайся герцога, - посоветовал он. - Это все он. - Отец всегда предупреждал меня о нем, - согласилась принцесса. - Яникогда не ем, пока еду не попробует специальный придворный. - Кроме того, тебе следует завести телохранителя, - продолжал Мор. -Мне пора уходить. Неотложные дела. Прощай, - добавил он тоном, который, какМор надеялся, должным образом выразил задетую гордость. - Я еще увижу тебя? - спросила Кели. - Есть много такого, о чем яхотела бы... - Не уверен, что тебе стоит забивать этим голову, - надменно ответилМор. Он прищелкнул языком, и Бинки скакнула в воздух. Скользнув хвостом попарапету, она легким галопом углубилась в голубое утреннее небо. - Я хотела сказать спасибо! - прокричала вслед Кели. Фрейлина, которая никак не могла отделаться от ощущения какой-тонеправильности и шла за принцессой по пятам, озабоченно справилась: - Вы хорошо себя чувствуете, мэм? Кели рассеянно посмотрела на нее. - Что? - повелительным тоном переспросила она. - Я только хотела узнать, вы хорошо провели ночь? Плечи Кели опустились. - Нет, - буркнула она. - Плохо. В моей спальне мертвый убийца. Онпокушался на мою жизнь. Не могла бы ты что-нибудь сделать с этим? И, - онаподняла руку и задержала ее в воздухе, - я не хочу, чтобы ты кудахтала"Мертвый, мэм? Убийца, мэм?" или вопила. Просто разберись с ним, и все. Тихои спокойно. По-моему, у меня страшно разболелась голова. Так что кивни, ноничего не говори. Фрейлина кивнула, сделала неопределенное приседающее движение и пятясьпокинула помещение. Мор сам не понял, каким образом вернулся обратно. Небо просто изменилосвой цвет, став из льдисто-голубого угрюмым и серым, когда Бинки окунулась впровал между измерениями. Лошадь не опускалась на темную почву поместьяСмерти. В какой-то момент эта почва просто оказалась там, прямо под ними,подобно авианосцу, который, осторожно маневрируя, подводит посадочнуюплощадку под реактивный истребитель, избавляя пилота от связанных сприземлением хлопот. Гигантская лошадь протрусила во двор конюшни и остановилась возледвойной двери, помахивая хвостом. Соскользнув с седла, Мор побежал к дому. И остановился, и побежал обратно, и наполнил кормушку сеном, и побежалк дому, и пробормотал что-то себе под нос, и побежал обратно, и почистиллошадь, и проверил, достаточно ли воды в ведре, и побежал к дому, и побежалобратно, и снял с крючка на стене попону, и накрыл ею лошадь. Бинки, сблагодарным достоинством принимая заслуженную заботу, несколько разприложилась мордой к его плечу, словно кивая. Проскользнув через черный ход и пробравшись в библиотеку, Мор нашелпомещение совершенно пустынным. Даже в эти ранние часы воздух здесь казалсясотканным из горячей сухой пыли. Мору почудилось, что на поиски биографиипринцессы Кели ушли года, но в конце концов он нашел ее. Ею оказаласьудручающе тонкая книжица. Она стояла на полке, дотянуться до которойоказалось возможным только с помощью библиотечной лестницы, шаткогосооружения на колесиках, сильно напоминающего древнюю осадную машину. Дрожащими пальцами он открыл последнюю страницу и застонал. "За убийством принцессы, происшедшим, когда ей было пятнадцать лет,последовало объединение Сто Лата со Сто Гелитом. Это косвенным образомповлекло за собой падение городов-государств центральной равнины иподъем..." Он читал все дальше и дальше, не в силах остановиться. Время от временииздавал стон. Наконец Мор поставил томик на место, но потом, поколебавшись, запихалего за несколько других томов. И все равно он чувствовал, что книга там,пока слезал по лестнице, предательски громко выскрипывающей миру о своемсуществовании. В водах Плоского мира океанические суда были редкостью. Никому изкапитанов не нравилось выходить за пределы видимости прибрежной линии.Печально, но факт: корабли, которые на расстоянии выглядели так, как будтоотправляются за край мира, исчезали вовсе не за горизонтом - они и в самомделе падали с Края света. Каждое или примерно каждое поколение находило несколько исследователей-энтузиастов, которые сомневались в этом и - с целью опровергнуть сии"домыслы" - отважно отправлялись в путешествие. Как ни странно, ни один изэтих путешественников так и не вернулся, чтобы огласить результаты своихисследований. Поэтому нижеследующая аналогия с точки зрения Мора была лишеннойсмысла. Он чувствовал себя так, как будто очутился в идущем ко дну "Титанике",но еще чуть-чуть - и он будет спасен. "Лузитанией". Он чувствовал себя так, как будто, поддавшись секундному импульсу,бросил снежок и теперь наблюдает, как вызванная им лавина поглощает трилыжных курорта. Он чувствовал, как вокруг него расплетаются нити истории. Он чувствовал, что ему нужно с кем-нибудь поговорить, и побыстрее. Это означало, что придется довольствоваться или Альбертом, или Изабель,поскольку мысль о необходимости объяснять происшедшее крохотным синимбулавочным головкам была не из тех, которые ему хотелось обдумывать последолгой ночи. В редких случаях, когда Изабель с высоты своего величиясоизволяла бросить взгляд в его направлении, она с предельной ясностьюдемонстрировала, что различие между Мором и дохлой жабой заключается тольков цвете. Что касается Альберта... Ну, он, конечно, не идеальное доверенное лицо, но в приборе из одногопредмета, определенно, лучший. Мор, стараясь не скрипеть слишком громко, спустился с лестницы и вышелиз лабиринта книжных полок тем же путем, что и вошел в него. Не помешало быи поспать несколько часов. Затем он услышал прерывистое дыхание, краткую череду топающих звуков,производимых быстро бегущими ногами, и хлопок двери. Заглянув за ближайшуюэтажерку, он не увидел ничего, кроме табуретки с парой книг на ней. Он взялодну, посмотрел на имя, затем прочел несколько страниц. Рядом с книгой лежалмокрый шелковый носовой платок. Проснулся Мор поздно. Встав, он тут же заторопился на кухню. Он ожидал,что Альберт начнет ворчать, но ничего подобного не случилось. Альберт стоял около каменной раковины, погруженный в глубокуюзадумчивость. Глядя на сковородку, он, вероятно, решал, не пора ли налить нанее нового жира или оставить прежний еще этак на годик. Когда Мор, стараясьне создавать лишнего шума, проскользнул за стол, он обернулся. - Тебе пришлось здорово повозиться, - произнес он. - Я слышал, как тыполночи шатался по дому. Могу сварить тебе яйцо. Еще есть овсянка. - Яйцо, пожалуйста, - ответил Мор. Он так и не набрался мужествапопробовать альбертову овсянку, которая вела свою собственную, частную жизньв глубинах кастрюли и ела ложки. - Хозяин сказал, что после завтрака хочет тебя видеть, - добавилАльберт. - Но можешь особо не торопиться. - О, - Мор уставился в стол. - А больше он ничего не говорил? - Он сказал, что свободного вечера у него не выдавалось тысячу лет, -ответил Альберт. - Он напевал себе под нос. Не нравится мне это. Никогда невидел его таким. - О! - Мор, наконец, решился: - Альберт, а ты давно здесь работаешь? Альберт посмотрел на него поверх пенсне. - Может, и давно. Трудно следить за внешним временем, парень. Я здесь стех самых пор, как умер старый король. - Какой король, Альберт? - Арторолло, вроде его так звали. Маленький такой и жирный. Голосскрипучий, как несмазанная телега. Хоть я и видел-то его всего один раз. - А где это было? - В Анке, конечно. - Что? - воскликнул Мор. - В Анк-Морпорке нет королей, это всякомуизвестно! - Я же сказал, это было некоторое время тому назад, - напомнил Альберт,наливая себе чашку чая из личного заварочного чайника Смерти. Он уселся, мечтательно прикрыв глаза огрубевшими морщинистыми веками.Мор ждал. - В те времена правили настоящие короли, я тебе скажу, не то, чтосейчас. Те были монархами, - продолжал Альберт, осторожно наливая чай вблюдечко и чопорно обмахивая его концом шарфа. - То есть они были мудрыми исправедливыми... ну, довольно мудрыми. И они не стали бы долго раздумывать,отрубить тебе голову или нет. Решали все на месте. Им достаточно было одноговзгляда, - одобрительно добавил он. - А все королевы были высокими, бледнымии носили такие штуки вроде шлема... - Как платы у монахинь? - Ну да, а принцессы были так же прекрасны, как день - долог, инастолько благородны, что могли огорошить всех, прописав дюжину матрасов... - Что? Альберт поколебался. - По-моему, был такой случай, не важно, - уклончиво ответил он. - Ибыли тогда балы, и турниры, и казни. Великие дни. - Он мечтательно улыбнулсявоспоминаниям. - Не то что сейчас... - произнес он, неохотно пробуждаясь отблагоговейного полузабытья. - А у тебя есть другие имена, Альберт? - спросил Мор. Но чары уже рассеялись. Старик быстро усек, что происходит. - Ага, понимаю, - отпарировал он, - узнаешь, как зовут Альберта, ипрямиком в библиотеку - что, не так? Рыться, совать свой нос в чужие дела. Ятебя раскусил, вечно ты там прячешься, читаешь исподтишка жизни молоденькихженщин... Очевидно, где-то в глубинах глаз Мора провозвестники вины протрубили впотускневшие трубы, потому что Альберт крякнул и ткнул в него костлявымпальцем. - По крайней мере, мог бы ставить книги на место, - добродушнопробурчал он. - Не оставлять там целые груды, предоставляя Альберту убиратьих. Все равно, неправильно это, строить глазки бедным покойницам. Так иослепнуть недолго. - Но я всего лишь... - начал оправдываться Мор, но вспомнил о мокромшелковом носовом платке в кармане и закрыл рот. Покинув бормочущего себе под нос и моющего посуду Альберта, Морпроскользнул в библиотеку. Сквозь высокие окна лился бледный солнечный свет,нежными ласковыми прикосновениями обесцвечивая обложки терпеливых, древнихтомов. Время от времени пылинка, проплывая сквозь золотистый столб,загоралась и сверкала, словно миниатюрная сверхновая. Мор знал, что если хорошенько прислушаться, то услышишь поскрипывание,подобное тому, которое издают некоторые насекомые: это книги пишут самисебя. Когда-то, давным-давно, Мор нашел бы это странным. Теперь это...обнадеживало. Служило наглядной демонстрацией факта, что механизм Вселеннойработает слаженно, ее колеса и колесики все еще крутятся. Его совесть,выискивающая любую лазейку, лишь бы пролезть и вякнуть свое, напомнила ему,радостно блестя глазками, что-таки да, они, может, и крутятся, да только нев ту сторону. И мироздание, это уж точно, движется не туда, куда надо.Пробравшись через лабиринт стеллажей к таинственной кипе книг, он обнаружил,что она исчезла. Альберт на кухне. И Мор ни разу не видел, чтобы Смерть соб-ственной персоной заходил в библиотеку. Что же в таком случае понадобилосьздесь Изабель? Он глянул вверх, на возвышающуюся скалу из книжних полок... и обомлел.В животе у него похолодело при мысли о том, что вот-вот произойдет, уженачало происходить... Ему одному не справиться с этим. Придется кому-то рассказать. Кели тем временем жизнь медом не казалась. А все потому, что причинность обладает колоссальной инерцией. Мор,движимый гневом, отчаянием и зарождающейся любовью, ворвался в нее исместил, задав новое направление. Но причинность этого еще не заметила. Ондернул за хвост динозавра, но пройдет некоторое время, прежде чем на другомконце сообразят, что пора воскликнуть "ох!". Короче говоря, мироздание знало, что Кели умерла. Поэтому оно былопорядком удивлено, что она до сих пор не перестала ходить и дышать. Свои чувства мироздание проявляло в мелочах. Придворные, все утроукрадкой посматривающие на принцессу, сами не могли сказать, почему от еевида им делается както не по себе. К своему острому замешательству и еераздражению, они то и дело либо не замечали ее, либо говорили приглушеннымиголосами. Старший камергер обнаружил, что отдал приказ приспустить королевскийфлаг. Никакие силы в мире не заставили бы его объяснить, почему он этосделал. После того как он безо всякой видимой причины заказал тысячу ярдовчерного сукна, его в состоянии легкого нервного потрясения мягко увели иуложили в постель. Неосязаемое в своей странности чувство ирреальности происходящегораспространялось по замку со скоростью эпидемии гриппа. Старший кучерприказал достать и начистить до блеска роскошный траурный катафалк. А потомон стоял во дворе конюшни и рукой в замшевой перчатке утирал непонятнооткуда взявшиеся слезы. Он плакал и не помнил, почему. Слуги крадучисьпробирались по коридорам. Повару пришлось бороться с непреодолимым желаниемготовить холодное мясо. Псы принимались выть, но сразу останавливались,чувствуя себя довольно глупо. Пара черных жеребцов, которых в Сто Лате потрадиции запрягали в катафалк, внезапно впала в беспокойство и едва не заля-гала насмерть конюха. В замке Сто Гелита герцог тщетно дожидался гонца. А тот отправился вдорогу, но остановился посреди улицы. У него как будто вышибло из головы,что же ему полагается сделать. Кели проплывала сквозь все это, как материальный и с каждой минутой всеболее раздражающийся призрак. Напряжение достигло апогея перед самым обедом. Разъяренной фуриейворвавшись в огромный обеденный зал, она не обнаружила на столе передкоролевским креслом накрытого прибора. Разговаривая с дворецким громко иотчетливо, она добилась исправления оплошности. Но затем обнаружила, что всеблюда проносят мимо нее, не давая ей возможности воткнуть в них вилку. Смрачным недоверием она наблюдала, как внесли вино и налили его в первуюочередь лорду-хранителю кабинета. Такой поступок противоречил ее королевскому статусу и протоколу, однакона этот раз она не стала утруждать себя доказательствами, а просто высунуланогу из-под стола и подставила подножку разносившему вино официанту. Онзапнулся, пробормотал что-то себе под нос и уставился на плитки пола. Наклонившись в другую сторону, она проорала в ухо управляющемупоставками: - Эй, ты меня видишь? Почему наше меню урезано до холодной свинины иокорока? Оторвавшись от приглушенного разговора с дамой маленькой шестиугольнойкомнаты северной башенки, он уставился на принцессу долгим взглядом, вкотором шок переходил во что-то вроде расплывчатой озадаченности. - Почему же, да... Я вижу... Э-э.... - Ваше королевское высочество, - подтолкнула его Кели. - Но... да... Высочество, - пробормотал он. Нависла тяжелая пауза. Затем, как будто внутри него сработал какой-то переключатель, онповернулся к своей собеседнице и возобновил прерванный разговор. Некоторое время Кели сидела, побелев от потрясения и ярости, затемоттолкнула кресло и ринулась в свои покои. Пару слуг, столкнувшихся на бегу в одном из коридоров, припечатало кстенам. Чем - они не разглядели. Вбежав в свою комнату, Кели принялась дергать за шнурок.Предполагалось, что звон колокольчика заставит дежурную фрейлину прибежать сдругого конца коридора, где она сидела в ожидании. Некоторое время ничего непроисходило. Затем дверь медленно отворилась, и на принцессу воззрилосьлицо. На этот раз она узнала этот взгляд, она была готова к нему. Схвативфрейлину за плечи, Кели втащила ее в комнату и захлопнула дверь у нее заспиной. Когда испуганная женщина начала смотреть куда угодно, только не нанее, Кели разжала хватку и оглоушила фрейлину такой пощечиной, что щека утой загорелась. - Ты почувствовала это? Ты почувствовала? - провизжала она. - Но... Вы... Я... - захныкала фрейлина, пятясь назад, пока не уперласьв кровать и не рухнула на нее. - Смотри на меня! На меня смотри, когда я с тобой разговариваю! -орала, надвигаясь на нее, Кели. - Ты же видишь меня! Скажи, что ты видишьменя, или я прикажу тебя казнить! В глазах фрейлины застыло выражение ужаса. - Я вижу вас, - пролепетала она, - но... - Но что? Что "но"? - Я точно знаю, что вы... Я слышала... Я думала... - Что ты думала? - отрезала Кели. Она уже не кричала. Слова слетали сее уст, подобно жгучим ударам хлыста. Фрейлина сжалась во всхлипывающий комок. Некоторое время Кели стояла,постукивая ногой об пол, затем мягко потрясла женщину. - В городе есть волшебник? - спросила она. - На меня смотри, на меня.Есть? Вы, девчонки, вечно тайком бегаете поговорить с волшебниками! Где онживет? Фрейлина повернулась к ней заплаканным лицом. Все инстинкты ее существакричали, что принцессы не существует, и бедной женщине пришлось подавлятьих. - Ах... волшебник, да... Кувыркс, на Стенной улице... Губы Кели сжались в тонкую, как нитка, улыбку. Она понятия не имела,где хранится ее одежда. Но холодный рассудок подсказывал, что будет в тысячураз легче найти платья самой, чем добиваться от фрейлины, чтобы тапочувствовала ее присутствие. Принцесса подождала, внимательно наблюдая, каквсхлипывания женщины постепенно смолкают. Затем фрейлина в растерянностиогляделась вокруг себя и поторопилась прочь из комнаты. "Она уже забыла меня", - подумала Кели. Посмотрев на свои руки, онанашла их вполне материальными. Тут, должно быть, замешана магия. Проблуждав некоторое время, она нашла гардеробную. Принцесса приняласьоткрывать один шкаф за другим и рыться в них, пока не нашла черный плащ скапюшоном. Он оказался достаточно просторным, чтобы можно было с легкостьюнабросить его поверх одежды. Покинув комнату, она помчалась стрелой -сначала по коридору, затем вниз по черной лестнице, предназначенной дляслуг. Последний раз нечто подобное она испытывала в детстве. То был миршкафов с постельным бельем и голых полов, по которым беззвучно ступалиофицианты. Кели двигалась по нему, подобно привидению, которое все никак не можетраспрощаться с землей. Она, разумеется, имела представление о помещениях дляслуг. Представление это было такого же характера, какое большинство людейимеют о водоснабжении или канализации: так, где-то на задворках сознанияваляется запылившаяся картинка. И принцесса была вполне готова снизойти допризнания того факта, что, несмотря на довольно сильное внешнее сходство (поее мнению), слуги, должно быть, обладают какими-то отличающими их друг отдруга чертами, по которым самые близкие и дорогие люди могут их,предположительно, узнать. Но она никак не была готова к зрелищам, которыеоткрылись ее взору сейчас. К примеру, Могхедрон, управляющий виннымипогребами, который прежде походил на рассекающий волны корабль, проплывающийпо обеденному залу, сидел в своей кладовке в расстегнутой ливрее и курилтрубку. Пара горничных с хихиканьем пробежали мимо, не одарив ее ни единымвзглядом. Она прибавила шагу, осознавая, что каким-то непонятным образомнаходится на территории своего замка незаконно. И это потому, невольно подумалось ей, что замок-то вовсе и не ее. Мирвокруг нее, шумный, со всеми заполненными клубами пара прачечными ипрохладными кладовыми, жил сам по себе. Он ей не принадлежал и в ней ненуждался. Скорее, она принадлежала ему. В самой большой кухне со стола она стащила куриную ножку. Кухнянапоминала пещеру, и в ней было такое количество выстроившихся в рядыгоршков и кастрюль, что все вместе, озаренные красными огнями печи, онинапоминали броню гигантской черепахи. Кели внезапно пробила дрожь.Воровство! Она стала воровкой! В своем собственном королевстве! А повар темвременем глазами такими же глянцевыми, как копченый окорок, смотрел прямосквозь нее. Миновав конюшни, Кели выбежала к задним воротам. По сурово-неподвижнымвзглядам часовых можно было понять, что ее появление ускользнуло от ихвнимания. Когда она оказалась вне замка, на улице, ее дрожь поутихла. Но Келипо-прежнему испытывала странное чувство, как будто она нагая. Этонервировало - быть в самой гуще людей, которые спешат по своим делам и неберут на себя труд даже посмотреть на тебя, тогда как весь твой предыдущийжизненный опыт говорит о том, что мир вокруг тебя вращается. Прохожиенатыкаются на тебя и отскакивают в сторону, не понимая, во что же это ониврезались. Не говоря уже о том, что приходится уворачиваться от экипажей. Куриная ножка недалеко продвинулась в заполнении пустоты, объясняющейсяотсутствием завтрака. Пришлось стянуть пару яблок с прилавка. При этом Келисделала внутреннюю заметку: приказать камергеру узнать стоимость яблок ипослать деньги торговцу. Растрепанная, порядком перепачкавшаяся и слегка отдающая лошадинымнавозом Кели наконец достигла дверей дома Кувыркса. С горгульей в ролидверного молотка пришлось повозиться - до сих пор двери сами открывалисьперед ней: специальные люди занимались этим. Принцесса пребывала в таком расстройстве ума и чувств, что даже незаметила, как горгулья подмигнула ей. Она предприняла еще одну попытку постучать, после чего ей показалось,что она слышит отдаленное громыханье. Через некоторое время дверь нанесколько дюймов приоткрылась. Сквозь щель ей удалось разглядеть круглоевозбужденное лицо человека с кудрявыми взлохмаченными волосами. Правая ногаизрядно удивила ее, находчиво втиснувшись в щель. - Я требую волшебника, - объявила она. - Молю принять менянезамедлительно. - В данный момент он несколько занят, - произнесло лицо. - Ты залюбовным элексиром? - За чем? - У меня... у нас имеется Особая Мазь Кувыркса - Щит Против Страсти.Предоставляет возможность сеять, гарантируя отсутствие урожая. Еслипонимаешь, о чем я. Кели обуздала вздымающуюся в ней волну чувств. - Нет, - холодно ответила она. - Не понимаю. - Овечье втирание? Новое патентованное средство "Девственностьнадолго"? Глазные капли из белладонны? - Я требую... - Сожалею, но мы закрыты, - отрезало лицо и захлопнуло дверь. Кели едва успела выдернуть ногу. Она пробормотала несколько слов,которые весьма удивили бы и шокировали ее учителей, и заколотила кулаком подеревянной двери. Она била и колотила, что было сил. Но внезапно пришедшая ей в головумысль заставила ее снизить темп. До нее вдруг дошло, что... Он видел ее! Он слышал ее! Она накинулась на дверь с новыми силами, при этом крича во всю мощьсвоих легких. Голос поблизости произнес: - Не помофет. Он очень упрямый. В поисках того, кому могут принадлежатьэти слова, она медленно огляделась. Ее глаза встретились с нахальнымвзглядом горгульи. Глядя на Кели и кривя металлические брови, горгульяиздавала неразборчивые (из-за железного кольца во рту), шепелявые фразы. - Я принцесса Кели, наследница престола Сто Лата, - надменно ответилаона, изо всех сил прижимая крышку к котлу готового выплеснуться наружуужаса. - И я не разговариваю с дверными молотками. - Ну что ф, фато я вфего лиф дверной молоток и могу рафговаривать, фкем пофелаю, - вежливо произнесла горгулья. - И я могу фообфить тебе, что ухофяина тяфелый день и он не хочет, чтобы его бефпокоили. Но ты мофефпопробовать прибегнуть к волфебному флову, - добавила она. - Волфебноефлово, ифходяфее из уфт привлекательной фенфины, фрабатывает в девятифлучаях иф дефяти. - Волшебное слово? Что за волшебное слово? Горгулья заметно оскалилась: - Тебя что, ничему не учили, мифф? Кели выпрямилась во весь рост иприосанилась. Она чувствовала, что у нее сегодня тоже выдался тяжелый день.Ее отец собственноручно зарубил на поле брани не меньше сотни врагов. Такнеужели она не справится с каким-то жалким дверным молотком? - Я получила образование, -с ледяной точностью проинформировала она, -и меня учили самые выдающиеся ученые страны. На горгулью эти слова, казалось, не произвели особого впечатления. - Ефли они не научили тебя волфебному флову, - спокойно сказала она, -фначит, они не такие уф и выдаюфиефя. Кели ухватилась за тяжелое кольцо и с новой силой заколотила им одверь. Горгулья хитро покосилась на нее. - Обрафайся со мной грубо, - прошепелявила она. - Именно так мне инравитфя! - Ты отвратительна! - О да-а... Ооо, это было прекрафно, фделай так ефе раф... Дверь приоткрылась, в маленькой щелочке опять мелькнула неясная тенькурчавых волос. - Мадам, я же сказал, мы зак... Кели овладела внезапная слабость. - Пожалуйста, помогите мне, - взмолилась она. - Пожалуйста! - Видиф? - победоносно промолвила горгулья. - Рано или пофдно вфевфпоминают волфебное флово! Кели приходилось иногда бывать на официальных торжествах вАнк-Морпорке. На них она встречалась с главными волшебниками НезримогоУниверситета, основного учебного заведения Плоского мира, в которомпреподавалась магия. Некоторые из волшебников были высокими, большинство изних были жирными, и почти все они богато одевались - или, по крайней мере,считали, что одеваются богато. В волшебстве, так же как и в других, более светских искусствах,существует мода. И тенденция выглядеть подобно престарелому члену городскойуправы была лишь временной. У предыдущих поколений волшебников в моде былито интересная бледность, то Друидоподобная замызганность, то таинственнаямрачность. Но в привычном для Кели представлении волшебник представлял собойнечто вроде маленькой горы с меховой оторочкой и хриплым, с астматическимприсвистом, голосом. И Кувыркс Огниус не вполне вписывался в рамки этогопредставления. Он был молод. И с этим ничего нельзя было поделать; даже волшебникамприходится начинать свою карьеру молодыми. Он не носил бороды, иединственным, что как-то спасало положение, была его изрядно засаленнаямантия с потрепанными краями. - Не угодно ли выпить? Или, возможно, ты хочешь чего-то еще? - вежливоосведомился он, незаметным пинком отправляя под стол засаленный жилет. Кели осмотрелась в поисках места, куда можно было бы присесть и котороене было бы занято грязной одеждой или использованной посудой. Не найдятакового, она покачала головой. От внимания Кувыркса не ускользнуловыражение ее лица. - Боюсь, здесь неприбрано, - торопливо добавил он, локтем спихивая напол остатки чесночной колбасы. - Миссис Сварливиуз обычно приходит дважды внеделю и наводит порядок. Но сейчас она отправилась навестить сестру, укоторой случился очередной задвиг. Ты уверена, что ничего не хочешь? Это несоставит абсолютно никаких хлопот, я только вчера видел непользованнуючашку. - У меня проблема, господин Кувыркс, - произнесла Кели. - Секундочку! - потянувшись к крючку над камином, он снял остроконечнуюшляпу. Та явно видала лучшие дни, хотя, судя по ее виду, те дни были несущественно лучше. Надев ее, он произнес: - Так. Теперь можно начинать. Выкладывай свою проблему! - А что такого важного в этой шляпе? - О, ее наличие очень важно. Для волшебства необходимо иметь совершенноопределенную шляпу. И не всякая подойдет. Мы, волшебники, знаем толк в такихвещах. - Как угодно. Послушай, а ты меня видишь? Он воззрился на нее. - Да. Да, я со всей определенностью утверждаю, что вижу тебя. - И слышишь? Ты ведь слышишь меня, не правда ли? - Твой голос звучит громко и отчетливо. Да. Каждый слог вклеиваетсяточно на свое место. Никаких проблем. - В таком случае, ты крайне удивишься, узнав, что больше в этом городеменя не видит и не слышит никто. - Кроме меня? Кели фыркнула: - И твоего дверного молотка. Кувыркс выволок на середину комнаты креслои уселся в него. Немножко поерзал. По его лицу скользнула тень задумчивогоудивления. Встав, он отцепил от сиденья плоскую красноватую массу, котораянекогда могла бы быть половинкой пиццы {Первая в Плоском мире пицца быласотворена руками клатчского мистика Ронрона Шувадхи, или "Пророка Джо",который утверждал, что получил рецепт во сне от Самого Создателя Плоскогомира. При этом Создатель добавил, что именно таким Он с самого начала хотелвидеть Свое творение. Паломники, пересекшие пустыню и видевшие оригинал,который, как говорят, таинственным образом сохраняется в Запретном ГородеИи, утверждают: то, что Создатель имел в виду, представляет собой довольноневзрачный экземпляр пиццы с сыром, красным перцем и несколькими оливками{После Шизы Вращательных и гибели приблизительно 25 тысяч человек в ходеразразившегося вслед за тем джихада правоверным было дозволено добавлять крецепту один маленький листочек лавра.}, а всякие изыски вроде гор и морейбыли добавлены, как это часто бывает, в порыве энтузиазма последнейминуты.}. Он скорбно воззрился на нее. - Веришь ли, я обыскался ее сегодня утром! - воскликнул он. - В нейбыло все, включая дополнительный перец. Он печально ковырнул бесформенную размазню и внезапно вспомнил о Кели. - Ух, прости, - опомнился он, - где мои хорошие манеры? Какое мнение утебя сложится? Вот. Угостись анчоусом. Пожалуйста. - Ты вообще слушаешь меня? - огрызнулась Кели. - Ощущаешь ли ты себя невидимой? То есть я хочу сказать, воспринимаешьли ты себя так сама? - неразборчиво пробормотал Кувыркс. - Разумеется нет. Я чувствую себя только сердитой. Поэтому я хочу,чтобы ты предсказал мне будущее. - Ну, я не очень разбираюсь в таких вопросах, по-моему, твой случайчисто медицинский и... - Я могу заплатить. - Пойми, это незаконно, - сокрушенно ответил Кувыркс. - Старый корольстрогонастрого запретил гадать в Сто Лате. Он не очень любил волшебников. - Я могу заплатить много. - Миссис Сварливиуз предупреждала меня. Она говорила, новая королевабудет еще хуже. Надменная такая, говорила она. Не из тех, кто относится соснисхождением к скромным мастерам тонких искусств. Кели улыбнулась. Те из придворных, которые видели эту улыбку раньше,поторопились бы уволочь Кувыркса с глаз принцессы долой и спрятать его вкаком-нибудь безопасном месте, например, на соседнем континенте. Но ничегоне подозревающий Кувыркс отковыривал от мантии прилипшие куски грибов. - Насколько я понимаю, у нее просто случаются приступы скверногонастроения, - произнесла Кели. - Но я бы не удивилась, если бы она оставилатебя в городе. - О, неужели? Ты действительно так думаешь? - Послушай, - взяла быка за рога Кели, - тебе не нужно рассказывать мнемое будущее. Расскажи только настоящее. Даже королева не станет возражатьпротив этого. Я побеседую с ней на эту тему, если хочешь, - великодушнодобавила она. - О, так ты знаешь ее? - просиял Кувыркс. - Да. Но иногда, как мне кажется, не очень хорошо. Вздохнув, Кувыркс принялся рыться в свалке на столе, двигая горыпрестарелых тарелок и впавших в мумифицированное состояние объедков. В концеконцов он раскопал прилипший к куску сыра толстый кожаный кошелек. - Вот, - с сомнением в голосе произнес он. - Это карты Каро. Вобравшиев себя сконцентрированную мудрость древних и все такое. Есть еще травы ЧинАлин, это из Пупземелья. Кофейной гущей я не пользуюсь. - Пожалуй, я выберу Чин Алин. - Тогда, пожалуйста, подбрось в воздух эти корешки тысячелистника. Она подбросила. Оба уставились на расклад (или, точнее, раскид). - Хм-м, - через некоторое время глубокомысленно провозгласил Кувыркс. -Так, один на камине, один в кружке из-под какао, один на улице (стыдно заокно), один на столе и один, нет, два - за кухонным столом. Надеюсь, миссисСварливиуз сумеет найти остальные. - Ты не сказал, с какой силой надо подбросить. Может, я брошу еще раз? - Н-н-нет, вряд ли в этом есть необходимость. - Кувыркс послюнявилбольшой палец и принялся листать страницы пожелтевшей книги, которая преждеподпирала ножку стола. - Расклад вроде ясный. Точно, вот она, октограмма 8,887: Незаконность, Неискупительный Гусь. Здесь есть ссылка... подожди-ка...подожди... Вот оно! Нашел. - Ну? - Не впадая в вертикальность, мудро выступает кошенильный император вовремя чая; вечером безмолвствует моллюск в цветке миндаля. - Да? - уважительно произнесла Кели. - И что это означает? - Если ты не моллюск, то, наверное, ничего особенного, - успокоилКувыркс. - По-моему, в переводе текст что-то утратил. - Ты уверен, что знаешь, как это делается? - Давай попробуем карты, - поторопился уклониться от нежелательныхпотребностей Кувыркс, тасуя колоду. - Выбери карту. Любую. - Это Смерть, - назвала Кели. - Ах. М-да. Разумеется, карта под названием "Смерть" не всегдаобозначает настоящую смерть, - быстро произнес Кувыркс. - То есть она не обозначает смерть в обстоятельствах, когда объектгадания перевозбужден, а ты чувствуешь себя слишком неловко, чтобы сказатьправду, мм-м? - Послушай, выбери еще одну карту. - Эта тоже Смерть, - сообщила Кели. - Ты что, положила на место первую? - Нет. Взять еще одну? - Почему бы и нет? - Ах, какое удивительное совпадение! - Что такое? Смерть номер три? - Точно. Это что, специальная колода для фокусов? - Кели стараласьговорить сдержанно. Но даже она сама расслышала легкий истерический звон,прозвучавший в ее голосе. Кувыркс посмотрел на нее, нахмурился, тщательно сложил карты обратно вколоду, вновь перетасовал их и разложил на столе. В колоде была только однаСмерть. - О, дорогая, - промолвил он. - Похоже, тут пахнет чем-то серьезным. Тыпозволишь взглянуть на твою ладонь? Он погрузился в изучение ладони. Спустя некоторое время он направился ккухонному столу, извлек из ящика монокль, каким пользуются ювелиры, краемрукава стер с линзы овсянку и провел еще несколько минут, в мельчайшихдеталях изучая руку принцессы. Наконец он откинулся на спинку стула, вынулиз глаза монокль и воззрился на девушку. - Ты мертва, - сказал он. Кели ждала. Она просто не могла придумать подходящего ответа. Фразе"Нет, я жива" не достает известного стиля, в то время как "Ты это серьезно?"кажется слишком легкомысленным. - Я говорил тебе, что здесь пахнет чем-то серьезным? - По-моему, да, - совершенно ровным тоном, взвешивая каждое слово,промолвила Кели. - Я был прав. - Ох. - Исход может быть фатальным. - Неужели есть что-то фатальнее собственной смерти? - Я имел в виду не тебя. - Ох. - Понимаешь, похоже, нарушилось что-то очень фундаментальное. Ты мертваво всех смыслах, кроме, э-э, фактического. Карты думают, что ты умерла. Твоялиния жизни думает, что ты умерла. Все и вся думают, что ты мертва. - Я так не думаю, - не вполне уверенно возразила Кели. - Боюсь, твое мнение в расчет не принимается. - Но люди могут видеть и слышать меня! - Боюсь, первое, что узнаешь, поступая в Незримый Университет, это то,что люди не слишком обращают внимание на подобного рода мелочи. Для нихважнее то, что говорит их собственное сознание. - Ты хочешь сказать, люди не видят меня потому, что их сознаниесоветует им не делать этого? - Боюсь, что да. Это называется предопределение или нечто в том жедухе. - Кувыркс удрученно взглянул на нее. - Я волшебник. Мы знаем толк втаких вещах. - И если быть до конца точным, то это не первое, что узнаешь припоступлении, - добавил он. - Я хочу сказать, сначала узнаешь, гдерасположены уборные и все такое. Но после технической части это - первоеобретаемое тобой знание. - Но ведь ты видишь меня. - А, это... Да. Волшебников специально обучают видеть то, что есть, ине видеть того, чего нет. Выполняешь специальные упражнения... Кели забарабанила пальцами по столу - или, по крайней мере, предпринялапопытку. Это оказалось нелегко. Она уставилась вниз, охваченная ужасом безимени и формы. Кувыркс рванулся вперед и вытер стол рукавом. - Простите, - пробормотал он, - вчера на ужин у меня были бутерброды спатокой. - И что мне теперь делать? - Ничего. - Ничего? - Ну, ты, безусловно, можешь стать весьма преуспевающей взломщицей...Прости. Это был дурной тон с моей стороны. - Я так и подумала. Кувыркс неловко похлопал ее по руке. Но Кели была слишком захваченасвоими мыслями, чтобы заметить эту вопиющую фривольность. - Понимаешь, все уже решено и подписано. История вся расписана отначала и до конца. Каковы факты в действительности - никого не волнует;история знай себе катит прямо по ним. Ты ничего не можешь изменить,поскольку изменения уже являются ее частью. Ты умерла. Это судьба. Тебепридется просто принять это. Он улыбнулся извиняющейся улыбкой. - Если ты взглянешь на это объективно, то увидишь, что тебе повезлогораздо больше, чем большинству мертвых людей, - сказал он. - Ты жива иможешь вдосталь насладиться своим... мм-м... необычным состоянием. - С какой стати мне принимать это? Не я во всем виновата! - Ты не понимаешь. История движется вперед. Ты больше не можешьпринимать в ней участия. Для тебя больше нет в ней места. Лучше предоставитьвсему идти, как идет. Он опять похлопал ее по руке. Она взглянула на него. Он убрал руку. - Так что же, в таком случае, мне полагается делать? - поинтересоваласьона. - Не есть, потому что пище не предназначено быть съеденной мной? Идти ижить в какомнибудь склепе? - Задача не из легких, не правда ли? - согласился Кувыркс. - Боюсь,такова твоя судьба. Если мир тебя не ощущает, значит, ты не существуешь. Яволшебник. Мы знаем... - Не говори этого. Кели встала. Пять поколений назад один из ее предков, предводитель банды бродячихголоворезов, устроил привал в нескольких милях от холма Сто Лат. Тогда онсмотрел на спящий город с характерно решительным выражением на лице, котороерасшифровывалось так: "Это я сделаю. То, что ты родился в седле, вовсе не означает, что тыдолжен там же и сдохнуть". Как ни странно, многие из его характерных черт передались, по прихотинаследственности, его пра-правнучке {Хотя в их список не входили свисающиеусы и круглая меховая шапка с шишаком.}. И именно им следовало приписать еедовольно специфический тип привлекательности. Никогда эти черты непроявлялись так ярко, как в данную минуту. Даже на Кувыркса ее лицопроизвело впечатление. Когда дело доходило до решимости, ее челюстями можнобыло колоть орехи. Тем же голосом, каким ее предок обращался перед боем к своимизнуренным, истекающим По том последователям {Эта речь впоследствиипередавалась из поколения в поколение как эпическая поэма, корабль которойпустил в плавание его сын. Последний родился уже не в седле и умел есть спомощью ножа и вилки. Поэма открывается следующими строками: "Смотрите, как дремлют злодеи На ворованном злате. Их сердце растленно. Да несутся стрелы вашего гнева Как степной пожар во время сухое Года. Да вонзаются гордые ваши мечи, подобно Быку пятилетнему, что страдает От тяжкой боли зубной..." И далее в том же духе в течение трех часов. Реальность, которая, какправило, не может позволить себе такую роскошь, как сколачивание плодовпоэтического вдохновения, доносит до нас эту речь в следующем кратком, нозаконченном по своей выразительности варианте: "Братцы! По большей части они все еще дрыхнут, так что мы просвистимсквозь них, как плод дерева сквозь кишечник древней старушенции, и покончимс этим делом на месте, о'кей?"}, она произнесла: - Нет. Нет, с этим я соглашаться не намерена. Я не собираюсь медленнорастворяться, пока не превращусь в какой-то призрак. И ты поможешь мне,волшебник. Подсознание Кувыркса распознало этот тон. В нем звучали струны, которыезаставляли даже жучков-древоточцев становиться по стойке "смирно". Это былоне высказывание мнения, но констатация факта: все будет именно так, и неиначе. - Я, мадам? - пролепетал он дрожащим голосом. - Но право же, я простоне знаю, в чем может заключаться моя возможная... Его сдернуло с кресла и выволокло на улицу. Полы его плаща развевались,как крылья. Кели, решительно выпятив подбородок, шагала по направлению кдворцу, таща за собой Кувыркса, точно упирающегося щенка на веревочке.Именно с таким видом мамаши в прежние времена устремлялись в местную школу,когда их малыш являлся домой с подбитым глазом; это было неостановимо; этобыло как Ход Самого Времени. - Что ты намерена делать? - стуча зубами, спросил Кувыркс, к ужасусвоему осознавая, что воспротивиться он все равно не сможет. - Это твой зведный час, волшебник. - А-а... Хорошо, - слабо откликнулся он. - Ты только что был назначен на должность Королевского Узнавателя. - Ох... И что это влечет за собой? - Будешь напоминать всем, что я жива. За это тебя трижды в день будутплотно кормить и стирать твое белье. Ну-ка, пошевеливайся. - Королевского, говоришь? - Ты же волшебник. Думаю, кое о чем ты мог бы догадаться с первоговзгляда, - отрезала принцесса. - КОЕ О ЧЕМ? - переспросил Смерть. (Это был кинематографический прием, перенесенный в печатноепроизведение. Смерть обращался не к принцессе. Фактически, он находился всвоем кабинете и беседовал с Мором. Но это было очень впечатляюще, не правдали? Это называется или быстрый наплыв, или взаимопересечение/приближение.