Гермиона, подперев щеку кулаком, смотрела в окно. Снежинки медленно кружились в морозном воздухе, а по ярко освещенной улице торопливо шли редкие прохожие. Ну конечно, все спешили домой, к ожидающим их семьям. Время от времени появлялись веселые компании подростков и молодых людей, улизнувших из дома и явно намеревающихся провести новогоднюю ночь в соответствии с собственными представлениями о прекрасном в обществе друзей. Девушка вздохнула и, подышав на стекло, вывела тонким пальцем какой-то замысловатый узор, скептически хмыкнула и, быстрым движением руки стерев закорючку, отошла от окна.
Друзья. Гермиона поежилась и, завернувшись в теплый мягкий плед, устроилась в кресле. И что ее дернуло согласиться на уговоры Гарри, Джинни и Рона приехать на Рождество в Нору?! Хотела праздника? «Ну что ж, что хотела, то и получила», - сердито подумала девушка и закрыла глаза. Не надо ей теперь никаких праздников.
Конечно, война завершилась, Тот-кого-теперь-можно-называть-как-угодно был побежден, но Гермиона почему-то не чувствовала эйфории, охватившей большинство волшебников. Для нее в этом мире что-то неуловимо изменилось: Гермиона Грейнджер больше не верила в чудеса. Сказка закончилась вместе с детством. И вместе с детской влюбленностью в Рона. Хорошо, что он теперь встречается с Луной: это позволяло Гермионе не чувствовать себя виноватой. Девушка снова вздохнула. Никто и ничто не могло остаться прежним после всего, что им пришлось пережить, так что глупо было надеяться, что все будет, как раньше.
Особенно четко Гермиона поняла это в Норе. Она помнила, как большое и шумное семейство Уизли обычно встречало Рождество. Все дети, где бы они ни были, собиралась в доме родителей (из друзей приглашали только их с Гарри), и вся эта шумная, радостно гомонящая рыжая толпа сначала дружно мешала миссис Уизли на кухне (считалось, что они помогают матери), а потом, незадолго до полуночи, все усаживались за большой праздничный стол. Удивительно, но места хватало всем. После ужина они, сытые и веселые, выходили в сад, и близнецы испытывали очередное свое изобретение. Надо признать, что фейерверки из магазина волшебных приколов Уизли были чем-то фантастическим. Да и не только фейерверки.
Гермиона грустно улыбнулась. Так было раньше. Но не теперь.
Нет, в первое Рождество после войны семья Уизли, как обычно, собралась в Норе. Как обычно, в рождественскую ночь было весело, но... Миссис Уизли сильно сдала после гибели одного из своих сыновей. Она старалась держаться, но иногда словно тень набегала на ее лицо, и Гермиона видела, с каким усилием Молли отгоняла мрачные думы и заставляла себя улыбаться. Кажется, она понимала миссис Уизли.
Сидя за праздничным столом, Гермиона смотрела на Джорджа и ловила себя на мысли о том, что никогда раньше не думала о нем отдельно от его брата-близнеца. Всегда были Фред и Джордж, никогда по отдельности, но всегда вместе. А теперь остался только Джордж. И тогда Гермиона осознала с пугающей ясностью, что ничто и никогда уже не будет как раньше, до войны. Джордж тоже понимал это. Пожалуй, лучше, чем кто-либо другой. Гермиона чувствовала его растерянность и боль так же остро, как и свою собственную.
Она уехала из Норы на следующий же день, солгав расстроенной миссис Уизли, что обещала родителям встретить Новый год с ними. Вообще-то она собиралась к родителям уже после праздников, но...
Мистер и миссис Грейнджер были рады тому, что Гермиона приехала почти на неделю раньше, чем планировала. Они видели, что их девочка чем-то расстроена, но не пытались вытянуть из нее причину, и Гермиона была благодарна им за это.
Она поерзала в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, и хмуро посмотрела в окно. Уже окончательно стемнело, но до полуночи оставалось еще много времени. Новый год. Через несколько часов наступит Новый год. Как же Гермионе хотелось, чтобы ожила ее детская вера в то, что в новом году все будет лучше, чем в старом, что в новогоднюю ночь обязательно произойдет какое-нибудь чудо и сделает ее хоть чуточку счастливее.
Сказки все это. Сказки и ложь. Мерлин, ну почему она опять так расклеилась? Гермиона шмыгнула носом, но через несколько минут усилием воли успокоилась. Хватит потакать своим слабостям, решила она. Она гриффиндорка, и она должна быть смелой.
Смелой, как же. Гермиона так и не смогла заставить себя вернуться в Хогвартс. Замок восстановили к началу нового учебного года, и Гарри с Роном, несмотря на причитания последнего, все-таки стали семикурсниками. Гермиона не смогла. Она за два месяца вызубрила всю программу последнего курса, сдала Т.Р.И.Т.О.Ны и поступила в университет. Она думала, что встреча с друзьями в рождественские каникулы пойдет ей на пользу, но легче, вопреки ожиданиям, не стало.
Девушка решительно тряхнула головой, встала и, аккуратно сложив плед, спустилась в гостиную.
