Анна смотрела в окно, прижав колени к груди. Дождь звучно барабанил по стеклу. Её ноги в полосатых носочках были обклеены пластырями в районе коленок, а серое платьишко заканчивалось где-то около бедра.
Обычный человек, войдя в комнату увидел бы, наверное, только окно, дождь, кровать, девочку с бескровным личиком, лежавшую на той кровати...
А я вижу больше: два растрепаных хвостика коротких пшеничных волос, веснушки, разбросанные под небесными глазами, но я вижу не только то, что снаружи, я предназначен для того, чтобы видеть то, что внутри!
А внутри обычно много всего, особенно у детей! Чего только нет в голове у этого создания: бабочки, цветы, цвета, оттенки... Эта женщина с толстой косой, и пронзительно-голубыми глазами, завораживающими своей красотой, наверное её мать, а вот и отец- дочь очень похожа на него. Те же светлые прядки и курносый носик.
Потом картинка сменилась, появляются лица, много лиц- это люди, встретившиеся ей на улице, в школе. Друзья- знакомые и пока-ещё незнакомые, но друзья, раз им отведено место здесь.
А вот и воспоминания: давние и не очень- это она, играет в мяч на перемене, а это- она залезла на дерево в саду и смотрит вниз, сверкая улыбкой без передних зубов. Потом ещё, и ещё, пока картинка не тускнеет. Небо становится серым, некогда зелёная трава обесцвечивается. Родители последний раз машут рукой и исчезают. Исчезают и лица, по очереди.
Где-то вдалеке от этого маленького сознания раздается писк кардиометра. Анна, до этого изучавшая дождь за окном повернула голову в мою сторону и приподняла уголки губ, словно благодаря за последние, весело проведённые мгновения своей, пусть короткой, но счастливой и красочной жизни.
Я улыбнулся в ответ.
В палату вбежали врачи, родители, медсестры, пытались что-то сделать, но делать что-то либо уже бесполезно.
Она мертва? Нет, не мертва-вот же, сидит на подоконнике реанимационной палаты. Вы можете поговорить с ней! Всегда! Когда заходите! Просто найдите в себе силу это сделать, я, например- нашёл.