Или еще как-то. Индустрия, в которой камеры плавают и пересекаются, можетназвать это как угодно). - И О ЧЕМ ЖЕ? - добавил он, накручивая обрезок черного шелка нагрозного вида крючок в закрепленных на столе тисочках. Мор заколебался. Преимущественно из-за владевших им страха изамешательства, но также и потому, что вид призрака в капюшоне, мирнонанизывающего на крючки сухих мух, кого угодно может заставить сделатьпаузу. Кроме того, у противоположной стены сидела Изабель. Она якобы шила, нона самом деле сквозь облако мрачного неодобрения следила за ним. Мор почтифизически ощущал, как взгляд ее опухших красных глаз сверлит ему шею. Смерть всунул в тисочки несколько вороньих перьев и деловитоприсвистнул сквозь зубы, за неимением чего-либо другого, через что можнобыло бы свистеть. Он поднял взгляд. - ММ-М? - Они... в общем, все прошло не так гладко, как я думал, - заявил Мор.Нервно переминаясь с ноги на ногу, он стоял на ковре перед столом. - У ТЕБЯ ВОЗНИКЛИ ПРОБЛЕМЫ? - осведомился Смерть, отрезая пару кусочковот пера. - Понимаешь, ведьма не пожелала уходить, а монах, как бы это сказать, вобщем, он начал все сначала. - ЗДЕСЬ НЕ О ЧЕМ БЕСПОКОИТЬСЯ, ЮНОША... - Мор... - ТЕБЕ УЖЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ПОНЯТЬ: КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ ТО, ЧТО, КАК ОНСЧИТАЕТ, ЕГО ЖДЕТ. ТАК ОНО ГОРАЗДО АККУРАТНЕЕ ВЫХОДИТ. - Знаю, сэр. Но это означает, что плохие люди, которые думают, что ониотправятся во что-то вроде рая, на самом деле попадают туда. А хорошие люди,которые боятся, что попадут в какое-то ужасное место, по-настоящемустрадают. Это не похоже на справедливость. - КОГДА ТЫ ОТПРАВЛЯЛСЯ НА ДЕЖУРСТВО, ЧТО, Я ТЕБЕ СКАЗАЛ, ТЫ ДОЛЖЕНВСЕГДА ПОМНИТЬ? - Ну, ты... - ХМ-М? Мор запнулся и замолчал. - НЕТ НИКАКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ТЫ. - Понятно, я... - ТЫ ДОЛЖЕН ПОМНИТЬ ОБ ЭТОМ. - Да, но... - Я ПОЛАГАЮ, В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ ОБРАЗУЕТСЯ. Я ЛИЧНО НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛСОЗДАТЕЛЯ, НО МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ОН НАСТРОЕН К ЛЮДЯМ ДОВОЛЬНОДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНО. Смерть оборвал нитку и принялся откручивать тиски. - ТАК ЧТО ВЫБРОСИ ЭТИ МЫСЛИ ИЗ ГОЛОВЫ, - добавил он. - ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ,ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ДОСТАВИТЬ ТЕБЕ НИКАКИХ ХЛОПОТ. Вот он, настал момент. Тот самый момент, которого он ждал, о котороммного думал. Не было смысла скрывать правду. Он нарушил весь ход будущейистории. Такие вещи имеют тенденцию привлекать к себе внимание людей. Лучшеснять камень с сердца. Быть мужчиной, признать свою вину. Принять горькоелекарство. Карты на стол. Никакого хождения вокруг да около. Милость,сдаться на нее. Пронизывающий взгляд обратился в его сторону. Он решил не отводить глаз, почувствовав себя ночным кроликом,пытающимся пересмотреть фары шестнадцатиколесного гоночного автомобиля,водитель которого - наркоман кофеина длительного действия, выводящий изстроя тахометры самой преисподней. Но все-таки Мор дал слабину. - Никаких хлопот и не было, сэр, - ответил он. - ХОРОШО. ОТЛИЧНО СРАБОТАНО. НУ ТАК ЧТО ТЫ ОБО ВСЕМ ЭТОМ ДУМАЕШЬ? Рыболовы считают, что хорошая искусственная муха искусно подменяетсобой настоящую. Есть мухи для утра. Есть другие, подходящие для вечернегоклева. И так далее. Но вещь, которую Смерть гордо держал в своих костлявых пальцах, былаархимухой, мухой, пришедшей из начала времен. Она была мухой первобытногоорганического бульона. Она выросла на навозе мамонтов. Это была муха не изтех, что бьются об оконные стекла. Это была муха, способная просверлитьстену. Насекомое, которое в промежутках между тяжелейшими ударами продолжалобы ползти, капая ядом и ища возмездия. Она топорщилась странными крыльями исвисающими жалами. По-видимому, у нее было много зубов. - Как это называется? - произнес Мор. - Я НАЗОВУ ЕЕ... СЛАВА СМЕРТИ. - Погладив свое приобретение последнимвосхищенным взглядом, Смерть приколол крючок с мухой на капюшон. - СЕГОДНЯВЕЧЕРОМ Я НАСТРОЕН ПОСМОТРЕТЬ НА ЖИЗНЬ. ТЫ МОЖЕШЬ ПРИНЯТЬ ОБЯЗАННОСТИ -ТЕПЕРЬ, КОГДА ТЫ УЛОВИЛ СУТЬ ДЕЛА. КАК ОКАЗАЛОСЬ. - Да, сэр, - удрученно откликнулся Мор. Его жизнь представилась ему ввиде бесконечного черного туннеля. Смерть забарабанил пальцами по столу, бормоча себе под нос. - АХ ДА, - сказал он. - АЛЬБЕРТ ГОВОРИТ, ЧТО КТО-ТО ПЕРЕВОРОШИЛБИБЛИОТЕКУ. - Прошу прощения, сэр? - КТО-ТО ВЫТАСКИВАЕТ КНИГИ, ОСТАВЛЯЕТ ИХ ВАЛЯТЬСЯ ВОКРУГ. КНИГИ ОМОЛОДЫХ ЖЕНЩИНАХ. ПО-ВИДИМОМУ, ЭТО ЕГО ЗАБАВЛЯЕТ. Как уже было отмечено, Слушатели обладают таким высокоразвитым слухом,что достаточно одного хорошего заката, чтобы оглушить их. На какие-тонесколько секунд Мору показалось, что кожа у него на затылке приобретает теже странные способности: он буквально видел, как Изабель замерла посредистежка. Кроме того, он услышал приглушенный вздох, который слышал прежде,блуждая между стеллажами. Вспомнился шелковый носовой платок. - Да, сэр, - кивнул он. - Этого больше не повторится, сэр. Кожа у него на затылке бешено зазудела. - ВЕЛИКОЛЕПНО. А ТЕПЕРЬ ВЫ ОБА МОЖЕТЕ БЕЖАТЬ. СКАЖИТЕ АЛЬБЕРТУ, ЧТОБЫПРИГОТОВИЛ ВАМ ЛАНЧ ДЛЯ ПИКНИКА ИЛИ ЧТО-НИБУДЬ В ЭТОМ РОДЕ. ПОДЫШИТЕ СВЕЖИМВОЗДУХОМ. Я ЗАМЕТИЛ, ВЫ ДВОЕ ИЗБЕГАЕТЕ ДРУГ ДРУГА... - Он заговорщицкипихнул Мора - это напоминало тычок палкой, - и добавил: - АЛЬБЕРТ ОБЪЯСНИЛМНЕ, ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ. - В самом деле? - мрачно произнес Мор. Он заблуждался, в конце туннеля все-таки был свет. И его источникомявлялся огнемет. Смерть опять подмигнул ему своим особым подмигом, напоминающим взрывсверхновой. Мор не стал подмигивать в ответ. Вместо этого он повернулся и побрел кдвери. Он едва волок ноги. Он двигался такой походкой и с такой скоростью,что Великий А'Туин по сравнению с ним выглядел ошалевшим от весны ягненком. Он прошел коридор наполовину, когда услышал легкий шорох быстрых шагов.Ктото схватил его за руку. - Мор? Обернувшись, он сквозь туманы депрессии воззрился на Изабель. - Почему ты не сказал ему правду? Почему позволил считать, что это былты в библиотеке? - Не знаю. - Это было очень... очень... мило с твоей стороны, - осторожнопромолвила она. - Действительно? Не знаю, что это на меня нашло. - Нащупав в карманеплаток, он вытащил его. - Это, наверное, твое. - Спасибо. - Она шумно высморкалась. Мор уже изрядно продвинулся по коридору. Его плечи висели, как крыльястервятника. Она побежала за ним. - Послушай, - окликнула она. - Что? - Я хотела поблагодарить тебя. - Неважно, - пробормотал он. - Лучше всего будет, если ты больше нестанешь вытаскивать книги. Это вроде как огорчает их. - Он издал то, что вего представлении было безрадостным смешком. - Ха! - Что "ха"? - Просто ха! Он достиг конца коридора. Здесь была дверь в кухню. Сейчас Альбертбудет понимающе на него коситься. Мор решил, что не в состоянии вынестиэтого, и остановился. - Но я брала книги, чтобы заняться хоть чем-нибудь, - раздался у негоза спиной голос Изабель. Он уступил. - Мы могли бы прогуляться по саду, - в отчаянии произнес он. Затем,когда ему удалось немного ожесточить свое сердце, добавил: - То есть я,конечно, не обязан... - Не хочешь ли ты сказать, что не собираешься жениться на мне? -спросила она. Мора охватил ужас. - Жениться? - Разве не для этого отец взял тебя сюда? - удивилась она. - В ком-ком,а в ученике он точно не нуждается. - Ты имеешь в виду все эти намеки, подмигивания и замечания насчеттого, что когда-нибудь, сын мой, все это будет твое? - взорвался Мор. - Ястарался не обращать на них внимания. Пока я не хочу ни на ком жениться, -сообщил он, прогоняя из сознания мимолетный образ принцессы. - На тебе-то ужточно, ты, конечно, не обижайся. - Я не вышла бы за тебя, будь ты последним оставшимся в живых мужчинойна Диске, - голосом ласковой змеи проворковала она. Мор был задет. Одно дело не хотеть жениться на ком-то, и совсем другое- слышать, что выходить не хотят за тебя. - По крайней мере, я не выгляжу так, как будто сто лет подряд елпончики в гардеробе, - нашелся он, когда они вышли на черный газон Смерти. - А я, по крайней мере, не хожу так, как будто мои ноги имеют понесколько колен каждая, - парировала она. - Мои глаза не похожи на два слякучих яйца всмятку. Изабель кивнула. - С другой стороны, мои уши не похожи на нарост на мертвом дереве. Ачто значит "слякучих"? - Ну, ты знаешь, это когда Альберт их готовит. - Когда белок лезет и течет, и все такое скользкое? - Да. - Хорошее слово, - подумав, признала она. - Но мои волосы, хочуподчеркнуть, не смахивают на ершик для чистки уборной. - Безусловно, зато мои не наводят на мысли о мокром дикобразе. - Прошу заметить, моя грудь не кажется шампуром в намокшем бумажномпакете. Мор скользнул взглядом по верхней части платья Изабель, содержавшей всебе столько щенячьей пухлости, что ее хватило бы на пару литровротвейлеров, и воздержался от комментариев. - Мои брови не похожи на спаривающихся гусениц, - рискнул он. - Верно. Но мои ноги могут, по крайней мере, остановить свинью, еслиона попадается навстречу. - Не понял? - Они не кривые, - объяснила она. - А-а. Они прошли клумбы с лилиями, временно не находя слов. В конце концовИзабель повернулась к Мору и протянула руку. Он пожал ее в благодарноммолчании. - Закончим? - предложила она. - Пожалуй. - Хорошо. Очевидно, нам не надо жениться. Если только ради детей. Мор кивнул. Они уселись на каменную скамью между деревьями, тщательноподстриженными до кубической формы и служившими живой изгородью. В этом углусада Смерть устроил пруд, питаемый ледяным источником, которым, по-видимому,рвало возвышающегося над водой каменного льва. В глубине мелькал жирныйбелый карп. Время от времени он всплывал к поверхности и елозил носом средичерных бархатистых кувшинок. - Надо было принести крошек, - галантно произнес Мор, делая выбор впользу заведомо бесспорного предмета разговора. - Знаешь, сам он сюда никогда не ходит, - фыркнула Изабель, глядя нарыбу. - Он затеял это, чтобы развлечь меня. - И как, не помогает? - Это не настоящее, - пояснила она. - Здесь нет ничего настоящего.Ничего понастоящему настоящего. Просто он любит вести себя, как человек.Сейчас он из кожи вон лезет, если ты обратил внимание. Мне кажется, это тывлияешь на него. Однажды он даже пробовал научиться играть на банджо. - По-моему, его типу больше подходит орган. - У него ничего не получилось, - продолжала Изабель, игнорируязамечание Мора. - Видишь ли, он не умеет создавать. - Ты же сказала, что он создал этот пруд. - Он всего лишь скопировал другой, который где-то видел. Здесь одникопии. Мор неловко поерзал. По его ноге взбиралось какое-то мелкое насекомое. - Все это довольно печально, - согласился Мор, надеясь, чтоотреагировал примерно в том ключе, в котором уместно реагировать в подобныхслучаях. - Да. Наклонившись, она сгребла с дорожки немного гравия и стало рассеяннобросать камешки в пруд. - А что, у меня с бровями действительно так худо? - сказала она. Морслегка запнулся. - Боюсь, что да. - Ох... Шлеп, шлеп. Карп презрительно следил за ее действиями. - А у меня - с ногами? - Да. Прости. Мор судорожно зашарил по своему скудному репертуару светской беседы и,не найдя там подходящей реплики, сдался. - Ерунда, - галантно произнес он. - Зато ты, по крайней мере, можешьвоспользоваться пинцетом. - Он очень добр, - сказала Изабель, проигнориров это замечание. -По-своему. Рассеянно добр. - Он ведь не твой настоящий отец, я правильно понимаю? - Мои родители погибли, пересекая Великий Неф. Это было давно. Я думаю,они попали в бурю. Он нашел меня и взял к себе. Я не знаю, почему он этосделал. - Наверное, почувствовал жалость к тебе? - Он никогда ничего не чувствует. Я говорю это вовсе не со зла. Емупросто нечем чувствовать. У него нет этих, как-их-там-называют, желез.Наверное, он подумал жалость ко мне. Она обратила бледное круглое лицо к Мору. - Я никому не позволю говорить о нем плохо. Он старается, как может.Просто у него так много забот. Так много того, о чем надо думать. - Мой отец был немного такой. То есть, я хочу сказать, он есть немноготакой. - Однако, полагаю, у него имеются железы. - Думаю, да, - кивнул Мор, опять неловко поелозив. - Не то чтобы якогда-нибудь серьезно о них задумывался, о железах. Сидя бок о бок, они задумчиво пялились на карпа. Карп пялился на них. - Я только что нарушил весь ход истории, - высказал Мор то, что камнемлежало у него на сердце. - Да? - Понимаешь, когда он попытался убить ее, я убил его. Но загвоздка-товся в том, что согласно истории она должна была умереть, а герцог - статькоролем. И худшее во всем этом, самое худшее, это то, что хотя он прогнилнасквозь, но в итоге он сумел бы объединить города, превратив их вфедерацию. И книги говорят, что вслед за этим настанет столетие мира иизобилия. Я хочу сказать, по всем признакам должно настать царство террораили что-то в этом духе, но истории, очевидно, время от времени нужны людитакого типа. А принцесса была бы просто очередным монархом. То есть неплохиммонархом, на самом деле довольно хорошим, но не тем. А теперь всего этого непроизойдет, история крутится вхолостую, и во всем виноват я. Он умолк в тревожном ожидании ответа. - Знаешь, ты был прав. - Прав? - Нам действительно надо было принести крошек, - сказала она. - Думаю,они ищут себе еду в воде. Жучков всяких... - Ты слышала, что я говорил? - О чем? - О-о... Так, ни о чем. Ничего важного. Извини. Изабель вздохнула и поднялась со скамьи. - Наверное, тебе нужно идти, - промолвила она. - Рада, что мы уладилинедоразумение с браком. Было довольно приятно побеседовать с тобой. - Мы могли бы установить взаимоотношения типа "ненависть-ненависть". - Я обычно не вожу компанию с сотрудниками отца. - Она как будто немогла найти в себе силы уйти, точно ждала от Мора еще каких-то слов. - А, не водишь... - это было все, что он смог придумать. - Полагаю, сейчас тебе пора приступать к работе. - Более-менее. Мор поколебался. Он чувствовал, что разговор каким-то неуловимымобразом сместился. Раньше они скользили по поверхности, а теперь углубилисьв сферы, не совсем понятные ему. Послышался звук, подобный... Он вызвал в Море одно яркое воспоминание. Тоска по дому резанула емусердце, когда он как наяву увидел двор своего старенького дома. Во времясуровых Овцепикских зим семья держала выносливых горных торгов во дворе. Имподстилали солому, и всю зиму они кудахтали в ней. Время от времени дворзасыпали свежей соломой. Ко времени весенней оттепели толщина "культурногослоя" достигала уже нескольких футов, а сам двор был покрыт коркой довольнопрочного льда. При достаточной осторожности можно было пересечь двор польду. При недостаточной вы погружались по колено в концентрированное гуано.Затем, когда вы вытаскивали ногу, ваш ботинок, зеленый и дымящийся, издавалхарактерный звук. И для Мора этот звук был таким же провозвестникомнаступающей весны, как птичье пение или жужжание пчел. Это был тот же самый звук. Мор инстинктивно проверил состояние своихботинок. Изабель плакала. Но не легкими, подобающими девушке всхлипами. Онарыдала в голос и захлебывалась, разевая рот во всю ширину. Это было какпузыри, исторгаемые подводным вулканом. Они борются друг с другом, каждыйрвется попасть на поверхность первым. Это были рыдания, долго подавляемые инаконец вырвавшиеся, созревшие за бесконечно однообразные и унылые дни. -Э-э-э? - произнес Мор. Ее тело сотрясалось, подобно водяному матрасу в зоне землетрясения. Онаотчаянно зашарила в рукавах в поисках носового платка, но в данныхобстоятельствах от него было не больше пользы, чем от бумажной пилотки вовремя грозы. Она попыталась произнести что-то, но сумела издать лишь потоксогласных, прерываемых рыданиями. - Что-что? - уточнил Мор. - Я сказала, как ты думаешь, сколько мне лет? - Пятнадцать? - рискнул он. - Мне шестнадцать, - возопила она. - И как ты думаешь, в течение какоговремени мне шестнадцать? - Прости, я не пони... - И не поймешь. Никто не поймет. Она еще раз высморкалась. Несмотря натрясущиеся руки, она очень тщательно засунула изрядно намокший платок врукав. - Тебе позволено выходить отсюда, - сказала она. - Ты пробыл здесьдостаточно долго, чтобы заметить. Время здесь стоит на месте, разве ты невидишь? Что-то проходит, но это не реальное время. Он не может создатьреальное время. - О! - только и мог выдавить он. Она заговорила вновь - тонким,звенящим, сдержанным и смелым голосом человека, который, несмотря наподавляющий перевес противника, все же овладел собой. Но в любой моментможет приняться за старое. - Мне шестнадцать в течение тридцати пяти лет. - О? - Это было достаточно плохо уже в первый год. Мор мысленно оглянулся на последние несколько недель и сочувствующекивнул. - Так вот почему ты читаешь эти книги? - догадался он. Опустив глаза, словно внезапно застеснявшись, Изабель приняласьковырять в гравии носком сандалии. - Они очень романтичны, - проговорила она. - Некоторые истории просточудесны. Например, одна девушка выпила яд, когда ее молодой человек умер. Адругая бросилась с обрыва, потому что отец настаивал, чтобы она вышла замужза старика. Еще одна утопилась, потому что не захотела подчиняться... Мор слушал, точно громом ударенный. Судя по сведениям, содержавшимся вподборке излюбленного чтива Изабель, выживание женщин на Плоском мире стоялопод большим вопросом. Лишь редкие, самые выдающиеся особи умудрялисьпережить подростковый период и протянуть достаточно долго, чтобы износитьпару чулок. - ...Потом она подумала, что он умер, и покончила с собой, а онпроснулся и на этот раз действительно покончил с собой, но там была ещедевушка... Здравый смысл подразумевал, что по крайней мере несколько женщин должныдотягивать до своего третьего десятка, не покончив с собой из-за любви. Нопо всему выходило, что здравому смыслу в этих жутких драмах не доставалосьдаже роли обыкновенного статиста {Величайшими любовниками Плоского мираявлялись, бесспорно, Мелиус и Гретелина, чья чистая, пылкая и испепеляющаядушу страсть испепелила бы попутно и страницы Истории, не родись влюбленные,по необъяснимой прихоти судьбы, на разных континентах и с промежутком вдвести лет. Боги, однако, сжалились над ними и превратили его в доску дляглажения {* Если вы бог, то действовать логично вовсе не обязательно.}, а ее- в маленький медный кнехт.}. Мор уже знал, что от любви человека бросает тов жар, то в холод, что любовь делает человека жестоким и слабым. Но что онаделает тебя еще и глупым - это ему было в новинку. - ...Переплывал реку каждую ночь, но однажды разразилась буря, и когдаон не появился, она... Мор инстинктивно чувствовал, что есть на свете молодые пары, которыезнакомятся, скажем, на деревенских танцах. Они обнаруживают, что могутполадить, живут вместе годик-другой, при этом ссорятся и мирятся, потомженятся, но даже не думают кончать с собой. Внезапно он осознал, что уже несколько секунд как наступила тишина.Изабель закруглилась со своим скорбным славословием неземной, отмеченнойпечатью рока любви. - О, - слабым голосом произнес он. - Неужели никто, ну совсем никто изних не прожил хоть чуть-чуть подольше? - Любить значит страдать, - в ответе Изабель звучала мрачнаяуверенность осведомленного профессионала. - В любви должно быть многомрачной страсти. - Это обязательно? - Абсолютно. И еще муки. У Изабель стал такой вид, как будто она что-топрипомнила. - Ты говорил что-то о чем-то, что крутится вхолостую? - спросила онанапряженным голосом человека, изо всех сил старающегося держать себя вруках. Мор задумался. - Нет, - сказал он. - Боюсь, я была не очень внимательна. - Это неважно. Шагая к дому, они хранили молчание. Вернувшись в кабинет, Мор обнаружил, что Смерти там уже нет. Он исчез,оставив на столе две пары песочных часов. Большая книга в кожаном переплетележала, надежно запертая, на пюпитре-аналое. Под очки была засунута записка. Мору казалось, что почерк Смерти должен быть либо готическим, либокорявым, похожим на самодельные надписи на надгробных камнях. На самом жеделе Смерть, прежде чем выбрать себе почерк, изучил от корки до коркиклассический труд по графологии. И усвоенное им написание характеризовалообладающего им человека как уравновешенного и хорошо приспособленного креальности. Записка гласила: "Ушел лавить рыбу. Будит казнь в Псевдополисе, истественная в Крулле,падение с фатальным исходом в Каррикских г-рах, ссора в Эль-Кайнте. Остатокдня в твоем распоряжении". По представлению Мора, история теперь напоминала соскочивший с лебедкистальной трос - она болтается по реальности, сметая все, что попадается ейна пути. Однако он заблуждался. История подобна старому свитеру. Он ведьмедленно распускается. Так и она - распутывает свои узлы не торопясь.Полотно истории пестрит заплатами, его многократно штопали и перевязывали,чтобы подогнать под разных людей, засовывали в кромсалку-сушилку цензуры,чтобы превратить в удобную для запудривания мозгов пропагандистскую пыль. Итем не менее история неизменно ухитряется выпутаться отовсюду и принятьстарую знакомую форму. История имеет привычку менять людей, которыевоображают, что это они меняют ее. В ее истрепанном рукаве всегда находитсяпара запасных фокусов. Она ведь давно здесь сшивается. Так вот что происходило на самом деле. Смещенный удар косы Мора рассек историю на две отдельных реальности. Вгороде Сто Лате продолжала царствовать принцесса Кели. Правление шло черезпень-колоду и нуждалось в постоянной поддержке со стороны КоролевскогоУзнавателя. Тот работал полный рабочий день. Его внесли в список придворных,получающих зарплату. В обязанность ему вменялось помнить (и напоминатьдругим), что принцесса существует. Однако на внешних территориях - заравниной, в Овцепикских горах, в прибрежной полосе Круглого моря и далее, досамого Края - традиционная реальность устояла. Принцессу считалибезоговорочно мертвой, а за короля принимали герцога. Короче, мир безмятежнодвигался вперед. В соответствии с планом - каким бы этот план ни был. Проблема заключалась в том, что обе реальности были настоящими. На данном этапе горизонт исторических событий находился от городапримерно в двадцати милях и пока еще не бросался в глаза. По этой причиневеличина определенной характеристики - назовем ее разницей историческихдавлений - пока что не достигла критической отметки. Но она неуклонно росла.Воздух над сырыми капустными полями таил в себе напряжение, он поблескивал Ииздавал легкий пузырчатый треск, точно там жарили кузнечиков. Люди не более способны изменить ход истории, чем птицы - небо. Все, чтоони могут, - это воспользоваться моментом и вставить свой небольшой узор.Мало-помалу неумолимая, как ледник, и гораздо более холодная настоящаяреальность таранила себе путь обратно в Сто Лат. Первым, кто это заметил, был Мор. Рабочий день, казалось, никогда некончится. Подопечные попались не из легких. Скалолаз до последнего моментацеплялся за оледенелый выступ. Чиновник обозвал Мора лакеем монархистскогогосударства. И только старая дама ста трех лет, которая отбывала к местусвоего назначения в окружении скорбящих родственников, улыбнулась ему исказала, что он выглядит несколько бледным. Солнце Плоского мира уже приближалось к горизонту, когда Бинкиутомленным галопом промчалась над Сто Латом. В какой-то момент Мор посмотрелвниз и увидел границу, отделяющую одну реальность от другой. Эта былаизгибающаяся полукругом легкая серебристая дымка. Сверху она напоминаламедленно полощущуюся в воздухе огромную полупрозрачную простыню. Он не знал,что это такое. Но у него возникло отвратительное предчувствие, что в данномявлении виноват именно он. Он отпустил поводья, позволив лошади легкой трусцой спускаться к земле,пока ее копыта не коснулись земли в нескольких ярдах от стены лучащегосявоздуха. Стена перемещалась чуть медленнее пешехода и издавала легкий свист,проплывая, словно призрак, по окоченевшим капустным полям и замерзшимканавам. Это была холодная ночь, из тех, во время которых меряются силами морози туман. Каждый звук был приглушен. Дыхание Бинки вырывалось облачнымифонтанами в неподвижном воздухе. Лошадь тихонько заржала, как будтоизвиняясь, и забила копытом в землю. Мор спешился и осторожно приблизился к стене. Она слегка потрескивала.В ее глубине мерцали загадочные поблескивающие образы. Они плыли, смещалисьи исчезали. После недолгих поисков он нашел палку и ткнул ею в стену. От местатычка разошлась странная рябь, похожая на круги от брошенного в воду камня.Постепенно она превратилась в легкое подрагивание и наконец затихла совсем. Над головой мелькнула какая-то тень. Мор посмотрел вверх. Это былачерная сова, патрулирующая канавы в поисках чего-нибудь маленького ипищащего. Она врезалась в стену на лету. Всплеск искрящейся дымки - и рябь наповерхности образовала совиный силуэт. Он все рос и распространялся, пока неприсоединился к бурлящей игре внутри стены. А затем исчез. Мор видел все, что происходит за прозрачной стеной.Можно было со всей уверенностью утверждать, что на той стороне сова непоявилась. Пока он стоял, ломая голову над только что увиденным,посверкивающую гладь нарушил еще один беззвучный всплеск. В нескольких футахот него птица вновь ворвалась в поле видимости. Происшедшее, кажется,нисколько не взволновало ее. Она возобновила свой бреющий полет над полями. Собравшись с духом, Мор шагнул через барьер, который вовсе не былбарьером. Тот ответил легким звоном. Мгновение спустя вслед за ним прорвалась Бинки. Лошадь отчаянно вращалаглазами, за копытами тянулись прилипшие нитеобразные обрывки нутра стены.Бинки встала на дыбы, по-собачьи помотала гривой, стряхивая льнущие волокнатумана, и устремила на Мора умоляюще-вопросительный взгляд. Ухватив Бинки за уздечку, Мор успокаивающе похлопал лошадь по морде.Покопавшись, он выудил из кармана изрядно испачканный кусок сахара. Ончувствовал, что находится в присутствии чего-то очень важного, но пока немог понять, что это такое. Здесь была дорога. Она бежала между двумя рядами намокших и сумрачныхив. Вновь сев верхом, Мор шпорами направил Бинки в сочащийся каплями мракпод опахалами веток. На некотором расстоянии различались огни Сто Гелита. С виду он несильно отличался от маленького провинциального городка. А это туманноесияние на самой границе видимости, должно быть, Сто Лат. Мор с томлениемпосмотрел на него. Барьер беспокоил его. Сквозь ветки деревьев было видно, как он ползетнад полем. Мор уже хотел направить Бинки обратно в небо, когда увидел прямо передсобой свет. Свет был теплым и зовущим. Он лился из окон большого здания,стоящего на обочине дороги. Пожалуй, это был свет того сорта, который всегдарадует человеку сердце, но в данной обстановке и в контрасте с настроениемМора он казался просто экстатическим. Подъехав ближе, Мор узрел движущиеся силуэты. Ему удалось даже уловитьнесколько обрывков песни. Это был постоялый двор, и люди внутри проводиливремя за весельем - или за тем, что сходит за веселье, если вы крестьянин ибольшую часть времени проводите, тщательно ухаживая за капустой. Послекапусты что угодно покажется забавой. Внутри находились человеческие существа, предававшиеся немудренымчеловеческим развлечениям, вроде - напиться и забыть слова песни. Покинув родные края, Мор ни разу по-настоящему не тосковал по дому.Возможно, это объяснялось тем, что его голова была забита другими вещами. Носейчас он впервые ощутил ноющую боль, тоску - не по месту, а по состояниюдуши. Ему вновь захотелось стать обычным человечком с незамысловатымитревогами о простых вещах, вроде денег и болезней других людей... "Надо выпить, - подумал он. - От этого должно полегчать". Сбоку от главного здания располагалась открытая конюшня, и он завелБинки в теплую темноту, уже давшую приют трем лошадям. Развязывая котомку скормом, Мор гадал, чувствует ли Бинки по отношению к обычным лошадям,ведущим менее сверхъестественный образ жизни, то же, что он испытывает поотношению к другим людям. Безусловно, по сравнению с остальными скакунами, настороженноразглядывающими ее, она выглядела внушительно. Бинки была настоящей лошадью- об этом свидетельствовали волдыри от ручки лопаты на руках Мора - и, посравнению с другими, она казалась более реальной, чем когда бы то ни былораньше. Более материальной. Более лошадной. Чем-то слегка большим, чемжизнь. Фактически Мор находился на грани того, чтобы вывести важноеумозаключение. И очень жаль, что по пути к низкой двери постоялого двора онотвлекся. Его заинтересовала вывеска. Художник, нарисовавший ее, не былособенно одаренным. Однако в линии рта и массе огненно-рыжих волос портрета"Галавы Принцесы" безошибочно узнавалась Кели. Он вздохнул и взялся за ручку двери. Дверь открылась. Собраниемгновенно умолкло. Все, как один, уставились на него тем честным деревенскимвзглядом, который гласит, что здесь ни за кем не заржавеет прихлопнуть васлопатой и зарыть ваше бренное тело под кучей компоста в полнолунье. Пожалуй, сейчас стоит приглядеться к Мору еще раз, поскольку запоследние несколько глав он существенно изменился. Хотя коленей и локтей унего по-прежнему было более чем достаточно, они, кажется, переместились насвои нормальные места. Он уже не двигался так, как будто его суставыудерживаются вместе лишь благодаря эластичным лентам. Прежде вид у него былтакой, как будто он не знает вообще ничего; теперь он выглядит так, словнознает слишком много. Что-то в его глазах заставляет думать, что он видел то,чего обычные люди никогда не увидят - или, по крайней мере, никогда неувидят больше одного раза. Появились и другие изменения. Во всем его облике есть теперь нечто,заставляющее стороннего наблюдателя подумать: причинить этому юношенеудобство будет примерно так же умно, как пнуть осиное гнездо. Себе дороже.Короче, он теперь не похож на то, что кот притащил в дом и от чего его потомстошнило. Хозяин постоялого двора расслабил руку, которой сжимал под стойкойтолстую, топорщащуюся шипами дубинку - орудие примирения. При этом он сложиллицо в гримасу, долженствующую выражать нечто вроде радостногогостеприимства, хотя получилось у него не очень похоже. - Добрый вечер, ваша светлость, - изрек он. - Что вам угодно в этухолодную и морозную ночь? - Что? - переспросил Мор, моргая от яркого света. - Он хочет сказать, что ты будешь пить? - разъяснил сидящий у каминакоротышка с кротиной физиономией. При этом он стрельнул в Мора взглядом,напоминающим тот, который мясник бросает на поле, где стадами бродят наивныеягнята. - А-а. Не знаю, - ответил Мор. - У вас продаются звездные капли? - Ни разу не слыхал о таких, светлость. Мор огляделся, рассматриваяокружающие его лица, освещенные отблесками пламени. Это были те самые люди,которых принято называть солью земли. То есть суровые, квадратные и вредныедля вашего здоровья. Но Мор был слишком занят своими мыслями, чтобы заметитьэто. - В таком случае, что предпочитают пить ваши гости? Хозяин скосил глаза на своих клиентов - ловкий трюк, учитывая, чтоклиенты находились прямо напротив него. - Укипаловку, ваша светлость, они по большей части пьют укипаловку. - Укипаловку? - изумился Мор, не замечая сдавленного хихиканья. - Да, ваша светлость. Из яблок. Ну, по большей части из яблок. Мору этот напиток показался достаточно здоровым. - Отлично, - сказал он. - Кружку укипаловки, пожалуйста. Потянувшись к карману, он извлек мешочек с золотом, которым снабдил егоСмерть. Там еще оставалось прилично золота. Во внезапно воцарившейся мертвойтишине звяканье монет звучало как громоподобный звон легендарных МедныхГонгов Лешпа, который разносится по морю в штормовые ночи, когда течениятревожат их в башнях, покоящихся в трехстах безднах от поверхности. - И пожалуйста, обслужите джентльменов. Подайте им, что они пожелают, -добавил Мор. Последовавший за этой фразой поток благодарностей настолько захлестнулего, что он не обратил внимания на один факт: его новым друзьям напитокподавался в крохотных, размером с наперсток рюмочках, и только перед нимодним стояла большая деревянная кружка. Много баек рассказывается об укипаловке и о том, как ее приготовляют насырых болотах по древнему, передающемуся (впрочем, довольно нерегулярно и сискажениями) из поколение в поколение, от отца к сыну, рецепту. Что касаетсякрыс, змеиных голов и свинцовой дроби - так это все неправда. А россказни одохлых овцах и вовсе откровенная фабрикация. Из множества вариантов стоитостановиться на вариации на тему брючной пуговицы. Но то, что не следуетдопускать контакта окончательного продукта с металлом, - чистая правда. Этоподтверждается тем, что когда хозяин, откровенно обсчитав Мора, бросилгорстку меди в лужицу на стойке, укипаловка немедленно вспенилась. Мор понюхал напиток, затем сделал маленький глоток. Укипаловка слегкаотдавала яблоками, чуть-чуть - осенним утром, и очень сильно - вязанкойдров. Не желая, однако, проявить неуважение, Мор приложился к кружкепо-настоящему. Толпа наблюдала, затаив дыхание и тихонько считая глотки. Мор почувствовал, что от него ждут каких-то слов. - Хорошо, - сказал он. - Очень освежающе. - Он отхлебнул еще раз. -Вкус слегка вторичен, - добавил он, - но это дело стоит добить, я уверен. Откуда-то из задних рядов послышалось недовольное бормотание: - Что я говорил, он разводит укипаловку. - Не-ет, ты же знаешь, что бывает, если в настойку попадет хоть капляводы. Хозяин сделал вид, что не слышит. - Вам понравилось? - он задал этот вопрос примерно таким тоном, какимлюди в прежние времена обращались к Святому Георгию: "Кого-кого вы убили?" - Довольно густая, - заметил Мор, - и вроде как ореховая. - Простите, пожалуйста, - с этими словами хозяин мягко принял кружку изруки Мора. Сунув в нее нос, он втянул запах и протер глаза. - Ну и ну! - воскликнул он. - Настойка самая что ни на есть правильная. Он посмотрел на юношу с выражением, граничащим с восхищением. Егопоразило не то, что Мор не поперхнувшись выпил чуть ли не пинту настойки. Ноон был буквально сражен тем, что тот все еще сохраняет вертикальноеположение и, судя по всему, жив. Он передал баклагу обратно: это выгляделотак, как будто он вручает Мору приз за победу в каком-то невероятномконкурсе. Когда юноша отхлебнул еще раз, нескольких зрителей передернуло.Хозяин гадал, из чего у Мора сделаны зубы, и пришел к заключению, что,должно быть, из того же материала, что и желудок. - А вы случайно не волшебник? - осведомился он, просто на всякийпожарный. - К сожалению, нет. А что, мне следует им быть? "На вид не скажешь, - подумал хозяин, - у него походка, не как уволшебников, да и не курит он". Он вновь перевел взгляд на баклагу сукипаловкой. Что-то здесь не так. Что-то не так с этим парнем. Он выглядитподозрительно. Он выглядит... ...более материально, чем полагается. Это было нелепо, конечно. Стойка была материальна, пол был материален,и клиенты были настолько материальны, насколько можно желать. И все же отМора, сидящего с довольно смущенным выражением на лице и небрежнопотягивающего жидкость, которой можно чистить ложки, словно исходил особомощный поток материальности. Как будто в нем присутствовал дополнительныйслой или, скорее, дополнительное измерение реальности. Его волосы были болееволосяными, одежда - более одежной. Ботинки служили миниатюрным воплощениемвсей ботинкости на свете. От одного взгляда на него начинала болеть голова. Однако Мор все-таки продемонстрировал, что он человеческое существо.Кружка выпала из его одеревеневших пальцев и застучала по плиткам пола,сквозь которые струйки укипаловки тут же принялись проедать себе дорогу.Палец Мора указывал на противоположную стену, рот беззвучно открывался ивновь захлопывался. Завсегдатаи вернулись к своим разговорам и желудочным развлечениям,убежденные, что все идет, как и должно идти. Теперь поведение Мора сталосовершенно нормальным. У хозяина отлегло от сердца. Его варевореабилитировано. Перегнувшись через стойку, он дружелюбно похлопал Мора поплечу. - Все в порядке, - посочувствовал он. - На людей это часто такдействует. У вас несколько недель поболит голова, но не беспокойтесь обэтом. Капля укипаловки - и все как рукой снимет. Всем известно, что против похмелья от болотной укипаловки нет средстваболее эффективного, чем собачья шерсть, хотя, если быть более точным, этоследует назвать зубом акулы, а может, и гусеницей бульдозера. Но Мор, продолжая тыкать пальцем, произнес дрожащим голосом: - Разве вы не видите? Это проходит сквозь стену! Это проходит прямосквозь стену! - Мало ли что лезет сквозь стену после первого глотка настойки. Обычновсякие зеленые волосатые штуки. - Это туман! Разве вы не слышите шипения? - Шипящий туман, говорите? Хозяин посмотрел на голую стену, полностьюлишенную чего бы то ни было таинственного, если не считать паутины в углах.Однако неподдельная тревога, звучащая в голосе Мора, вывела его изравновесия. На его вкус, лучше бы это были нормальные чешуйчатые чудовища.Имея дело с ними, мужчина не утрачивает ориентировки. - Оно движется прямо через комнату! Неужели вы не чувствуете? Клиенты переглянулись. Мор заставлял их испытывать неловкость. Один-двапозже признались, что действительно что-то почувствовали - легкий звонледяного колокольчика. Но это вполне можно было приписать несварениюжелудка. Мор откинулся и ухватился за стойку бара. Его затрясло, емупотребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с дрожью. - Послушайте, - сказал хозяин, - шутки шутками, но... - До этого на тебе была зеленая рубаха! Хозяин опустил глаза. Теперь в его голосе зазвучали явственные ноткиужаса. - До чего? - затрясшись, спросил он. К его изумлению, прежде чем дланьуспела завершить свое скрытое от посторонних глаз путешествие к шипастойдубинке, Мор рванулся через стойку и схватил его за руку. - У тебя ведь есть зеленая рубаха? - крикнул он.- Я видел ее, у нее ещетакие маленькие желтые пуговицы! - Ну, есть. У меня есть две рубашки. - Хозяин попытался слегка набитьсебе цену. - Я человек со средствами, - добавил он. - Просто сегодня я этурубашку не надел. Ему не хотелось спрашивать, откуда Мор узнал про пуговицы. Отпустив его, Мор повернулся на сто восемьдесят градусов. - Они все сидят на других местах! Где тот человек, что сидел у печки?