Рождественская елка стояла в углу, там же, где и всегда. Гермиона тепло улыбнулась: хоть что-то в этом мире должно оставаться неизменным. В комнате пахло хвоей и пирогом. Мистер Грейнджер поднял глаза от газеты.
- Привет! – Гермиона склонила голову набок и, смешно наморщив нос, принюхалась. – Мама готовит очередной шедевр?
По губам мистера Грейнджера скользнула улыбка:
- Именно. Я пытался убедить ее, что три человека просто не смогут съесть все, что она собирается наготовить, но Джейн и слушать ничего не хочет. Вбила себе в голову, что дочь совсем исхудала в своем университете, и теперь готовит все твои любимые блюда.
- Как бы не пришлось трансфигурировать юбку, - пробормотала Гермиона.
Ее отец недоуменно приподнял брови.
Девушка вздохнула: у нее замечательные родители, но, увы, им никогда не понять некоторых вещей.
- Если я буду объедаться, то к концу каникул так растолстею, что придется трансфигурировать одежду, иначе я в нее просто не влезу, - пояснила она.
Мистер Грейнджер встал и, подойдя к дочери, обнял:
- И как у нас с мамой получился такой необыкновенный ребенок?!
Гермиона тихонько прыснула.
- Пап, скажи маме, что я немного погуляю, - попросила она, освобождаясь из отцовских объятий.
- Но к двенадцати ты вернешься? – уточнил мистер Грейнджер.
- Я не знаю, пап, - честно ответила Гермиона. – У меня совершенно непраздничное настроение, - призналась она. – Наверное, мне нужно немного побыть одной.
- Тебе виднее. Но если ты захочешь рассказать, ты всегда можешь...
- Я знаю, пап, - Гермиона чмокнула его в щеку и прошла в прихожую.
* * *
Зима в этом году выдалась необычно холодной и снежной. Улица напоминала картинку на рождественской открытке: все было занесено снегом. Сейчас он искрился в ярком свете фонарей и разноцветных гирлянд, навевая мысли о сказочных сокровищах давно канувших в Лету цивилизаций.
Шел густой снег. Гермиона, как в детстве, поймала ртом несколько кружащихся в воздухе снежинок, улыбнулась и, убедившись, что поблизости никого нет, аппарировала.
Через несколько мгновений она открыла глаза и огляделась по сторонам: домики с занесенными снегом крышами, украшенные ярко светящимися магическими гирляндами окна и нарядная елка возле «Трех метел».
То, что Хогсмид – волшебная деревня, понял бы даже непосвященный: такая красота бывает только в волшебных сказках.
Гермиона грустно улыбнулась, вспомнив, как впервые пришла сюда еще будучи третьекурсницей и была очарована этим местом: настолько все вокруг казалось сказочным и прекрасным! А теперь... В Хогсмиде было так же хорошо, как и раньше, но Гермиона не почувствовала спокойствия и безмятежной радости прошлых лет, за которыми (надо признаться в этом хотя бы самой себе) сюда и отправилась. Она не была здесь с мая, с самого дня битвы за Хогвартс. Древний замок и разрушенные дома уже восстановили, профессор Спраут лично колдовала над вновь посаженными деревьями и благодаря ее усилиям никто бы не поверил в то, что эти могучие великаны с раскидистыми кронами еще полгода назад были совсем крохотными саженцами.
Гермиона зажмурилась и отчаянно затрясла головой: ну зачем ее понесло именно сюда, когда так хочется избавиться от воспоминаний? Ей нужно постараться обо всем забыть и попытаться жить дальше. Она знала, что жить так, как будто не было войны, невозможно: слишком много иллюзий было погребено под развалинами теперь уже вновь отстроенного Хогвартса, но Гермиона не переставала надеяться, что сможет обрести душевный покой, если пересилит себя и вернется туда, где закончилось противостояние с темным магом, державшим в страхе весь волшебный мир в течение нескольких десятилетий. Кажется, возвращение сюда было ошибкой.
Гермиона еще раз посмотрела на занесенные снегом аккуратные домики и вздохнула: через несколько часов на улицу высыплет целая толпа весело гомонящих жителей деревни, радующихся наступлению Нового года. Волшебники, измученные войной, стремились наверстать упущенное и взять от жизни все, что возможно.
Гермиона ощутила отчаянное желание побыть одной. Домой возвращаться не хотелось, оставаться в Хогсмиде тем более.
Девушка нигде не чувствовала себя умиротворенно, потому что ее мира больше не существовало. В том мире, что пришел на смену старому, ей было неуютно. Возможно, ей просто нужно больше времени, чем другим, чтобы принять все изменения, а возможно... Скорее всего, ей нужно было что-то, оставшееся неизменным с ее школьных лет, с тех времен, когда она еще верила в то, что жизнь прекрасна и в ней есть место чудесам. Но Гарри и Рон учились в Хогвартсе, у них были Джинни и Луна, а с Гермионой они виделись теперь все реже и реже. Они, конечно, остались друзьями, но того единения, что было в школьные годы, больше не существовало. Девушка осталась один на один с новым, лишенным иллюзий взрослым миром. Как выяснилось, она была не готова к такому резкому взрослению.