Все изменилось! Он опрометью выбежал на улицу, откуда через секунду донесся егосдавленный крик. Он ворвался обратно, безумные глаза горят, и обратился киспуганной толпе: - Кто изменил вывеску? Кто-то поменял вывеску! Хозяин нервно провел языком по губам. - После того как умер старый король? Вы об этом? Взгляд Мора заставил его похолодеть. Глаза юноши походили на два черныхпруда, наполненных ужасом. - Я о названии! - У нас... Там всегда было одно и то же название, - произнес хозяин,отчаянно глядя на посетителей в поисках поддержки. - Разве я не прав,ребята? "Голова Герцога". Толпа ответила подтверждающим бормотанием. Мор переводил взгляд с одного на другого. Его заметно трясло. Затем онразвернулся и вновь выбежал на улицу. Собравшаяся публика услышала топот копыт во дворе. Цоканье становилосьвсе слабее и слабее, пока не затихло совсем, точно лошадь просто исчезла слица Диска. Ни звука не нарушало воцарившуюся в таверне мертвую тишину. Мужчиныстарались избегать взглядов друг друга. Никто не хотел первым признаваться,что видел то, что, как ему казалось, он только что видел. Одним словом, хозяину было предоставлено право неровными шагамипреодолеть комнату, протянуть руку и пробежаться пальцами по знакомой,успокаивающей деревянной поверхности двери. Она была цела, не сломана. Вовсех отношениях дверь как дверь. Все видели, как Мор трижды пробежал через нее. Только не открывая. Бинки выбивалась из сил, набирая высоту. Она поднималась почтивертикально, ее копыта били воздух, а дыхание вырывалось из ноздрей клубамипара и кудрявым следом оставалось сзади. Мор держался коленями, руками и,преимущественно, силой воли, зарывшись лицом в лошадиную гриву. Он несмотрел вниз до тех пор, пока окружающий воздух не стал настолько жеморозным и разреженным, насколько исправительный дом - уныл. Над головой Пуповые Огни молчаливо вспыхивали на зимнем небе и вновьгасли. Внизу... ...перевернутое блюдце, много миль в диаметре, серебряное в звездномсвете. Сквозь него он видел огни. Облака проплывали сквозь него. Нет. Он вгляделся пристальнее. Облака определенно вплывали в него, иоблака были внутри, но эти облака являлись более клочковатыми и двигались внесколько ином направлении. Фактически, они уже мало напоминали облака,оставшиеся снаружи. И было что-то еще... ах да, Пуповые Огни. Они придавалиночи вне призрачной полусферы легкий зеленоватый оттенок. Но под самимкуполом даже признаков их не было. Все обстояло так, как если бы Мор заглянул в другой мир, почтиидентичный Плоскому. Там, внутри, погода была немного иная, и Огни в этуночь не сверкали. А Диск негодовал. Охватывая со всех сторон незваного гостя, онвыталкивал его обратно, в не-существование. Отсюда, с высоты, Мор не могвидеть, как купол становился все меньше. Но внутренним слухом он слышалцикадное гудение барьера, как он прокладывает себе путь по земле, возвращаявещи в прежнее, положенное им состояние. Реальность сама себя исцеляла. Мор знал, и ему не надо было даже задумываться над тем, кто находится вцентре купола. Даже с этой высоты было видно, что купол зацентрован строгона Сто Лате. Он постарался изгнать из головы мысли о том, что случится, когда куполужмется до размеров комнаты, затем до размеров человека, до размеров яйца...У него не получилось. Простая логика подсказала бы Мору, что пришло его спасение. Через парудней проблема разрешит сама себя; книги в библиотеке еще раз окажутся правы;мир опять, подобно эластичному бинту, примет прежнюю форму. Логикаподсказала бы ему, что вторичное вмешательство лишь усугубит положениевещей. Логика подсказала бы ему все это. Да только в эту ночь Логика взялавыходной. Свет в Плоском мире движется довольно медленно, что объясняетсятормозящим эффектом колоссального магического поля. На данный момент тачасть Края, которая несла на себе остров Крулл, находилась непосредственнопод маленьким солнцем. Поэтому там все еще стоял ранний вечер. Было такжедовольно тепло, поскольку Край набирает тепло про запас и отдает егопостепенно, чем и объясняется мягкость приморского климата. Практически Круллу, вкупе со значительной частью того, что за неимениемлучшего слова следует назвать прибрежной полосой, выпирающей за пределыКрая, крупно повезло. Те немногие коренные жители Крулла, которые не ценятэтого, - полные придурки или такие, кто не смотрит себе под ноги. Ноблагодаря естественному отбору их осталось совсем немного. В любом обществесодержится какой-то процент отщепенцев, тех, кто выпадает из общих рамок. Пона Крулле у них нет шансов впасть обратно. Терпсик Мимс не был отщепенцем. Он был рыболовом. Тут есть разница:рыболовство дороже обходится. И Терпсик был счастлив. Он следил за легкимпокачиванием перышка на мягких, испещренных красными стрелками водорослейводах реки Хакрулл. Его сознание было почти пустым. Единственное, что могловыбить его из равновесия, - это если бы он по-настоящему поймал рыбу. Моментулова был единственным моментом в процессе ловли рыбы, который вызывал в немнеподдельный ужас. Рыбы были холодными и скользкими. Они паниковали идействовали ему на нервы, а нервы у Терпсика и без того были не в лучшемсостоянии. До тех пор пока у Терпсика Мимса ничего не ловилось, он был одним изсчастливейших рыболовов Плоского мира, поскольку реку Хакрулл отделяло пятьмиль от его дома и, следовательно, от миссис Гвлэдис Мимс, с которой оннасладился шестью месяцами счастливой супружеской жизни. Что имело местобыть около двадцати лет назад. Если какой-нибудь другой рыбак устраивался выше по течению, Терпсик неуделял этому событию особого внимания. Разумеется, некоторые рыбаки стали бывозражать против такого вопиющего нарушения этикета. Но у Терпсика был свойподход, согласно которому все, уменьшающее его шансы поймать проклятуюрыбину, полностью устраивало. В этот раз, краем глаза наблюдая за коллегой,он заметил, что тот ловит на мушку. Интересный способ проводить время,который Терпсик отверг, потому что несообразно много времени приходитсяпроводить дома, готовя оснастку. До сих пор он ни разу не видел, чтобы кто-нибудь так ловил рыбу намушку. Бывают мокрые мухи, бывают сухие, но эта муха вгрызалась в воду своем циркулярной пилы и возвращалась обратно, волоча рыбу за собой. Под впечатлением этой пугающей картины Терпсик зачарованно наблюдал,как едва различимая на таком расстоянии фигура забрасывает удочку снова иснова. Вода закипела - вся речная популяция рыбы выбивалась из сил, лишь быубраться с дороги жужжащего ужаса. При этом, к несчастью, крупная исовершенно обезумевшая щука из чистого смятения клюнула на крючок Терпсика. Какое-то мгновение он стоял на берегу, а в следующее уже оказался взеленом обволакивающем сумраке. Его дыхание вырывалось крупными пузырями иуносилось прочь. Перед глазами вспыхнуло; замелькали образы прошедшей жизни.И, даже утопая, он с ужасом ждал, когда пойдет прокручиваться отрезок междуднем свадьбы и настоящим периодом. Ему пришло в голову, что Гвлэдис скоростанет вдовой. Эта мысль немного развеселила его. Фактически Терпсик во всемстарался видеть лучшую сторону. И, пока он благодарно погружался в ил,Терпсика поразила мысль, что впереди его ждет только хорошее... Но чья-то рука сгребла его за волосы и вытащила на поверхность. Мирнеожиданно заполнился болью. Перед глазами поплыли призрачные синие и черныепятна. Легкие горели. Глотка превратилась в трубку, терзаемую нестерпимоймукой. Руки - холодные руки, от прикосновения которых стыла кровь в жилах икоторые походили на перчатки с игральными костями внутри, - протащили его поводе и бросили на берег, где после нескольких чисто символических попытокТерпсика продолжить собственное утопление его силой заставили вернуться ктому, что сходит за жизнь. Терпсик нечасто сердился, потому что Гвлэдис этого не терпела. Но ончувствовал себя обманутым. Его родили, не спросив, женили, потому чтоГвлэдис со своим папашей поставили себе такую цель, а единственное крупноечеловеческое достижение, которое принадлежало ему и только ему, сейчас былогрубо вырвано у него из рук. Несколько секунд назад все было так просто. Асейчас опять стало сложным. Не то чтобы он хотел умереть. Разумеется нет. К вопросу самоубийствабоги подходили очень жестко. Он просто не хотел, чтобы его спасали. Красными глазами, сквозь щелки в маске из ряски и слизи, он воззрилсяна возвышающуюся над ним туманную фигуру и закричал: - Чего ради тебе понадобилось спасать меня? Ответ встревожил его. Терпсик обдумывал услышанное, пока ковылял домой.Этот ответ сидел в уголке Терпсикова сознания, пока Гвлэдис ругалась на чемсвет стоит из-за состояния его одежды. Он белкой скакал у него в голове,пока Терпсик сидел у огня, виновато чихая, поскольку вторая вещь, которуюГвлэдис не терпела, - это когда он болеет. Он лежал, скорчившись и частовздрагивая, в холодной постели, и загадочный ответ заполонил его сны, точноайсберг. В бреду и жару он то и дело бормотал: "Что он хотел сказать этим"ЧТОБЫ ВСТРЕТИТЬСЯ ЕЩЕ РАЗ"?" В городе Сто Лате ярко пылали факелы. На целые взводы была возложенаобязанность постоянно обновлять их. Улицы сияли. Шипящие огни загоняли вуглы ни в чем не повинные тени, которые столетиями каждую ночь тихозанимались своим делом. Факелы освещали древние замшелые закоулки, откуда изглубины своих нор поблескивали глазками растерявшиеся крысы. Вынуждалипопрошаек воздерживаться от ежевечернего обхода и оставаться в своихкаморках. Полыхали в ночном тумане ореолами желтого света, который затмевалбьющие из Пупа потоки холодного сияния. Но главное, что они освещали, былолицо принцессы Кели. Оно было повсюду. Его изображением залепили каждый сантиметр любойплоской поверхности. Бинки галопировала по сияющим улицам, между принцессамиКели на дверях, стенах и фронтонах. Мор изумленно взирал на плакаты сизображением своей любимой: она смотрела на него со всех поверхностей, докоторых только сумели добраться слуги со своим клеем. Что еще более странно, никто, похоже, не обращал на портреты особоговнимания. Хотя ночная жизнь Сто Лата не могла похвастаться такой колоритностью исобытийностью, как жизнь Анк-Морпорка (разве заурядная корзина дляиспользованной бумаги может соперничать с муниципальной свалкой?), улицы,тем не менее, кишели людьми. Стены сотрясались от пронзительных зазывныхвоплей торговцев, игроков, продавцов сладостей, наперсточников, карманникови - изредка - бледного восклицания честного продавца, который забрел сюда поошибке и теперь не мог заработать на жизнь. Пока Мор ехал сквозь это, в егоуши вплывали обрывки разговоров на полдюжине различных языков; он осознал ипринял, как данность, тот факт, что все они для него понятны. Наконец, спешившись, он повел лошадь по Стенной улице в тщетных поискахдома Кувыркса. Он нашел здание только потому, что выпирающий гигантскимволдырем кусок стены под ближайшим плакатом издавал приглушенныеругательства. Осторожно протянув руку, Мор оторвал полоску бумаги. - Больфое фпафибо, - раздался голос горгульи-придверницы. - Как тебеэто нравитфя? В одну минуту ты фивефь нормально, а в следуюфую минуту у тебяполон рот клея. - Где Кувыркс? - Отправилфя во двореф. - Горгулья покосилась на Мора и подмигнулаотлитым из железа глазом. - Какие-то люди прифли и унефли вфе его вефи.Потом прифли другие и залепили вфе фотографиями его подруфки. Фволочи, -добавила она. Мор залился краской. - Его подружки? Придверница, ведущая свое происхождение от демонов, в ответ захихикала.Ее смех звучал так, как будто ногтями провели по стопке бумаги. - Да, - сказала она. - Ефли тебе хочетфя фнать, они вроде как немноготоропилифь. Мор снова очутился на спине Бинки. - Эй, пафан! - прокричала горгулья вслед его удаляющейся спине. -Пофлуфай! Не мог бы ты отклеить от меня эту дрянь, а, мальчик? Мор натянул поводья так резко, что лошадь встала на дыбы и, пятясь,исполнила несколько безумных па на булыжной мостовой. Не спешиваясь, Морпротянул руку к кольцу. Горгулья взглянула в его лицо и внезапнопочувствовала себя очень испуганным дверным молотком. Глаза Мора сверкали,как два горнила; выражение его лица наводило на мысль о раскаленной печи, ав голосе содержалось достаточно жара, чтобы растопить железо. Горгулья незнала, на что он способен, и предпочла бы этого никогда не знать. - Как ты меня назвала? - прошипел Мор. Горгулья соображала быстро. - Фэр? - вопросила она. - Что ты попросила меня сделать? - Рафклеить меня? - Я не намерен этого делать. - Прекрафно, - сказала горгулья. - Фамечательно. По мне так вфеотлично. Фначит, будет продолжать вифеть вокруг. Она проводила скачущего Мора взглядом и облегченно передернулась,нервно постукивая себя кольцом. - Хо-о-ро-шо пого-во-о-рили! - проскрипела одна из петель. - Фаткнифь! Мор миновал нескольких ночных сторожей. Похоже, круг их обязанностейтеперь изменился. Они звонили в колокольчики и время от времени выкрикивалиимя принцессы, но как-то неуверенно, точно с трудом припоминая его. Он необратил на них внимания, поскольку прислушивался к голосам в собственнойголове. Они вели следующий разговор: Дурак, она и видела-то тебя всего один раз. С какой стати ей о тебевспоминать? Да, но я все-таки спас ей жизнь... Это значит, что ее жизнь принадлежит ей, Не тебе. Кроме того, онволшебник. Ну и что с того? Волшебникам не полагается... гулять с девушками, оницел... умудренные... Умудренные? Им не полагается того... ну, сам понимаешь. Что, вообще никогда никаких "сам понимаешь"? - спросил внутреннийголос, и Мору показалось, что он ухмыляется. Считается, им нельзя, поскольку это вредно для волшебства, - горестноподумал Мор. Поскольку? А может, постольку? Ух, какие мы умные! Какие слова знаем. Аможет, в постельку? Забавное местечко для занятий волшебством. Мор чуть не подпрыгнул, настолько он был шокирован. Кто ты? - осведомился он. Я - ты, Мор. Твое внутреннее я. Да, в такомслучае жаль, что я не могу избавиться от головы, что-то в ней тесновато отменя. Пожалуй, ты прав, - сказал голос, - но я только хотел помочь. И помни,если тебе когда-нибудь понадобишься ты, то ты всегда рядом, только позови. Голос постепенно затих. "Вот, - с горечью подумал Мор, - это, должно быть, точно был я. Яединственный, кто называет меня Мором". Потрясение от осознания присутствия я затмило собой тот факт, что, покаМор был вовлечен в монолог, он успел проехать прямиком сквозь дворцовыеворота. Разумеется, люди ежедневно проезжают через дворцовые ворота. Нобольшинство нуждается в том, чтобы створки сначала отворили. Стражники по другую сторону ворот застыли от ужаса, полагая, что передними призрак. Они испугались бы еще больше, если бы знали, что этот призракесть то самое, чего никто из них в своей жизни еще не видел. Стражник, охраняющий вход в большой зал, тоже увидел ворвавшегося взамок всадника. Однако у него было время собраться с мыслями или, по крайнеймере, с теми из них, что еще остались. Когда Бинки затрусила по внутреннемудвору, он воздел копье. - Стой, - прокаркал он. - Стой. Кто идет куда? Только тут Мор обратил на него внимание. - Что? - переспросил он, еще погруженный в свои мысли. Стражник облизал пересохшие губы и подался назад. Мор соскочил с Бинкии шагнул к нему. - Я хочу сказать, кто идет туда? - сделал еще один заход стражник с тойсмесью настырности и самоубийственной глупости, которая отличала его ссамого начала службы и которая на ранних этапах способствовала егопродвижению в военной карьере. Мор легким движением перехватил копье и отбросил в сторону. На лицо емуупал свет факела. - Мор, - тихо произнес он. Любому нормальному солдату этого хватило бы за глаза и за уши, но этотстражник был материальным воплощением служебного рвения. - Я хочу сказать, друг или враг? - запинаясь продолжал он, стараясьизбегать взгляда Мора. - А что бы ты предпочел? - усмехнулся тот в ответ. Это была еще не совсем та усмешка, которой усмехался его хозяин. Но онаподействовала вполне эффективно. Стражник облегченно всхлипнул и отошел в сторону. - Проходи, друг, - пробормотал он. Через зал Мор широкими шагами направился к лестнице, ведущей вкоролевские аппартаменты. С тех пор как Мор последний раз побывал здесь, залпретерпел существенные изменения. Повсюду висели портреты Кели; они заменилидаже древние, рассыпающиеся боевые знамена в сумрачных высотах под крышей.Всякий проходящий через дворец нашел бы для себя абсолютно невозможнымсделать больше двух шагов без того, чтобы не упереться взглядом в очереднойпортрет. Часть сознания Мора терялась в догадках о смысле портретов, в товремя как другую тревожил мерцающий купол, смыкающийся над городом. Нобольшая часть его сознания представляла собой горячий, клубящийся сгустокгнева, растерянности и ревности. - Мальчик-который-ходит-сквозь-стены! Он вздрогнул и поднял голову. На верху лестницы стоял Кувыркс. Волшебник тоже сильно изменился, с горечью отметил про себя Мор. Хоть ине так сильно, как все остальное. Кое-какие свои особенности он сохранил.Да, он носил теперь черно-белое, расшитое блестками одеяние. Да, егоостроконечная шляпа достигала метра в высоту, и ее украшало большееколичество мистических символов, чем имеется на стоматологической картебольного. Да, его красные бархатные туфли скрепляли серебряные пряжки, аноски туфлей закручивались, точно змеи. Но несмотря на все это на еговоротничке, как и прежде, виднелось несколько пятен. И вид у него был такой,как будто он что-то жует. Он наблюдал за Мором, пока тот поднимался по лестнице. - Ты чем-то рассержен? - произнес он. - Я начал работать над твоейпроблемой, но тут возникла куча других дел. Очень трудно проходить сквозь...Почему ты так на меня смотришь? - Что ты здесь делаешь? - Мог бы задать тебе тот же самый вопрос. Хочешь клубники? Мор бросил взгляд на маленькую плетеную корзинку в руках волшебника. - Посреди зимы? - На самом деле это капуста плюс капелька чар. - А вкус как у клубники? Кувыркс вздохнул. - Нет, как у капусты. Заклинание действует не до конца. Я думалразвеселить этим принцессу, но она швырнула ягодами в меня. Стыдно их такразбазаривать. Угощайся. - Она швырнула ими в тебя? - задохнулся Мор. - И боюсь, попала точно в цель. Очень волевая юная дама. Привет, произнес голос из дальнего уголка сознания Мора, это опять ты,обращаешь свое внимание на один моментик: шансы того, что принцесса хотя бызадумается над возможностью сам понимаешь чего с этим парнем, более чемзыбкие. Убирайся, подумал Мор. Его подсознание начинало беспокоить его. Похоже,у него налажена прямая связь с теми частями тела, которые в данный момент онпредпочитал игнорировать. А вслух он сказал: - А почему ты здесь? Это как-то связано со всеми этими портретами? - Хорошая идея, правда? - просиял Кувыркс. - Я прямо горжусь собой. - Прости меня, - слабым голосом ответил Мор. - У меня был напряженныйдень. По-моему, мне надо присесть. - А вон, в Тронном зале можно. В это время там никого не бывает. Всеспят. Мор кивнул, затем с подозрением посмотрел на волшебника. - Но ты почему здесь? Чем ты тут занимаешься? Кувыркс чуть не подавился. - Ну, как бы это сказать... - замялся он, - в общем, я решил взглянуть,не найдется ли чего-нибудь в кладовке. Он пожал плечами {Там нашлось полкувшина престарелого майонеза, кусокочень старого сыра и помидор с разросшейся белой плесенью. Хотя в дневноевремя суток дворцовая кладовая Сто Лата содержала в себе пятнадцать оленьихтуш, сто связок сельдерея, пятьдесят бочонков масла, двести копченых заячьихтушек, семьдесят пять говяжьих грудинок, две мили разнообразных колбас,разнообразную дичь, восемьдесят дюжин яиц, несколько осетров из Круглогоморя, чан черной икры и фаршированную оливками слоновью ногу. В общем,Кувыркс имел возможность еще раз убедиться: универсальное проявление сыроймагии, магии в натуральном ее виде, заключается в том, что в любой домашнейкладовой, если ее посетить тайком ночью - независимо от дневногосодержимого, - неизменно найдутся лишь полкувшина престарелого майонеза,кусок очень старого сыра и покрытый белой плесенью помидор.}. Теперь настало время сообщить читателю, что Кувыркс тоже заметил, чтоМор - пусть утомленный ездой и недосыпанием, - излучает некое внутреннеесияние и (что странным образом не гармонировало с его неизменившимисяфизическими размерами) стал чем-то большим, чем эта жизнь. Разница междуКувырксом и обычными людьми заключается в том, что он, благодаря магическомуобразованию, прекрасно знает: в оккультных вопросах очевидный ответ, какправило, неверен. Мор может рассеянно ходить сквозь стены, пить неразбавленнуюукипаловку, после употребления которой мужьями жены часто становятсявдовами, и при этом оставаться трезвым вовсе не потому, что превращается впризрак. Он способен на все это потому, что становится опасно реальным. Если юноша оступается во время пути по безмолвным коридорам и, сам тогоне замечая, махом проходит сквозь мраморную колонну, сразу ясно: с его точкизрения, мир превращается в довольно-таки невещественное место. - Ты только что прошел сквозь мраморную колонну, - прокомментировал Ку-выркс. - Как тебе это удалось? - В самом деле? Мор очнулся и посмотрел на колонну. Она выглядела достаточно прочной.Он ткнул в нее локтем. Стало больно. Позже на этом месте появился легкийсиняк. - Могу поклясться, что ты прошел сквозь нее, - подтвердил Кувыркс. -Волшебники замечают такие вещи. - С этими словами он потянулся к карманубалахона. - В таком случае ты, наверное, заметил и купол над страной? Кувыркс издал странный пищащий звук. Кувшин, который он держал в руке,упал и разбился о плиты; в воздухе запахло слегка прогорклым майонезом. - Уже? - Не знаю, как насчет уже, - пожал плечами Мор, - но по стране скользитнечто вроде потрескивающей стены. И похоже, никого это не волнует, а... - Как быстро она движется? - ...она изменяет вещи! - Ты сам это видел? Насколько далеко она сейчас? Как быстро движется? - Разумеется, видел. Я дважды проскакал сквозь нее. Это было как... - Но ты же не волшебник. С какой стати... - А чем ты здесь вообще занимаешься, если уж на то пошло... Кувыркс набрал в легкие побольше воздуха. - Все заткнулись! - пронзительно крикнул он. Воцарилось молчание. Затем волшебник схватил Мора за руку. - Пошли, - приказал он, таща его по коридору. - Я не знаю, что ты собойв точности представляешь. И надеюсь, когда-нибудь у меня будет время этовыяснить. Но сейчас не до того. Очень скоро произойдет нечто действительноужасное, и я думаю, ты имеешь к происходящему какое-то отношение. - Нечто ужасное? Когда? - Зависит от того, где находится стена и с какой скоростью движется, -ответил Кувыркс, затаскивая Мора в боковой коридор. Когда они уперлись в маленькую дубовую дверь, он отпустил руку юноши ивновь принялся рыться в кармане. Наконец он вытащил оттуда маленький,твердый, как камень, кусочек сыра и неприятно размякший помидор. - Подержи, ладно? Спасибо. Опять зарывшись в карман, он извлек ключ иотпер дверь. - Эта штука убьет принцессу, да? - спросил Мор. - Да, - буркнул Кувыркс. - И опять же, нет. - Он сделал паузу, держасьза ручку двери. - Это было довольно проницательно с твоей стороны. Как тыдогадался? - Я... - Мор заколебался. - Она поведала мне очень странную историю. - Полагаю, да, - согласился Мор. - Если в ее историю невозможно былоповерить, значит, она рассказала правду. - Ты - это он, да? Помощник Смерти? - Да. Однако сейчас я не на работе. - Приятно слышать. Кувыркс захлопнул дверь и завозился, ища огарок. Раздался хлопок, какбудто пробка вылетела из бутылки. Последовали вспышка синего пламени ихныкающие звуки. - Извиняюсь. - Кувыркс пососал обожженные пальцы. - Отличноезаклинание. Никогда не удавалось по-настоящему овладеть им. Волшебник грузно уселся на останки сэндвича с беконом. - Я не вполне уверен, - произнес он. - Будет интересно понаблюдать. Нолучше это делать снаружи. Вероятно, все станет так, как будто прошедшейнедели никогда не существовало. - Она внезапно умрет? - Ты не понял. Она уже неделю как мертва. Всего этого, - оннеопределенно взмахнул руками в воздухе, - не произойдет. Убийца сделаетсвое дело. Ты сделаешь свое. История излечит сама себя. Все будет в порядке.С точки зрения Истории, разумеется. По сути, никакой другой точки зрения несуществует. Мор уставился в узкое окошко. Из него был виден дворцовый двор,открывающийся на залитые огнем улицы. Там, улыбаясь, смотрел в небо один изпортретов принцессы. - Расскажи мне о портретах, - вымолвил он. - Похоже, это дело рукнекоего волшебника, - Я не уверен, действуют они или нет. Видишь ли, люди начиналирасстраиваться, сами не понимая отчего. Это только усугубляло положение.Умом они жили в одной реальности, а телом - в другой. Очень неприятно. Ониникак не могли привыкнуть к мысли, что принцесса все еще жива. Мнепоказалось, что картины могут оказаться неплохой идеей. Но дело в том, чтолюди просто не видят того, чего, как говорит им ум, здесь нет. - Я мог бы подтвердить это, - с горечью отозвался Мор. - И это была моя задумка, чтобы в дневное время по городу ходила стражаи выкрикивала имя принцессы, - продолжал Кувыркс. - Мне казалось, что, еслилюди всетаки поверят в нее, тогда новая реальность действительно станетнастоящей. - Мм-м-м? - Мор оторвался от окна. - Что ты имеешь в виду? - Ну, в общем... Я рассчитывал, что достаточно большое количествоуверовавших людей смогут изменить реальность. В отношении богов этосрабатывает. Как только люди перестают верить в какого-нибудь бога, онумирает. А если в него верит много народа, то он становится сильнее. - Не знал. Я думал, боги - это боги, и все. - Они не любят, когда эта тема обсуждается, - пояснил Кувыркс, роясь вгрудах книг и пергаментов, заваливших его рабочий стол. - Что ж, возможно, это срабатывает в отношении богов, потому что ониособенные, - ответил Мор. - Люди, они... более вещественны. С людьми это непройдет. - Неверно. Предположим, ты выйдешь отсюда и начнешь слоняться подворцу. Один из стражников, скорее всего, заметит тебя, подумает, что тывор, и выстрелит из арбалета. Я хочу сказать, в его реальности ты будешьвором. Хотя на самом деле это не так. Но мертв ты будешь так же, как если быэто было чистой правдой. Вера - мощная штука. Я волшебник. Мы знаем толк втаких вещах. Погляди-ка сюда. Он выудил из мусорного завала книгу и открыл ее на куске колбасы,которым пользовался в качестве закладки. Глядя через его плечо, Морнахмурился при виде витиеватого магического письма. Строки двигались постранице, крутились и изгибались. Они делали это, стараясь избежатьвозможности быть прочитанными не-волшебником. И общее впечатлениесоздавалось неприятное. - Что это такое? - спросил он. - Это Книга Магики Альберто Малиха - Великого Мага, - растолковалволшебник. - Что-то вроде теории магии. Не стоит слишком внимательновглядываться в слова, их это возмущает. Смотри, здесь сказано... Его губы беззвучно задвигались. На лбу волшебника распустилисьмаленькие почки пота, решили объединиться, вместе отправиться вниз ипосмотреть, чем там занимается нос. Глаза Кувыркса увлажнились. Некоторые люди любят посидеть, уютно расположившись в кресле с хорошейкнижкой. Однако ни один человек с полным набором шариков в голове не захочетпосидеть таким образом с магической книгой. Даже отдельные слова в ней ведутсамостоятельную жизнь и обладают мстительным характером. Короче, чтениетакой книги здорово смахивает на ментальный арм-рестлинг. Немало начинающихволшебников положили свои жизни, пытаясь прочесть гримуар, который был им непо зубам. Люди, услышавшие их вопли, находили лишь остроконечные туфли,испускающие классический свистящий дымок, да книгу, ставшую чуть-чуть толще.С любителями побродить по магической библиотеке случаются разные вещи. Такиевещи, что по сравнению с ними перспектива быть схваченным за лицо щупальцамиТварей из Подземельных Измерений покажется легким массажем. По счастью, Кувыркс оказался обладателем сокращенного издания, вкотором наиболее вредные страницы были скреплены специальными защелками(хотя в тихие ночи он слышал, как заключенные слова раздраженно скребутсявнутри своей темницы, точно паук в спичечном коробке; любой, кому когда-либоприходилось сидеть рядом с человеком, слушающим плейер, сможет в точностипредставить себе этот звук). - Вот это место, - указал Кувыркс. - В нем говорится, что даже боги... - Я видел его раньше! - Что? Трясущимся пальцем Мор ткнул в книгу. - Его! Кувыркс странно посмотрел на юношу и исследовал левую страницу. На нейбыла картинка с изображением пожилого волшебника. Волшебник держал книгу иподсвечник. В его позе ощущалось такое достоинство, что дальше некуда. - Это не имеет отношения к волшебству, - вспылил он. - Это простопортрет автора. - А что написано под картинкой? - Э-э. Здесь сказано: "Эсли вы с удавольствием прочитали сею Книгу, товаможно, заинтересуетесь и другими праизвидениями, вышыдшыми из-под пера..." - Нет, что написано под картинкой? - Это легко. Это сам старик Малих. Любой волшебник знает его. То естьон основал Университет. - Кувыркс хихикнул. - В Главном зале стоит одна егоизвестная статуя. Как-то во время Развеселой Недели я забрался на нее иприделал... Мор не отрываясь смотрел на изображение. - Слушай, - тихо произнес он, - у этой статуи с носа случайно несвисает капля? - Я бы не сказал, - ответил Кувыркс. - Статуя была мраморная. Но я немогу взять в толк, с чего ты так завелся. Множество людей знает, как онвыглядел. Он знаменитость. - Он ведь жил очень давно? - Где-то две тысячи лет назад. Я никак не пойму, почему... - Но я готов держать пари, что он не умер, - заявил Мор. - Бьюсь обзаклад, однажды он просто исчез. Я прав? Какое-то мгновение Кувыркс сохранял молчание. - Забавно, что ты заговорил об этом, - медленно пробормотал он. - Яслышал такую легенду. Говорят, он творил очень странные вещи. Говорят, вовремя попытки провести Обряд АшкЭнте задом наперед, его втянуло вПодземельные Измерения. Все, что от него осталось, это шляпа. Трагично,очень трагично. Да и шляпа-то была так себе; ее прожгло в нескольких местах. - Альберто Малих... - произнес Мор, наполовину обращаясь к самому себе.- Хорошо. Мне это нравится. Он забарабанил пальцами по столу. Звук получился странно приглушенным. - Извиняюсь, - промямлил Кувыркс. - С сэндвичами с патокой у меня тожепока осложнения. - По моим расчетам, стена движется со скоростью медленно идущегочеловека, - сказал Мор, рассеянно облизывая пальцы. - А ты не можешьостановить ее силой магии? Кувыркс покачал головой. - Только не я. Меня расплющит в лепешку! - весело воскликнул он. - В таком случае, что произойдет с тобой, когда стена придет? - О, я вернусь к своей прежней жизни на Стенной улице. Как будто яникогда не покидал ее, И всего этого не происходило. Жалко, однако. Готовятздесь очень прилично и белье стирают бесплатно. Кстати, как далеко, тысказал, она находится? - Полагаю, милях в двадцати отсюда. Кувыркс закатил глаза к небу изашевелил губами. В конце концов он подвел итог: - Это значит, что стена прибудет сюда примерно завтра в полночь, какраз ко времени коронации. - Чьей коронации? - Ее. - Но ведь она уже королева! - В каком-то смысле. Но официально не является ею до тех пор, пока небудет коронована. - Кувыркс усмехнулся. Озаренное пламенем свечи, его лицоказалось покрытым пляшущим тенистым узором, вздрагивающим и меняющимочертания при каждом движении щек. - Если хочешь, могу предложить следующеесравнение: это похоже на разницу между тем, чтобы перестать жить, и тем,чтобы стать мертвым. Двадцать минут назад Мор чувствовал себя таким утомленным, что считал:позволь он себе расслабиться и он тут же уснет на месте, пустив длянадежности корни. Сейчас кровь у него кипела. Эта была бешеная энергия,которая обычно просыпается поздним вечером и за которую вы бы много отдализавтра днем. Но сейчас он чувствовал, что ему просто необходимо предпринятькакие-то действия, иначе его мышцы лопнут от распирающей их жизненной силы. - Я хочу увидеть ее, - заявил он. - Если ты не можешь ничего сделать,может, у меня что-то получится. - Ее комнату охраняет стража, - предупредил Кувыркс. - Я упомянул обэтом просто так, на всякий случай. Ни на йоту не сомневаюсь, что это ровнымсчетом ничего не меняет. В Анк-Морпорке была полночь. Но в раскинувшемся по обе стороны рекигороде-гиганте единственная разница между ночью и днем заключалась в том,что ночью было темно. Магазины гудели от нахлынувших волн народа; зрителипо-прежнему густо теснились вокруг арен с раздевающимися проститутками;производственные отходы бесконечной и древней войны междупротивоборствующими бандами тихонько плыли в ледяных водах реки спривязанными к ногам свинцовыми грузилами; торговцы разнообразныминезаконными и даже нелогичными развлечениями усердно занимались своимподпольным бизнесом; попрошайки попрошайничали; в переулках, разбрызгиваявспышки отраженного лезвиями звездного света, кипела дежурная поножовщина;астрологи начинали рабочий день, а в Тенях заблудившийся ночной сторожзазвонил в колокол и завопил: "Двенадцать часов и все тих-хр-р-р..." Однако в Коммерческой Палате Анк-Морпорка не вызвало бы восторгапредположение, что единственное реальное различие между их городом и болотомзаключается в количестве ног у аллигаторов. И в самом деле, в городе имеютсясвои районы для избранных. Они преимущественно располагаются на холмах, гдеесть надежда на дуновение ветерка. В этих районах ночи мягки и благоуханны,воздух насыщен ароматом цветущих цециллий и врудиолусов. В данную конкретную ночь город был насыщен еще и селитрой, посколькуотмечалась десятая годовщина вступления в должность патриция {Анк-Морпорк,наигравшись с множеством различных форм управления, остановился на формедемократии, известной как "Один Человек, Один Голос". Тем самым Человекомбыл патриций; ему же принадлежал единственный Голос.}. На торжестваподобного рода глава города обычно приглашал нескольких друзей - в данномслучае на приглашение откликнулись пятьсот из них - и устраивал фейерверки.В дворцовых садах звучал смех и, время от времени, утробное, порождаемоестрастью урчание. Вечер как раз вступил в ту интересную фазу, когда все ужевыпили слишком много, но все же недостаточно, чтобы свалиться замертво. Этобыла та самая стадия, во время которой человек творит вещи, о которых позжевспоминает с алой краской стыда - например дует в бумажную пищалку и смеетсядо тошноты. Фактически, около двух сотен гостей патриция сейчас были заняты тем,что спотыкались и пинались, претворяя в жизнь Танец Змеи, образчиксвоеобразного морпоркского фольклора. Исполнителям надлежало надраться,ухватить за талию впереди стоящего и, образовав таким образом длинногосуставчатого крокодила, проскакать, заливаясь оглушительным гоготом исовершая непредсказуемые повороты, сквозь как можно большее количествопомещений, желательно содержащих бьющиеся предметы. При этом обязательнонужно вскидывать ноги в неопределенном направлении в такт ритму танца (или,на худой конец, в такт хоть какому-то ритму). Танцевали уже добрых полчаса,"змея" проползла по всем комнатам во дворце и вобрала в себя двух троллей,повара, главного патрицианского мучителя, трех официантов, случайноподвернувшегося нищего попрошайку и ручного болотного дракончика. Где-то в середине "змеи" плясал жирный лорд Дубиноуз Щеботанский,наследник прославленных Щеботанских поместий. На данный момент его вниманиебыло целиком поглощено тонкими, вцепившимися ему в пояс, пальцами.Погруженный в алькогольную ванну мозг упорно выбулькивал сигналы тревоги. - Послушай, - позвал он через плечо, когда они в десятый развеселый разпошли огибать огромную кухню, - не так крепко, пожалуйста. - О, ПРОСТИ, РАДИ ВСЕХ БОГОВ. - Проехали, старина. Я тебя знаю? - осведомился лорд Дубиноуз, делаяэнергичный мах ногой в такт ухающему на весь дворец ритму. - ДУМАЮ, ВРЯД ЛИ. ОБЪЯСНИ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ЧЕМ СМЫСЛ ЭТОГО ЗАНЯТИЯ? - Что? - прокричал лорд Дубиноуз, перекрывая звон брызнувших осколков,- это кто-то под веселые возгласы всеобщего одобрения пнул кабинет состеклянными дверцами. - ЧТО МЫ ТАКОЕ ДЕЛАЕМ? -повторил вопрос голос с ровной интонациейжелезного терпения. - Ты что, никогда раньше не бывал на вечеринках? Кстати, осторожно,здесь стекло. - БОЮСЬ, Я НЕ РАЗОБРАЛСЯ В ВОПРОСЕ ДОСКОНАЛЬНО, КАК МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ.ЭТО ИМЕЕТ КАКОЕ-ТО ОТНОШЕНИЕ К СЕКСУ? - Нет, если только мы не начнем забирать покруче, старина. Если тыпонимаешь, о чем я... - Его светлость игриво подпихнула невидимого гостялоктем. - У-у-х, - восторженно произнес он. Оглушительный грохот впереди ознаменовал собой уход в небытие буфетадля холодных закусок. - НЕТ. - Что? - НЕ ПОНИМАЮ. - Осторожно, крем, он скользкий. Слушай, это просто танец, ясно? Тыделаешь это для веселья. - ДЛЯ ВЕСЕЛЬЯ. - Правильно. Дада, дада, да - брык! Воцарилась пауза. Мгновение тишины,казалось, можно было пощупать. - КТО ТАКОЙ ЭТОТ ВЕСЕЛЬЕ? - Нет, веселье - это не кто, веселье - это то, что ты испытываешь. - ТАК МЫ ВСЕ ИСПЫТЫВАЕМ ВЕСЕЛЬЕ? - Мне казалось, что я испытывал, - в тоне его светлости чувствоваласьнеуверенность. Голос у его уха вызывал смутное беспокойство; казалось, словапоступают прямо в мозг лорда. - В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ? - Вот в этом! - ТАК ВЕСЕЛЬЕ - ЭТО КОГДА ТЫ ВЗБРЫКИВАЕШЬ НОГАМИ ЧТО ЕСТЬ СИЛ? - Частично и в этом. Брык! - И СЛУШАТЬ ГРОМКУЮ МУЗЫКУ В ЖАРКО НАТОПЛЕННЫХ КОМНАТАХ - ВЕСЕЛЬЕ? - Наверное. - А КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ? - В том, что... Слушай, или тебе весело, или тебе невесело. Ты простознаешь это, и вовсе ни к чему спрашивать меня, усек? И вообще, откуда тытакой взялся? Ты из друзей патриция? - СКАЖЕМ ТАК, Я ЧУВСТВУЮ В НЕМ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ. У МЕНЯ ВОЗНИКЛАПОТРЕБНОСТЬ УЗНАТЬ ЧТО-ТО О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УДОВОЛЬСТВИЯХ. - Похоже, тебе много чего доведется узнать. - ДОГАДЫВАЮСЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ИЗВИНИ МЕНЯ ЗА МОЕ ПЛАЧЕВНОЕ НЕВЕЖЕСТВО.ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО Я ЖЕЛАЮ, ЭТО ЗНАТЬ. ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ - ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ, -ОНИ ЧТО, ВЕСЕЛЯТСЯ? - Да! - В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ЭТО ВЕСЕЛЬЕ. - Рад, что мы наконец-то разобрались. Осторожно, кресло, - как-тоневесело отрезал неприятно протрезвевший лорд Дубиноуз. Голос у него за спиной тихо произнес: - ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕМ. ПИТЬ СЛИШКОМ МНОГО - ЭТО ВЕСЕЛО. МЫВЕСЕЛИМСЯ. ОН ВЕСЕЛИТСЯ. ЭТО ВЕСЕЛЬЕ. - КАК ВЕСЕЛО. Следующий в цепочке ручной болотный дракончик патриция мрачно держалсяза костлявые бедра и думал: "Стражники, не стражники, но когда мы сновабудем проходить мимо открытого окна, я, б..., так рвану, только меня ивидели..." Кели выпрямилась, сидя на кровати. - Ни шагу больше! - крикнула она. - Стража! - Мы не смогли остановить его, - произнес первый стражник, пристыженнопросовывая голову в проем между дверью и косяком. - Он просто толкнул дверь... - раздался голос второго, стоявшего сдругой стороны косяка. - К тому же волшебник сказал, что так и надо, а нам было веленослушаться его, потому что... - Хорошо, просто прекрасно. Пусть люди гибнут, это никого не волнует, -раздраженно воскликнула Кели и положила арбалет на место, на столик укровати, забыв, к сожалению, вытащить из него стрелу. Раздались щелчок, звук удара натянутой жилы о металл, свист воздуха истон. Стон исходил от Кувыркса. Мор крутнулся вокруг своей оси. - Ты в порядке? - спросил он. - Стрела попала в тебя? - Нет, - слабым голосом ответил Кувыркс. - Нет, не попала. Как ты себячувствуешь? - Немного усталым. А почему ты спрашиваешь? - О, просто так. Пустяки. Сквозняков нет? Может, небольшая утечкачувств? - Да нет, ничего такого. Почему ты спрашиваешь об этом? - О, ничего, ничего... - Кувыркс принялся рассматривать стену за спинойМора. - Даже мертвым покоя нет! - с горечью произнесла Кели. - Я думала,когда умираешь, в одном можно быть уверенной: тебе дадут выспаться ночью. Вид у нее был такой, как будто она вот-вот заплачет. Спроницательностью, удивившей его самого, Мор понял, что она сама это знает,а посему сердится еще больше. - Честно говоря, это не вполне справедливо, - хмыкнул он. - Я пришел,чтобы помочь. Разве не так, Кувыркс? - Хм-м? - отозвался Кувыркс, обнаруживший, что стрела застряла вштукатурке, и разглядывающий ее с глубоким подозрением. - Ах да. Ондействительно пришел именно за этим. Хоть номер и не пройдет. Простите, укого-нибудь найдется шнурок? - Помочь? - едко парировала Кели. - Помочь? Да если бы не ты... - Ты была бы по-прежнему мертва, - закончил Мор. Она смотрела на него, открыв рот. - Зато я не знала бы об этом, - наконец опомнилась она. - Знать - этосамое страшное. - По-моему, вам обоим лучше выйти, - произнес Кувыркс, обращаясь кстражникам, которые старались не отсвечивать. - Но это копье, будьте любезныподать его сюда. Благодарю. - Послушай, - сказал Мор. - Там, во дворе, меня ждет лошадь. Тыпоразишься, какая она. Я могу отвезти тебя куда угодно. - Похоже, ты не очень хорошо разбираешься в монархии, - фыркнула Кели.Мор запнулся. - В каком смысле? - Она имеет в виду, что лучше быть мертвой королевой в собственномдворце, чем живой простолюдинкой в любом другом месте, - растолковалКувыркс. Воткнув копье в стену рядом со стрелой, он внимательно смотрелвдоль древка, словно примериваясь. - Это тоже не получится. Центр куполаприходится не на дворец, а на нее. - На кого? - голос Кели способен был сохранить молоко свежим в течениемесяца. - На ее высочество, - автоматически поправился Кувыркс. Он продолжал смотреть вдоль древка, так что глаза у него сошлись вкучку. - Смотри же, не забывайся. - Я-то не забудусь, но дело не в этом, - сказал волшебник. Он выдернулстрелу из штукатурки и попробовал пальцем острие. - Но если ты останешься здесь, то умрешь! - воскликнул Мор. - В таком случае я покажу Плоскому миру, как способна умирать королева,- произнесла Кели, при этом вид у нее был такой гордый, какой только можетбыть, когда на вас надета розовая пижама. Мор присел на край кровати, упершись локтями в колени и обхватив головуруками. - Я знаю, как способна умирать королева, - пробормотал он. - Королевыумирают так же, как и все остальные. И некоторые из нас предпочли бы, чтобыэтого не случилось. - Прошу прощения, я только хотел взглянуть на арбалет, - любезнопрервал его Кувыркс. Он потянулся через них, чтобы достать оружие. - Необращайте на меня внимания. - Я встречу свою участь гордо, - продолжала твердить Кели, но сейчас вее голосе слышалась легчайшая, едва уловимая тень неуверенности. - Нет, не встретишь. Я знаю, о чем говорю. В этом нет ничего гордого.Ты просто умрешь. - Да, но сделать это можно по-разному. Я умру гордо, подобно королевеИзириэль. Мор наморщил лоб. История была для него закрытой книгой. - Это кто такая? - Она жила в Клатче, у нее была куча любовников, и она села на змею, -вставил Кувыркс, натягивавший в это время тетиву арбалета. - Она сделала это нарочно! Запутавшись в сетях любви! - Все, что я помню, это то, что она любила принимать ванны из ослиногомолока. Забавная вещь - история, - задумчиво произнес Кувыркс. - Выстановитесь королевой, правите тридцать лет, издаете законы, объявляетевойны народам, а в итоге вас вспоминают только потому, что от вас за верстунесло кефиром и вас укусили в... - Она мой отдаленный предок, - отрезала Кели. - Я не желаю выслушиватьо ней подобные вещи. - Не замолчать ли вам обоим и не послушать ли меня! - заорал Мор.Безмолвие опустилось, как саван. Затем Кувыркс тщательно прицелился ивыстрелил Мору в спину. Ночь, отряхнувшись от первых жертв, двинулась дальше. Даже самыеразгульные кутежи закончились. Их участники нетвердой походкой разбредалисьпо домам, мечтая о своей (или о чьей-то) постели. Это были простые люди,основная жизнедеятельность которых приходится на дневное время суток икоторые лишь на краткий миг сбросили с себя бремя мирских забот. Но вместе сними на улицы вышли истинные ночные жители. Они приступили к серьезной коммерции, взялись за дела, которыми можноворочать только под покровом мрака. В общем и целом ночная атмосфера в Анк-Морпорке не сильно отличается отдневной. Разве что ножи сверкают чаще и откровеннее, да люди улыбаются реже. В Тенях царило безмолвие, нарушаемое периодическим свистом подающихдруг другу сигналы воров да бархатистым шорохом - это десятки людей, усерднособлюдая тишину, вели свою частную жизнь. А в Ветчинном переулке только-только начинала разгораться знаменитаяигра Калеки Ва, игра в плавучие деньги. Несколько десятков облаченных вдлинные плащи с капюшонами фигур сгрудились, стоя на коленях или сидя накорточках, вокруг пятачка утрамбованной земли. На нем подпрыгивали трипринадлежащих Ва восьмигранных кости, своими отскоками и вращениями создаваяу прилежных зрителей искаженное представление о статистической вероятности. - Три! - Глаза Ту фала, клянусь Ио! - Тут он тебя взял за задницу, Торос! Этот парень знает, как кататькости! - СНОРОВКА... Торос М'Гук, коротышка с плоским лицом, родом варваров Пупземелья,обитатели которого прославились мастерством игры в кости (достаточно былодвоих, чтобы ободрать, как липку, третьего), взял с земли кости и посверлилих взглядом. Он послал мысленное проклятие в адрес Ва, пользовавшегося средисведущих игроков не менее широкой и дурной, такой же, как у Тороса,известностью за свое умение подменять кости, пожелал мучительной ибезвременной кончины окутанному тенями игроку напротив и швырнул кости вгрязь. - Двадцать один! Трудненько побить! Ва собрал кости и передал их неизвестному. Когда тот повернулсявполоборота к Торосу, МТук увидел, как Ва слегка, ну совсем едва заметно,подмигивает. Торос испытал к Ва невольное уважение - даже он чуть было непропустил смазанное движение обманчиво обгрызенных пальцев Ва - а уж ом-тоследил во все глаза. Вызывало некоторое смущение то, как кости загрохотали в рукенезнакомца. Вылетев из нее, они выписали медленную дугу и раскинулись поземле. Двадцать четыре точки смотрели на звезды. Некоторые из зрителей, более сведущие в неписаных законах уличной игрыв кости, отодвинулись от незнакомца. Такая удача, когда имееешь дело сКалекой Ва, может обернуться большой непрухой. Рука Ва сомкнулась вокруг костей со звуком, напоминающим щелчокзатвора. - Все восьмерки, - выдохнул он. - Такая удача противоестественна. Толпу как рукой смело, остались только те ящикообразные мускулистыетипы с не внушающими симпатии физиономиями, которые, если бы Ва платилналоги, фигурировали бы в его налоговой декларации в качестве НеобходимогоПроизводственного Оборудования или Оргтехники. - А может, это и не удача вовсе, - добавил он. - Может, это волшебство. - Я САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВОЗРАЖАЮ ПРОТИВ ПОДОБНЫХ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫХЗАЯВЛЕНИЙ. - У нас тут однажды был волшебник. Хотел разбогатеть, - продолжал Ва. -Вылетело из головы, что с ним случилось. Ребята? - Мы с ним поговорили по душам... - ...И оставили в Свином переулке... - ...И еще на Медовой аллее... - ...Ив паре других мест, которые я не помню. Незнакомец поднялся. "Ребята" сомкнули вокруг него кольцо. - ЭТОГО НЕ ТРЕБУЕТСЯ. Я ИЩУ ТОЛЬКО ЗНАНИЙ. КАКОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ МОГУТИЗВЛЕКАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА ИЗ МНОГОКРАТНОГО ПОВТОРЕНИЯ СЛУЧАЙНОСТИ? - Случай тут ни при чем. Давайте-ка познакомимся с ним поближе, ребята. Единственная живая душа, в чьей памяти запечатлелись последующиесобытия, принадлежала бродячей кошке, одной из тысяч в городе. Она как разпересекала переулок, следуя на свидание. "Ребята" застыли. Траектория движения ножей оборвалась на полпути.Вокруг замерцал вызывающий мучительную боль в глазах фиолетовый свет.Незнакомец откинул капюшон, собрал кости и запихал их в не оказывающуюникакого сопротивления руку Ва. Тот открывал и закрывал рот, его глазабезуспешно пытались не видеть того, что находилось перед ним. Оно...усмехалось. - БРОСАЙ. Ва удалось посмотреть на свою руку. - Каковы ставки? - прошептал он. - ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ. ТО В ДАЛЬНЕЙШЕМ ВОЗДЕРЖИШЬСЯ ОТ СВОИХ НЕЛЕПЫХПОПЫТОК ПРЕДПОЛАГАТЬ САМОМУ И ВНУШАТЬ ДРУГИМ, БУДТО ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ УПРАВЛЯЕТСЛУЧАЙ. - Да. Да. А если... если проиграю? - ТОГДА ТЫ ОЧЕНЬ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛ. Ва попробовал сглотнуть, но горло у него пересохло. - Я знаю, с моей подачи было убито много людей... - ДВАДЦАТЬ ТРИ, ЕСЛИ БЫТЬ ТОЧНЫМ. - Сейчас уже слишком поздно говорить, что я сожалею о содеянном? - ЭТИ ВЕЩИ МЕНЯ НЕ КАСАЮТСЯ. БРОСАЙ КОСТИ. Ва закрыл глаза и уронил кости на землю. Нервы его были на такомвзводе, что он даже не задействовал свой фирменный бросок. Он ждал, неразмыкая век. - ВСЕ ВОСЬМЕРКИ. КАК ВИДИШЬ, ЭТО БЫЛО НЕ ТАК УЖ И СЛОЖНО. НЕ ПРАВДА ЛИ? Ва потерял сознание. Смерть пожал плечами и двинулся прочь. Он остановился только, чтобыпочесать за ушками у подвернувшейся случайно кошки. Он напевал себе под нос.Он не вполне понимал, что такое на него нашло. Но ему происшедшее доставилоудовольствие. - Но ты же не мог быть полностью уверен, что у тебя получится! Кувыркс раскинул руки в жесте миротворца. - Пожалуй, нет, - признал он. - Но я подумал, а что мне терять? Онпопятился. - Что тебе терять? - обрушился на него Мор. Резко потянув, он выдернул стрелу из одной из подпорок, удерживающихбалдахин над кроватью принцессы. - Ты же не станешь утверждать, что это прошло сквозь меня? - Я специально смотрел, - ответил Кувыркс. - Я тоже видела, - встряла Кели. - Это было ужасно. Стрела вышла прямоиз того места, где у тебя сердце. - А я присутствовал при том, как ты прошел сквозь каменную колонну, -добавил Кувыркс. - А я присутствовала при том, как ты проскакал сквозь окно. - Согласен, но тогда я был на работе, - заявил Мор, сопровождая словакак можно более убедительной жестикуляцией. - Это другое, каждый день такогоне бывает. И к тому же... Он сделал паузу. - Что вы на меня так смотрите? - промолвил он. - Точно так же на менятаращились на постоялом дворе. В чем дело? - Просто, когда ты взмахнул рукой, она прошла сквозь подпорку, -упавшим голосом произнесла Кели. Мор уставился на свою руку, затем легонько ударил ей по дереву. - Видели? - воскликнул он. - Не проходит. Материальная рука,материальное дерево. - Ты говоришь, народ на постоялом дворе тоже смотрел на тебя так? -заинтересованно осведомился Кувыркс. - Что же ты там сделал? Прошел сквозьстену? - Нет! То есть я не сделал ничего особенного, я всего-навсего выпил ихнапиток, он назывался, кажется, убегаловкой... - Укипаловкой? - Да. Отдает гнилыми яблоками. По их взглядам можно было подумать, этокакаято отрава. - И сколько ты выпил? - С пинту, наверное, я не обращал особого внимания... - А известно ли тебе, что укипаловка - самое крепкое зелье отсюда и досамых Овцепиков? - потребовал ответа волшебник. - Нет. Мне никто не сказал, - пожал плечами Мор. - Но какое это имеетотношение к... - Значит, нет, - медленно повторил Кувыркс. - Ты, значит, не знал.Хм-м. А тебе не кажется, что тут-то собака и зарыта? - Имеет ли это какое-нибудь отношение к спасению принцессы? - Вероятно, нет. Однако мне хотелось бы заглянуть в книги. - Тогда это неважно, - твердо заявил Мор. Он повернулся к Кели, в глазах которой затеплился легкий намек навосхищение. - Думаю, я смогу помочь, - продолжал он. - Сумею применить кое-какуюмогущественную магию. Магия заставит купол исчезнуть, правильно, Кувыркс? - Моя магия не заставит. Средство тут требуется весьма сильное. И всеравно Я не уверен. Реальность менее податлива, чем... - Я пошел, - заявил Мор. - До завтра, прощайте! - Сейчас уже завтра, - указала Кели. Мор слегка сбавил свой героическийтон. - Ну ладно, в таком случае до вечера, - сказал он, слегка раздраженныйпрозаичностью ее замечания. - Я удаляюсь! - Он что? - Так говорят герои, - добродушно объяснил Кувыркс. - Он не можетудержаться. Мор бросил на волшебника свирепый взгляд, мужественно улыбнулся Кели ивышел из комнаты. - Уж дверь-то мог бы открыть, - произнесла Кели, когда они осталисьвдвоем. - По-моему, он немного смутился, - растолковал Кувыркс. - Мы всепроходим через эту стадию. - Через какую? Хождения сквозь предметы? - Если это можно так назвать. Во всяком случае, вхождения в них. - Я собираюсь вздремнуть, - сказала Кели. - Даже мертвые нуждаются вотдыхе. Кувыркс, хватит возиться попусту с арбалетом, очень прошу. Тебе какволшебнику не подобает находиться одному с дамой в будуаре. - Хм-м? Но я ведь не один? Здесь есть ты. - Вот в этом-то, - она выговаривала каждое слово подчеркнуто четко, -все и дело. - Ах, ты об этом. Разумеется. Сожалею. - Он замялся. - Увидимся утром. - Доброй ночи, Кувыркс. И не забудь хорошенько захлопнуть за собойдверь. Солнце выползло из-за горизонта, затем, видимо решив компенсироватьсвою медлительность пробежкой, начало быстро всходить. Однако пройдет еще некоторое время, прежде чем его неторопливый светпрокатится по Диску, гоня перед собой ночь. И сейчас власть в городе все ещепринадлежала ночным теням. На данный момент они сгрудились вокруг самого известного из всехгородских трактиров, вокруг "Залатанного Барабана", что на Филиграннойулице. Трактир этот прославился не столько своим пивом, которое смахивало начистую, не тронутую дрожжами воду, а вкусом напоминало соляную кислоту,сколько своей клиентурой. Поговаривали, что если просидеть в "Барабане"достаточно долго, то рано или поздно ваша лошадь будет по очереди украденакаждым из крупных героев Плоского мира. Атмосфера внутри все еще была шумной от разговоров и тяжелой оттабачного дыма, хотя трактирщик делал все те вещи, которые делают хозяева,когда считают, что заведение пора закрывать, как-то: гасят часть ламп,заводят часы, набрасывают тряпку на насос с краном и, на всякий пожарный,проверяют местонахождение своей дубинки с вбитыми в нее гвоздями. Не точтобы посетители обращали на эти телодвижения хоть какое-то внимание.Большинством клиентов "Барабана" даже дубинка с гвоздями воспринималась какну очень тонкий намек. Однако все они были достаточно наблюдательными, чтобы обеспокоиться привиде высокой темной фигуры. Фигура стояла возле стойки и методичноопрокидывала стопки. Она явно намеревалась выпить все содержимое бара. Одинокие заядлые алкоголики всегда создают вокруг себя некое ментальноеполе, обеспечивающее им полную независимость от окружающей среды иизолированность от оной. Но от данного экземпляра исходил мрачный фатализм,медленно опустошающий бар. Впрочем, это ничуть не беспокоило трактирщика, поскольку одинокаяфигура участвовала в очень дорогостоящем эксперименте. В любом питейном заведении, в любой точке многомерного творения естьони - замшелые полки с липкими бутылками чудной формы, которые кромежидкости с экзотическим названием (чаще всего зеленого или синего цвета)содержат еще и всякий хлам, до которого бутылки настоящих вин никогда неопустятся, например, целые фрукты, куски прутьев и, в особо острых случаях,маленьких затонувших ящерок. Никому не ведомо, зачем трактирщики храняттакое их количество. Вкус у подобных напитков, как у разбавленной олифойпатоки. Подумывают, что за этим стоит голубая мечта любого трактирщика - чтовнезапно с улицы нежданно-негаданно войдет посетитель и попросит бокалКорнихского Персикового С Капелькой Мяты, за одну ночь превратив заведение вместо, Где Надо Показываться. Неизвестный добрался уже и до этой полки и занимался теперь ей. - ЧТО ЭТО ТАКОЕ ЗЕЛЕНОЕ? Хозяин вперился взглядом в этикетку. - Здесь написано, что это дынное бренди, - с сомнением в голосе сказалон. - Еще сказано, что оно приготовлено и разлито по бутылкам монахами, подревнему рецепту. - Я ПОПРОБУЮ. Трактирщик бросил взгляд на заставленный пустыми бокалами и стопкамиприлавок. В некоторых еще болтались остатки фруктового салата, из другихторчали вишенки на соломинках, а третьи украшали маленькие бумажные зонтики. - А может, уже хватит? - осторожно спросил он. Какую-то смутную тревогу вызывал в нем тот факт, что он не можетразглядеть лица незнакомца. Бокал, вместе с напитком, кристаллизирующимся на стекле, исчез вкапюшоне и появился уже пустым. - НЕТ. А ЭТО ЧТО ТАКОЕ, С ЖЕЛТЫМИ ОСАМИ ВНУТРИ? - Написано "Весеннее Согревающее". Да? - ДА. И ПОТОМ ГОЛУБУЮ С ЗОЛОТЫМИ КРАПИНКАМИ. - Э-э... "Старое Пальто"? - ДА. И ДАЛЬШЕ ВТОРОЙ РЯД. - Какое именно из вин желаете попробовать в нем? - ВСЕ. Незнакомец по-прежнему держался совершенно прямо. Бокалы с нагрузкой ввиде сиропа и разнообразной растительности исчезали в капюшоне срегулярностью производственной линии. "Вот оно, - подумал трактирщик. - Это настоящий стиль. Теперь яобзаведусь красным жакетом, положу на стойку обезьяньих орешков и огурчиков,развешу зеркала и заменю опилки". Взяв насквозь пропитанную пивом тряпку, оннесколько раз с энтузиазмом протер деревянную стойку. При этом брызги от"Весеннего Согревающего" образовали радужный мазок, который вмиг уничтожиллак. Последний из постоянных клиентов нахлобучил шляпу и, бормоча что-тосебе под нос, нетвердым шагом покинул заведение. - НЕ ВИЖУ, В ЧЕМ ТУТ СОЛЬ, -произнес незнакомец. - Простите? - ЧТО ДОЛЖНО ПРИ ЭТОМ ПРОИСХОДИТЬ? - Сколько порций ты выпил? - СОРОК СЕМЬ. - В таком случае может произойти практически что угодно, - ответилтрактирщик и, поскольку он знал свое дело и знал, что от него требуется,когда люди напиваются в одиночку в поздний час, принялся полировать стопкугрязной от помоев тряпкой. - Что, жена из дому вышвырнула? Такие дела? -осведомился он. - ПАРДОН? - Топишь горе в вине, верно? - У МЕНЯ НЕТ НИКАКОГО ГОРЯ. - Нет, конечно нет. Забудь мои слова. - Он еще несколько раз протерстопку. - Я просто подумал, что если с кем-нибудь поговорить, то станетлегче. Некоторое время незнакомец молчал, погруженный в размышления. - ТЫ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ? - наконец изрек он. - Да. Конечно. Я хорошо умею слушать. - ДО СИХ ПОР НИКТО НИ РАЗУ НЕ ВЫРАЖАЛ ЖЕЛАНИЯ ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ. - Стыд им и позор. - ЗНАЕШЬ, МЕНЯ НИКОГДА НЕ ПРИГЛАШАЮТ НА ВЕЧЕРИНКИ. Трактирщик издал неопределенный шипящий звук, долженствующий выражатьсочувствие. - ОНИ ВСЕ НЕНАВИДЯТ МЕНЯ. ЛЮБОЙ, КОГО НИ ВОЗЬМИ, НЕНАВИДИТ МЕНЯ. У МЕНЯНЕТ НИ ОДНОГО ДРУГА. - У каждого должен быть друг, - глубокомысленно заметил трактирщик. - МНЕ КАЖЕТСЯ... - Да? - МНЕ КАЖЕТСЯ... Я ДУМАЮ, ЧТО МОГ БЫ ПОДРУЖИТЬСЯ С ЭТОЙ ЗЕЛЕНОЙБУТЫЛКОЙ. Хозяин слегка подтолкнул восьмигранную бутылку, и та заскользила постойке. Смерть взял ее и наклонил над бокалом. Ударившись о стекло, жидкостьиздала легкий звон. - ДУМАЕШЬ, Я ПЬЯН, ДА? - Я обслуживаю всякого, кто сохраняет вертикальное положение, - сообщилхозяин. - АББСОРРЮДНО ПРАВ. НО Я... Незнакомец сделал паузу, театральным жестомуказывая пальцем в воздух. - НА ЧЕМ Я ОСТАНОВИЛСЯ? - Ты сказал, что я думаю, что ты пьян. - А-А. ДА, НО Я МОГУ ПРОТРЕЗВЕТЬ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ, КАК ТОЛЬКО ЗАХОЧУ. ЭТОЭКСПРРИММЕНТ. А ТЕПЕРЬ Я ЖЕЛАЛ БЫ ЭКССПРИМЕНТНУТЬ ЕЩЕ РЗОК С АПЕЛЬСИНОВЫМБРЕНДИ. Хозяин со вздохом посмотрел на часы. Бесспорно, в данный момент онделал хорошие деньги - особенно учитывая, что незнакомец, похоже, был не изтех, кто трясется над каждой монетой, боясь, как бы не обсчитали илинедодали сдачи. Но становилось понастоящему поздно; то есть до такой степенипоздно, что уже даже рано. Кроме того, чтото в этом одиноком посетителебеспокоило его, вселяло тревогу. Народ в "Залатанном Барабане" сплошь дарядом пьет так, как будто завтрашнего дня не будет. Однако сегодня онвпервые почувствовал, что его клиенты, быть может, не так уж далеки отистины. - Я ХОЧУ СКАЗАТЬ, ЧТО ЖДЕТ МЕНЯ ВПЕРЕДИ? ГДЕ СМЫСЛ ВСЕГО ЭТОГО? ВОКРУГЧЕГО ВРАЩАЕТСЯ ЭТА САМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ? - Не могу сказать, друг. Думаю, твое настроение улучшится, когда тыхорошенько выспишься. - ВЫСПАТЬСЯ? СОН? Я НИКОГДА НЕ СПЛЮ. Я ЭТИМ ПРОСЛАВИЛСЯ, ЗА ЭТО МОЕ ИМЯСТАЛО НАРИЦАТЕЛЬНЫМ. - Каждый нуждается во сне. Даже я, - намекнул трактирщик. - ЗНАЕШЬ, ВСЕ МЕНЯ НЕНАВИДЯТ. - Да, ты говорил- Но сейчас уже без четверти три. Незнакомец повернулся, неуверенно сохраняя равновесие, и огляделзатихший зал. - ЗДЕСЬ НЕ ОСТАЛОСЬ НИКОГО, КРОМЕ ТЕБЯ И МЕНЯ, - заметил он. Хозяин поднял откидную доску и вышел из-за стойки. Затем помогнезнакомцу спуститься с высокого табурета. - У МЕНЯ НЕТ НИ ЕДИНОГО ДРУГА. ДАЖЕ КОШКИ НАХОДЯТ МЕНЯ ЗАБАВНЫМ. Молниеносным движением рука выбросилась из рукава и ухватила бутылку"Аманитской Настойки", прежде чем трактирщику удалось дотолкать ееобладателя до двери. На всем пути хозяин "Барабана" не переставал гадать,как такой худой человек может быть таким тяжелым. - Я ГОВОРИЛ, ЧТО НЕ НУЖДАЮСЬ В ТОМ, ЧТОБЫ ПЬЯНЕТЬ? ПОЧЕМУ ЛЮДЯМНРАВИТСЯ БЫТЬ ПЬЯНЫМИ? ЭТО ЧТО, ВЕСЕЛО? - Вино помогает им забыть о жизни, дружище. А теперь прислонись-ка сюдана секунд очку, пока я отворю дверь... - ЗАБЫТЬ О ЖИЗНИ. ХА. ХА. - Приходи еще, в любое время, когда захочется, слышь? - ТЕБЕ В САМОМ ДЕЛЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ УВИДЕТЬ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ? Оглянувшись, хозяин оценил взглядом кучку монет на стойке бара. Радиэтого можно потерпеть небольшие причуды. Этот, по крайней мере, не шумит. Даи на вид он безвредный. - О да! - воскликнул он, выталкивая незнакомца на улицу и хорошоотработанным движением возвращая себе бутылку. - Заглядывай в любое время. - ЭТО САМАЯ ПРИЯТНАЯ ВЕЩЬ... Остальное заглушил звук захлопнувшейсядвери. Изабель уселась в постели. Стук повторился вновь, тихий и настойчивый. Она натянула одеяло доподбородка. - Кто там? - шепотом спросила она. - Это я, Мор, - прошипело из-за двери. - Впусти меня, пожалуйста! - Сейчас, обожди минутку! Изабель лихорадочно зашарила по ночному столику в поисках спичек,свернув в процессе поисков флакон с туалетной водой и сдвинув коробкушоколадных конфет (заполненную по преимуществу пустыми обертками). Когда ейудалось зажечь свечу, Изабель установила подсвечник таким образом, чтобысоздать максимальный эффект. После этого подобрала край сорочки, тем самымпревратив свое одеяние в более откровенное, и произнесла: - Входи, не заперто! Мор, пошатываясь, ввалился в комнату. От него несло лошадьми, морозом иукипаловкой. - Надеюсь, - лукаво произнесла Изабель, - что ты ворвался сюда не длятого, чтобы воспользоваться своим положением в доме. Мор осмотрелся. Изабель была явно помешана на оборочках. Даже утуалетного столика был такой вид, как будто он носит детскую юбочку. Ивообще, комната была не столько меблирована, сколько завешана и заложенавсевозможными шитыми и вышитыми накидками, накидочками, салфеточками ичехольчиками. - Слушай, у меня нет времени тут копаться, - сказал он. - Принеси свечув библиотеку. И, ради всего святого, одень что-нибудь приличное, тыпереливаешься через край. Изабель посмотрела вниз, на свои ноги, затем гордо вздернула голову. - Хорошо! Мор вновь всунул голову в дверь. - Это вопрос жизни и смерти, - добавил он и исчез. Изабель проследила, как дверь со скрипом закрылась, открывая взорувисящий на крючке голубой ночной халат с кисточками. Смерть придумалподарить ей его на прошлое страшдество. У нее не хватало мужества выброситьподарок, несмотря на то, что он ей был мал, а на кармане красовалсямаленький кролик. В конце концов она свесила ноги с постели, влезла в позорный халат и,утопая в ковре, вышла в коридор. Мор поджидал ее. - А отец не услышит нас? - спросила она. - Он еще не вернулся. Пошли. - Откуда ты знаешь? - Когда он здесь, это чувствуется. Возникает другое ощущение. Этокак... как разница между одеждой, когда ее надевают и когда она висит накрючке. Разве ты не замечала? - Чем таким важным мы собираемся заняться? Мор отворил дверь библиотеки. В лица им ударил порыв сухого теплоговоздуха, а дверные петли протестующе заскрипели. - Мы собираемся спасти жизнь одного человека, - ответил он. -Вообще-то, это принцесса. В то же мгновение у Изабель заблестели глаза. Она была очарована. - Настоящая принцесса? Я хочу сказать, такая, которая можетпочувствовать горошину через дюжину матрацев? - Горо... - Мор осознал, как одна из проблем, беспокоивших его,разрешилась. - Ох. Да. Я подозревал, что Альберт что-то неправильно понял. - Ты в нее влюблен? Мор замер между стеллажами, как вкопанный. Слышно было лишьдоносившееся из-под обложек деловитое поскребывание. - Трудно сказать с уверенностью, - отозвался наконец он. - А что, помоему виду похоже? - Вид у тебя немного возбужденный. А как она к тебе относится? - Не знаю. - Ах, - произнесла Изабель тоном крупной специалистки. - Безответнаялюбовь - это самое худшее. Однако, пожалуй, не стоит идти травиться иликак-то по-другому кончать с собой, - задумчиво добавила она. - Так что мыделаем здесь? Ты хочешь найти ее книгу и выяснить, выйдет она за тебя илинет? - Я читал книгу, и там написано, что она умерла, - пояснил Мор. - Ночисто технически. То есть она не по-настоящему умерла. - Хорошо, иначе это было бы уже некрофилией. Что мы ищем? - Биографию Альберта. - Чего ради? Не думаю, что таковая имеется. - Биография имеется у всех. - Знаешь, Альберт не любит, когда к нему пристают с личными вопросами.Я однажды искала его книгу, но не смогла найти. Альберт не больно-то важнаяптица. Почему он тебя так интересует? Изабель зажгла еще пару свечей от той, которую держала в руке.Библиотека заполнилась плящущими тенями. - Мне нужен могущественный волшебник. И я думаю, что он им является. - Кто, Альберт? - Да. Только мы разыскиваем Альберто Малиха. Я думаю, ему больше двухтысяч лет. - Кому, Альберту? - Да. Альберту. - Но у него даже нет шляпы, которую обычно носят волшебники, -усомнилась Изабель. - Потерял. И все равно, шляпа не обязательна. Где мы начнем искать? - Ну, если ты так уверен... в Хранилищах, я думаю. Туда отец складываетвсе биографии, которым более пятисот лет. Это сюда. Она шла, мимо шепчущих полок, пока не подвела Мора к тупику. Дальшехода не было, зато была дверь. Она отворилась с некоторым усилием и с такимстоном петель, что по всей библиотеке прокатился тоскливый звук. Горячеевоображение Мора мигом нарисовало картину: все книги в библиотекеодновременно сделали паузу в своей работе - только для того, чтобыпослушать. За дверью открылась лестница. Ступени уводили вниз и вглубь, вбархатный сумрак. Там были паутина, пыль и воздух, пахнущий так, как будтоего тысячу лет продержали в пирамиде. - Люди не очень часто спускаются сюда, - нарушила молчание Изабель. - Япокажу дорогу. Мор почувствовал, что должен как-то отблагодарить ее. - Должен сказать, - произнес он, - ты молоток. - Ты хочешь сказать - тяжелая и блестящая? Умеешь ты все-такиразговаривать с девушками, мой мальчик. - Мор, - машинально поправил Мор. В Хранилищах царили такой женепроглядный мрак и ничем не нарушаемое молчание, как в глубокой подземнойпещере. Стеллажи располагались так близко друг к другу, что между ними струдом мог протиснуться один человек. И полки уходили вверх, нанеопределенную высоту. Их силуэты нависали над головами, как грозные башни,выходя далеко за пределы зыбкого светового купола, образованного свечкой. Икниги здесь казались особенно странными, потому что молчали. Не было большежизней, которые можно было бы писать; книги спали. Но Мор чувствовал, чтоони спят, как кошки, приоткрыв один глаз. Они оставались настороже. - Я однажды спускалась сюда, - сказала Изабель, понижая голос дошепота. - Если пройти подальше, то книги заканчиваются и начинаются глиняныетаблички, каменные глыбы и шкуры животных, а всех героев зовут Уг или Зог. Безмолвие было таким густым, что казалось, его можно пощупать. Морспиной ощущал, как книги провожают их взглядами, следя, как они идут пожарким безмолвным переходам. В тишине шаги звучали громким топаньем. Здесьбыли все, когда-либо жившие, вплоть до самых первых людей, которых из грязиили чего-то еще испекли боги. Не то чтобы книги возмущало его появление. Онипросто хотели знать, зачем он здесь. - А ты заходила дальше Уга и Зога? - свистящим шепотом спросил Мор. -Есть много людей, которым бы очень хотелось знать, что там, за ними. - Я побоялась. Туда далеко идти, а я не взяла с собой запасных свечей. - Жалко. Изабель остановилась так резко, что Мор врезался ей в спину. - Примерно здесь, - указала она. - Что дальше? Мор, напрягая зрение, принялся читать потершиеся имена на корешках. -- Да они стоят как попало! Тут нет никакого порядка, - простонал он. Они взглянули вверх. Слегка углубились в пару боковых ответвлений.Вздымая столбы пыли, вытащили несколько томов с самых нижних полок. - Глупо, - сдался наконец Мор. - Здесь миллионы жизней. Шансы найтиименно его ниже, чем... Изабель закрыла ему рот ладонью. - Слушай! Мор некоторое время продолжал бубнить сквозь ее пальцы, потом до негодошло. Он напряг слух, пытаясь уловить что-нибудь, кроме тяжелого свистаабсолютного безмолвия. И затем он услышал. Легкое раздраженное поскребывание. Высоко-высоконад головой, где-то в непроницаемом мраке книжного утеса, жизнь продолжалазаписываться. Они переглянулись. Глаза у них стали как чайные блюдца. Затем Изабельпроизнесла: - Мы прошли мимо лестницы. На колесиках. Маленькие колесики скрипели, пока Мор катил лестницу к нужной полке.Верхняя перекладина тоже двигалась, как будто была прикреплена к другомунабору колес где-то там, в вышине и во мраке. - Порядок, - сказал он. - Подай свечу и... - Если свеча отправляется наверх, то и я тоже, - произнесла Изабель нетерпящим возражений тоном. - Ты стой здесь и двигай лестницу, когда я скажу.И не возражай. - Там, наверху, может быть опасно, - галантно заметил Мор. - Здесь, внизу, тоже может быть опасно, - указала Изабель. - Так чтоблагодарю, но я уж лучше побуду наверху, со свечкой. Она поставила ногу на нижнюю перекладину. Вскоре Изабель превратилась втопорщащуюся оборками тень в ореоле сияния свечи. С каждым ее шагом ореолвсе сужался. Мор установил лестницу и постарался отогнать мысли о жизнях, которыедавят на него со всех сторон. Время от времени метеор расплавленного воска сглухим стуком падал на пол рядом с ним и вырывал в пыли кратер. От Изабельостался бледный сгусток света. Мор ощущал каждый ее шаг - вибрацияотдавалась по всей длине лестницы. Она замерла и довольно долго стояла на одном месте. Затем ее голос приплыл вниз, приглушаемый весом навалившейся, словношарф на заварочный чайник, тишины. - Мор, я нашла. - Хорошо. Тащи сюда. - Мор, ты был прав. - Отлично, благодарю. Теперь принеси книгу сюда. - Хорошо, Мор, но которую? - Не копайся, свечи надолго не хватит. - Мор! - Что? - Мор, здесь целая полка!Теперь действительно наступил рассвет. Сейчас мыс идущего по Диску дняне принадлежал никому, кроме как морским чайкам в Морпоркских доках приливу,гнавшему речные волны к берегу, и теплому противовращательному ветру.Последний добавлял к сложному благоуханию города аромат весны. Смерть сидел на кнехте и смотрел на море. Он решил перестать бытьпьяным. Это вызвало у него головную боль. Он попробовал рыбную ловлю, танцы, азартные игры и пьянство. Поотзывам, эти четыре удовольствия принадлежали к числу самых популярныхжизненных удовольствий. И что же? Он не был уверен, что уловил, в чем здесьсуть. Едой он был доволен - Смерть не меньше любого другого любил хорошопокушать. Больше он не мог придумать наслаждений для плоти. Или, вернее,мог, но все они были именно плотскими. И он не представлял, как к нимподступиться, не производя серьезной перестройки организма. А эту идею ондаже рассматривать не собирался. Кроме того, он сделал одно наблюдение:старея, люди отказываются от этих наслаждений. Так что, предположительно,привлекательность здесь лишь поверхностная. У Смерти возникло чувство, что людей ему не понять никогда. Солнце накалило булыжники так, что от них пошел пар. Смерть ощутил чутьзаметное покалывание - так отозвалось в нем легкое весеннее возбуждение,лихорадка, способная, как насос, протолкнуть тысячи тонн жизненного сока попятидесятифутовой древесной массе в лесу. Вокруг резко снижались и ныряли в воду за рыбешкой морские чайки.Одноглазая кошка на исходе восьмой жизни и последнего уха появилась изсвоего лежбища в куче выброшенных коробок из-под рыбы, потянулась, зевнула ипочесалась задней лапой. Утренний бриз, пробившись сквозь прославленныйзапах Анка, принес легкий аромат специй и свежего хлеба. Смерть пребывал в растерянности. Он не мог противиться этому. Он и всамом деле радовался, что живет. И ему очень не хотелось быть Смертью. "НАВЕРНОЕ, Я ЗАБОЛЕВАЮ, - подумал он. - ТОСКОЙ ПО ЧЕМУ-ТО." Мор пристроился на перекладине рядом с Изабель. Лестницу слегка качало,но, в общем, она казалась довольно надежной. По крайней мере, высота его нетревожила: внизу была только темнота. Некоторые из первых томов Альбертовой жизни чуть ли не рассыпались.Чувствуя, как лестница подрагивает в такт движениям, Мор потянулся и наугадвытащил один. Затем открыл книгу где-то в середине. - Передвинь свечу сюда, - попросил он. - Ты можешь это читать? - Вроде как... - "...Пратянул длань. Но сильна разгневался, што Смерть наканецспустился сюда, в юдоль скорби, за ним. И в сваей гардыне дал обед искатьБессмертия. "Тогда, - обратился он ко младым волшебникам, - мы аблачимся ввлияния Богов". На следующий день, когда дождь все лил и лил, Альберто..." - Написано на Старом языке, - объяснил Мор. - Еще до изобретенияправописания. Давай-ка заглянем в самую последнюю. Это был Альберт в натуральном виде, Альберт чистой воды. Мор заметилдаже несколько ссылок на жареные тосты. - Давай посмотрим, чем он занимается сейчас, - предложила Изабель. - Думаешь, это следует делать? Немного напоминает подглядывание. - Так что? Испугался? - Ладно. Он быстро перелистал страницы,, пока не дошел до еще не заполненных, ивернулся обратно. Там он и обнаружил повествование о нынешней жизниАльберта. Учитывая, что дело было среди ночи, строки ползли по странице споразительной скоростью. Большая часть биографий мало что имеют сказать поповоду ночного времени, если только сны не оказываются особенно яркими иживыми. - Держи свечу как следует, ладно? Я не хочу обкапать его жизнь жиром. - А почему бы и нет? Ему нравится жир. - Хватит хихикать, иначе мы оба свалимся. Посмотри-ка на этототрывок... - "Он крался через пыльный мрак Хранилищ, - прочла Изабель, - взглядего был устремлен в одну точку, на крохотное пятнышко света в высоте. Суютнос в чужие дела, тычут пальцами в вещи, которые их не касаются,демонята..." - Мор! Он... - Заткнись! Я читаю! - "...Вскоре этому придет конец. Альберт тихонько подкрался к подножьюлестницы, поплевал на руки и приготовился толкать. Хозяин никогда непроведает об этом; в последние дни он стал странно себя вести, все из-заэтого мальчишки, и..." Подняв глаза, Мор встретился взглядом с расширенными от ужаса глазамиИзабель. Внезапно девушка вырвала книгу у Мора, подержала ее на расстояниивытянутой руки, по-прежнему не отводя застывшего взгляда от глаз юноши, иразжала пальцы. Мор наблюдал за шевелением ее губ. Затем до него дошло, что и он тожесчитает про себя. Три, четыре... Раздались глухой удар и приглушенный крик. И вновь спустилась тишина. - Как ты думаешь, ты убила его? - после некоторой паузы спросил Мор. - Что, здесь? Не знаю, во всяком случае, я не заметила, чтобы от тебяпоступали предложения получше. - Нет, но... Он ведь старик, в конце концов. - Тоже мне старик... - отрезала Изабель, начиная спускаться полестнице. - Две тысячи лет - это не старик? - Ему шестьдесят семь, и ни днем больше. - Книги говорят, что... - Напоминаю тебе, здесь время не действует. То есть - настоящее время.Ты что, не слушаешь, мальчик? - Мор, - поправил Мор. - И хватит наступать мне на пальцы. Я спускаюсь так быстро, как толькомогу. - Извини. - И не распускай нюни. Имеешь ли ты хоть какое-то представление о том,как тоскливо и скучно здесь жить? - Наверное, нет, - признался Мор и добавил с искренним чувством: - Яслышал о скуке, но никогда не имел возможности попробовать, что это такое. - Это кошмарно. - Если уж на то пошло, радость тоже вовсе не то, что из нее раздувают. - Все что угодно лучше скуки. Снизу донесся стон, за которым последовалпоток проклятий. Изабель вгляделась в темноту. - Очевидно, проклинающие мускулы я ему не повредила, - съязвила она. -Я не обязана выслушивать подобные выражения. Это может плохо сказаться намоем моральном облике. Альберта они обнаружили привалившимся к подножию лестницы, бормочущимнечто нечленораздельное и держащимся за руку. - И вовсе ни к чему поднимать такую суматоху, - отрезала Изабель. - Тыне ранен. Отец просто не допустит, чтобы случалось нечто вроде этого. - Для чего вам понадобилось приходить сюда? - простонал он. - Я никомуне хотел причинить вреда. - Ты собирался спихнуть нас, - ответил Мор, пытаясь помочь емуподняться. - Я прочел это. Меня удивляет, что ты не прибег к магии. Альберт сверкнул на него глазами. - Ах, так ты и до этого докопался, да? - спокойно произнес он. - Втаком случае желаю, чтобы эта информация принесла тебе массу пользы. Ты неимеешь никакого права совать свой нос в чужие дела. С трудом поднявшись на ноги, он сбросил руку Мора и тяжело затопалобратно, мимо притихших полок. - Что ты, обожди! - крикнул ему вдогонку Мор. - Мне нужна твоя помощь! - Ну разумеется, - бросил через плечо Альберт. - Вполне резонно, неправда ли? Ты подумал, я, мол, пойду, исподтишка суну нос в частную жизньчеловека, потом как бы невзначай уроню на него огромную книженцию, а послевсего попрошу его помочь мне. - Я только хотел выяснить, действительно ли ты - это ты, - объяснилМор, который бежал вслед за Альбертом. - Я - это я. Любой человек есть то, что он есть. - Но если ты не поможешь мне, произойдет нечто ужасное! Есть однапринцесса, и она... - Ужасные вещи происходят на каждом шагу, мой мальчик... - ...Мор... - И никто не ждет от меня, что я в связи с этим стану что-топредпринимать. - Но ты был самым великим! Альберт на мгновение замер, но не оглянулся. - Был самым великим, в том-то и дело, что был. И не пытайся меняумаслить. Я не умасливаемый. - Там кругом твои статуи и все такое, - сказал Мор, прилагая всеусилия, чтобы не зевнуть. - Тем большие они дураки, в таком случае. Альберт достиг верхней ступени хранилищной лестницы. Его фигура четковырисовывалась на фоне света. - Ты хочешь сказать, что не станешь помогать? - упавшим голосомпроизнес Мор. - Несмотря даже на то, что можешь помочь? - Дайте этому мальчику приз за догадливость, - пробурчал Альберт. - Иты напрасно полагаешь, что можно обращаться к лучшей части меня, скрытой подзагрубевшей наружной оболочкой, потому что моя внутренняя часть тожечертовски загрубевшая. Они услышали, как он протопал по полу библиотеки так, как будто точилна половицы зуб, и с грохотом захлопнул за собой дверь. - Да... - неуверенно протянул Мор. - А ты чего ждал? - парировала Изабель. - Ему наплевать на всех, кромеотца. - Просто мне казалось, что кто-то вроде него поможет, если я всехорошенько объясню- - Мора совсем оставили силы. Тот бешеный прилив энергии,который толкал его всю ночь, испарился, как дым. В голову словно налилисвинца. - Знаешь, он ведь был знаменитым волшебником... - Это ничего не означает, волшебники совсем не обязательно милые идобрые люди. "Не вмешивайся в дела волшебников, потому что отказ частообижает", - прочла я где-то. - Изабель придвинулась к Мору и внимательнопосмотрела на него. Ее взгляд выразил озабоченность. - Ты выглядишь так, какбудто тебя долго ели, но не доели и оставили на тарелке. - ...Мня все в порядке, - отозвался Мор, тяжело поднимаясь поступенькам и вступая в полную скребущихся теней библиотеку. - Нет, не в порядке. Тебе надо хорошенько выспаться, мой друг. - ...Мр... - пробормотал Мор. Он почувствовал, как Изабель положила егоруку себе на плечо. Стены мягко двигались, даже звук его собственногоголоса, казалось, доносится откуда-то издалека. Он смутно подумал, какхорошо было бы растянуться на доброй каменной плите и спать вечно. Смерть скоро вернется, сказал он себе, чувствуя, как его безвольномутелу помогают преодолевать коридоры. Ничего страшного, он расскажет всеСмерти. Тот не такой уж старый тупица. Смерть поможет; надо лишь хорошо всеобъяснить. Тогда он сможет перестать беспокоиться и засн... - И какую должность ты занимал раньше? - ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ? - Чем зарабатывал себе на жизнь? - осведомился молодой человек законторкой. Фигура напротив него неловко заерзала. - Я ВВОДИЛ ДУШИ В МИР ИНОЙ. БЫЛ ГРОБОМ ВСЯКОЙ НАДЕЖДЫ. БЫЛОКОНЧАТЕЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ. БЫЛ УБИЙЦЕЙ, ПРОТИВ КОТОРОГО ЛЮБОЙ ЗАМОКБЕССИЛЕН. - Так, это понятно, но владеешь ли ты какими-нибудь практическиминавыками и умениями? Смерть призадумался. - ПОЛАГАЮ, ОПРЕДЕЛЕННЫЙ УРОВЕНЬ ЗНАКОМСТВА С СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫМИОРУДИЯМИ? - через некоторое время рискнул предложить он. Молодой человек покачал головой с выражением, которое можно былорасшифровать как "твердый отказ". - НЕТ? - Это город, господин... - он глянул вниз и вновь испытал ощущениелегкой неловкости, какой-то смутной тревоги, которой не мог дать объяснение.- ...Господин... господин, у нас тут явная нехватка полей. Он отложил ручку и улыбнулся улыбкой, предполагавшей, что он усвоил ееиз книг. Анк-Морпорк не был передовым городом, чтобы страдать от проблемытекучки кадров. Люди получали работу по наследству от отцов или благодарякакому-то врожденному таланту, который "пробивал себе дорогу". Или потому,что кто-то "замолвил за них словечко". Однако существовал спрос на слуг илакеев, а в связи с начавшимся бурным ростом коммерческих районов городаэтот худой молодой человек - господин Лиона Хвиляга - стал первооткрывателемпрофессии инспектора по трудоустройству, которую в этот самый момент оннаходил весьма нелегкой. - Мой дорогой господин... - он опять посмотрел на стол, - господин, кнам обращается много людей, которые приходят из других мест, потому что,увы, считают, что жизнь здесь богаче. Сожалею, но вынужден сказать "нет".Хотя ты производишь на меня впечатление человека, попавшего в полосу неудач.Я бы подумал, что ты предпочтешь что-нибудь менее грязное, нежели... - онопять опустил глаза и нахмурился, - в общем, какую-нибудь чистую работу,вроде ухаживания за кошками или цветами. - ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ПРОСТО МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ПОРА ЧТО-ТО МЕНЯТЬ. - Играешь ли ты на музыкальных инструментах? - НЕТ. - А как насчет столярных или плотницких работ? - НЕ ЗНАЮ, НИ РАЗУ НЕ ПРОБОВАЛ. - Смерть уставился на пол. Емустановилось все более не по себе. Хвиляга сдвинул стопку бумаг на столе и вздохнул. - Я УМЕЮ ХОДИТЬ СКВОЗЬ СТЕНЫ, - вызвался Смерть, осознавая, что беседазашла в тупик. Хвиляга поднял на него просветлевший взгляд. - Я бы хотел посмотреть, - сказал он. - Это может оказаться оченьполезным умением. - ХОРОШО. Смерть отодвинул стул и с величавой уверенностью шагнул в направленииближайшей стены. - О-О-Х. Хвиляга предвкушающе наблюдал. - Ну, давай же, - подбодрил он. Смерть прикусил язык (в переносномсмысле, разумеется). - ЭТО ОБЫКОВЕННАЯ СТЕНА? - Полагаю, что да. Я не специалист. - ПОХОЖЕ НА ТО, ЧТО ЕЕ ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ДЛЯ МЕНЯ ИЗВЕСТНУЮТРУДНОСТЬ. - Это заметно. - КАК БЫ ТЫ ОПРЕДЕЛИЛ ЧУВСТВО, КОГДА ТЫ КАЖЕШЬСЯ СЕБЕ ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИМ ИГОРЯЧИМ? Хвиляга покрутил в руках карандаш. - Как будто ты пигмей? - НАЧИНАЕТСЯ С "О". - Отчаяние? - Да, - кивнул Смерть и тут же поправился: - ТО ЕСТЬ ДА. - Похоже на то, что ты не обладаешь абсолютно никаками полезныминавыками или талантами, - заявил Хвиляга. - А ты никогда не задумывался надтем, чтобы заняться преподаванием? Лицо Смерти превратилось в маску ужаса. То есть оно всегда было маскойужаса, но на этот раз он скорчил рожу специально. - Понимаешь, - дружелюбно произнес Хвиляга, кладя ручку на стол искладывая руки в замок, - в моей практике очень редко бывает, чтобыудавалось подыскать новую карьеру для... будь любезен, повтори еще раз? - АНТРОПОМОРФНАЯ ПЕРСОНИФИКАЦИЯ. - Ах, да. А что именно это значит? Смерть был сыт по горло. - ВОТ ЧТО, - продемонстрировал он. На какое-то мгновение, всего лишь намгновение, Хвиляга узрел истинный облик своего собеседника. Его лицо сталопочти таким же бледным, как лик Смерти. Руки конвульсивно затряслись. Сердцезабилось с перебоями. Смерть наблюдал за телодвижениями Хвиляги с вялым интересом, затемизвлек из глубин одеяния песочные часы, установил их против света и подвергкритическому осмотру. - УСПОКОЙСЯ, - промолвил он. -У ТЕБЯ ВПЕРЕДИ ЕЩЕ ИЗРЯДНОЕ КОЛИЧЕСТВОЛЕТ. - Бббббббббб... - ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, Я МОГУ ТОЧНО СКАЗАТЬ, СКОЛЬКО ИМЕННО. Хвиляга, едва дыша, с усилием покачал головой. - МОЖЕТ, ПОДАТЬ СТАКАН ВОДЫ? - ннН... ннН... В этот момент колокольчик у входной двери залился оглушающим звоном.Глаза Хвиляги закатились. Смерть решил, что обязан этому человеку. Нельзядопустить, чтобы тот потерял клиентуру. Очевидно, клиентура - это нечто, чемлюди чрезвычайно дорожат. Раздвинув бисерную занавеску, он прошествовал во внешнюю часть конторы- что-то вроде комнаты ожидания. Там маленькая жирная женщина, сильносмахивающая на рассерженный каравай, что было мочи колотила по стойкетвердой, как камень, рыбиной. - Я насчет этой работы поварихой в Университете, - заявила она. - Высказали мне, что это хорошее место. А там творится форменное безобразие, всеэти фокусы, которые проделывают студенты, я требую... Я хочу, чтобы... Яне... Ее голос постепенно стих. - Это самое... - произнесла она, но мысли ее пребывали явно в другомместе. - Ты не Хвиляга, да? Смерть воззрился на нее. До сих пор ему ни разу не доводилосьсталкиваться с таким явлением, как неудовлетворенный клиент. Он растерялся.И в конце концов сдался. - УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ, СТАРАЯ КАРГА, - гаркнул он. - ... О-о, говоришь, это кочерга? -осуждающе произнесла она и еще разшарахнула рыбиной по стойке. - Только взгляни, - продолжала она, - вчеравечером это была грелка, а наутро стала рыбой. Я спрашиваю... - ПУСТЬ ВСЕ ДЕМОНЫ АДА РАСТЕРЗАЮТ В КЛОЧКИ ТВОЮ ДУШУ, ЕСЛИ ТЫ СИЮ ЖЕМИНУТУ НЕ УБЕРЕШЬСЯ ИЗ КОНТОРЫ, - попытался Смерть еще раз. - Насчет этого я не знаю, а вот что насчет моей грелки? - не унималасьповариха. - Там не место порядочной женщине, они пытались... - ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ТАК ЛЮБЕЗНА УЙТИ, - в отчаянии изрек Смерть, - Я ДАМТЕБЕ ДЕНЕГ. - Сколько? - спросила повариха. По скорости реакции она могла быобставить разозленную гремучую змею и повергнуть в пренеприятнейший шокмолнию. Вытащив мешочек, Смерть высыпал на стойку кучку медных позеленевших ипотемневших от времени монет. Клиентка воззрилась на них с чрезвычайнымнедоверием. - А ТЕПЕРЬ - ЧТОБЫ ЧЕРЕЗ СЕКУНДУ ДУХУ ТВОЕГО ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО. - произнесСмерть и добавил: - ПОКА ЖГУЧИЕ ВЕТРЫ БЕСПРЕДЕЛЬНОГО НЕ ИСПЕПЕЛИЛИ ТВОЙНИЧЕГО НЕ СТОЯЩИЙ ТРУП. - Мой муж будет поставлен в известность, - расплывчато пригрозилаповариха, покидая контору. Смерти показалось, что никакие его угрозы не сравнятся по своеймрачности с этой. Прежней величественной походкой он прошел обратно за занавеску. Изгорла Хвиляги, раскинувшегося на стуле, вырвалось нечто вроде придушенногобульканья. - Так это было правдой! - выдавил он. - Я подумал, что задремал иувидел тебя в кошмарном сне! - Я МОГ БЫ ВОСПРИНЯТЬ ЭТО КАК ОСКОРБЛЕНИЕ. - Ты действительно Смерть? - уточнил Хвиляга. - ДА. - Что ж ты сразу не сказал? - ЛЮДИ ОБЫЧНО ПРЕДПОЧИТАЮТ, ЧТОБЫ Я ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛ. Хвиляга, истерически хихикая, принялся рыться в бумагах. - Желаешь поработать кем-нибудь еще? - лихорадочным тоном сумасшедшегоосведомился он. - Могу предложить вакансии. Что тебя больше устраивает?Зубная фея? Водяной дух? Песочный человек? - ХВАТИТ ПРИДУРИВАТЬСЯ. Я ПРОСТО... ОЩУТИЛ НЕОБХОДИМОСТЬ ПЕРЕМЕНЫ. Лихорадочное копанье Хвиляги наконец завершилось позитивным результатом- он нашел бумагу, которую искал. Маниакально заржав, он сунул ее в рукиСмерти. Смерть прочел. - ЭТО РАБОТА? ЛЮДЯМ ПЛАТЯТ, ЧТОБЫ ОНИ ЭТО ДЕЛАЛИ? - Да, да, иди и повидайся с ним, ты именно тот тип, который там нужен.Только не говори, что это я послал тебя. Бинки стремительным галопом преодолевала ночь. Далеко внизу, под еекопытами, разворачивался, подобно географической карте, Плоский мир. Морвыяснил для себя кое-что новое: оказывается, мечом можно дотянуться аж досамых звезд. Размахнувшись и прорезав космические бездны, он погрузил остриев самую сердцевину желтого карлика и был чрезвычайно доволен произведеннымэффектом, поскольку малютка тут же превратилась в сверхновую. Стоя в седле,он бешено вращал лезвием у себя над головой. Он хохотал при видепорожденного опахала сверкающего синего пламени. Оно спиралеобразноразворачивалось и оставляло за собой кометный след испепеленногопространства и мрака, поблескивающий бисером тлеющих угольков. И на этом он не остановился. Мор с трудом удержался в седле, когда мечрассек горизонт, подрывая горы, иссушая моря, превращая цветущие зеленыелеса в кладбища гниющей древесины и золы. Он слышал голоса у себя за спиной.Охваченный отчаянием, он оглянулся вдруг увидел друзей и родственников,услышал их горестные, взывающие вопли. Когда же он попытался выпустить меч,с мертвой земли взвились пыльные смерчи, а меч словно примерз к его руке,обжигая ледяным холодом, затягивая все дальше в этот танец, который незакончится до тех пор, пока не исчезнут на Диске последние остатки жизни. И этот миг настал. Теперь Мор стоял один, и не было больше никого иничего, кроме Смерти, который одобрительно произнес: "Отличная работа, мой мальчик". И Мор поправил его: "МОР". - Мор! Мор! Проснись! Мор всплывал из глубин сна на поверхность реальности медленно, точноутопленник в пруду. Он противился всплытию, цепляясь за подушку и за ужасысна, но кто-то настойчиво дергал его за ухо. - Ммммммх? - промычал он. - Мор! - Мшшшт? - Мор, отец!.. Он разлепил глаза и непонимающим взором уставился на Изабель. Затемсобытия прошедшей ночи ударили его прямо по темечку, точно набитый мокрымпеском носок. Мор подскочил и свесил ноги с постели. Остатки сна, как лианы, все ещеопутывали его. - Н-да, отлично, - проговорил он, - я пойду к нему прямо сейчас. - Его нигде нет! Альберт сходит с ума! - Изабель мяла и время отвремени дергала носовой платок. - Мор, как ты думаешь, с ним случилосьчто-то совсем скверное? Он ответил тупым взглядом. - Не дури, - отреагировал он, - он же Смерть. Мор почесался. Кожа казалась горячей, сухой и зудела. - Но он никогда не отсутствовал так долго! Даже во время эпидемии чумыв Пеевдополисе он и то вернулся раньше! То есть ему обязательно надовозвращаться по утрам - чтобы проверить книги, разобраться с точкамипересечения и... Мор сгреб ее руки в свои. - Ну хорошо, хорошо, - говоря, он старался придать словам как можноболее успокоительную окраску. - Я уверен, что все в порядке. Толькоуспокойся. Я отправлюсь и проверю... А почему у тебя глаза закрыты? - Мор, пожалуйста, надень что-нибудь, - произнесла Изабель натянутым,точно струнка, голоском. Мор бегло оглядел себя. - Извиняюсь, - кротко сказал он, - я не заметил... Кто уложил меня впостель? - Я, - последовал ответ. - Но все это время я смотрела в другуюсторону. Мор натянул бриджи, с трудом втиснулся в рубашку и поспешил в кабинетСмерти. Изабель чуть не наступала ему на пятки. Альберт был там и занималсятем, что прыгал с одной ноги на другую, точно утка на сковородке. Припоявлении Мора на лице старика появилось выражение, которое можно былоинтерпретировать как почти благодарность. Мор с изумлением увидел в его глазах слезы. - В его кресле никто не сидел, - прохныкал Альберт. - Прости, может, я чего-то не понимаю, но что в этом такого? - удивилсяМор. - Мой дедушка, если торговля шла хорошо, днями не показывался дома. - Но он всегда здесь, - возразил Альберт. - Каждое утро, с тех пор какя его знаю, он проводит здесь, за своим столом, определяя точки пересечения.Это его работа. Он никогда не прогуливал ее. - Я думаю, пару дней точки пересечения могут сами о себе позаботиться. Температура в комнате так резко упала, что он сразу осознал своюошибку. Мор вгляделся в их лица. - Что, не могут? - робко полюбопытствовал он. Ответом было синхронное отрицательное покачивание двух голов. - Если точки пересечения не сфокусированы, как положено, равновесиенарушается, - объяснила Изабель. - Может произойти что угодно. - Разве он не объяснял тебе? - спросил Альберт. - В детали он не вдавался. В действительности, я имел дело только спрактической стороной. Он сказал, что теоретическую базу даст мне позже, -признался Мор. Изабель разразилась слезами. Взяв Мора за руку, Альберт драматически зашевелил бровями. Шевелил ондовольно долго, давая Мору понять, что им надо "выйти поговорить". Морнеохотно последовал за ним. Когда они отошли, старик принялся рыться в карманах, пока, после долгихи мучительных поисков, не извлек, наконец, измятый бумажный пакетик. - Перечной мяты? - предложил он. Мор покачал головой. - Он никогда не рассказывал тебе о точках пересечения? - уточнилАльберт. Мор снова покачал головой. Альберт втянул немного мяты; звуковоесопровождение способствовало появлению мысленного образа ванны Создателя, изкоторой только что выдернули затычку. - Сколько тебе лет, парень? - Мор. Мне шестнадцать. - Есть некоторые вещи, о которых юноша должен узнать до того, как емуисполнится шестнадцать, - Альберт оглянулся через плечо на самозабвеннооплакивающую кресло Смерти Изабель. - О, если ты об этом, то я знаю. Отец рассказывал мне об этом, когдамы, бывало, отводили таргов на спаривание. Когда мужчина и женщина... - О Вселенной, вот о чем я говорю, - торопливо перебил его Альберт. - Яхочу спросить, ты когда-нибудь задумывался о том, как она устроена? - Я знаю, что Плоский мир покоится на спинах четырех слонов, которыестоят на панцире Великого А'Туина. Тот несет на себе наш мир сквозьпространство, - изложил свои познания Мор. - Это только часть Вселенной. А я имею в виду всю ее - со всем еепространством, временем, жизнью, смертью, днем, ночью и прочим. - Не могу похвастаться, что когда-либо серьезно задумывался над даннымивопросами. - А жаль. Очень даже следовало бы. Дело в том, что точки пересечения -их еще называют узловыми точками - тоже являются частью Вселенной. Видишьли, они держат смерть под контролем. Я не о нем, не о Смерти. Я имею в видусмерть саму по себе, как явление. Это все равно как... - Альберт замялся,подбирая слова. - В общем, смерть должна прийти точно в конце жизни, а не дои не после, и узловые точки должны быть сфокусированы таким образом, чтобыключевые фигуры... Не улавливаешь, да? - К сожалению. - Они должны быть сфокусированы. - бесстрастно произнес Альберт. - Изатем забираются именно те жизни, которые должны быть забраны. Это ужепоказывают песочные часы, как ты их называешь. А ты думал, все так просто:посмотрел на часы и пошел на дело? Э-э, милый! Это уже финал. Фактическаяреализация - исполнение Обязанностей - самая легкая работа. - Ты можешь сфокусировать точки? - Нет. А ты? - Нет! Альберт, охваченный лихорадкой размышлений, втянул вторую порцию мяты. - Это значит, что весь мир вляпался в большое дерьмо, - заключил он. - Послушай, я не вполне понимаю, почему ты так беспокоишься. Я думаю,что он просто где-то задержался... Мор сам ощущал, как жалко звучат его доводы. Смерть был не из тех, когохватают за пуговицу, чтобы поведать еще одну (всего одну!) историю. Его нехлопали по спине и не говорили вещей вроде: "У тебя найдется время, чтобыбыстро опрокинуть по стопочке, зачем тебе бежать, как на пожар?" Его неприглашали на кегельные матчи ("у нас как раз не хватает игрока!"). Не звалипойти купить парочку продающихся в разнос клатчских способов вхождения в мириной, не... Внезапно Мора резанула по сердцу некая ужасная мысль: а ведьСмерть, должно быть, самое одинокое существо во всей Вселенной. На великойвечеринке Вселенной он все время проводит на кухне. - Одно я точно знаю - понятия не имею, что на хозяина нашло в последнеевремя, - промямлил Альберт. -Вон из кресла, милая девушка. Давай-ка взглянемна эти узловые точки. Они открыли гроссбух. Они долго смотрели в него. Затем Мор произнес: - Что означают все эти символы? - Содоми нон сапиенс, - пробормотал себе под нос Альберт. - А это что значит? - Значит, если я хоть что-нибудь понимаю, то я педераст. - Это выражения волшебников, да? - полюбопытствовал Мор. - Заткнись со своими выражениями волшебников. Я знать не знаю, каквыражаются волшебники. Лучше примени свои мозги к тому, что видишь здесь. Мор опять уставился на переплетение линий. Оно выглядело так, как будтопаук плел паутину прямо на странице, на каждом перекрестке делая привал,чтобы записать впечатления. В тщетном ожидании озарения Мор смотрел, пока унего не заболели глаза. Ни одно озарение не вызвалось. Похоже, дело слишкомрисковое, чтобы озарениям хотелось идти добровольцами. - Ну как? Понял что-нибудь? - Все это для меня клатчская грамота, - сдался Мор. - Я даже не знаю,положено читать это сверху вниз или слево направо. - Спиралью, начиная от центра и двигаясь наружу, - надменно фыркнулаИзабель из своего угла. Оба уставились на нее. Она пожала плечами. - Отец учил меня читать карту узловых точек, - объяснила она, - пока ясидела здесь и шила. Он еще зачитывал некоторые отрывки вслух. - Ты можешь помочь? - спросил Мор. - Нет, - заявила Изабель и высморкалась. - Что значит "нет"? - модуляциями голос Альберта напоминал закипающийчайник. - Это слишком важно, чтобы всякие ветреные... - Это значит, - ответила Изабель (ее голос модуляциями напоминалбритву), - что я могу разобраться с ними, а вы можете помочь. Гильдия Купцов Анк-Морпорка нанимала целые банды людей с ушами, каккулаки, и с кулаками, как большие мешки, набитые грецкими орехами. Их работазаключалась в переобучении впавших в заблуждение и пошедших по дурнойдорожке людей, которые отказывались признавать многочисленныепривлекательные стороны этого замечательного города. К примеру, философаОтчехвоста нашли плывущим по реке лицом вниз уже через несколько часов послеизречения им прославленных, вошедших в народный фольклор строк: "Если выустали от Анк-Морпорка, значит, вас достало бродить по колено в дерьме". Следовательно, предусмотрительным будет придерживаться одного - средимногих других, разумеется, - объекта описания, который и в самом деле делаетАнкМорпорк одним из самых прославленных городов в многомерной Вселенной.Этот объект - пища. Торговые пути половины Плоского мира проходят непосредственно по самомугороду или по довольно вялым водам его реки. На раскинувшейся на многие акрытерритории обитают представители более половины всех племен и рас Диска. ВАнк-Морпорке сталкиваются кухни всего мира: его меню включает в себя тысячувидов овощей, пятьсот сыров, две тысячи специй, триста типов мяса, двести -дичи, пятьсот различных видов рыбы, сто вариаций на тему макарон, семьдесяттипов яиц той или иной категории, пятьдесят насекомых, тридцать моллюсков,двадцать разнообразных змей и других рептилий, и в придачу - нечтобледно-коричневое и бородавчатое, известное как бродячий клатчский болотныйтрюфель. Городские заведения для поглощения пищи варьируются в широком диапазоне- от роскошных, где порции крошечные, зато тарелки серебряные, - до укрытыхзавесой тайны, где, по слухам, наиболее экзотичные обитатели Плоского мирапоглощают любой предмет, который лучше из первых трех попавшихся под рукупропихивается в глотку. "Реберный Дом Харги", что около доков, вряд ли входит в число ведущихзаведений общественного питания. Он, как может, удовлетворяет запросымускулистой и не любящей церемоний клиентуры того типа, которая предпочитаетколичество и разбивает в щепки столы, если не получает оного. Они приходятсюда не ради изысков или экзотики и придерживаются традиционной пищи, както: зародыши нелетающей птицы, рубленые органы в оболочке из кишок, кускисвиной плоти и горелые семена сорной травы, погруженные в животные жиры.Или, как эти блюдя называются на местном диалекте, яйца, сосиски, бекон иотбивные. Это заведение было из тех, которые не нуждаются в меню. Вам простонужно посмотреть на жилет Харги. И все же, он должен был признать, его новый повар оказался той ещештучкой. Сам Харга, дорогостоящая и распространяющаяся вширь реклама своейнасыщенной углеводами пищи, сиял посреди зала, битком набитогоудовлетворенными посетителями. И новичок работает так быстро. Сказать поправде, эта скорость заставляла Харгу испытывать некоторое замешательство. Он постучал по заслонке. - Двойная глазунья, чипсы, фасоль и тролльбургер без лука, -проскрежетал он. - ПРИНЯТО. Несколькими секундами спустя заслонка отодвинулась, и в открывшеесяокошко были просунуты две тарелки. Харга лишь покачал головой, полныйблагодарного изумления. И так шло весь вечер. Глазуньи сияли, как солнышки, фасоль блестеларубиновым блеском, а чипсы были похожи на покрытые ровным золотистым загаромтела на дорогих курортах. Последний повар Харги превращал чипсы во что-топохожее на бумажные пакетики с гноем. Харга оглядел наполненный паром зал. Никто за ним не наблюдал. Ондокопается, поймет, где тут собака зарыта. Он вновь постучал по заслонке. - Сэндвич с аллигатором, - потребовал он. - И чтобы с оскал... Заслонка захлопнулась со скоростью (и звуком) минивзрыва. Черезнесколько секунд, потребовавшихся ему, чтобы собраться с духом, Харгазаглянул под верхний слой длинного, напоминающего небольшую подводную лодкупредмета: Он не утверждал, что это аллигатор, но и обратного доказать немог. Он опять постучал по заслонке. - Ладно, - изрек он. - Я не говорю, что чем-то недоволен. Я просто хочузнать, как тебе удается делать это с такой скоростью. - ВРЕМЯ НЕ СУЩЕСТВЕННО. - Ты сказал...? - ИМЕННО. Харга решил не спорить. - Слушай, ты чертовски хорошо работаешь, парень, - похвалил он. - КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ, КОГДА У ТЕБЯ ВНУТРИ ТЕПЛО, ТЫ ВСЕМ ДОВОЛЕН ИХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ОСТАВАЛОСЬ ТАК, КАК ЕСТЬ? - Полагаю, это называется счастьем, - ответил Харга. На крошечной, тесной до предела кухне, покрытой слоями десятилетнегожира, крутился и вертелся Смерть. Он летал, как пушинка, резал, крошил ижарил. В зловонном пару его скелет так и мелькал. Он отворил дверь, и в кухню ворвался холодный ночной воздух. Дюжинасоседских котов и кошек величаво, как на прием, вошла внутрь, привлеченнаямисками с молоком и мясом - из лучших запасов Харги. Миски Смерть заботливои стратегически верно расставил по полу. Время от времени Смерть отрывалсяот работы, чтобы почесать за ушком кого-нибудь из своих гостей. - Счастье, - промолвил он и замер, озадаченный звучанием собственногоголоса. Кувыркс, волшебник по призванию и образованию, и Королевский Узнавательпо должности, задыхаясь дотащился до последней из башенных ступеней,преодолел ее и привалился к стене, дожидаясь, пока сердце успокоится иперестанет бить молотом. Фактически, она не так уж и высока, эта башня. Она была высокой лишь помасштабам Сто Лата. По архитектурным линиям и планировке она смотрелась вточности так, как положено смотреться стандартной башне для заточенныхпринцесс; в основном, в ней хранили старую мебель. Однако с нее открывался несравненный вид на город и долину Сто, что впереводе означало возможность лицезреть капусту, много капусты, прямо-такиуглядеться на капусту. Кувыркс добрался до осыпающихся зубцов и выглянул в утреннюю дымку.Было, может, несколько туманнее обычного. Поднапрягшись, он мог представитьсебе легкое мерцание в небе. Хорошенько взнуздав воображение, он мог уловитьжужжание над капустными полями, скорее даже потрескивание, как будто тамжарили кузнечиков. По спине у него прошел озноб. Сейчас, как всегда в нелегкие жизненные минуты, он чисто инстинктивноначал похлопывать по карманам. Там обнаружилось лишь полпакетика слипшихсямармеладок да огрызок яблока. Ни то, ни другое не могло служить серьезнымутешением. Чего Кувырксу сейчас действительно хотелось (и чего хотелось бы любомунормальному волшебнику в подобную минуту), так это покурить. Он убил бы засигару, а ради раздавленного бычка не остановился бы перед нанесениемближнему тяжких телесных повреждений. Он собрался. Решимость полезна дляморального облика; единственная проблема, что моральный облик ни во что неставит жертв, которые Кувыркс ради него приносит. Говорят, по-настоящемувеликий волшебник должен пребывать в постоянном напряжении. В таком случаеКувыркс был истинным корифеем, потому что его впору было натягивать на лук,вместо тетивы. Он повернулся спиной к укочерыженному ландшафту и направился обратно, квинтовой лестнице, ведущей в основную часть дворца. Все же, сказал он сам себе, задуманная им кампания, судя по всему,достаточна эффективна. Население не проявляет заметного недовольстванамечающейся коронацией, хоть и не вполне отдает себе отчет в том, кого,собственно, собираются короновать. Улицы будут украшены флагами, и Кувырксустроил так, что из главного фонтана на центральной площади заструится еслине вино, то по крайней мере приличное пиво из брокколи. Намечались такженародные танцы, если понадобится - на острие меча. Для детей устроят бегнаперегонки. Не обойдется и без угощения - огромного жареного быка.Королевский экипаж заново позолотили, и, по твердому убеждению Кувыркса,людей можно убедить заметить его, когда карета будет проезжать мимо. А вот с первосвященником Храма Слепого Ио возникнут проблемы. Кувырксдавно заприметил его - этот милый добрый старичок настолько неумелообращался с ножом, что половине жертв просто надоедало дожидаться, и онисматывались. В последний раз, когда он должен был принести в жертву козла,тот успел принести двойню. К этому времени жрец сосредоточился, но былопоздно, поскольку на сцену вышла извечная отвага материнства. Последняяпреследовала жрецов, гнала их как класс, пока полностью не очистила от ниххрам. Шансы возложения первосвященником короны на того, кого надо, и внормальныхто обстоятельствах можно было охарактеризовать как средние:Кувыркс специально подсчитал. Ему самому придется стоять бок о бок со старыммальчиком и тактично направлять его трясущиеся руки. И все же, серьезную проблему представлял не он. Серьезная проблема былазначительно серьезнее. По-настоящему Кувыркса озадачил королевский советник,застав волшебника врасплох и выведя его из душевного равновесия. - Фейерверки? - переспросил не сразу понявший Кувыркс. - Ведь вы, волшебники, в таких штуках считаетесь мастерами? - спросилсоветник, покрытый такими глубокими морщинами, что казался потрескавшимся,как батон недельной давности. - Вспышки, взрывы и чего там только нет.Помню, один волшебник, я тогда был еще юношей... - Боюсь, что совершенно не разбираюсь в фейерверках, - ответствовалКувыркс тоном, долженствующим передать, что он ценит, холит и лелеет своеневежество в этой области. - Много ракет, - продолжал предаваться блаженным воспоминаниямсоветник. - Анкские свечи. Салюты. И еще такие штуковины, которые можнодержать в руках. Ни одна приличная коронация не обходится без фейерверков. - Да, но понимаешь... - Мой добрый друг, - проворно опередил его советник, - я всегда знал,что могу на тебя положиться. Множество ракет, а под занавес - какой-нибудьгвоздь программы, нечто действительно захватывающее, вроде портрета...портрета... - глаза советника подернулись туманной дымкой, потускнели,приобретя выражение, слишком хорошо знакомое, угнетающе знакомое Кувырксу. - Принцессы Кели, - утомленно подсказал он. - Ах, да. Ее самой, - продолжил советник. - Портрет... вот кого высказали... на небе, сверкающий огнями фейерверка. Разумеется, для вас,волшебников, все это, наверное, очень просто. Но люди фейерверки любят.Всегда говорил и говорю сейчас: ничто так не способствует поддержаниюверноподданических чувств, как хороший взрыв. Особенно, если он раскачаеткакой-нибудь балкон. Проследи за этим. И чтобы были ракеты. С начертаннымина них рунами. Час назад Кувыркс, перелистав исслюнявленным пальцем именной указательк "Гримуару по чудовищному веселию", осторожно собрал те ингредиенты,которые можно добыть в обычных домашних условиях, и поднес к ним спичку. "Забавная штука эти ресницы, - размышлял он после окончанияэксперимента. - Ты их не замечаешь - пока не лишишься". С глазами, обведенным красной каймой и слегка попахивая дымом, Кувырксмелкой иноходью двигался в направлении королевских апартаментов - мимо стаекслужанок, занятых какой там работой положено заниматься служанкам, причемвсегда оказывалось, что на любую работу их требуется никак не меньше трех.Завидев Кувыркса, они обычно умолкали, скромно склонив головы, а затемразражались сдавленным хихиканьем, слышным по всему коридору. Это досаждалоКувырксу. Не потому - торопился он убедить себя, - что его хоть как-тозатрагивает их отношение лично к нему. Просто волшебникам должно оказыватьсябольшее уважение. Кроме того, некоторые служанки возымели привычку бросатьна него взгляды, вызывавшие в нем ярко выраженные неволшебнические мысли. "Воистину, - подумал он, - путь озарения подобен полумиле битогостекла." Он постучал в дверь покоев Кели. Отворила служанка. - Твоя госпожа здесь? - осведомился он как можно более высокомернымтоном. Служанка прикрыла рот рукой. Ее плечи затряслись. Из глаз посыпалисьискры. Между пальцев просочился звук, какой бывает, когда слегкаприоткрывают кастрюлю и тонкая струйка раскаленного пара вырывается наружу. "Ничего не могу с этим поделать, - подумал Кувыркс. - Такое ужпоразительное воздействие я оказываю на женщин." - Это мужчина? - послышался изнутри голос Кели. Взгляд служанки остекленел, и девушка слегка склонила голову набок, какбудто была не вполне уверена в смысле только что услышанного. - Это я, Кувыркс, - произнес Кувыркс. - О, в таком случае все в порядке. Можешь войти. Кувыркс рванулся мимо девушки, усиленно пытаясь игнорировать сдавленныйсмех поспешно выбежавшей служанки. Разумеется, всякому известно, что вовремя посещений волшебника царствующая особа не нуждается в охранительномприсутствии пожилой фрейлины. Но сам тон принцессы, которым она произнесласвое "О, в таком случае все в порядке..." заставил его внутренне поежиться. Кели сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. Очень немногиммужчинам в мире доводится узнать, что носят под платьями принцессы. Кувырксприсоединился к этим немногим с крайней неохотой и выдающимсясамообладанием. Только бешеные прыжки адамова яблока выдавали его. Стороннийнаблюдатель сделал бы однозначный вывод: волшебник серьезно выбит из колеи,ни о каких занятиях магией не может быть и речи в течение, как минимум,нескольких дней. Она полуобернулась, и его обволокло дуновением пудры. Нет, тут ужепахнет неделями, черт побери, неделями. - Ты выглядишь немного разгоряченным, Кувыркс. Что-нибудь случилось? - П-пу-устяки. - Прости? Он попытался отряхнуться от чар. Концентрируйся на расческе, дружище,на расческе. - О, всего лишь небольшой магический эксперимент, мэ-эм. Обошлосьповерхностными ожогами. - Оно продолжает двигаться? - Боюсь, что да. Кели вновь повернулась к зеркалу. Ее лицо было совершенно неподвижно. - У нас есть время? Это был тот самый вопрос, которого он боялся до потери пульса. Онсделал все, что мог. Он настолько вернул к реальности королевскогоастролога, что тот теперь настойчиво твердил: завтра - единственно возможныйдень для проведения церемонии. Кувыркс спланировал начало ровно черезсекунду после полуночи. Он безжалостно урезал количество приветственныхаккордов королевских фанфар. Взывание первосвященника к богам было уложено вжесткие временные рамки, а сам текст взывания - сильно отредактирован. Когдадо богов дойдет, что случилось, поднимется жуткий скандал. Церемониюпомазания священными маслами он свел к быстрому мазку за ушами. Разве что попути следования к месту коронации Кели предстояло ехать не на скейтборде -да и то только потому, что в Плоском мире еще не додумались до этогоизобретения. Иначе ее путешествие по запруженным восторженными толпамиулицам было бы неконституционно быстрым. И даже всего этого былонедостаточно. Он чувствовал себя взвинченным до предела. - Пожалуй, нет. Не исключено, что эта штука близко. Зеркало отразило сверкающий взгляд Кели. - Насколько близко? Кувыркс замялся. - Очень. - Ты хочешь сказать, что она может добраться до нас во время церемонии?Кувыркс опять замялся. - Больше смахивает на то, что еще до нее, - удрученно признался он. Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь барабанным постукиванием пальцевКели по краю стола. Кувыркс гадал, что она сделает: даст слабину иразрыдается или разобьет зеркало. Вместо этого она произнесла: - Откуда ты знаешь? Он подумал, не отделаться ли какой-нибудь дежурной фразой типа "Яволшебник. И мы, волшебники, знаем толк в этих вещах", но решилвоздержаться. В последний раз, когда он произнес ее, принцесса пригрозилаему топором. - Я расспросил одного из стражников насчет того постоялого двора, окотором рассказывал Мор, - сказал он. - Затем высчитал приблизительноерасстояние, которое предстоит преодолеть барьеру. Мор говорил, что ондвижется со скоростью медленно идущего человека, то есть... - Так просто? И ты не прибегал к волшебству? - Единственное, к чему я прибегал, - так это к здравому смыслу. Вконечном итоге всегда оказывается, что он гораздо более надежен. Она легонько похлопала его по руке. - Бедный старый Кувыркс, - посочувствовала она. - Мне всего двадцать, мэ-эм. Она встала и перешла в будуар. Одна из вещей, которой вас учитположение принцессы, - это как всегда быть старше любого человека рангомниже вашего. - Да, полагаю, должно существовать такое явление, как молодыеволшебники, - она полу обернулась. - Просто люди всегда представляют их себестариками. Интересно, почему так? - Из-за суровых ограничений, которые влечет за собой призваниеволшебника. - Что же подтолкнуло тебя к решению стать волшебником? - голоспринцессы звучал приглушенно, как будто голова у нее была чем-то закрыта. - Работа чистая, в тепле, тяжестей поднимать не надо, - объяснилКувыркс. - И еще, мне кажется, я хотел узнать, как устроен мир. - И ты преуспел в этом? - Нет. Кувыркс был не большим мастером вести светскую беседу. Иначе он быникогда не позволил себе забыться настолько, чтобы ответить вопросом навопрос: - А что подтолкнуло тебя к решению стать принцессой? После непродолжительного задумчивого молчания она произнесла: - Знаешь, это было решено за меня. - Прости, я... - Быть монархом - своего рода семейная традиция. Мне кажется, сволшебством то же самое; твой отец наверняка был волшебником? Кувыркс скрипнул зубами. - Нет, - наконец выговорил он. - Не совсем. Я бы даже сказал, он неимел к волшебству абсолютно никакого отношения. Он знал, что последует за этим, и вот оно пришло, точное, как закат,произнесенное тоном, окрашенным легкой насмешливостью и беспредельнымлюбопытством. - О? Так это правда, что волшебникам не позволено... - Ну, если это все, мне действительно пора уходить, - громко произнесКувыркс. - Если я кому-то понадоблюсь, пусть идет на звук взрывов. Я -ухожж-уу-у-! Кели выплыла из туалетной комнаты. Нельзя сказать, что женскаяодежда относилась к числу вопросов, которыми Кувыркс был сильно озабочен, -по правде сказать, когда он размышлял о женщинах, нарисованные еговоображением картины вообще не включали в себя такую деталь, как одежда. Ноот зрелища, которое предстало перед ним в эту минуту, у него перехватилодух. Кто бы ни был создателем этого платья, чувства меры он был лишенначисто. Он положил кружево поверх шелка, отделал все это черным дурностаем,перевил жемчужными нитями все места, через которые проглядывало обнаженноетело, взбил и накрахмалил рукава, добавил серебряной филиграни, а потомопять взялся за шелк. И в самом деле казалось совершенно невероятным, что такое можносотворить всего лишь из нескольких унций тяжелого металла, десяткараздраженных моллюсков, пары-тройки дохлых грызунов и большого количестванитей, извлеченных из брюха насекомых. Принцесса не столько надела платье,сколько заняла его; если нижние оборки не поддерживались колесиками, то Келибыла значительно сильнее, чем Кувыркс привык считать. - Что скажешь? - осведомилась она, медленно поворачиваясь. - Это платьеносила моя мать, бабушка и ее мать. - Что, все вместе? - Услышь Кувыркс положительный ответ, он сготовностью поверил бы. "Как ей удалось туда влезть? - гадал он. - Там, сзади, наверное, естьдверь..." - Это фамильная драгоценность. Корсаж отделан настоящими бриллиантами. - А это какая деталь - корсаж? - Вот эта деталь. Кувыркс содрогнулся. - Очень впечатляет, - проговорил он, овладев собой в достаточнойстепени, чтобы рискнуть заговорить. - А тебе не кажется, что она выглядитчересчур зрелой? - Она выглядит по-королевски. - Да, но, наверное, платье не позволяет тебе двигаться быстро? - Я совершенно не намерена бегать. Надо блюсти свое достоинство. Еще раз в складках губ принцессы проявилась жесткая линия,происхождение которой прослеживалось до того самого предка-завоевателя,который предпочитал двигаться быстро, а о королевском достоинстве знал ровностолько, сколько умещалось на кончике копья. Кувыркс развел руками. - Хорошо, - сдался он. - Отлично. Мы делаем все, что можем. Остаетсялишь надеяться, что у Мора появятся свежие идеи. - Трудно доверять призраку, - ответила Кели. - Он ходит сквозь стены! - Я думал об этом, - поддержал тему Кувыркс. - Любопытная деталь, неправда ли? Он проходит сквозь предметы только в том случае, если не знает,что делает это. Мне кажется, это профессиональное заболевание. - Что? - Вчера вечером я почти пришел к некоему заключению. Он становитсяреальным. - Но мы все реальны! По крайней мере, ты и, полагаю, я тоже. - Но он становится более реальным. Чрезвычайно реальным. Почти таким жереальным, как Смерть, а дальше уже некуда. - Ты уверена? - недоверчиво переспросил Альберт. - Разумеется, - кивнула Изабель. - Рассчитай сам, если хочешь. Альберт вновь углубился в гроссбух, его лицо являло собой портретнеуверенности. - Ну, вполне возможно, здесь почти все сделано, - неохотно снизошел доответа он и переписал два имени на клочок бумаги. - Все равно, есть толькоодин способ проверить это. Выдвинув верхний ящик стола Смерти, он извлек оттуда большое кольцо дляключей. На нем висел только один ключ. - ЧТО ПРОИСХОДИТ? - осведомился Мор. - Нужно достать жизнеизмерители, - объяснил Альберт. - Ты должен пойтисо мной. - Мор! - с придыханием воскликнула Изабель. - Что? - То, как ты произнес... - она умолкла, словно внезапно обессилев. - О,ничего. Просто это прозвучало... чудно. - Я всего лишь хотел знать, что сейчас происходит. - Да, но... ах, не обращай внимания. Бесцеремонный Альберт протиснулся между ними и вывалился в коридор.Боком, подобно двуногому пауку, он передвигался до самой двери. До той самойдвери, которая всегда была заперта. Ключ подошел идеально. Дверь отворилась.Петли даже не скрипнули. Шелест глубокого безмолвия. И рев песка. Мор и Изабель замерли в проеме, как вкопанные, наблюдая за Альбертом,который переходил от одного часового острова к другому. Звук проникал в телоне только через уши. Он входил в ноги, поднимался до самого черепа изаполнял мозг. Вы не могли думать ни о чем другом, кроме как об этом шипящемсером шуме бесконечно падающего песка, звуке миллионов жизней, которыепроживались в эту минуту. И низвергались в направлении своей неминуемойучасти. Они переводили взгляды с одного бесконечного ряда жизнеизмерителей надругой. Каждый прибор индивидуален, каждый имеет имя. Свет факелов,укрепленных на стенах через равные интервалы, бросал на стекло отблески, иказалось, что внутри каждых часов живет звезда. Дальние стены помещения небыли видны. Их затмила целая галактика отраженного света. Мор чувствовал, как пальцы Изабель все крепче и крепче впиваются ему вруку. Когда она заговорила, в ее голосе звучало напряжение: - Мор, некоторые из них такие маленькие. - Я ЗНАЮ. Ее хватка стала ослабевать - очень медленно. Как если бы кто-нибудьводрузил туза на верхушку карточного домика и принялся отводить руки, оченьосторожно, чтобы не обрушить все сооружение. - Скажи еще раз? - тихонько произнесла она. - Я сказал, что знаю об этом. Ничего не могу поделать. Разве ты небывала здесь раньше? - Нет, - слегка отстранившись, она смотрела ему прямо в глаза. - Здесь ничем не хуже библиотеки, - заявил Мор и почти поверил себе. -Разница лишь в том, что в библиотеке ты читаешь про это, тогда как здесьможешь своими глазами наблюдать, как все происходит. Почему ты так смотришьна меня? - Я просто пыталась вспомнить, какого цвета у тебя были глаза, -ответила она, - потому что... - Эй, надеюсь, вы достаточно наобщались друг с другом! - рев Альбертаперекрыл рев песка. - Сюда! - Карие, - сказал Мор Изабель. - Они карие. Почему ты спрашиваешь? - Пошевеливайтесь! - Тебе лучше пойти и помочь ему, - нашла удачный выход Изабель. -Похоже, он здорово вышел из себя. Мор покинул ее, чувствуя себя так, словно он внезапно оступился ипогрузился в болото неловкости. По выложенному плитками полу он прошествовалк тому месту, где стоял Альберт, нетерпеливо постукивающий ногой по полу. - Что я должен делать? - спросил Мор. - Просто следуй за мной. Помещение разветвлялось на целую серию коридоров, вдоль каждого изкоторых рядами стояли песочные часы. То там, то здесь полки разделялиськаменными колоннами с выбитыми на них угловатыми отметками. Время от времениАльберт бросал на них взгляд, но, в основном, уверенно вышагивал попесочному лабиринту, точно знал каждый поворот наизусть. - Для каждого человека существуют свои часы, Альберт? - Да. - В таком случае, эта комната не кажется достаточно вместительной. - Тебе известно что-нибудь о многомерной топографии? - Пожалуй, нет. - В таком случае, на твоем месте я бы не стал придерживатьсякакого-либо мнения, - отрезал Альберт. Перед одной из полок он остановился, сверился с листком, пробежал рукойпо ряду часов и внезапно выхватил одни из них. Верхняя колба была почтипуста. - Держи, - он протянул часы Мору. - Если с этими мы не ошиблись, вторыедолжны быть где-то поблизости. А, вот они. Тут. Мор повращал оба прибора, изучая их. Первые часы несли на себе всеприметы важной жизни, в то время как вторые были приземистыми и на вид ничемне выделялись. Он прочел имена. Первое, по-видимому, имело отношение квысокопоставленному лицу из регионов Агатовой империи. Второе представлялособой целую коллекцию картинок-символов, берущих своих происхождение, как онопределил, из клатчского. - Теперь дело за тобой, - усмехнулся Альберт. - Чем раньше ты начнешь,тем быстрее закончишь. Я подведу Бинки прямо к входной двери. - Как на твой взгляд, у меня с глазами все в порядке? - тревожноспросил его Мор. - Насколько я могу судить, они выглядят нормально, - пожал плечамиАльберт. - Уголки немножко покраснели, да радужка чуть синее обычного.Ничего особенного. Мор последовал за ним обратно вдоль полок с часами. Вид у юноши былзадумчивый. Изабель увидела, как он извлек из стойки у стены меч и испыталего на остроту, несколько раз со свистом разрезав воздух. Он действовал вточности, как Смерть. И потом улыбнулся улыбкой без радости, удовлетворенныйзвуком, вполне сошедшим за порядочный раскат грома. Наконец она поняла, что ее так тревожит. Она узнала эту походку. Оншествовал. - Мор? - шепнула он. - ДА? - С тобой что-то происходит. - Я ЗНАЮ. Но мне кажется, я могу контролировать себя. Со двора донесся цокот копыт, и в открывшейся двери появился потирающийруки Альберт. - Довольно, парень, нет времени... Мор сделал полный замах. Лезвие, каккоса, рассекло воздух. Раздался звук, словно от разрываемого шелка. Мечвонзился в косяк, у самого уха Альберта. - НА КОЛЕНИ, АЛЬБЕРТО МАЛИХ. Челюсть у Альберта отвисла. Он скосилглаза на поблескивающий клинок в нескольких дюймах от его головы, затемсузил их до двух маленьких щелочек. - Ты не осмелишься, мой мальчик. - МОР. - Слог стегнул, как молниеносный удар бича, и нес в себе вдвоебольший заряд жестокости. - Существует соглашение, - произнес Альберт, но в его голосе звучалитонкие, как комариная песня, нотки сомнения. - Была договоренность. - Не со мной. - Но договоренность была! Где мы все окажемся, если не будем выполнятьусловия договоров? - Не знаю, где окажусь я, - последовал тихий ответ. - НО Я ЗНАЮ, КУДАОТПРАВИШЬСЯ ТЫ. - Это несправедливо! - на этот раз слова Альберта прозвучали хныканьеммаленького ребенка. - СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО Я. - Прекрати, - вмешалась Изабель. - Мор, ты ведешь себя глупо. Ты неимеешь никакого права убивать кого-либо здесь. II вообще, на самом деле тыведь не хочешь убивать Альберта. - Не здесь. Но я могу отослать его обратно в мир. Альберт побелел. - Ты не сделаешь этого! - Нет? Я могу вернуть тебя обратно и оставить там. Не думаю, что у тебяосталось в запасе много времени. НЕ ПРАВДА ЛИ? - Не разговаривай так, - не в состоянии выдержать взгляд Мора, Альбертвсячески избегал его. - Когда ты разговариваешь так, это звучит, как будтоговорит хозяин. - Я могу быть гораздо хуже хозяина, - бесстрастно произнес Мор. -Изабель, будь любезна, пойди и принеси книгу Альберта. - Мор, мне серьезно кажется, что ты... - МНЕ ЕЩЕ РАЗ ПОВТОРИТЬ СВОЮ ПРОСЬБУ? С белым как мел лицом она выбежала из комнаты. Прищурившись, Альберт смерил глазами Мора и улыбнулся кривой, лишеннойвсякой веселости улыбкой. - Тебе не удастся властвовать вечно, - сказал он. - А я и не намерен. Я всего лишь хочу властвовать достаточно долго. - Видишь, каким восприимчивым ты стал. Чем дольше хозяин будетотсутствовать, тем больше ты будешь напоминать его. Только от этого хужебудет тебе: ты начнешь вспоминать, каково это - быть обычным человеком... - Ну а как насчет тебя? - парировал Мор. - Что ты помнишь о том, каковобыть обычным человеком? Только подумай, если ты вернешься обратно, сколькожизни тебе еще осталось? - Девяносто один день, три часа и пять минут, - с готовностью ответилАльберт. - Я знал, что он идет за мной по пятам, понятно? Но здесь я вбезопасности, и он не такой уж скверный хозяин. Иногда я задаюсь вопросом,что бы он без меня делал. - Да, в собственных владениях Смерти не умирает никто. И ты доволенэтим? - Мне больше двух тысяч лет, вот. Я прожил дольше любого другогочеловека в мире. - Ты не жил, - покачал головой Мор. - Ты просто растянул процесс. Здесьне живут по-настоящему. Здесь бутафорское время. Не реальное. Ничто неменяется. Я бы предпочел умереть и посмотреть, что будет дальше, чемпровести вечность здесь. Альберт задумчиво ущипнул себя за нос. - Ну, не исключаю, что для тебя это так, - согласился он, - но знаешь,я ведь был волшебником. У меня неплохо получалось. Тебе, наверное, известно,что в Университете даже поставили мою статую. Но невозможно прожить долгуюжизнь волшебника и при этом не нажить врагов, тех, которые будут...поджидать тебя на Другой Стороне. Он презрительно фыркнул. - И не все они ходят на двух ногах. Некоторые вообще обходятся без ног.Или без лиц. Я страшусь не смерти. Я страшусь того, что настанет после. - Тогда помоги мне. - И что мне с того будет? - Когда-нибудь тебе понадобятся друзья на Другой Стороне, - намекнулМор. Подумав несколько секунд, он добавил: - Будь я на твоем месте, топосчитал бы, что моей душе не повредит небольшая предотъездная чистка. Еерезультаты могут прийтись не по вкусу некоторым из ожидающих тебя. Альберт содрогнулся и закрыл глаза. - Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, - промолвил он с чувством болееглубоким, чем могут выразить слова. - Иначе никогда не сказал бы этого. Чеготы хочешь? Мор объяснил. Альберт крякнул. - И только-то? Всего лишь изменить Реальность? Невозможно. Магии,способной справиться с этим, больше не существует. Вероятно, ВеликиеЗаклинания могли бы помочь тебе. Но больше ничего. В общем, ты можешьпоступать, как тебе угодно, и всяческих удач. Вернулась слегка запыхавшаяся Изабель, крепко сжимая в руке последнийтом Альбертовой жизни. Альберт снова фыркнул. Крошечная капля на конце егоноса поражала Мора. Вечно на грани падения, но мужества, чтобы действительноупасть, не хватает. Точно как он сам, подумал Мор. - Эта книга тебе не поможет, - утомленно произнес старый волшебник. - Ну и ладно. Но меня поражает вот что: похоже, если всегда говоритьправду, ни за что не станешь могущественным волшебником. Изабель, читайвслух, что там сейчас пишется. - "Альберт неуверенно посмотрел на него", - начала Изабель. - Нельзя верить всему, что там пишется... - "Взорвался он, в потаенном уголке сердца зная, что верить можно инужно", - прочла Изабель. - Прекрати! - "...Прокричал он, пытаясь вытеснить из мыслей знание того, что хотяРеальность и нельзя остановить, но слегка замедлить ее ход вполне возможно". - КАК? - "Медленно, свинцовым голосом Смерти осведомился Мор", - захваченнаяэнтузиазмом добросовестности, начала Изабель. - Ладно, ладно, обо мне читать не трудись, - раздраженно бросил Мор. - Может, мне еще извиниться за то, что я вообще живу? - ЗА ЭТО ИЗВИНЯТЬСЯ БЕСПОЛЕЗНО. - И не разговаривай со мной так. Меня ты этим не испугаешь, - онавзглянула на страницу, где бегущая строчка как раз обзывала ее лгуньей. - Скажи мне, как это сделать, волшебник, - повелительно произнес Мор. - Моя магия - это единственное, что у меня осталось! - возопил Альберт. - Ты больше не нуждаешься в ней, старый скряга. - Тебе не испугать меня, мальчишка... - ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА И ПОВТОРИ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО. Мор повелительно щелкнул пальцами. Изабель вновь склонила голову надкнигой. - "Альберт посмотрел в ослепительно-синие бездны глаз, и его голосокончательно лишился своих вызывающих интонаций, - читала она, - посколькуон увидел не просто Смерть, а Смерть, приправленную всеми человеческимикачествами в виде мстительности, жестокости и мерзости. С ужасающейопределенностью он осознал, что это его последний шанс, что Мордействительно отошлет его обратно во Время, загонит там в западню, какзверя, возьмет его и доставит в мрачные Подземельные Измерения, где Твари,порождения ужаса, будут точка, точка, точка, точка", - закончила она. -Полстраницы точек. - Это потому, что даже книга не осмеливается назвать эти ужасы, -прошептал Альберт. Закрыв глаза, он попытался спрятаться от образов мрака, но под векамите предстали с такой живостью и яркостью, что Альберт решил: уж лучше наМора смотреть... - Хорошо, - сказал он, - есть одно заклинание. Оно замедляет течениевремени в отдельно взятой небольшой области. Я напишу руны, но тебе придетсянайти волшебника, который произнесет его. - Я сам могу это сделать. Языком, похожим на большой увядший лепесток,Альберт облизал пересохшие губы. - Однако всему есть цена, - добавил он. - Сначала тебе придетсяисполнить Обязанности. - Изабель? - произнес Мор. Она заглянула в раскрытую перед ней книгу. - Он говорит серьезно, - ответила она."- Если ты не исполнишь этого, товсе пойдет наперекосяк, и он все равно выпадет обратно во Время. Все трое обратили взгляды на огромные часы, нависающие над двернымпроемом, подобно гигантской сове, раскинувшей грозные крылья. Острый маятникмедленно раскачивался, распиливая время на мелкие кусочки. Мор застонал: - Времени не хватает! Я просто не успею. - Старый хозяин нашел бы время, - прокомментировал Альберт. Мор выдернул лезвие из косяка и бешено, но бесплодно потряс им передносом Альберта. Тот отклонился. - Тогда давай, пиши заклинание! - закричал Мор. - Да поторапливайся! Резко развернувшись на каблуках, он величественно прошествовал вкабинет Смерти. В углу располагался большой бронзовый диск мира, выполненныйво всех деталях, вплоть до отлитых из серебра слонов на спине ВеликогоА'Туина. Главные реки были представлены нефритовыми венами, пустыни -бриллиантовой крошкой, а самые выдающиеся города помечены драгоценнымикамнями; Анк-Морпорк, к примеру, обозначался карбункулом. Резким движением поставив часы на места приблизительногоместонахождения их хозяев, он рухнул в кресло Смерти и сверкающим взоромвоззрился на жизнеизмерители, словно подталкивая их друг к другу. Креслотихонько поскрипывало, пока он ворочался из стороны в сторону, сердитовзирая на крошечный Плоский мир. Через некоторое время, негромко ступая, вошла Изабель. - Альберт записал заклинание, - тихо сообщила она. - Я сверилась скнигой. Он не обманывает. Сейчас он ушел и заперся в своей комнате... - Посмотри-ка на эту парочку I Нет, ты только посмотри на них! - Мне кажется, тебе надо немного успокоиться, Мор. - Как я могу успокоиться, когда, смотри, первый находится чуть ли не всамом Великом Нефе, а этот - в Бес Пеларгике. И я еще должен успетьвернуться в Сто Лат. Как ни крути, это путешествие в десять тысяч миль. Нет,ничего не выйдет. - Уверена, ты найдешь решение. И я помогу тебе. В первый раз за все время беседы он посмотрел на нее: она была одета внесуразное выходное пальто с большим меховым воротником. - Ты? Что ты можешь сделать? - Бинки с легкостью понесет двоих, - кротко произнесла Изабель.Неопределенным жестом она помахала в воздухе бумажным пакетом. - Я упаковаланам кое-какую еду. Я могла бы... держать двери открытыми и все такое. Мор невесело рассмеялся. - ЭТО НЕ ПОНАДОБИТСЯ. - Прекрати говорить таким тоном. - Я не принимаю пассажиров. Ты задержишь меня. Изабель вздохнула. - Слушай, давай посмотрим на это следующим образом. Притворимся, что мыс тобой поспорили и я выиграла. А вообще, вдруг ты обнаружишь, что Бинки нетак уж и рвется отправляться без меня? Ты не представляешь, сколько сахара яей скормила за долгие годы. Ну как, мы идем? Альберт сидел на своей узкой кровати, гневно уставившись в стену.Услышав цокот копыт, резко оборвавшийся, когда Бинки взмыла в воздух, онпробурчал что-то себе под нос. Прошло двадцать минут. Сменяя одно другое, выражения скользили по лицустарого волшебника, как тени облаков по склону холма. Время от времени оншептал про себя что-нибудь вроде "Я говорил им", "Никогда не стал быучаствовать в подобной авантюре" или "Надо поставить в известность хозяина". В конце концов он, по-видимому, пришел к некому согласию с самим собой,осторожно опустился на колени и выдвинул из-под кровати старый, видавшийвиды сундук. С трудом подняв крышку, он развернул насквозь пропылившуюсясерую мантию, с которой на пол посыпались яйца моли и потускневшие блестки.Вытащив мантию, он стряхнул самые тяжелые наслоения пыли и вновь заполз подкровать. Некоторое время оттуда доносились сдавленные, но с чувствомпроизносимые проклятия, да время от времени - стук фарфора. Наконец Альбертпоявился снова, держа в руке посох, рукоять которого торчала где-то у негонад макушкой. Это волшебное орудие было толще всякого нормального посоха - главнымобразом из-за затейливой резьбы, покрывавшей его сверху донизу. Фактическилинии казались довольно неразборчивыми, но производили впечатление, что есливы разглядите их лучше, то сильно пожалеете. Альберт еще раз отряхнулся и принялся критически изучать собственноеотражение в зеркале умывальника. Затем произнес: - Шляпа. Нет шляпы. Для волшебства нужна шляпа. Проклятие. Громко топая, он покинул комнату и вернулся через пятнадцать насыщенныхминут. Результаты бешеной деятельности, которую он развил в течение этогосравнительно небольшого промежутка времени, включали в себя круглую дыру,вырезанную в ковре в спальне Мора, серебряную бумагу, извлеченную из-зазеркала в комнате Изабель, нитку и иголку из ящика под кухонной раковиной инесколько блесток, завалявшихся на дне сундука для плаща. Конечный результатбыл не так хорош, как Альберту того хотелось бы, к тому же имел явнуютенденцию сползать на один глаз, но был черного цвета, сверкал звездами илуной и провозглашал своего обладателя, без каких-либо сомнений, волшебником- хотя, возможно, впавшим в отчаяние. Впервые за две тысячи лет Альберт чувствовал себя должным образомодетым. Это чувство привело его в замешательство и заставило задуматься ещена секунду, прежде чем отпихнуть ногой истрепанный коврик у кровати инарисовать посохом окружность на полу. Скользя над поверхностью пола, наконечник посоха оставлял сияющий следоктарина, восьмого цвета спектра, цвета магии, пигмента воображения. Обозначив на окружности восемь точек, Альберт соединил их, образовавоктограмму. Комната начала наполняться низким пульсирующим звуком. Альберто Малих шагнул в центр октограммы и вознес посох над головой. Ончувствовал, как магический посох просыпается, ощущал покалывание медленновоскресающей силы. Так, неторопливо и осмотрительно, встает пробудившийсяото сна тигр. Всколыхнулись и ветром пронеслись по опутанным паутинойчердакам памяти Альберто старые воспоминания о могуществе и волшебстве.Впервые за много веков он ощущал себя живым. Он облизал губы. Пульсация постепенно замолкла, уступив местостранному, чегото ожидающему молчанию. Вздернув голову, Малих прокричал один-единственный слог. Сине-зеленое пламя вырвалось из обоих концов посоха. Из восьми точекоктограммы заструились потоки октаринового огня и охватили волшебника,образовав вокруг него кокон. Фактически, для успеха заклинания все это былоне нужно. Но волшебники очень серьезно относятся к появлениям... А также к исчезновениям. Малих исчез. Стратополусферные ветра хлестали плащ Мора. - Куда мы летим в первую очередь? - прокричала Изабель ему в ухо. - В Бес Пеларгик, - крикнул в ответ Мор. Бешеный ветер закрутил егослова и унес прочь. - Где это? - Агатовая империя! Противовесный Континент! Он указал вниз. Он не подгонял Бинки, поскольку знал, сколько миль еще предстоит ейпреодолеть. Большая белая лошадь шла легким галопом над океаном. Изабельглянула на ревущие зеленые волны, обрамленные пеной, и прильнула ближе кМору. Мор пристально всматривался в облачный берег, обозначавший контурыотдаленного континента. Он подавил острый порыв поторопить Бинки, слегкаударив ее плашмя мечом. До сих пор он ни разу не ударил лошадь и пребывал всильной неуверенности относительно того, что произойдет, попытайся он этосделать. Так что оставалось только ждать. Из-за спины Мора показалась рука, протягивающая сэндвич. - Здесь ветчина или сыр с пряной приправой, - произнесла Изабель. - Тывполне можешь поесть, делать все равно больше нечего. Мор глянул на размокший треугольник и попытался припомнить, когда он впоследний раз ел. Какое-то время назад, но с помощью часов это уже невычислишь, требуется календарь. Он принял сэндвич. - Спасибо, - он постарался вложить в ответ как можно больше любезности. Крошечное солнце скатывалось к горизонту, таща за собой, как набуксире, ленивый дневной свет. Облака впереди выросли, окаймились розовым иоранжевым. Прошло еще какое-то время, и Мор различил темные, размытыеочертания лежащей под ними земли с поблескивающими то там, то здесь огнямигородов. Полчаса спустя он мог с уверенностью сказать, что различает отдельныездания. Агатовая архитектура характерна своими приземистыми пирамидами. Бинки теряла высоту, и вот ее копыта оказались едва ли в несколькихфутах над поверхностью моря. Еще раз проверив состояние песочных часов, Мормягко натянул поводья, направляя лошадь к морскому порту, лежащему в сторонуКрая от их нынешнего курса. На якоре стояло немного судов, в основном это были суденышки прибрежныхторговцев. Империя не поощряла далекие путешествия своих подданных. Вбесконечной заботе об их благе она пыталась уберечь людей от лицезрениявещей, которые могут вывести их из душевного равновесия. По той же самойпричине она возвела вокруг всей области стену, патрулируемую НебеснойСтражей, чья основная функция заключалась в отдавливании пальцев любогожителя, пожелавшего хоть на пять минут покинуть благословенные пределы,чтобы вдохнуть свежего воздуха. Однако это случалось нечасто, поскольку большинство жителей Империивполне удовлетворялись существованием в пределах Стены. Факт жизни: каждыйнаходится либо по одну сторону стены, либо по другую, так что остается илизабыть об этом, или качать пальцы. - Кто управляет этим местом? - полюбопытствовала Изабель, когда онипролетали над гаванью. - Есть какой-то император, но он мальчик, - отвечал Мор. - Так чтофактически, я думаю, страной правит великий визирь. - Никогда не доверяй великому визирю, - мудро заметила Изабель. На самом деле, Император-Солнце и не доверял ему. Визирь, чье имя былоДевять Вращающихся Зеркал, имел несколько очень четких идей по поводу того,кто именно должен управлять страной - естественно, этим человеком долженбыть визирь. И теперь, когда мальчик повзрослел достаточно и стал задаватьвопросы типа: "Тебе не кажется, что стена выглядела бы лучше, будь в нейнесколько ворот?" или "Да, но как там, по другую сторону?", визирь пришел квыводу, что для блага самого же императора его следует мучительно отравить изасыпать негашеной известью. Бинки приземлилась на выровненной граблями дорожке неподалеку отприземистого, набитого многочисленными комнатами дворца. Тем самым онасущественно нарушила вселенскую гармонию {Характерными чертами каменногосада Вселенского Мира и Простоты, разбитого по приказу старого императораОдно Солнечное Зеркало {* Прославившегося также своей привычкой отрезатьплененным врагам губы и ноги, а затем обещать им свободу, если они сумеютпробежать через город, трубя в трубу.}, являлась лапидарность расположенияобъектов и отбрасываемых ими теней, призванная символизироватьфундаментальное единство души и материи и общую гармонию вещей. Говорили,что строгое расположение камней содержит в зашифрованном виде самыесокровенные тайны Реальности.}. Мор соскользнул со спины лошади и помогспешиться Изабель. - Только не путайся под ногами, ладно? - настойчиво произнес он. - Ивопросов тоже не задавай. Миновав несколько лакированных ступеней, он поспешно двинулся черезмолчащие комнаты, время от времени останавливаясь, чтобы снять показания сприборов, то есть с песочных часов. Наконец, бочком прокравшись по коридору,он через затейливую литую решетку увидел длинную комнату, где как разсовершал свою вечернюю трапезу Двор. Юный Император-Солнце, скрестив ноги, сидел во главе ковра. Крыльякоротенькой мантии из дурностая и перьев топорщились у него за спиной. Повсем признакам, император заметно вырос из своего одеяния. Остальныепредставители двора сидели на ковре в соответствии со строгим и необычайносложным порядком старшинства. Но невозможно было не узнать визиря, счрезвычайно подозрительным видом ковыряющегося в содержимом своей чаши сосквиши и вареными водорослями. Ни один из присутствующих не производилвпечатления человека, находящегося на грани скоропостижной смерти. Утопая ногами в ковре, Мор тихонько прошел по коридору, повернул заугол и едва не столкнулся нос к носу с несколькими крупными особями изНебесной Стражи. Те сгрудились вокруг проделанной в бумажной стене дырки дляподглядывания и передавали из рук в руки сигарету тем характерным,свойственным солдатам в карауле способом, когда ладонь складываетсячашечкой. Мор на цыпочках вернулся к решетке и подслушал следующую беседу: - Я несчастливейший из смертных, о Непреходящее Присутствие, если нашелтакое, как это в моем во всех остальных отношениях превосходном сквиши, -проскрипел визирь, выставляя палочки на всеобщее обозрение. Высокопоставленные особы повытягивали шеи, чтобы посмотреть. Как,впрочем, и Мор. Мор не мог не согласиться с высказыванием, ибо это былонечто вроде синезеленого сгустка со свисающими резиноподобными трубочками. - Приготавливатель пищи будет наказан, Благородное Воплощение Учености,- ответствовал император. - У кого-нибудь есть лишняя порция ребрышек? - Нет, о Чуткий Отец Своего Народа, я скорее имел в виду тот факт, чтомочевой пузырь и селезенка глубоководного раздутого угря, как всем известно,- кусочки столь лакомые, что могут быть съедены лишь возлюбленными богами(или, по крайней мере, так сказано в книгах), к избранному кругу которыхсвою ничтожную личность я, разумеется, не отношу. Он перекинул сокровище в чашу императора. Приземлившись с глухимстуком, оно слегка поизвивалось и замерло. Юноша некоторое время смотрел нанего. Затем ковырнул палочкой. - Ах, - произнес он, - но разве великий философ Лай Тинь Видль неписал, что ученого можно приравнять к принцам? Я припоминаю, однажды ты далмне прочесть этот отрывок, о Верный и Неутомимый Искатель Знаний. Деликатес проделал еще одну краткую дугу в воздухе и робко, словноизвиняясь, шлепнулся в чашу визиря. Быстрым движением ухватив его, визирьуравновесил раздутого угря на палочке, приготовив таким образом для второгозахода. - Может быть, в обычных случаях это и так, о Нефритовая Река Мудрости,но я, именно я конкретно, не могу поставить себя на один уровень симператором, которого люблю как собственного сына с того самого момента, какбезвременная смерть его покойного отца постигла. Посему кладу сие скромноеприношение к твоим ногам. Глаза присутствующих проследили за третьим полетом злосчастного органанад ковром. Но император выхватил опахало и с великолепной точностью отбилнападение, так что деликатес с силой противотанковой гранаты влетел обратнов чашу визиря, окатив близсидящих фонтаном вареных водорослей. - Кто-нибудь съешьте это, а? - прокричал Мор, никем не слышимый. - Ятороплюсь! - Ты воистину самый внимательный из слуг, о Преданный И ВоистинуЕдинственный, Сопровождавший Моего Покойного Отца, А Также Дедушку Во ВремяПерехода. Посему я повелеваю, чтобы наградой тебе стало это редчайшее ивкуснейшее из лакомств. Визирь неуверенно потыкал палочкой блюдо, затем посмотрел на лицоимператора. Тот улыбался. Весело и ужасно. Визирь замялся, придумываяподходящий повод. - Увы, похоже, я уже съел слишком много... - начал было он, ноимператор замахал руками, заставив его замолчать. - Бесспорно, блюдо нуждается в подходящей приправе, - произнес он ихлопнул в ладоши. Стена у него за спиной распоролась сверху донизу, и сквозь нее прошлачетверка Небесных Стражей. При этом трое из них воинственно размахивалимечами кандо, а четвертый торопливо пытался проглотить горящий бычок. Чаша выпала из рук визиря. - Вернейший из моих слуг считает, что у него в желудке не осталосьместа для последнего глотка, - произнес император. - Бесспорно, можноисследовать его желудок и проверить, правда ли это. Почему у этого человекаидет дым из ушей? - Жаждет действий, о Небесная Высота, - поспешил объяснить сержант. -Боюсь, остановить его невозможно. - В таком случает пускай возьмет нож и... У визиря, видимо, все-такипроснулся аппетит. Прекрасно. Воцарилось абсолютное молчание. Щеки визиря ритмично вздувались иопадали. Затем, давясь, он сделал глоток. - Очень вкусно, - вымолвил он. - Превыше всяких похвал. Воистину этопища богов, а сейчас прошу прощения... Распрямив сложенные ноги, он сделал движение, как будто собираясьвстать. На лбу у него заблестели маленькие бисеринки пота. - Ты желаешь оставить нас? - вопросительно поднял брови император. - Неотложные государственные дела, о Воплощение Проницательности... - Оставайся на месте. Слишком быстрое движение после еды вредитпищеварению, - произнес император, на что стражи ответили дружными кивкамисогласия. - Кроме того, сейчас нет никаких не терпящих отлагательствгосударственных дел, если только ты не ведешь речь о тех, что в красномпузырьке с надписью "Противоядие", что в черном лакированном шкафчике, чтона циновке в твоих покоях, о Светильник Полуночного Масла. В ушах у визиря зазвенело. Его лицо начало синеть. - Вот видите? - сказал император. - Активная деятельность на тяжелыйжелудок всегда приводит к неприятным последствиям. Пусть известие ослучившемся быстро облетит страну, достигнет самых отдаленных ее уголков.Пусть люди извлекут урок из твоего горького опыта. - Я... должен... поздравить тебя... Воплощение Такой... Заботливости, -с этими словами визирь обрушился на чашу с вареными мягкопанцирными раками. - У меня был отличный учитель.. - ВЫ ПОЧТИ УЛОЖИЛИСЬ, -произнес Мор и взмахнул мечом. Секундой спустя душа визиря встала с ковра и смерила Мора взглядом. - Кто ты такой, варвар? - резко спросил он, - СМЕРТЬ. - Но не моя, - с твердой уверенностью в голосе возразил визирь. - ГдеЧерный Небесный Дракон Огня? - ОН НЕ СМОГ ПРИЙТИ, - объяснил Мор. Сзади, за душой визиря, в воздухе формировались неясные тени. Некоторыеиз них были облачены в императорские одежды, но было много других,теснившихся сзади и напиравших. И у всех теней был такой вид, как будто ониждут не дождутся поприветствовать новоприбывшего в стране мертвых. - По-моему, тут несколько человек хотят с тобой пообщаться... - с этимисловами Мор заторопился прочь. Дойдя до коридора, он услышал дикий вопль визиря... Изабель терпеливо стояла возле Бинки, которая как раз вкушала позднийобед, состоящий из пятисотлетнего дерева банзай. - Один готов, - сообщил Мор, взбираясь в седло. - Поехали. У меняплохое предчувствие насчет следующего, и у нас не так уж много времени. Альберт материализовался в самом центре Незримого Университета -фактически, в той же самой точке пространства, в которой покинул этот мирпочти две тысячи лет назад. Издав удовлетворенное бурчание, он стряхнул с плаща несколько пылинок. Внезапно он ощутил, что за ним наблюдают, и, подняв взгляд, обнаружил,что ворвался в существование под строгим каменным взором себя самого. Поправив пенсне, он неодобрительно воззрился на прикрученную шурупами кпьедесталу бронзовую табличку, гласившую: "Альберто Малих, Основатель Этого Университета. 1222 - 1289 гг. НамБольше Не Увидеть Его Светлый Лик". "С предсказаниями вы сели в лужу", - подумал он. И если уж они таквысоко его ставят, то могли бы, по крайней мере, нанять приличногоскульптора. Этот сляпал подлинное безобразие. Нос вообще не похож. А это,надо полагать, следует называть ногой? Кроме того, студенты повырезали наней свои имена. Не говоря уже о том, что такую шляпу он не одел бы дажечерез свой труп. Разумеется, если бы это зависело только от него, деловообще не дошло бы до трупа. Альберт направил на мерзкую штуковину удар октариновой молнии и злобноухмыльнулся, когда статуя, взорвавшись, разлетелась в пыль. - Вот так, - обратился он к Плоскому миру в целом. - Я вернулся. Легкое покалывание ожившей магии ручейком протекло по руке и зажглотеплое сияние в его сознании. Как он тосковал по ней все эти годы... Звук взрыва встревожил волшебников. Торопясь, они набежали черезбольшие двойные двери и с самого начала пришли к неверному выводу. Перед ними стоял опустевший пьедестал. Надо всем витало облакомраморной пыли. И прямо из него, бормоча себе под нос, широким шагомвыступил Альберт. Волшебники в задних рядах начали как можно быстрее и бесшумнее покидатьпомещение. Среди них не было ни одного, кто бы за свою веселую юность ненадел на голову старого Альберта предмет общественного пользования спальни,не вырезал свое имя на какой-нибудь из холодных анатомических деталей статуиили не пролил пиво на пьедестал. Хуже того, во время Развеселой Недели,когда вино лилось рекой, дорога до уборной казалась слишком долгой. Чемползти туда спотыкаясь, лучше... В те времена эти шутки выглядели весьмазабавно. Внезапно они перестали казаться таковыми. Только двое остались, чтобы принять на себя удар. Один - потому чтозапутался мантией в двери, а второй - потому что был, вообще-то,человекообразой обезьяной и человеческие дела его особо не напрягали. Альберт сгреб за шиворот пытающегося уйти сквозь стену волшебника. Тотпронзительно завопил. - Хорошо, хорошо, я все признаю! Я был пьян тогда, поверь мне, я незнал, что делаю, ох, сожалею, всей душой каюсь... - Слушай, о чем ты тут болтаешь? - полюбопытствовал искреннеозадаченный Альберт. - ... так сожалею, если бы я только мог объяснить тебе, как я сожалею,мы бы... - Прекрати молоть чушь! - Альберт бросил взгляд на маленькогоорангутанга, который ответил ему теплой дружелюбной улыбкой. - Как тебязовут? - Да, сэр, я перестану, сэр, прямо сейчас, больше никакой чепухи,сэр... Ринсвинд, сэр. Помощник библиотекаря, если не возражаете. Альберт смерил его взглядом с ног до головы. Человечек выгляделнесчастным и потрепанным. Он походил на приготовленный для стирки предметодежды. Вот до какого плачевного состояния дошло волшебство, решил Альберт,с этим надо что-то делать. - И что же это за библиотекарь, который взял тебя в помощники? -раздраженно осведомился он. - У-ук. Что-то, похожее на теплую мягкую кожаную перчатку, попыталось взять егоза руку. - Обезьяна! В моем Университете! - Орангутанг, сэр. Прежде он был волшебником, но попался в ловушкукакой-то магии, сэр, теперь он не позволяет нам себя уволить, к тому же онединственный, кто знает расположение всех книг, - принялся с жаром объяснятьРинсвинд. - Я слежу, чтобы ему вовремя поставляли бананы, - добавил он,чувствуя, что требуются какие-то дополнительные объяснения. Альберт посмотрел на него испепеляющим взором. - Заткнись. - Затыкаюсь прямо сейчас, сэр. - И скажи мне, где Смерть. - Смерть, сэр? - переспросил Ринсвинд, прислоняясь к стенке. - Высокий, похож на скелет, синие глаза, шествует, ГОВОРИТ ВОТ ТАК...Смерть? Не видел его в последнее время? Ринсвинд сглотнул. - В последнее время нет, сэр. - Ну а мне он нужен. Этой чепухе надо положить конец. Я намеренположить ей конец сейчас, понятно? Я хочу, чтобы восемь старших волшебниковсобрались здесь, на этом самом месте. Чтобы через полчаса они были здесь, совсем оборудованием, необходимым для проведения Обряда АшкЭнте, надеюсь, этопонятно? Не скажу, чтобы твой вид внушал мне большую уверенность. Жалкаякучка протирателей штанов - вот вы кто. И хватит цепляться за мою руку! - У-ук. - А я сейчас направляюсь в пивную, - отрезал Альберт. - В ваше времягде-нибудь продается мало-мальски приличная ослиная моча? - Есть "Барабан", сэр. - "Порванный Барабан?" На Филигранной улице? Все еще стоит? - Ну, время от времени у него меняют название и до основанияперестраивают, но место, само место, э-э, на этом самом месте уже много лет.Я так думаю, в горле у вас порядком пересохло, а, сэр? - полюбопытствовалРинсвинд с чуть заметным оттенком товарищеского понимания. - Что ты можешь об этом знать? - резко произнес Альберт. - Абсолютно ничего, сэр, - с готовностью согласился Ринсвинд. - Ну так я отправляюсь в "Барабан". Полчаса, не забывай. И если, когдая вернусь, они не будут ждать меня здесь... короче, им лучше быть здесь! Окруженный облаком мраморной пыли, он покинул помещение, подобныйразъяренному шторму. Ринсвинд проследил за его отбытием. Библиотекарь взял волшебника заруку. - И знаешь, что во всем этом самое худшее? - произнес Ринсвинд. - У-ук? - Я ведь тоже мог на него наорать. А тем временем Альберт сидел в "Залатанном Барабане" и остервенелоспорил с хозяином по поводу содержания пожелтевшей таблички, тщательнопередававшейся от отца к сыну, пережившей одно цареубийство, три гражданскихвойны, шестьдесят один крупный пожар, четыреста девяносто ограблений и болеепяти тысяч кабацких драк и попрежнему гласившей, что Альберто Малих должензаведению три медных монеты плюс процент. На данный момент общая суммадостигла астрономической цифры, равной стоимости содержимого крупнейшихсокровищниц Плоского мира. Это лишний раз доказывает, что анкский торговец снеоплаченным счетом обладает памятью, способной заставить заморгать дажеслона... А тем временем Бинки неслась над огромным, таинственным континентом подназванием Клатч. Барабанный бой сотрясал зловонные, тенистые джунгли, и колоннызавивающегося барашками тумана поднимались от невидимых миру рек, подповерхностью которых прятались безымянные существа, высматривая, не пробежитли мимо потенциальный ужин. - С сыром больше не осталось, тебе придется есть с ветчиной, - сообщилаИзабель. - Что это там за свет? - Световые Дамбы, - ответил Мор. - Мы приближаемся. - Вытащив изкармана песочные часы, он оценил уровень песка. - Но все еще недостаточноблизки, черт побери! Световые Дамбы лежали в сторону Пупа по отношению к направлениюдвижения Бинки. Они походили на водоемы света и именно таковыми и являлись.Некоторые из населяющих местность племен соорудили в пустынных горахзеркальные стены с целью накапливания дневного, медленного и немноготяжелого света Плоского мира. Собранный свет использовался в качествевалюты. Бинки скользила над кострами кочевников и безмолвными болотами рекиЦорт. Впереди, окаймленные лунным сиянием, начали вырисовываться знакомыеочертания. - Пирамиды Цорта в лунном свете! - чуть не задохнувшись от восторга,воскликнула Изабель. - Как романтично! - ПОСТРОЕННЫЕ НА КРОВИ ТЫСЯЧ РАБОВ, - заметил Мор. - Пожалуйста, не надо. - Я извиняюсь, но практическая сторона дела такова, что эти... - Хорошо, хорошо, ты все мне доказал, - раздраженно фыркнула Изабель. - Требуется масса усилий, чтобы похоронить мертвого короля, - сказалМор, когда они описывали круг над одной из менее высоких пирамид. - Ихнашпиговывают консервантами, чтобы тела дотянули до следующего мира. - И как, срабатывает? - Не заметно, чтобы срабатывало. - Мор перегнулся через шею Бинки. -Там внизу факелы, - добавил он. - Держись. От состоящей из пирамид улицы вилась процессия, во главе которой сотняистекающих потом рабов несла гигантскую статую Оффлера, Бога-Крокодила.Бинки, никем не замеченная, проскакала над процессией и совершила идеальноеприземление на четыре копыта на утрамбованном песке поблизости от входа впирамиду. - Еще одного замариновали, - заметил Мор. Он опять внимательно рассмотрел в лунном свете песочные часы. Они былидовольно простыми, без каких-либо изысков, обычно указывающих напринадлежность обладателя к сильным мира сего. - Не может быть, чтобы это был он, - произнесла Изабель. - Не живьем жеих маринуют? - Надеюсь, что нет, потому что я читал, что прежде чем забальзамироватьумершего, его вскрывают и удаляют... - Я не хочу этого слышать. - Все мягкие куски, - как-то неубедительно завершил Мор. - На тотслучай, если маринад не сработает. Только представь, каково это -расхаживать без... - Короче, это не тот, кого ты должен забрать, - громко прервала егоИзабель. - В таком случае, кто нам нужен? Мор повернулся к темному входу. Пирамиду не запечатают до рассвета,чтобы дать возможность душе умершего короля покинуть ее. Она выгляделаглубокой и не предвещающей ничего хорошего пещерой, предназначенной дляцелей значительно более ужасных, нежели поддержание лезвия бритвы в остромсостоянии. - Давай выясним, - предложил он. - Тревога! Он возвращается! Восемь самых старых волшебников Незримого Университета выстроились вломаную линию. Они то и дело ерзали, разглаживали бороды - в общем,предпринимали безуспешные попытки придать себе более презентабельный вид.Задача была не из легких. Их выдернули из рабочих кабинетов, оторвали отпослеобеденного бренди у теплого камелька или тихих размышлений под шальюгде-нибудь в уютном кресле. Потому всех их терзали чувства крайнейобеспокоенности и растерянности. То и дело волшебники поглядывали наопустевший пьедестал. Только одно существо способно было бы повторить выражение их лиц. Итаким существом мог бы стать голубь, не только услышавший о том, что лордНельсон сошел со своего постамента, но еще и ошарашенный известием, чтолорда видели покупающим двенадцатизарядный револьвер и к нему ящик патронов. - Он идет по коридору! - прокричал Ринсвинд и нырнул за колонну. Собравшиеся маги как завороженные смотрели на большие двойные двери,точно ожидая, что те вот-вот взорвутся. И это показывает, насколько развитабыла в них способность к предвидению, потому что двери действительновзорвались. На волшебников пролился дождь дубовых щепок размером со спичку.Невысокая тонкая фигура стояла, четко выделяясь на фоне света. В одной рукефигура держала дымящийся посох. В другой - маленькую желтую жабу. - Ринсвинд! - грозно воззвал Альберт. - Сэр! - Возьми эту штуку и избавься от нее. Жаба переползла на рукуРинсвинда. Ее блестящие круглые глаза горестно посмотрели на него. - Это был последний раз, когда чертов хозяин таверны осмелился покатитьбочку на волшебника, - с гордым удовлетворением произнес Альберт. - Похоже,стоит отлучиться на несколько сотен лет, и люди в этом городе внезапноначинают воображать, что можно перечить волшебникам, а? Один из старших волшебников что-то промямлил. - Что там за вяканье? Кто это был, говори громко! - Как казначей Университета, я должен сказать, мы всегда проводилиполитику добрососедства и уважения к общественности города, - промямлилволшебник, избегая буравящего взгляда Альберта. На совести у него лежалвскрытый горшок с общественными деньгами и, в качестве отягощающегообстоятельства, три сундука порнографических гравюр. Альберт не стал противиться естественной реакции на это утверждение. Унего отвисла челюсть. - Почему? - спросил он. - Ну, э-э, чувство гражданской ответственности... мы считаем жизненноважным являть собою пример-а-ааа! Волшебник заколотил ладонями по внезапно воспламенившейся бороде,отчаянно пытаясь потушить огонь. Альберт опустил посох и медленно прошелсявзглядом по ряду волшебников. - Кто-нибудь еще хочет продемонстрировать чувство гражданскойответственности? - осведомился он. - Добрые соседи тут есть еще? - Набрав вгрудь воздух, он выпрямился в полный рост. - Бесхребетные червяки, вот выкто! Я основал этот Университет не для того, чтобы вы одалживали всем подрядгазонокосилки! Какой вам смысл обладать силой, если вы не используете ее какорудие власти? Человек не проявляет к вам уважения - вы не оставляете от егочертового постоялого двора камня на камне! Чтоб ему и каштанов было не начем зажарить! Вот как надо действовать! Понятно? Что-то вроде тихого вздоха пронеслось по собранию волшебников. Онипечально уставились на жабу на руке Ринсвинда. Большинство из них во временаюности прекрасно владели искусством пьянства. Они не раз надирались в"Барабане" до полной потери сознания. Конечно, все это давно прошло, носветлые воспоминания до сих пор согревали их сердца, а завтра вечером навтором этаже "Барабана" должен был состояться ежегодный официальный банкет(с ножами и вилками) Гильдии Купцов. Каждый из волшебников восьмого уровняполучил по пригласительному билету. Будут поданы жареный лебедь и два видавинных бисквитов с кремом, а также будет произнесена масса братских тостов"в честь наших уважаемых, нет, выдающихся гостей", и все это продлится дотех пор, пока не придет время для добровольных носильщиков - университетскихколлег - появиться с тачками и отвезти лучших представителей магии подродные своды. Альберт напыщенно вышагивал вдоль ряда, время от времени тыкая вкого-нибудь посохом. Его душа пела и плясала. Вернуться обратно? Да никогда!Вот она - власть, вот она - жизнь; он бросил вызов старому трактирщику иплюнул ему в пустой глаз! - Клянусь Курящимся Зеркалом Гризма, здесь будут перемены! Те из волшебников, которые изучали историю, неловко кивнули. Все опятьвернется на круги своя - к каменным полам, к подъемам до рассвета, к "никапли алкоголя ни при каких обстоятельствах" и к вызубриванию истинных имен,пока мозги не заскрипят. - Что делает этот человек! Волшебник, рассеянно потянувшийся закисетом, выронил из дрожащих пальцев наполовину скрученную сигарету. Упав,она пару раз подпрыгнула и покатилась, сопровождаемая жаждущими взорамиволшебников. Это длилось до тех пор, пока предусмотрительный Альберт ненаступил на нее и не раздавил - смачно. Альберт повернулся на сто восемьдесят градусов. Ринсвинд, которыйследовал за ним по пятам, точно неофициальный адъютант, едва не наскочил нанего. - Ты! Ринсвинд! А ты куришь? - Нет, сэр! Это грязная привычка! - произнося эти слова, Ринсвиндизбегал взглядов своих непосредственных начальников. Внезапно он осознал, что нажил себе врагов до гроба. И факт, что,вероятно, это "до гроба" продлится не так уж долго, служил слабым утешением. - Правильно! Ну-ка, подержи посох. А теперь, кучка жалких клеветников,знайте: этому пришел конец! Понятно? Первое, что вы сделаете завтра, этовстанете на рассвете, затем пробежка во дворе - три круга - и интенсивнаязарядка! Сбалансированное питание! Усердные занятия! Здоровые упражнения!Да, и эта чертова обезьяна отправляется в цирк! - У-ук? Некоторые из более пожилых волшебников закрыли глаза. - Но сначала, - произнес Альберт, понижая голос, - я буду весьма обязанвам, если вы приготовите все для Обряда Ашк-Энте. А у меня есть кое-какиенезавершенные дела... Мор вышагивал сквозь непроницаемый мрак коридоров пирамиды, вслед заним торопилась Изабель. Легкое сияние, источаемое мечом Мора, освещалопредметы не самого приятного свойства; по сравнению с некоторыми вещами,которым поклонялись обитатели Цорта, Бог-Крокодил Оффлер был просто рекламойкосметической фирмы. Ниши вдоль стен содержали в себе статуи, сделанные,очевидно, из всех кусков и лишних деталей, которые Создатель посчиталненужными и выбросил. - Зачем они здесь? - прошептала Изабель. - Цортские жрецы утверждают, что когда пирамиду запечатывают, статуиоживают и бродят по коридорам, охраняя тело короля от разорителей могил, -объяснил Мор. - Какое жуткое суеверие. - А кто говорил о суеверии? - рассеянно удивился Мор. - Они в самом деле оживают? - Я только знаю, что когда цортцы накладывают на какое-то местопроклятие, обычно все происходит как надо. Мор завернул за угол, и на какое-то мгновение, в течение которогосердце у нее едва не оборвалось, Изабель потеряла его из вида. В ужасе, неразбирая дороги, она ринулась сквозь мрак и с силой выпущенного из пушкиснаряда врезалась в Мора. Он изучал птицу с собачей головой. - Э-э-э... -произнесла она. -Разве от этих морд у тебя не идет мороз покоже? - Нет, - бесстрастно ответил Мор. - Почему нет? - ПОТОМУ, ЧТО Я МОР. Он повернулся к ней, и она увидела, как его глаза сверкнули подобносиним булавочным головкам. - Прекрати! - Я... НЕ МОГУ. Она попыталась рассмеяться. Не получилось. - Но ты не Смерть, - заявила она. - Ты только выполняешь его работу. - СМЕРТЬ - ЕСТЬ ТОТ, КТО ВЫПОЛНЯЕТ РАБОТУ СМЕРТИ. Последовавшая за этим пауза крайнего потрясения была нарушена стоном,донесшимся из глубин мрачного коридора. Мор повернулся на каблуках иторопливо пошел на звук. "Он прав, - подумала Изабель. - Даже то, как он двигается..." Но страх перед мраком, который обступал ее по мере отдаления Мора и,следовательно, света, превозмог сомнения, и она крадучись двинулась заюношей. Еще один поворот - и ее взору открылось помещение, в судорожномсиянии меча выглядевшее чемто средним между сокровищницей и до пределазабитым чердаком. - Что это за место? - прошептала она. - Я никогда не видела такогоколичества предметов! - КОРОЛЬ ЗАБИРАЕТ ИХ С СОБОЙ В СЛЕДУЮЩИЙ МИР. - Уж конечно, а в передвижение по световому лучу он не верит? Смотри,здесь целая лодка! И золотая ванна! - ПРИБЫВ ТУДА, ОН НАВЕРНЯКА ЗАХОЧЕТ ПОМЫТЬСЯ. - И все эти статуи! - ЭТИ СТАТУИ, ВЫНУЖДЕН СООБЩИТЬ, КОГДА-ТО БЫЛИ ЛЮДЬМИ. СЛУГАМИ КОРОЛЯ,КАК ТЫ ПОНИМАЕШЬ. Лицо Изабель приняло мрачное выражение. - ЖРЕЦЫ ДАЮТ ИМ ЯД. Из угла забитой предметами комнаты снова донесся стон. Мор проследовалк его источнику, неуклюже перешагивая через скатанные ковры, связки фиников,кратеры посуды и груды драгоценных камней. Король, очевидно, никак не могрешить, что брать, а что оставлять, так что решил сыграть в беспроигрышнуюигру и взять все. - ТОЛЬКО ОН НЕ ВСЕГДА ДЕЙСТВУЕТ БЫСТРО, - с печальной торжественностьюдобавил Мор. Проворно вскарабкавшись вслед за ним, Изабель перегнулась через каноэ.Она увидела совсем юную девушку, распростертую на груде тряпья. Одеждудевушки составляли шаровары из дымчатого газа, жилет, скроенный так, какбудто материю экономили, и браслеты в количестве достаточном, чтобы слегкапритопить приличного размера судно. Вокруг рта девушки расползлось зеленоепятно. - Это больно? - спросила Изабель. - НЕТ. ОНИ ДУМАЮТ, ЭТО ПРИВОДИТ ИХ В РАЙ. - Правда? - МОЖЕТ БЫТЬ. КТО ЗНАЕТ? Из внутреннего кармана Мор извлек часы и вбледном поблескивании меча принялся рассматривать их. Казалось, он считаетпро себя. Затем резким движением он швырнул часы за плечо, а другой рукойзанес меч. Тень девушки села и потянулась. Раздался легкий звон призрачныхукрашений. Заметив Мора, она склонила голову. - Мой господин! - НИКАКОЙ Я НЕ ГОСПОДИН, - буркнул Мор. - А ТЕПЕРЬ БЕГИ ТУДА, КУДА, КАКСЧИТАЕШЬ, ДОЛЖНА ОТПРАВИТЬСЯ. - Я стану наложницей при небесном дворе короля Зитесфута, который будетвечно обитать среди звезд, - твердо произнесла девушка. - Ты вовсе не обязана ею становиться, - встряла Изабель. Девушка повернулась к ней. Ее глаза широко раскрылись. - О, но я должна. Меня обучали этому, - пояснила она, при этом словнотая. - До сих пор мне удалось подняться только до служанки. Она исчезла. Изабель с мрачным неодобрением воззрилась на место,которое та только что занимала. - Так! - наконец выговорила она. - Ты обратил внимание, как она одета? - ПОЙДЕМ ОТСЮДА. - Враки это все про короля Кто-он-там-озиса, обитающего среди звезд, -бурчала она себе под нос, пока они выбирались из забитого вещами помещения.- Нет там ничего, кроме пустого пространства. - ЭТО ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ. В СОБСТВЕННОМ СОЗНАНИИ ОН БУДЕТ ОБИТАТЬ СРЕДИЗВЕЗД. - В окружении рабов? - ЕСЛИ ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ ТАКОВЫМИ. - Но это несправедливо. - СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ, - парировал Мор. - ЕСТЬ ТОЛЬКО МЫ. - Но я думала, ты хочешь спасти принцессу! - У МЕНЯ НЕТ ВЫБОРА. ВЫБОРА ВООБЩЕ НЕТ. Он двинулся по направлению к ожидающей его Бинки. Бросившись вперед,Изабель схватила его за руку. Он мягко высвободился. - МОЕ УЧЕНИЧЕСТВО ЗАКОНЧИЛОСЬ. - Это все в твоем собственном сознании! - закричала Изабель. - Ты тот,кем себя считаешь! Ее голос внезапно пресекся. Песок вокруг ног Мора начал вздыматьсямаленькими струйками и завиваться злыми воронками. Воздух затрещал и стал маслянистым. Мор выглядел смущенным. - КТО-ТО ОСУЩЕСТВЛЯЕТ ОБРЯД АШКЭНТЕ... Неведомая сила ударила с неба, словно молотом, и вырыла в песке кратер.Затем раздался низкий жужжащий звук. Запахло плавящимся оловом. Мор оглянулся на бурю взбесившегося песка. Он поворачивался, словно восне, один в неподвижном центре водоворота. В крутящемся облаке полыхнуламолния. Где-то в глубине своего сознания он силился освободиться, но что-тоухватило его мертвой хваткой, и теперь в нем осталось не больше сил, чем встрелке компаса, всегда показывающей на Пуп. Наконец он нашел, что искал. В октариновом свете вырисовывался вход вкороткий туннель. На другом конце мелькали фигуры, делающие ему знаки. - Я ИДУ, - изрек он. Неожиданный вскрик у него за спиной заставил его повернуться. Семьдесяткилограммов юной женственности ударили ему прямо в грудь, оторвав от земли. Когда Мор приземлился, на нем, обхватив его коленями, сидела Изабель.Она крепко сжимала его руки в своих. - ОТПУСТИ МЕНЯ, - знакомыми свинцовыми интонациями проговорил он. -МЕНЯ ПРИЗВАЛИ. - Не тебя, идиот! Она заглянула в синие, беззрачковые водоемы его глаз. Это было всеравно, что заглянуть в несущийся навстречу туннель. Выгнув спину, Мор исторг ругательство столь древнее и исполненное такойзлобы, что в сильном магическом поле Диска оно обрело физическую форму,взмахнуло кожистыми крыльями и незаметно улетело прочь. Вокруг, на песочныхдюнах, бушевала небольшая буря. Его глаза опять втянули в себя ее взгляд. Она посмотрела в сторонуровно за секунду до того, как упасть камнем в сделанный из синего светаколодец. - Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ. - Голос Мора мог буравить дырки в скалах. - Отец пробовал разговаривать со мной таким тоном, - спокойноответствовала она. - Когда хотел, чтобы я убралась у себя в спальне. У неготоже ничего не получалось. Мор издал еще одно ругательство. Оно появилось из воздуха, хлопаякрыльями, и сделало попытку зарыться в песок. - ЭТА БОЛЬ... - Все это только у тебя в голове, - сказала Изабель, всем теломсопротивляясь той силе, которая хотела затянуть их в мерцающий вход. - Ты неСмерть. Ты всегонавсего Мор. Ты тот, кем себя считаешь. В центре затуманенных синих глаз образовались и со скоростью светаначали расти две крошечные коричневые точки. Буря вокруг взвыла еще раз и затихла. Мор пронзительно закричал. Обряд АшкЭнте, попросту говоря, призывает и связывает Смерть. Изучающиеоккультные науки скажут вам, что для его проведения достаточно немудрящегозаклинания, трех кусочков дерева и четырех унции мышиной крови. Но ни одномудостойному остроконечной шляпы волшебнику и в голову не придет ограничитьсячем-то столь маловнушительным; в глубине души он знает, что если заклинаниене сопровождается зажиганием желтых свечей и курением большого количестваредкостных фимиамов, если во время Обряда на полу не рисуются круги мелкамивосьми различных цветов, а в районе священнодействия не бурлят варевомпарочка-троечка зловещего вида котлов, то о таком заклинании просто не стоитзадумываться. Восемь волшебников, каждый на своем боевом посту на одной из восьмивершин огромной церемониальной октограммы, раскачивались и монотоннораспевали, раскинув руки и касаясь кончиками пальцев магов по обеим сторонамот себя. Но что-то не клеилось. Правда, в самом центре живой октограммыобразовался сгусток тумана, но он извивался и крутился вокруг своей оси,отказываясь фокусироваться. - Еще энергии! - воззвал Альберт. - Подбавьте еще энергии! На какое-то мгновение в дыму появилась фигура, одетая в черное исжимающая в руке посверкивающий меч. Альберт выругался, вглядевшись вбледное лицо под капюшоном: оно было недостаточно бледно. - Нет! - возопил Альберт, ныряя внутрь октограммы и ощупывая цепкимируками мерцающую фигуру. - Не ты, не ты... А в это самое время, в далеком-далеком Цорте, Изабель забыла, что онадама, сжала кулак, разъяренно прищурилась и врезала Мору в челюсть. Мирвокруг нее взорвался... А на кухне "Реберного Дома Харги", брызгая шипящим маслом и распугиваякотов, с оглушительным грохотом полетела на пол раскаленная сковородка... В огромном зале Незримого Университета произошло все сразу {Утверждениене вполне точное. В философской среде принято считать, что кратчайшийвременной промежуток, в течение которого что-либо может произойти,составляет тысячу миллиардов лет.}. Колоссальная сила, прикладываемая волшебниками к царству теней,внезапно нашла нужную точку и сконцентрировалась на ней. Подобный застрявшейв горлышке и не желающей выниматься пробке, похожий на сгусток яростногокетчупа, выскочивший из перевернутой бутылки вечности, в центре октограммыприземлился Смерть и выругался. Лишь на долю секунды Альберт опоздал осознать, что находится внутризаколдованного кольца. Он сделал было движение к краю, но пальцы скелетаухватили его за край мантии... Волшебники, то есть те из них, которые удержались на ногах и непотеряли сознания, с удивлением заметили, что Смерть в фартуке и держит вруках котенка. - Зачем тебе понадобилось ВСЕ ИСПОРТИТЬ? - Все испортить? А ты видел, что натворил мальчишка? - огрызнулсяАльберт, еще пытаясь дотянуться до периметра кольца. Смерть вздернул череп и принюхался. Звук прорезался сквозь все остальные звуки в зале и заставил ихутихнуть. Это был звук того рода, который раздается в сумрачных закоулках снов иот которого вы просыпаетесь в холодном поту, охваченные смертным страхом.Это было гнусавое сопение, слышимое из-под двери, за которой скрываютсянеописуемые ужасы. Оно походило на сопение ежа, но в таком случае этот еж вбуквальном смысле срезает углы домов и расплющивает в лепешку грузовики. Этобыл звук, который вам не захотелось бы услышать дважды; вам и однажды незахотелось бы его услышать. Смерть медленно выпрямился. - ТАК ОН ПРЕЗЛЫМ ЗАПЛАТИЛ ЗА ПРЕДОБРЕЙШЕЕ? УКРАСТЬ МОЮ ДОЧЬ, ОСКОРБИТЬСЛУГ И РАДИ ЛИЧНОГО КАПРИЗА ПОСТАВИТЬ ПОД УГРОЗУ ЦЕЛОСТНОСТЬ ТКАНИ САМОЙРЕАЛЬНОСТИ? О, БЕЗРАССУДНЫЙ, ДОВЕРЧИВЫЙ ДУРАК, Я БЫЛ БЕЗРАССУДНЫМ СЛИШКОМДОЛГО! - Хозяин, будь добр, отпусти мою мантию... - начал Альберт. И уловил всобственном голосе молящие нотки, которых там раньше не было. Смерть пропустил мимо ушей его жалостный призыв. Он щелкнул пальцами. Ввоздухе точно щелкнули кастаньеты, и завязанный вокруг его талии фартукзанялся множеством свирепых язычков пламени, которые тут же съели его.Котенка, однако, Смерть бережно поставил на пол и мягко оттолкнул ногой. - РАЗВЕ Я НЕ ОТКРЫЛ ПЕРЕД НИМ ВЕЛИЧАЙШУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ? - В точности так, хозяин, и теперь, когда ты узрел все в истинномсвете... - РАЗВЕ НЕ ДАЛ ЕМУ НАВЫКИ? УМЕНИЯ? ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ КАРЬЕРЫ? ПЕРСПЕКТИВЫ?РАБОТУ, КОТОРОЙ НЕ ЛИШИШЬСЯ НИКОГДА? - Правда ваша, вот если бы еще ты отпустил меня... Перемена в голосе Альберта стала разительной. Трубные аккорды приказовуступили место умоляющим пикколо. Фактически он говорил с неприкрытымужасом. Но тут ему удалось поймать взгляд Ринсвинда и прошипеть: - Мой посох! Кинь мне мой посох! Пока он внутри круга, он уязвим! Даймне мой посох, и я вырвусь! - Чего-чего? - не понял Ринсвинд. - О, МОЯ ОШИБКА, ЧТО Я УСТУПИЛ ТОЙ СЛАБОСТИ, КОТОРУЮ ЗА НЕИМЕНИЕМЛУЧШЕГО СЛОВА НАЗОВУ ПЛОТЬЮ! - Мой посох, идиот, мой посох! - скороговоркой выпалил Альберт. - Извини, не расслышал? - БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, МОЙ ВЕРНЫЙ СЛУГА, ЗА ТО, ЧТО ПРИВЕЛ МЕНЯ В ЧУВСТВО, -с мрачной торжественностью заключил Смерть. - НЕ БУДЕМ ЖЕ ТЕРЯТЬ ВРЕМЕНИ. - Мой пос...! Раздался взрыв. Воздух рванулся внутрь круга. На какое-то мгновениеогоньки свечей вытянулись, образовав линии, и угасли. Прошло какое-то время. Затем голос казначея откуда-то с поверхности пола произнес: - Это было очень нелюбезно с твоей стороны, Ринсвинд, потерять егопосох. Напомни мне на днях, чтобы я сурово наказал тебя. У кого-нибудь естьсвет? - Я понятия не имею, что с ним произошло! Я просто прислонил его кколонне, и вот теперь его... - У-ук. - Ох, - только и смог выдавить Ринсвинд. - Дополнительная порция бананов этому человекообразному, - спокойным,ровным голосом произнес казначей. Кто-то чиркнул спичкой и ухитрился зажечь свечу. Волшебники принялисьсобирать себя с пола. - Ну что ж, пусть это послужит уроком всем нам, - хмыкнул казначей,отряхивая с мантии пыль и застывшие капли воска. Он поднял взгляд, ожидая увидеть статую Альберто Малиха вернувшейся напьедестал. - Очевидно, даже у статуй есть чувства, - сказал он. - Я личновспоминаю, когда я учился здесь первый год, то вырезал свое имя у него на...в общем, неважно. Смысл в том, что я предлагаю незамедлительно заменитьстатую. Предложение приветствовала мертвая тишина. - Скажем, точной копией, но отлитой в золоте. Должным образомукрашенную драгоценностями, как подобает нашему великому основателю, - бодропродолжил он. - А чтобы полностью исключить возможность ее осквернениякем-либо из студентов, предлагаю возвести ее в самом глубоком подвале. Изатем запереть подвал. Несколько волшебников воспряли духом. - И выбросить ключ? - уточнил Ринсвинд. - И заварить дверь, - поправил казначей. Ему только что пришел на память "Залатанный Барабан". Он некотороевремя подумал и вспомнил также о здоровом режиме. - А дверной проем заложить кирпичной кладкой, - заключил он. Разразился взрыв аплодисментов. - И послать подальше каменщика! - вырвалось у Ринсвинда. Емупоказалось, что он уловил, что здесь происходит. - Ни к чему так увлекаться, - сердито нахмурился казначей. Тишина. Песчаная дюна, размером чуть больше обычной, вздыбливается,идет буграми. Несколько неловких тычков - и дюна обрушивается, являя Бинки,выдувающую песок из ноздрей и трясущую гривой. Мор открыл глаза. Должно быть специальное слово для краткого промежутка сразу послепробуждения, когда сознание заполняет теплое розовое ничто. Вы лежитесовершенно без мыслей, за исключением растущего подозрения, что на васнеотвратимо, как набитый мокрым песком чулок в ночном переулке, надвигаютсявоспоминания, без которых вы предпочли бы обойтись. И единственнымутешительным элементом вашего ужасного будущего является то, что будущеебудет весьма непродолжительным. Мор уселся и положил руки на макушку, чтобы перестать развинчиваться. Песок у него за спиной вздыбился горкой - это приняла сидячее положениеИзабель. Волосы у нее были полны песка, а лицо перепачкано пирамидной пылью.Часть волос завивалась на кончиках. Она апатично посмотрела на Мора. - Ты ударила меня, - заявил он, осторожно ощупывая челюсть. - Да. - Ох. Он поднял глаза на небо, как будто ожидая оттуда подсказок. Необходимогде-то быть - и поскорее, вспомнил он. Затем он припомнил кое-что еще. - Спасибо, - поблагодарил он. - О, не за что. С усилием поднявшись на ноги, Изабель попыталась вытряхнуть из волосгрязь и паутину. - Так что, мы будем спасать эту твою принцессу? - неуверенно спросилаона. Внутренняя реальность Мора вошла наконец в резонанс с ним самим. Онвскочил на ноги, издал сдавленный вопль, увидел перед глазами звездывзрывающегося синего фейерверка и рухнул обратно. Изабель подхватила его ирывком поставила на ноги. - Пошли к реке, - предложила она. - Думаю, напиться нам не помешает. - Что со мной случилось? Она пожала плечами - насколько это было возможно, учитывая, что онадержала на себе его вес. - Кто-то произвел Обряд АшкЭнте. Отец ненавидит его, говорит, что егонеизменно Призывают в самый неподходящий момент... Эта... часть тебя,которая была Смертью, откликнулась на зов и ушла, а ты остался здесь. Я таксебе это представляю. По крайней мере, к тебе вернулся твой голос. - А который сейчас час? - Когда, ты сказал, жрецы закрывают пирамиду? Сощурив слезящиеся глаза, Мор присмотрелся к королевской усыпальнице.Даже отсюда были видны озаренные светом факелов пальцы - они что-то делали сдверью. Вскоре, как гласит легенда, стражники оживут и начнут своенескончаемое патрулирование. Он знал, что это правда. Он вспомнил, как его сознание было холодно,точно лед, и безгранично, как ночное небо. Вспомнил, как его против воливызвали к существованию. Это случилось в тот самый момент, когда появилосьпервое живое существо. Уже тогда он с уверенностью знал, что ему предстоитпережить эту жизнь, присутствовать в ней до тех пор, пока последнее живоесущество не перейдет в мир иной. И тогда он положит перевернутые стулья настолы и выключит свет. Он вспомнил это одиночество. - Не оставляй меня, - с жаром попросил он. - Я здесь, - ответила она. - Я буду с тобой столько, сколькопонадобится. - Сейчас полночь, - безо всякого выражения пробормотал он. Обессиленно опустившись на прибрежный песок Цорта, он окунул больнуюголову в воду. Неподалеку раздался звук - такой издает вода в ванне, когдазатычку выдергивают и воду начинает затягивать в отверстие. Это Бинки тожесделала глоток. - Это значит, мы уже опоздали? - Да. - Мне очень жаль. Я честно хотела помочь. - Ничего. - По крайней мере, ты сдержал обещание, которое дал Альберту. - Да, - горько кивнул Мор. - По крайней мере, я сделал это. Почти на всем расстоянии, которое отделяет один край Плоского мира отдругого... Должно же существовать специальное слово для микроскопической искоркинадежды, которую вы опасаетесь лелеять, боясь спугнуть одним признаниемфакта ее существования. Это все равно что смотреть на фотон. Можно лишьбочком-бочком подобраться к ней, смотря мимо нее, проходя мимо нее, идождаться, пока она станет достаточно большой, чтобы смело взглянуть в лицоэтому миру. Подняв голову, он посмотрел в направлении закатного горизонта. Онпытался вызвать в памяти образ большой модели Плоского мира в кабинетеСмерти и при этом не дать Вселенной разгадать свои тайные помыслы. В подобные моменты кажется, что событийность настолько точно взвешена исбалансирована, что достаточно просто подумать чересчур громко - и все будетиспорчено. Он сориентировался по тонким потокам танцующих на фоне звезд ПуповыхОгней. Охваченный догадкой-озарением, он подумал, что Сто Лат находится...вон там... - Полночь, - вслух сказал он. - Теперь уже прошедшая полночь, - отозвалась Изабель. Мор поднялся, стараясь не позволить лучам восторга прорваться наружу ивыдать его, и схватил Бинки за уздечку. - Пошли, - махнул рукой он. - У нас не так много времени. - Ты о чем? Мор поднял ее и усадил у себя за спиной. Идея была неплоха, нопрактически она воплотилась в том, что его едва не выдернуло из седла. Мягкооттолкнув его, Изабель забралась сама. Ощущая лихорадочное возбуждение Мора,Бинки нервно переступала копытами, бросалась из стороны в сторону, хрипела ирыла копытом песок. - Я спросила, о чем ты говоришь? Мор развернул лошадь в направлении от-даленного закатного сияния. - О скорости ночи, - пояснил он. Просунув голову между зубцами дворцовой башни, Кувыркс выглянул наружуи застонал. До стены оставалось не больше улицы, она была ясно видна воктариновом свете, и ему не приходилось напрягать воображение, чтобыуслышать шипение. Мерзкий звук, такой издает зубец пилы, если его задетьпальцем. Он складывался из случайных ударов частиц вероятности о барьер,которые при столкновении отдавают свою энергию в виде шума. Прокладывая себедорогу и медленно, но неотвратимо двигаясь по улице, отливающая перламутромстена поглощала знамена, факелы и восторженные толпы, оставляя позади лишьтемные улицы. "Где-то там, на этих улицах, - подумал Кувыркс, - я крепкосплю в своей постели, и ничего этого не случалось. Везучий я." Он нырнул, бросился вниз по лестнице, выскочил в выложенный булыжникомвнутренний двор и со всех ног кинулся в главный зал. Края длинной мантиихлопали его по лодыжкам. Проскользнув через маленькую дверцу, проделанную внижней части огромной входной двери, он отдал приказание стражникам заперетьее. Затем опять подхватил полы своего балахона и затопал по боковомупроходу, избегая попадаться на глаза гостям. Зал озарялся тысячами свечей. Его заполняла знать долины Сто,практически все придворные были слегка неуверенны, а что, собственно,привело их сюда. И разумеется, в зале был слон. Именно этот самый слон убедил Кувыркса, что поезд его сознанияокончательно сошел с рельсов здравого рассудка. Однако всего несколько часовназад задумка казалась весьма удачной. Именно тогда раздражение Кувыркса поповоду слабого зрения первосвященника перешло в припоминание факта, что налесопилке на окраине города имеется вышеупомянутое животное, где егоиспользуют в качестве тягловой силы для перевозки грузов. Слон былпрестарелым, страдал артритом и непредсказуемым темпераментом. Зато онобладал одним важным преимуществом, делавшим его идеальным объектомритуального жертвоприношения. Не заметить слона крайне сложно. Полдюжины стражников осторожно пытались удержать животное, в чьеммедленно работающем мозгу забрезжило осознание, что ему следовало бы сейчаснаходиться в привычном стойле, перед большим стогом сена и огромной поилкойи что сейчас самое время подремать, увидеть во сне раскаленную, цветадетского поноса почву родных клатчских равнин. Животное начиналобеспокоиться. Вскоре выяснилось, что дополнительной причиной возрастающей дерганностиживотного является тот факт, что в ходе предцеремониальной суматохи егохобот нашел кубок с галлоном крепкого вина и слон здорово приложился к нему.Странные, порожденные горячечным воображением образы вспучивались передприкрытыми морщинистыми веками глазками и подталкивали к действию. Слонучудились то выдернутые с корнем баобабы, то борьба с другим слоном заобладание особью женского пола. А в следующий момент он видел славнуюпробежку по населенной аборигенами деревушке и самих аборигенов, в паникерассыпающихся в стороны. Все полузабытые удовольствия прежней жизнивсколыхнулись в его мозгу. Короче, он допился почти до розовых людей. К счастью, обо всем этом не знал Кувыркс, который как раз поймал взглядпомощника первосвященника - молодого человека самоуверенного вида, которыйоказался достаточно предусмотрительным, чтобы облачиться в длинный резиновыйфартук и болотные сапоги, - и подал тому знак, что пора начинать церемонию. Метнувшись в гардеробную, он не без труда натянул специальноецеремониальное облачение, изобретенное для него дворцовой портнихой. Тапорядком опустошила свою рабочую корзину, доставая оттуда обрывки тесьмы,блестки и золотую нить, чтобы в итоге произвести на свет наряд стольослепительный по своей безвкусице, что даже сам аркканцлер НезримогоУниверситета не постыдился бы надеть его. Кувыркс позволил себе полюбоватьсяна свое отражение в зеркале, после чего утрамбовал на голове остроконечнуюшляпу и бегом кинулся к двери, затормозив как раз вовремя, чтобы предстатьперед взорами собравшихся идущим величавой поступью, как подобает важнойперсоне. Он дошел до первосвященника как раз в тот момент, когда Кели двинуласьпо центральному проходу, сопровождаемая по бокам служанками. Те суетилисьвокруг нее, точно буксиры вокруг океанского лайнера. Невзирая на издержки наследственного платья, Кувыркс нашел, что онавыглядит прекрасно. Было в ней что-то такое, от чего у него... Скрипнув зубами, он попытался сконцентрироваться на обеспечениибезопасности церемонии. В различных удобных для наблюдения точках зала онрасставил стражей - на тот случай, если герцог Сто Гелитский попытается впоследнюю минуту внести какиелибо изменения в порядок наследованиякоролевской власти. Кувыркс также напомнил себе о необходимости наблюденияза самим герцогом, который сидел в переднем ряду со странно спокойнойулыбкой на лице. Взгляд герцога остановился на Кувырксе, и тот поспешноотвел глаза. Первосвященник воздел руки, призывая к молчанию. Когда старик обратилсялицом к Пупу и принялся надтреснуто взывать к богам, Кувыркс бочком двинулсяк жрецу. Кувыркс позволил себе вновь скользнуть взглядом по герцогу. - Услышьте меня, м-м, о боги... Смотрит ли Сто Гелитский наверх, всумрак стропил, где колышутся, как призраки, знамена? - ...Услышь меня, о Слепой Ио Стоглазый; услышь меня, о Великий Оффлер,Меж Чьих Зубов Вьются Птицы; услышь меня, о Милосердный Рок; услышь меня, оЗолотая, м-м, Участь; услышь меня, о Семирукий Сек; услышь меня, о ЛеснойХоки; услышь меня, о... С тупым ужасом Кувыркс осознал, что старый хрен, вопреки всеминструкциям, намерен перечислить всех. На Плоском мире имелось болеедевятисот известных богов, и богословы-исследователи ежегодно открывалиновых. Это могло занять многие часы. Собрание уже начинало ерзать ибеспокойно елозить ногами. Кели стояла перед алтарем. Ее лицо выражало ярость. Кувыркс пихнулпервосвященника под ребра, что, однако, не возымело какого-либо видимогоэффекта. Тогда он принялся подавать знаки молодому служке, яростно поднимаяи кривя брови. - Останови его! - прошипел он. - У нас нет времени! - Боги будут недовольны... - Не так недовольны, как я, а я - здесь. Служка мгновение вглядывался влицо Кувыркса, после чего решил, что с богами лучше объясниться позже.Похлопав первосвященника по плечу, он зашептал ему что-то на ухо. - О Стейкхегель, Бог, м-м, Коровьих Хлевов На Отшибе; услышь меня, о...Да-да? Что такое? "Шу-шу-шу-шу." - Это, мой друг, серьезное нарушение. Ну хорошо, перейдем сразу к, м-м,Перечислению Родословной. "Шу-шу-шу-шу." Первосвященник, нахмурившись, воззрился на Кувыркса или, по крайнеймере, на то место, где, как он считал, тот находился. - Ох, ну ладно. Приготовь, м-м, фимиам и благовония для ИсповеданияЧетырехкратной Тропы. "Шу-шу-шу-шу." Лицо первосвященника омрачилось. - Я полагаю, м-м, о краткой молитве не может быть и речи? - ядовитопроизнес он. - Если некоторые здесь не пошевелятся, - сдержанно заявила Кели, - тобудут неприятности. "Шу-шу-шу." - Не знаю, - ответил первосвященник. - В таком случае стоит ли вообщезатрудняться религиозной, м-м, церемонией. В общем, ведите сюда этогопроклятого слона. Служка, стрельнув в Кувыркса яростным взглядом, помахал стражникам.Пока они толкали вверенного их заботам слегка покачивающегося клиента,подгоняя его криками и заостренными палками, молодой жрец незаметноприблизился к Кувырксу и сунул ему в руку какой-то предмет. Тот посмотрел. Предмет оказался водонепроницаемой шляпой. - Это обязательно? - Он очень набожный, - объяснил служка. - Нам могут понадобиться трубкидля дыхания под водой. Слон достиг алтаря. Его заставили, преклонить колени. Он икнул. - Ну, где он, наконец? - рыкнул первосвященник. - Давайте же покончим сэтим, м-м, фарсом! Знакомое "шу-шу" донеслось со стороны служки. Первосвященникприслушался, мрачно кивнул, взял нож для жертвоприношений с белой ручкой иобеими руками вознес его над головой. Зал, затаив дыхание, наблюдал. Затемон снова опустил нож. - Где прямо передо мной? "Шу-шу..." - Разумеется, я не нуждаюсь в твоей помощи, юноша! Я приносил в жертвумужчину и мальчика... м-м, женщин и животных. Я занимаюсь этим семьдесятлет, и, если когда-нибудь я не смогу удержать в руках, м-м, нож, можешьуложить меня в земляную постель! И, широко размахнувшись, он опустил лезвие, которое, по чистойслучайности, нанесло слону поверхностную рану на брюхе. Бедное животное вышло из приятного задумчивого ступора и издалопронзительный рев. Служка в ужасе поднял голову, встретил взгляд парыкрошечных налитых кровью глазок, щурившихся на него с высоты разъяренноготуловища, и одним прыжком очистил алтарь. Слон был в ярости. Туманные путаные воспоминания затопили его больнуюголову: воспоминания о факелах и криках, о людях с сетями, клетками икопьями, о долгих, долгих годах, проведенных за тяганием тяжелых стволов.Опустившись на камень алтаря, слон, к собственному удивлению, раскроил егонадвое, клыками, точно рычагами, поднял обе части в воздух и затем,предприняв безуспешную попытку выдернуть с корнем каменную колонну и ощутиввнезапную потребность в глотке свежего воздуха, ринулся прочь из зала,скрипя артритными суставами. Не разбирая дороги, слон врезался в дверь. В крови животного пел зовстаи и искрился алкоголь. Он сорвал дверь с петель и кренясь понесся дальше,пересек внутренний двор, разнес в щепки внешние ворота, рыгнул, громоподобнопротопал по спящему городу и все еще набирал скорость, когда вдруг уловил вночном бризе запах далекого темного континента - Клатча. Подняв хвост, онпоследовал древнему зову родины. А в зале тем временем творилось черт знает что. Пыль, крики, сумятица.Кувыркс затолкал шляпу подальше и опустился на четвереньки. - Спасибо огромное, - произнесла Кели, которая лежала прямо под ним. -И зачем ты прыгнул на меня? - Первым инстинктивным движением моей души было защитить вас, вашевеличество. - Да, к инстинкту это, возможно, имело отношение, но... Она хотела было сказать, что даже слон весит меньше, но при видебольшого, серьезного и довольно разгоряченного лица волшебника передумала. - Мы обсудим это позже, - сказала она, садясь и отряхиваясь от пыли. -Итак, полагаю, мы обойдемся без жертвоприношений. Я пока еще не вашевеличество, только ваше высочество, так что если кто-нибудь принесеткорону... Сзади раздался щелчок взводимой тетивы. - Эй, волшебник, а ну-ка, держи руки на виду, - процедил герцог. Кувыркс медленно встал и повернулся. За спиной у герцога стоялополдюжины больших серьезных мужчин, мужчин того типа, чья основная жизненнаяфункция - маячить за спиной кого-нибудь вроде герцога. У них была дюжинабольших серьезных арбалетов, чье главное предназначение - выглядеть так, какбудто они вот-вот выстрелят. Принцесса вскочила на ноги и бросилась было к своему дяде, но Кувыркссхватил ее и остановил. - Нет, - тихо промолвил он. - Герцог ведь не станет бросать людей вклетку, а потом ждать, что случится раньше: мыши перегрызут путы или темницузатопит. Нет, он просто убьет - прямо сейчас и не сходя с места. Герцог раскланялся. - Воистину можно сказать, что это слова богов, - согласился он. - Чтож, принцесса трагически погибла под ногами сорвавшегося с цепи слона. Народогорчится. Я лично издам указ о неделе траура. - Ты не сможешь, все гости видели!.. - начала было принцесса,пребывающая на грани слез. Кувыркс покачал головой. Он заметил. что через толпу растерянных гостейпрокладывают дорогу стражники. - Они не видели, - сказал он. - Ты будешь удивлена, сколького они невидели. Особенно когда узнали, что трагической гибелью под ногамисорвавшегося с цепи слона можно заразиться. Смерть может настигнуть тебядаже в собственной постели. Герцог любезно рассмеялся. - А ты и вправду довольно умен для волшебника, - фыркнул он. - Итак, япредлагаю изгнание... - Тебе не выйти сухим из воды, - оборвал его Кувыркс. И, немногоподумав, добавил: - Хотя ты-то, может, и выйдешь, но еще пожалеешь об этомна своем смертном одре и захочешь тогда... Он внезапно умолк. Челюсть у него отвисла. Следуя направлению его взгляда, герцог обернулся. - Что, волшебник, ты там увидел? - Тебе не выйти сухим из воды! - истерически воскликнул Кувыркс. - Тебяздесь вообще не будет. Сейчас все станет так, словно этой коронации никогдане было, понятно? - Следите за его руками, - приказал герцог. - Если он хоть пальцамишевельнет, отстрелите их. Он еще раз озадаченно оглянулся. Волшебник, похоже, не притворялся.Говорят, волшебники видят вещи, которых на самом деле нет... - Даже если ты убьешь меня, это тоже ничего не изменит, - захлебывалсяКувыркс, - потому что завтра я проснусь в своей собственной постели. Оно ужепрошло сквозь стену! Ночь катилась по Диску, от краев к центру. Разумеется, онаприсутствовала всегда, была на своем посту, скрываясь, как в засаде, втенях, норах и подвалах. Но по мере того как медленный дневной светперемещался вслед за солнцем, лужицы и озерца тьмы расширялись, встречалисьи сливались. Причина такой неторопливости света в Плоском мире объясняетсявоздействием на солнечные лучи колоссального магического поля. Свет Плоскогомира не таков, как везде. Он немного более взрослый и солидный, он стреляныйворобей и не видит необходимости кидаться куда-то сломя голову. Он знает:как быстро не мчись, темнота все равно придет к финишу первой. Так что он ине напрягается. Полночь скользила по ландшафту, подобно бархатной летучей мыши. И,обгоняя полночь, крошечной искоркой на фоне темного мира Диска галопомнеслась Бинки. За копытами тянулись языки ревущего пламени. Мускулыперекатывались под лоснящейся кожей, как змеи - в масле. Они летели в молчании. Изабель обеими руками обнимала Мора за пояс.Сейчас, отняв одну руку, она вглядывалась в ореол пляшущих искорок вокругсвоих пальцев. Искорки были восьми цветов радуги. Потрескивающие ленты светаотлетали от ее руки и заставляли вспыхивать кончики волос. Мор забрал немного вниз, оставив кипящий облачный след, который потомрастянулся на многие мили. - Видно, у меня уже совсем крыша едет, - пробормотал он. - Почему? - Только что внизу я видел слона. Ухты! Смотри, там, впереди, Сто Лат. Изабель через плечо Мора вгляделась в отдаленное сияние света. - Сколько нам еще осталось? - обеспокоенно спросила она. - Не знаю. Наверное, несколько минут. - Мор, я не спрашивала тебя раньше... - Да? - А что ты собираешься предпринять, когда мы попадем туда? - Не знаю, - пожал он плечами. - Я вроде как надеялся, что к томувремени события сами подскажут. - И как, подсказали? - Нет. Но и время еще не пришло. Может быть, чем-то поможет заклинаниеАльберта. И я... Купол реальности опустился на дворец, подобно расползающейся медузе.Голос Мора, затихнув, перешел в полное ужаса молчание. - Ну что ж, время почти настало. Что мы собираемся делать? -поинтересовалась Изабель. - Держаться покрепче! Бинки спланировала над остатками наружных ворот двора, оставляя засобой облако искр, проскользила над булыжником и одним скачком преодолеларазнесенный в щепки дверной проем, ведущий в зал. Впереди грозно замаячилотливающий перламутром барьер - и ледяным душем прошел сквозь них. Словно через искажающее стекло, Мор увидел Кели, Кувыркса и группуздоровяков, отчаянно бросающихся на пол. Он узнал герцога и извлек из ноженмеч. Как только лошадь замедлила скорость и остановилась, он соскочил сседла. - Не смей даже дотрагиваться до нее! - пронзительно закричал он. - Яотрублю тебе голову! - Весьма впечатляюще, - хмыкнул герцог, обнажая свой меч. - И крометого, очень глупо. Я... Он осекся. Его глаза бессмысленно заскользили по поверхностямпредметов. Он опрокинулся навзничь. Кувыркс поставил на пол большойсеребряный подсвечник, который держал в руках, и смущенно улыбнулся Мору. Мор повернулся к стражникам, синее пламя меча Смерти рассекло воздух сгудением реактивного двигателя. - Кто-нибудь еще желает? - оскалился он. Они попятились, затем повернулись и со всех ног бросились наутек.Проходя сквозь барьер, они исчезли. В настоящей реальности зал был пуст итемен. Лишь они четверо остались под быстро уменьшающейся полусферой. Мор бочком приблизился к Кувырксу. - Есть предложения? - спросил он. - Где-то тут у меня завалялосьзаклинание... - Выбрось из головы. Если здесь и сейчас я попробую применить хотькакуюнибудь магию, она снесет нам головы. Эта реальность слишком мала, чтобывыдержать ее. Мор обессиленно привалился к останкам алтаря. Внезапно он почувствовалсебя опустошенным, высосанным до дна. Какое-то мгновение он пассивнонаблюдал, как шипящая стена приближается, подобная неторопливой вертикальнойволне. Скорее всего, он переживет это - так же как и Изабель. Кувыркс непереживет, но какой-то Кувыркс в итоге останется. Только Кели... - Так я буду коронована или нет? - ледяным тоном изрекла она. - Ядолжна умереть королевой! Это ужасно - быть и мертвой, и обыкновенной! Мор посмотрел на нее. Перед глазами у него плыло, он пыталсяприпомнить, о чем вообще она тут толкует. Изабель порыскала в обломках заалтарем и вынырнула с довольно побитым золотым венцом, усаженным маленькимибриллиантами. - Это она? - показала она. - Да, это корона, - Кели чуть не рыдала. - Но здесь нет ни жреца,ничего. Мор глубоко вздохнул. - Кувыркс, если это наша собственная реальность, то мы можемперекраивать ее по своему вкусу? - Что у тебя на уме? - Сейчас ты жрец. Назови своего бога. Кувыркс сделал реверанс и принялиз рук Изабель корону. - Вы все насмехаетесь надо мной! - вскрикнула Кели. - Прости, - устало ответил Мор. - День был довольно долгим. - Надеюсь, у меня все получится правильно, - торжественно промолвилКувыркс. - До сих пор мне ни разу не приходилось короновать. - А мне ни разу не приходилось короноваться! - Хорошо, - голос Кувыркса звучал успокоительно. - Мы будем учитьсявместе. Он забормотал впечатляюще звучащие слова на странном языке. Сказать поправде, это было простое заклинание для избавления одежды от блох, но онподумал, а какая, собственно, разница. И потом сказал себе: "Черт возьми, вэтой реальности я самый могущественный из всех когда-либо жившихволшебников, будет что порассказать вну... - Он скрипнул зубами. - Бьюсь обзаклад, кое-какие правила в этой реальности изменятся". Изабель села рядом с Мором. Ее рука скользнула ему в пальцы. - Ну? - тихо спросила она. - Время уже пришло. События подсказали тебечтонибудь? - Нет. Барьер преодолел половину зала. Он слегка замедлил ход, безжалостновбуравливаясь в самозваную реальность. В ухо Мору подуло чем-то влажным и теплым. Протянув руку, он коснулсяморды Бинки. - Милая старая лошадка... -произнес он. - А у меня, как назло, кончилсявесь сахар. Тебе придется самой найти дорогу домой... Не закончив похлопывание, его рука замерла. - Мы все можем отправиться домой! - воскликнул он. - Не думаю, что отец придет от этого в восторг, - заявила Изабель, ноМор пропустил ее замечание мимо ушей. - Кувыркс! - Да? - Мы отправляемся. Ты едешь с нами? Когда барьер сомкнется, тыпо-прежнему будешь существовать. - Часть меня, - уточнил волшебник. - Именно это я и имел в виду, - ответил Мор, одним махом взлетая наспину Бинки. - Но, говоря от лица той части, которая не будет существовать, я быхотел присоединиться к вам, - поторопился сказать Кувыркс. - Я намерена остаться здесь и умереть в собственном королевстве, -раздался голос Кели. - Что ты намерена, не играет никакой роли, - перебил Мор. - Я мчалсячерез весь Диск, чтобы спасти тебя, и тебе предстоит быть спасенной. - Но я королева! - воскликнула Кели. В ее глазах набухаланеуверенность. Она повернулась на сто восемьдесят градусов, к Кувырксу. Тотвиновато опустил подсвечник. - Я слышала, как ты произносил слова! Я ведькоролева, не так ли? - О да! - мгновенно сориентировался Кувыркс, а затем, поскольку слововолшебника должно быть тверже литого железа, виртуозно добавил: - Исовершенно свободна от насекомых-паразитов. - Кувыркс! - рявкнул Мор. Волшебник кивнул, обхватил Кели за талию исобственноручно закинул ее на спину Бинки. Сражаясь с собственным балахоном,он вскарабкался за спину Мору, протянул руку, мощным рывком поднял Изабель,и усадил ее за собой. Лошадь сделала несколько протестующих па, недовольнаяперегрузкой, но Мор твердой рукой направил ее в сломанную дверь. Пока они скакали по залу, по двору, барьер неотступно следовал за ними.До перламутрового тумана оставалось не больше нескольких ярдов, и он зримо,дюйм за дюймом, сжимал вокруг них свою хватку. - Извините, - обратился Кувыркс к Изабель, приподнимая шляпу. - ОгниусКувыркс, Волшебник Первой Степени (Незримый Университет), бывший КоролевскийУзнаватель, в ближайшем будущем, не исключено, подлежащий казни черезобезглавливание. Вы случайно не в курсе, куда мы направляемся? - Во владения моего отца, - прокричала Изабель, перекрывая ветер,поднятый движением. - Я когда-нибудь встречался с ним? - Не думаю. Иначе запомнил бы. Копыта Бинки царапнули по верхудворцовой стены. Затем, напрягая мускулы, она стала подниматься все выше ивыше. Придерживая руками шляпу, Кувыркс опять наклонился назад. - Кто этот господин, о котором мы говорим? - прокричал он. - Смерть, - коротко ответила Изабель. - Нет... - Да. - Ох. - Некоторое время Кувыркс взирал на ставшие игрушечными крышидомов, затем криво улыбнулся. - Можеть быть, мне проще слезть прямо сейчас? - Он вполне хороший, если познакомиться с ним поближе, - нахмуриласьИзабель, моментально занимая оборонительную позицию. - В самом деле? Значит, у нас есть надежда? - Держитесь! - предупредил Мор. - Сейчас мы, должно быть, пройдемсквозь... Дыра, полная непроницаемой черноты, ринулась с неба и поглотила их. Барьер, словно сомневаясь сам в себе, подпрыгнул. Он был пуст, каккарман нищего, но продолжал сжиматься. Входная дверь отворилась. Изабель высунула голову наружу. - В доме никого, - сообщила она. - Вам лучше зайти. Остальные гуськом проследовали в прихожую. Кувыркс добросовестно вытерноги. - Дом немного маловат, - критически заметила Кели. - Внутри он гораздо больше, - ответил Мор и обратился к Изабель: - А тывезде посмотрела? - Я даже Альберта не смогла найти, - пожала плечами она. - На моейпамяти он ни разу не отлучался. Она кашлянула, вспомнив о своих обязанностях хозяйки. - Не желаете выпить? - спросила она. Кели ее проигнорировала. - Я ожидала увидеть по крайней мере замок, - заявила она. - Большой ичерный, с большими черными башнями. А не подставку для зонтиков. - Зато на подставке стоит коса, - указал Кувыркс. - Давайте пойдем в кабинет и сядем. Я уверена, тогда мы все почувствуемсебя лучше, - поторопилась сказать Изабель и толкнула обитую черным сукномдверь. Кувыркс и Кели, пререкаясь, шагнули через порог. Изабель взяла Мора заруку. - Что мы будем делать теперь? - пробормотала она. - Отец, обнаружив ихздесь, очень рассердится. - Я что-нибудь придумаю, - попытался успокоить ее Мор. - Перепишубиографии или что-нибудь в этом духе. - Он слабо улыбнулся. - Не тревожься.Я придумаю что-нибудь. Дверь у него за спиной оглушительно хлопнула. Мор обернулся. И увиделухмыляющееся лицо Альберта. Большое кожаное кресло у стола медленно повернулось. Положив подбородокна сложенные домиком костяные пальцы, на Мора смотрел Смерть.Удостоверившись, что полное ужаса внимание безраздельно отдано ему, Смертьпроговорил: - СОВЕТУЮ НАЧАТЬ ПРИДУМЫВАТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС. Он встал, в комнате потемнело, и от этого он показался еще выше ростом. - НЕ ТРАТЬ ВРЕМЯ НА ИЗВИНЕНИЯ, - добавил он. Кели спрятала голову на хлипкой груди Кувыркса. - Я ВЕРНУЛСЯ. И Я РАССЕРЖЕН. - Хозяин, я... - начал Мор. - ЗАТКНИСЬ, - оборвал его Смерть. Своим известково-белым пальцем онподал знак Кели. Она повернулась и взглянула на него. Ее тело не смелопротивиться. Протянув руку, Смерть коснулся ее подбородка. Рука Мора рванулась кмечу. - ЭТО ТО САМОЕ ЛИЦО, КОТОРОЕ СПУСТИЛО НА ВОДУ ТЫСЯЧУ КОРАБЛЕЙ И СОЖГЛОДОТЛА УПИРАЮЩИЕСЯ В САМОЕ НЕБО БАШНИ ПСЕВДОПОЛИСА? - полюбопытствовалСмерть. Кели, словно загипнотизированная, смотрела на красные булавочныеголовки. Те, словно с расстояния в много-много миль, буравили ее из глубинытемных глазниц. - Э-э, прошу прощения, - вклинился Кувыркс, уважительно прикладываяруку к шляпе. - ДА? - на мгновение отвлекся Смерть. - Это не то лицо, сэр. Вы, наверное, думаете о каком-то другом лице. - КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? - Кувыркс, сэр. Я волшебник, сэр. - Я ВОЛШЕБНИК, СЭР, - осклабился Смерть. - МОЛЧИ, ВОЛШЕБНИК. - Сэр, - Кувыркс сделал шаг назад. Смерть повернулся к Изабель. - ДОЧЬ, ОБЪЯСНИ СВОЕ ПОВЕДЕНИЕ. ПОЧЕМУ ТЫ ПОМОГАЛА ЭТОМУ ДУРАКУ? Изабель нервно присела в реверансе. - Я... люблю его, отец. Думаю, поэтому. - Да? - ошеломленно переспросил Мор. - Ты ни разу не говорила! - Как-то все не ко времени было, - ответила Изабель. - Отец, он нехотел... - МОЛЧИ. Взгляд Изабель упал. - Да, отец. Прошествовав вокруг стола, Смерть встал прямо напротив Мора. Долгоевремя он в упор смотрел на юношу. Затем движением столь молниеносным, что создалось впечатление мазка ввоздухе, он влепил Мору пощечину и сбил его с ног. - Я ПРИГЛАШАЮ ТЕБЯ В СВОЙ ДОМ, - начал он, - ОБУЧАЮ ТЕБЯ, КОРМЛЮ ТЕБЯ,ОДЕВАЮ ТЕБЯ, ОТКРЫВАЮ ПЕРЕД ТОБОЙ ВОЗМОЖНОСТИ, О КОТОРЫХ ИНАЧЕ ТЫ НЕ МОГ БЫИ МЕЧТАТЬ. И ВОТ КАК ТЫ ОТПЛАТИЛ МНЕ ЗА ЭТО. ТЫ СОБЛАЗНЯЕШЬ И УВОДИШЬ ОТМЕНЯ МОЮ ДОЧЬ, ПРЕНЕБРЕГАЕШЬ ДОЛГОМ, СОЗДАЕШЬ НА ТКАНИ РЕАЛЬНОСТИ РАЗРЫВЫ,НА ЗАЖИВЛЕНИЕ КОТОРЫХ УЙДУТ ВЕКА. НЕСВОЕВРЕМЕННЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ ТЫ ПРИГОВОРИЛСВОИХ ТОВАРИЩЕЙ К ЗАБВЕНИЮ. ВРЯД ЛИ БОГИ ТЕПЕРЬ УДОВЛЕТВОРЯТСЯ ЧЕМ-ТОМЕНЬШИМ. В ОБЩЕМ И ЦЕЛОМ, ЮНОША, НЕ СЛИШКОМ ХОРОШЕЕ НАЧАЛО КАРЬЕРЫ. Держась за подбородок, Мор силился подняться на ноги. Подбородок горелот ледяного ожога, точно от прикосновения кометного льда. - Мор, - поправил он. - ОНО ЕЩЕ РАЗГОВАРИВАЕТ! ЧТО ОНО ГОВОРИТ? - Ты мог бы отпустить их, - сказал Мор. - Они ни при чем, это я втянулих. Ты мог бы перестроить реальность, так чтобы... - С КАКОЙ СТАТИ МНЕ ЭТО ДЕЛАТЬ? ТЕПЕРЬ ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ. - Я буду бороться за них, - предупредил Мор. - ОЧЕНЬ БЛАГОРОДНО. СМЕРТНЫЕ ТОЛЬКО И ДЕЛАЮТ, ЧТО СРАЖАЮТСЯ СО МНОЙ. ТЫСВОБОДЕН. Мор поднялся на ноги. Он вспомнил, каково это - быть Смертью. Онпропустил это чувство через сердце, пускай теперь оно выйдет наповерхность... - НЕТ, - произнес он. - АХ, ТАК. ЗНАЧИТ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОБОРОТЬСЯ СО МНОЙ НА РАВНЫХ? Мор сглотнул. По крайней мере, ситуация обрела ясность. Когда делаешьшаг с обрыва, жизнь моментально принимает очень четкое направление. - Если это необходимо, я готов. И если победа останется за мной... - ЕСЛИ ПОБЕДА ОСТАНЕТСЯ ЗА ТОБОЙ, ТЫ СМОЖЕШЬ ПОСТУПАТЬ, КАК ТЕБЕЗАБЛАГОРАССУДИТСЯ, - пообещал Смерть. - ПОШЛИ. Прошествовав мимо Мора, он вышел в коридор. Остальные четверо смотрели на Мора. - Ты уверен, что знаешь, что делаешь? - осведомился Кувыркс. - Нет. - Тебе не победить хозяина, - вставил Альберт. Он вздохнул. - Поверьмоему слову. - А что случится, если ты проиграешь? - осведомилась Кели. - Я не проиграю, - ответил Мор. - В этом-то и беда. - Отец хочет, чтобы он победил, - в голосе Изабель звучала горечь. - Ты хочешь сказать, он позволит Мору победить? - не поверил Кувыркс. - О, нет, он не позволит Мору победить. Он просто хочет, чтобы тотпобедил. Мор кивнул. Пока они шли, следуя за темной тенью Смерти, он размышлял онескончаемом будущем, которое проведет, служа таинственной цели Создателя,живя вне времени. Он не мог винить Смерть за желание оставить эту работу.Смерть сказал, что кости и череп - не обязательные атрибуты. Но, возможно,тогда должность потеряет свое значение. Покажется ли вечность долгой? Или, сперсональной точки зрения, жизнь любой продолжительности воспринимаетсяодинаково? Приветик, произнес голос у него в голове. Помнишь меня? Я - это ты. Тысам втянул себя в это дело. - Благодарю, - горько произнес Мор. Остальные удивленно посмотрели нанего. А ты ведь можешь пройти через это, продолжал голос. У тебя естьсущественное преимущество. Ты был им, а он - он никогда не был тобой. Смерть мрачным смерчем пронесся по коридору. Длинная Комната встретилаего огоньками свечей, послушно разгоревшимися в высокие языки пламени. - АЛЬБЕРТ. - Хозяин? - ПРИНЕСИ ЧАСЫ. - Да, хозяин. Кувыркс схватил старика за руку. - Ты же волшебник, - прошипел он. - Ты не обязан делать, что онговорит! - Сколько тебе лет, парень? - доброжелательно спросил Альберт. - Двадцать. - Когда ты достигнешь моего возраста, вопрос выбора предстанет передтобой в несколько ином свете. - Он повернулся к Мору. - Ты извини... Мор извлек меч. В ярком свете свечей его лезвие стало почти невидимым.Смерть повернулся и встал прямо напротив него, тонкий силуэт на фонегромадного, как башня, стеллажа с часами. Он вытянул вперед руки. Сопровождаемая негромким раскатом грома, в нихпоявилась коса. Из глубин переходов с выстроившимися рядами песочных часов появилсяАльберт, неся в руках два жизнеизмерителя. Не произнося ни слова, онустановил их на выступе колонны. Первые часы своими размерами в несколько раз превышали обычные. Футляр- черный, тонкий и украшенный сложным орнаментом, главным мотивом которогобыли череп и кости. Но не это было самое неприятное. Мор внутренне застонал. Он не увидел внутри ни песчинки. Стоящие рядом часы меньшего размера были довольно просты и никакимиузорами не украшены. Мор протянул руку. - Можно? - спросил он. - ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА. На верхней колбе было выгравировано имя: Мор.Он подержал часы против света, без особого удивления отметив, что пескавверху почти не осталось. Приложил часы к уху, и ему показалось, что в ревебесконечно низвергающегося песочного водопада миллионов окружающих егожизнеизмерителей он различает тонкое пение собственной утекающей жизни. Очень осторожно он поставил часы на место. Смерть обратился к Кувырксу: - ГОСПОДИН ВОЛШЕБНИК, НЕ БУДЕШЬ ЛИ ТЫ ТАК ЛЮБЕЗЕН ДОСЧИТАТЬ ДЛЯ НАС ДОТРЕХ. Кувыркс угрюмо кивнул. - Вы уверены, что этот вопрос нельзя решить, мирно сев за стол и... -начал он. - НЕТ. - Нет. Мор и Смерть начали осторожное кружение. Отражения их фигурпоблескивали и множились в горах песочных часов. - Раз, - сказал Кувыркс. Смерть угрожающе завращал косой. - Два. Лезвия скрестились в воздухе со звуком, который издает сползающий пооконному стеклу кот. - Оба схитрили, - прокомментировала Кели. - Само собой, - кивнула Изабель. Отпрыгнув, Мор занес меч, но слишкоммедленно. Смерть с легкостью заставил его отклониться. Затем он уже непарировал удар, а нападал сам - коса прошла низко и очень опасно. Тольконеуклюже подпрыгнув на месте, Мор ушел от лезвия. Хотя коса и не принадлежит к числу наиболее выдающихся орудий войны,любой человек, побывавший в заварухе крестьянского восстания, скажет: вумелых руках она может быть весьма опасной. Стоит только начать размахиватьею (а еще лучше - хорошенько ее раскрутить), и уже никто - включая самогоразмахивающего - не сможет с уверенностью определить, где она сейчас и гдебудет в следующую секунду. Смерть, ухмыляясь, наступал. Мор увернулся от косы, просвистевшей надсамой его головой, нырнул вбок и услышал сзади легкий звон - это коса заделачасы на ближайшей полке... ...В одном из темных закоулков Анк-Морпорка припозднившийся развозчиксена схватился за грудь и опрокинулся с повозки... Мор перекатился и мгновенно вскочил. Держа меч обеими руками, онразмахивал им над головой. Его охватил прилив мрачного восторга, когдаСмерть стремительно попятился по плитам выложенного в шахматном порядкепола. Меч с неимоверной силой врезался в полку и прошел сквозь нее, каксквозь масло. Часы - одни за другими - начали сползать на пол. Краешкомсознания Мор уловил, как мимо него торопливо пробежала Изабель и приняласьловить их. ...Четыре человека в разных точках Диска чудесным образом избежалисмерти от падения... ...И затем он ринулся вперед, стремительно атакуя. Руки Смерти слилисьв одно туманное пятно, пока тот отбивал удары и выпады. Затем скелетперехватил косу и широко размахнулся. Смертоносное орудие со свистомвыписало дугу, - но Мор ушел от удара, неловко шагнув в сторону. При этомрукояткой меча он задел футляр часов, которые полетели через всю комнату... ...В Овцепикских горах пастух таргов, при свете фонаря разыскивающийзаблудившуюся корову, оступился и полетел в бездну больше тысячи футовглубиной... ...Кувыркс пригнулся и бросился вперед. Изо всех сил вытянув руку, он впоследнюю секунду успел подхватить часы, ударился об пол и заскользил наживоте... ...Шишковатый платан таинственным образом появился под отчаянно вопящимпастухом и прервал его падение, при этом устранив крупные проблемы - смерть,суд богов, неуверенность в Рае и так далее - и заменив их одной,сравнительно простой: как в непроницаемом мраке вскарабкаться пообледеневшему вертикальному обрыву в сто футов высотой. Последовала короткая пауза, во время которой противники отступили другот друга и опять возобновили осторожное кружение. Оба выжидали, ищавозможность броситься в атаку. - Должен же быть какой-то выход? - воскликнула Кели. - Мор все равно проиграет, - ответила, покачав головой, Изабель. Кувыркс вытряс из мешковатого рукава балахона серебряный подсвечник ипринялся задумчиво перебрасывать его из руки в руку. Смерть угрожающе приподнял косу, словно взвешивая ее, и случайно разбилстоящие у самого его плеча часы... ...В Бес Пеларгике главный императорский мучитель опрокинулся всобственную яму с кислотой... ...И сделал еще один выпад, от которого Мор ушел благодаря чистойслучайности. Но это лишь оттянуло развязку. Он уже чувствовал жгучую боль вмышцах. Под действием ядов слабеющего организма мозг онемел, подернулсясерым туманом. Тогда как Смерть не знал, что такое усталость. Смерть заметил его состояние. - СДАВАЙСЯ, - предложил он. - МОЖЕТ БЫТЬ, Я ПОМИЛУЮ ТЕБЯ. Для пущей наглядности он с размаху хлестнул косой. Мор неуклюже отбилвыпад краем меча, отбросив лезвие косы вверх. Часы разлетелись на тысячуосколков... ...Герцог Сто Гелитский схватился за сердце, почувствовал ледянойкинжальный удар боли, беззвучно закричал и упал с лошади... Мор продолжал отступать, пока не ощутил кожей шеи прикосновение грубойповерхности каменной колонны. Часы Смерти с устрашающе пустыми колбаминаходились в нескольких дюймах от его головы. Сам Смерть не обратил на это особого внимания. Он задумчиво смотрел напол, на зазубренные остатки жизни герцога. Мор завопил и занес меч над головой под робкие аплодисменты зрителей,ожидавших от него именно этого. Даже Альберт захлопал в морщинистые ладоши. Но вместо ожидаемого звона стекла не раздалось... ничего. Он сделал еще один заход. Лезвие прошло прямо сквозь стекло, ничуть неповредив его. Едва ощутимое изменение качества воздуха заставило его развернуть мечкак раз вовремя, чтобы отбить злобный и хлесткий выпад, направленный сверхувниз. Смерть отскочил в сторону и успел увернуться от контрвыпада Мора,который был весьма слаб. - ЭТО КОНЕЦ, ЮНОША. - Мор, - прохрипел Мор и поднял глаза. - Мор, - повторил он, что быломочи размахнулся и рассек напополам древко косы. Внутри него кипел гнев.Если ему предстоит умереть, то, по крайней мере, он умрет с правильнымименем на устах. - Я Мор, понял, гад! - пронзительно закричал он и ринулся прямо наухмыляющийся череп. Меч танцевал замысловатый танец, крутился ураганом синего света.Смерть, хохоча и оступаясь, попятился назад, пригибаясь под дождем неистовыхударов, расщеплявших рукоятку косы в щепки. Мор обошел его, рубя и делая выпады. Даже сквозь багровый туман яростион смутно осознавал, что Смерть следует за каждым его движением, держаосиротевшее лезвие в руке, как меч. Возможности для нападения не было, имотор ярости скоро выдохнется. "Тебе никогда не победить его, - сказал Морсамому себе. - Самое большее, что мы можем сделать, - это некоторое времядержать его на расстоянии. И проигрыш, вероятно, лучше победы. В концеконцов, кому нужна эта вечность?" Сквозь густую пелену утомления он увидел, как Смерть распрямился вполный рост, показав все свои кости, и занес лезвие, заставив его выписатьмедленную, ленивую дугу. Казалось, коса движется сквозь патоку. - Отец! - пронзительно крикнула Изабель. Смерть повернул голову. Возможно, сознание Мора и приветствовало перспективу грядущей смерти.Но его тело, по-видимому, ощущавшее, что оно на этом деле теряет большевсех, возражало. Оно заставило его поднять меч и одним неотразимым ударомвыбить лезвие из руки Смерти, а затем пригвоздить костлявую длань кближайшей колонне. Во внезапной наступившей тишине Мор осознал, что настойчивое тонкоепение, которое он краем уха слышал последние десять минут, смолкло. Онстрельнул взглядом вбок, в сторону часов. Вниз перетекали последние песчинки. - БЕЙ. Мор поднял меч и всмотрелся в пару синих огней. Он опустил меч. - Нет. Смерть выбросил ногу на уровне паха со скоростью, от которой Кувырксадаже передернуло. Мор молча скорчился в комок и покатился по полу. Сквозь слезы онувидел, как Смерть с лезвием косы в одной руке и часами в другой надвигаетсяна него. Увидел Кели и Изабель, презрительно отброшенных, каждая в своюсторону, при попытке схватить Смерть за плащ. Увидел, как Кувыркс получилудар локтем под ребра и выронил подсвечник. Подсвечник, постукивая,покатился по плиткам. Смерть навис над Мором. Какое-то мгновение острие лезвия парило у негоперед глазами, затем метнулось вверх. - Ты прав. Справедливости нет. Есть только ты. Поколебавшись, Смерть медленно опустил лезвие. Обернувшись, онпосмотрел в лицо Изабель. Она тряслась от гнева. - ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ? Разъяренно глядя прямо в лицо Смерти, она размахнулась и... ее рукапошла назад, пошла вбок, пошла вперед и завершила движение звуком, котороеиздает коробка для игральных костей, когда ее трясут. Не было ничего более оглушительного, чем последовавшее за этиммолчание. Кели закрыла глаза. Кувыркс отвернулся и обхватил голову руками. Смерть медленно поднял руку к скуле черепа. Грудь Изабель вздымалась и опускалась так, что заметь это Кувыркс, оннавсегда оставил бы занятия магией. Наконец, голосом еще более пустым, чем обычно, Смерть произнес: - ЗА ЧТО? - Ты говорил, что изменение судьбы одного-единственного человека можетразрушить целый мир, - ответила Изабель. - ДА? - Ты вмешался в его судьбу. И в мою. - Дрожащим пальцем она указала наосколки стекла на полу. - Ив их тоже. - И ЧТО? - Что боги потребуют за это? - ОТ МЕНЯ? - Да! Лицо Смерти приняло удивленное выражение. - ОТ МЕНЯ БОГИ НИЧЕГО НЕ МОГУТ ПОТРЕБОВАТЬ. В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ ДАЖЕ БОГИОТВЕЧАЮТ ПЕРЕДО МНОЙ. - Выглядит не слишком справедливо, не правда ли? Разве не богизаботятся о справедливости и милосердии? - парировала Изабель. Никто неуспел заметить, как она подобрала с пола меч. Смерть усмехнулся. - Я ВОСХИЩЕН ТВОИМИ УСИЛИЯМИ, - сказал он. - НО ОНИ ТЩЕТНЫ. ОТОЙДИ. - Нет. - ТЕБЕ СЛЕДУЕТ ЗНАТЬ, ДАЖЕ ЛЮБОВЬ НЕ МОЖЕТ ЗАЩИТИТЬ ОТ МЕНЯ. ИЗВИНИ. Изабель подняла меч. - Извинить? - ОТОЙДИ, Я СКАЗАЛ. - Нет. Ты просто хочешь отомстить. Это несправедливо! Смерть на секунду склонил череп, затем опять посмотрел на нее. Егоглаза полыхали яростным пламенем. - ТЫ СДЕЛАЕШЬ ТАК, КАК ТЕБЕ СКАЗАНО. - Не сделаю! - ТЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОСЛОЖНЯЕШЬ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ. - Отлично. Пальцы Смерти нетерпеливо забарабанили по лезвию косы, точно мышкавыбивала чечетку на консервной банке. Казалось, он размышляет. Он посмотрелна Изабель, стоящую над Мором. Затем повернулся и посмотрел на остальных,прижавшихся к полкам. - НЕТ, - в конце концов произнес он. - МНЕ НЕЛЬЗЯ ПРИКАЗАТЬ. МЕНЯ НЕЛЬ-ЗЯ ЗАСТАВИТЬ. Я БУДУ ДЕЛАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО СЧИТАЮ ПРАВИЛЬНЫМ. Он взмахнул рукой, и меч, крутясь, вырвался из руки Изабель. Он сделалеще один сложный жест, и сама девушка оказалась мягко прижатой к ближайшейколонне. Мор увидел, как Мрачный Жнец опять надвигается на него с занесеннымлезвием, чтобы нанести последний удар. Он стоял над юношей. - ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, КАК МНЕ ЖАЛЬ, ЧТО ПРИХОДИТСЯ ЭТО ДЕЛАТЬ. Мор подтянулся на локтях. - Может, и имею, - сказал он. Несколько секунд Смерть удивленно смотрелна него. Затем начал смеяться. Сверхъестественный звук вибрировал, громомкатился по комнате, заставлял звенеть полки. А тем временем Смерть, все ещехохоча, точно землетрясение на кладбище, поднес часы Мора к глазам иххозяина. Мор сделал попытку сфокусировать взгляд. Он увидел, как по глянцевитойповерхности скользнула последняя песчинка, заколебалась на краю и началамедленное падение ко дну. Сияние свечей отражалось от ее крошечныхсиликоновых граней, пока она, мягко вращаясь, падала вниз. Она приземлиласьбесшумно, вырыв крохотный кратер. Свет в глазах Смерти разгорался все ярче и ярче, пока не заполнилзрение Мора. Смех сотрясал мироздание. А затем Смерть перевернул часы. И опять в огромном зале Сто Лата горели свечи и гремела музыка. Пока гости спускались по ступенькам и кучковались вокруг буфета схолодными закусками, церемониймейстер без устали представлял тех, кто, попричине важности собственной персоны или просто рассеянности, явились позже. Как, например: - Королевский Узнаватель, Камергер Королевы, ЕгоНесссравненноззабавноссть Огниус Кувыркс, Волшебник Первой Степени (НезримыйУниверситет). Кувыркс надвигался на новобрачных, улыбаясь и зажав в руке большуюсигару. - Могу я поцеловать невесту? - осведомился он. - Если волшебникам это дозволяется, - ответила Изабель, подставляящеку. - Мы считаем, что фейерверк получился изумительным, - встрял Мор. - Иполагаю, что внешнюю стену удастся отстроить. Дорогу к закускам ты самнайдешь. - В последнее время он стал выглядеть гораздо лучше, - пробормоталаИзабель, не меняя выражения лица (на нем застыла неподвижная улыбка), когдаКувыркс исчез в толпе. - Уж конечно, многое можно сказать о единственном человеке, имеющимправо не повиноваться королеве, - шепнул Мор, обмениваясь приветственнымикивками с проходящими придворными. - Говорят, он представляет собой реальную власть, стоящую за троном, -хмыкнула Изабель. - Важная... как это там, рыба? - Птица, - рассеянно поправил Мор. - Заметила, он теперь совсемзабросил магию? - Молчивононаидет. - Ее Несравненное Величество, Королева Келирехенна Первая, Госпожа СтоЛата, Защитница Восьми Протекторатов и Императрица Длинной Узкой СпорнойПолосы К Пупу От Сто Лата. Изабель подпрыгнула. Мор поклонился. Кели просияла при виде обоих. Онине могли не заметить, что она подпала под влияние кого-то, склоняющего ееносить одежду, хотя бы приблизительно повторяющую форму ее тела, иотказаться от причесок, напоминающих результат скрещивания ананаса с краснымперцем. Она клюнула Изабель в щеку, затем отступила на шаг и с ног до головыоглядела Мора. - Как Сто Гелит? - поинтересовалась она. - Отлично, отлично, - успокоил Мор. - Однако надо что-то делать стемницами. Твой покойный дядюшка имел необычные... увлечения и... - Она имеет в виду тебя, - прошептала Изабель. - Это твое официальноеимя. - Я всегда предпочитал зваться Мором, - огрызнулся Мор. - И какой необычный герб, - продолжала королева. - Скрещенные косы напесочных часах на черном поле. Королевский Колледж изрядно потрудился... - Не то чтобы я возражал быть герцогом, - признался Мор. - Женитьба нагерцогине, вот что потрясает. - Ты привыкнешь. - Надеюсь, нет. - Хорошо. А теперь, Изабель, - сказала Кели, сжимая зубы, - если тыхочешь вращаться в королевских кругах, то есть некоторые люди, с которыми тыпросто обязана познакомиться... Изабель, непреодолимой силой увлекаемая в толпу, бросила на Мораотчаянный взгляд и вскоре исчезла из поля зрения. Мор пробежался пальцем по внутренней поверхности воротничка, посмотрелнаправо-налево и метнулся в завешанный папоротником уголок у самого краешкабуфета, где он мог посидеть и слегка отдышаться. У него за спиной прочистил горло церемониймейстер. Его взгляд принялотсутствующее выражение, точно подернулся дымкой. - Похититель Душ, - произнес он тоном человека, чьи уши не слышат, чтоговорят уста, - Разрушитель Империй, Поглотитель Океанов, Вор Всех Времен,Наивысшая Реальность, Жнец Рода Человеческого... - ХОРОШО, ХОРОШО. Я МОГУ САМ СЕБЯ ПРЕДСТАВИТЬ. Мор замер с холодной индюшачьей ножкой на полпути ко рту. Он неповернулся. Он не нуждался в этом. Этот голос, скорее ощущаемый, чемслышимый, узнавался безошибочно. И это потемнение, похолодание воздуха тоженевозможно было спутать ни с чем. Болтовня и музыка брачного пиразамедлились и постепенно затихли. - Мы не думали, что ты придешь, - буркнул он, обращаясь к горшку спапоротником. - НА СВАДЬБУ СОБСТВЕННОЙ ДОЧЕРИ? ДА И ПОТОМ, Я ВПЕРВЫЕ ПОЛУЧИЛПРИГЛАШЕНИЕ КУДА-ЛИБО. ОНО С ЗОЛОТЫМ ОБРЕЗОМ, С "БРАКОСОЧЕТАНИЕ СОСТОИТСЯ" ИСО ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ, ЧТО ПОЛАГАЕТСЯ. - Да, но когда ты не пришел на службу... - МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ЭТО, ВЕРОЯТНО, БУДЕТ НЕ СОВСЕМ УМЕСТНО. - Полагаю, что так... - ЕСЛИ УЖ ГОВОРИТЬ НАЧИСТОТУ, Я ДУМАЛ, ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ЖЕНИТЬСЯ НАПРИНЦЕССЕ. - Мы обсуждали это, - вспыхнул Мор. - И пришли к выводу, что, если тыспасаешь принцессу, это вовсе не означает, что надо сломя голову бросаться вводу. - ОЧЕНЬ БЛАГОРАЗУМНО. СЛИШКОМ МНОГИЕ ДЕВУШКИ ПРЫГАЮТ В ОБЪЯТИЯ ПЕРВОМУЖЕ МОЛОДОМУ ЧЕЛОВЕКУ, ПРОБУДИВШЕМУ ИХ, К ПРИМЕРУ, ОТ СТОЛЕТНЕГО СНА. - И вот, еще мы подумали, что, в общем и целом, раз уж я действительнохорошо узнал Изабель... - ДА, ДА, Я УВЕРЕН. ОТЛИЧНОЕ РЕШЕНИЕ. ОДНАКО ЛИЧНО ДЛЯ СЕБЯ Я РЕШИЛБОЛЬШЕ НЕ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ДЕЛАМИ. - В самом деле? - ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТЕХ СЛУЧАЕВ, КОГДА ЭТОГО ТРЕБУЕТ РАБОТА, РАЗУМЕЕТСЯ.ЭТО ЗАТУМАНИВАЛО МОЮ СПОСОБНОСТЬ К ТРЕЗВОМУ СУЖДЕНИЮ. Уголком глаза Мор заметил высунувшуюся из рукава костяную руку,мастерски наколовшую на палец фаршированное яйцо. Мор развернулся. - Что произошло? - воскликнул он. - Я должен знать! В одно мгновение мынаходились в Длинной Комнате, и вдруг - бац! Мы в поле за городом и при этомостались прежними нами! Я хочу сказать, изменились не мы, а реальность,которая была подогнана, чтобы вместить нас! Кто это сделал? - Я ПЕРЕМОЛВИЛСЯ СЛОВЕЧКОМ С БОГАМИ, - неловко, словно смущаясь,признался Смерть. - О. Неужели ты это сделал? - воскликнул Мор. Смерть упорно избегал его взгляда. - ДА. - Вряд ли они были очень довольны. - БОГИ СПРАВЕДЛИВЫ. КРОМЕ ТОГО, ОНИ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫ. МНЕ ЛИЧНО ТАК И НЕУДАЛОСЬ ПОНЯТЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ. НО ТЫ ПОКА ЕЩЕ НЕ СВОБОДЕН. ТЫ ДОЛЖЕНПРОСЛЕДИТЬ ЗА ТЕМ, ЧТОБЫ ИСТОРИЯ ШЛА ПО ПРЕДНАЗНАЧЕННОМУ ЕЙ ПУТИ. - Знаю, - кивнул Мор. - Объединение королевств и прочее. - НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО В ИТОГЕ ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ОСТАЛСЯ СО МНОЙ. - Я, конечно, многому научился, - признал Мор. Приложив руку к лицу, онрассеянно погладил четыре тонких белых шрама, идущих поперек щеки. - Однаконе думаю, что я скроен для работы вроде этой. Послушай, мне действительноочень жаль... - У МЕНЯ ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ПОДАРОК. Смерть поставил тарелку с закусками и принялся рыться в таинственныхскладках своего одеяния. Когда костяная рука появилась вновь, между большими указательным пальцами был зажат маленький глобус. Он достигал приблизительно трех дюймов в диаметре. Можно было подумать,что это самая большая во всем мире жемчужина, если бы не поверхность: онапредставляла собой беспрерывно движущийся водоворот сложных серебристыхтеней, которые вы вроде бы где-то видели, но никак не могли понять, где. Шар, положенный в протянутую ладонь Мора, оказался на удивление тяжелыми слегка теплым. - ДЛЯ ТЕБЯ И ТВОЕЙ ЖЕНЫ. СВАДЕБНЫЙ ПОДАРОК. ПРИДАНОЕ. - Это прекрасно! А мы-то думали, что от тебя был серебряный тостер. - ЭТО ОТ АЛЬБЕРТА. БОЮСЬ, У НЕГО НЕ СЛИШКОМ РАЗВИТО ВООБРАЖЕНИЕ. Мор поворачивал в руке шар. Кипящие внутри тени, казалось, отвечали наприкосновение, посылая маленькие потоки света, которые, описав дугу,завершали свой путь у его пальцев. - Это жемчужина? - спросил он. - ДА. КОГДА ЧТО-ТО РАЗДРАЖАЕТ УСТРИЦУ И ЭТО "ЧТО-ТО" НЕ МОЖЕТ БЫТЬВЫНУТО, БЕДНОЕ СОЗДАНИЕ ОБВОЛАКИВАЕТ ПРЕДМЕТ СЛИЗЬЮ И ПРЕВРАЩАЕТ ЕГО ВЖЕМЧУГ. ЭТО ЖЕМЧУЖИНА ДРУГОГО ВИДА. ЖЕМЧУЖИНА РЕАЛЬНОСТИ. ТЫ ДОЛЖЕН УЗНАТЬЕЕ-В КОНЦЕ КОНЦОВ, ВЕДЬ ИМЕННО ТЫ ЕЕ СОЗДАЛ. Мор осторожно перебрасывал вещицу из одной руки в другую. - Мы присоединим ее к фамильным драгоценностям, - пообещал он. - У насих не так уж много. - В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ОНА СТАНЕТ СЕМЕНЕМ НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ. От неожиданности Мор не сумел в очередной раз подхватить шар, номолниеносно отреагировал и поймал его прежде, чем тот успел удариться оплитки пола. - Что? - ДАВЛЕНИЕ ЭТОЙ РЕАЛЬНОСТИ УДЕРЖИВАЕТ ЕЕ В СЖАТОМ СОСТОЯНИИ. МОЖЕТНАСТАТЬ ДЕНЬ, КОГДА ВСЕЛЕННОЙ ПРИДЕТ КОНЕЦ. РЕАЛЬНОСТЬ УМРЕТ. ТОГДА ЭТАРЕАЛЬНОСТЬ ВЗОРВЕТСЯ И... КТО ЗНАЕТ? БЕРЕГИ ЕЕ. ЭТО БУДУЩЕЕ, ТАК ЖЕ КАК ИНАСТОЯЩЕЕ. Смерть склонил череп набок. - ЭТО МЕЛОЧЬ, - сказал он. - В ТВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ МОГЛА БЫ БЫТЬВЕЧНОСТЬ. - Знаю. Мне очень повезло. - И ЕСТЬ ЕЩЕ ОДНА ВЕЩЬ, - добавил Смерть. Опять сунув руку в складки одеяния, он вытащил предмет продолговатойформы, неумело завернутый в бумагу и перевязанный шнурком. - ЭТО ТЕБЕ, ТЕБЕ ЛИЧНО. ТЫ НИКОГДА НЕ ПРОЯВЛЯЛ К НЕЙ ИНТЕРЕСА. УЖ НЕДУМАЛ ЛИ ТЫ, ЧТО ЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ? Мор развернул упаковку. В руках он держал маленькую книжицу в кожаномпереплете. На корешке сияющими золотом витыми буквами было выбитоодно-единственное слово: "Мор". В обратном порядке он перелистал незаполненные листы, пока не увиделтоненький чернильный след, терпеливо вьющийся по странице, и не прочел: Мор захлопнул книгу с легким щелчком, который прозвучал в царящейвокруг тишине, как взрыв сотворяемого мира. Юноша неловко улыбнулся. - Здесь еще много страниц, - заметил он. - Сколько песка осталось вмоих часах? Изабель говорит, что раз ты перевернул их, значит, я умру,когда... - ЕЩЕ ДОСТАТОЧНО, - холодно перебил Смерть. - НАЗНАЧЕНИЕ ЭТОЙ КНИГИ НЕОГРАНИЧИВАЕТСЯ ТЕМ, ЧТОБЫ ПОДТОЛКНУТЬ ТЕБЯ К МАТЕМАТИЧЕСКИМ РАСЧЕТАМ. - Как бы ты отнесся к приглашению на крестины? - ДУМАЮ, НЕТ. Я НЕ УМЕЮ БЫТЬ ОТЦОМ, А УЖ В ДЕДУШКИ И ВОВСЕ НЕ ГОЖУСЬ.ДЛЯ ЭТОГО У МЕНЯ КОЛЕНИ НЕ ПОДХОДЯТ. Поставив бокал, он кивнул Мору. - НАИЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ ТВОЕЙ ЖЕНУШКЕ, А СЕЙЧАС МНЕ ПОРА УХОДИТЬ. - Ты уверен? Оставайся, мы действительно рады тебе. - ОЧЕНЬ МИЛО С ТВОЕЙ СТОРОНЫ, НО ДОЛГ ЗОВЕТ. - Он протянул Морукостлявую руку. - ЗНАЕШЬ, КАК ЭТО БЫВАЕТ... Схватив руку, Мор с жаром затряс ее, игнорируя источаемый ею ледянойхолод. - Послушай, - воскликнул он, - если когда-нибудь тебе понадобится паравыходных, ну, или захочется устроить себе отпуск... - ЧРЕЗВЫЧАЙНО ПРИЗНАТЕЛЕН ЗА ПРЕДЛОЖЕНИЕ, - любезно кивнул Смерть. - ЯОБДУМАЮ ЕГО САМЫМ СЕРЬЕЗНЫМ ОБРАЗОМ. А СЕЙЧАС... - До свиданья, - сказал Мор, с удивлением ощущая комок в горле. - Такоенеприятное слово, правда? - ВПОЛНЕ С ТОБОЙ СОГЛАСЕН. Как уже неоднократно отмечалось, лик Смертине отличается большой подвижностью, поэтому на прощанье скелет как всегдаухмыльнулся. Хотя возможно, на этот раз Смерть и в самом деле хотелухмыльнуться. - Я ПРЕДПОЧИТАЮ ОРЕВУАР, - сообщил он.