Гермиона тряхнула головой, решительно повернулась спиной к сказочным домикам и медленно пошла по запорошенной свежим снегом дороге. Куда угодно, только подальше от людей. Аппарировать в таком взвинченном состоянии она не решилась.
Проходя мимо Визжащей хижины, Гермиона в задумчивости остановилась. Вот еще одно место, навевающее мрачные воспоминания.
Куда идти дальше, она не знала. В Хогвартс она точно не пойдет: с этим местом связано еще больше болезненных воспоминаний, и Гермиона понимала, что больше никогда не сможет испытать тот благоговейный восторг при виде величественного древнего замка, что охватывал ее всякий раз, когда она после каникул возвращалась в школу.
Пошел снег. Тяжелые пушистые хлопья, медленно кружась в прозрачном морозном воздухе, ложились на землю, заметая следы девушки и превращая дорогу в сугробы.
Неподалеку темной стеной возвышался Запретный лес. А почему бы и нет? В конце концов, она взрослая колдунья, волшебная палочка у нее при себе, а в лесу точно не будет этой раздражающе веселой толпы. Гермиона решительно свернула на тропинку, ведущую в чащу. Гулять ночью в Запретном лесу, вероятно, было не самой лучшей идеей, но ее это не волновало. Она не чувствовала страха и не испытывала сомнений. В конце концов, при первых признаках опасности она просто аппарирует домой.
Снег прекратился так же неожиданно, как и начался. Гермиона медленно брела по узкой тропе, извивающейся между исполинскими стволами, и ни о чем не думала. Как ни странно, она ощутила наконец то, чего ей так долго не доставало: ей было так хорошо и спокойно, как не было уже несколько месяцев.
Заснеженные деревья спокойно спали под холодным светом луны, а Гермиона давно уже потеряла счет времени: торопиться ей было некуда.
Похолодало. Она поежилась и подняла воротник маггловского пальто, продолжая упрямо идти вперед.
Вскоре ясность темного звездного неба померкла, и подул пронизывающий ледяной ветер. Густой снег, порхая и кружась, медленно опускался на землю, бережно укутывая ее пушистым белым покрывалом, и оседал на ветвях деревьев, уже клонившихся под его тяжестью. Ноги Гермионы начали проваливаться в сугробы, и девушка поняла, что каким-то образом умудрилась сойти с тропы. Ветер становился все сильнее и сильнее, налетал яростными порывами, поднимая с земли белые хлопья, и швырял колючий снег в лицо озябшей девушки. Снежинки, кружащиеся в воздухе и вновь поднятые с земли, смешались, и Гермиона окончательно перестала что-либо различать в этой белой круговерти. Липкий страх заворочался в душе, и она, нащупав в рукаве волшебную палочку, крепко сжала ее во вспотевшей ладони:
- Aparate!
Ничего не произошло.
- Aparate! – повысила голос Гермиона, хотя понимала, что это ничего не изменит.
Ветер унес ее крик, и звук мгновенно потонул в его леденящих душу завываниях.
Неужели же ее угораздило свернуть в сторону Хогвартса, и она попала в зону действия так и не снятых после окончания войны антиаппарационных чар?
Гермиона с досадой отругала себя за беспечность. В такой ситуации ей не оставалось ничего, кроме как идти вперед в надежде выйти к замку. Как бы Гермиона не противилась возвращению туда, но Хогвартс все же был лучшей альтернативой блужданию по зимнему лесу. Она, уже почти ничего не видя вокруг, стала наугад пробираться между заснеженными стволами. Или она выйдет к замку, или выберется в какое-нибудь место, откуда сможет аппарировать.
Сколько продолжалась борьба с обезумевшей стихией, Гермиона не знала, но ей казалось, что метель свирепствовала несколько часов. Уже совсем обессиленная, она почувствовала, что ветер наконец-то стал стихать, и облегченно вздохнула. Интересно, как далеко она успела забрести? Только сейчас Гермиона поняла, что ночные гуляния по Запретному лесу – это не самое лучшее времяпрепровождение даже для совершеннолетней ведьмы с волшебной палочкой в рукаве. Только Хагрид мог чувствовать себя здесь в любое время года и в любое время суток, как дома. Гермиона недоумевала: как ей вообще пришло в голову идти в Запретный лес? Где были ее хваленые мозги?! Но тогда, когда она стояла возле Визжащей хижины, поглощенная мрачными воспоминаниями, прогулка в лесу казалась ей не только логичным, но и единственно правильным продолжения вечера.
Наконец ветер стих окончательно, и Гермиона, внимательно осмотревшись по сторонам, поняла, что совершенно не представляет, куда ее занесло. Одно девушка знала точно: место, где она оказалась, находится не в Запретном лесу. Окружающий ее пейзаж чем-то неуловимо отличался от того, что она ожидала увидеть. Но все, возможно, было не так плохо: по крайней мере, Гермиона заметила неширокую, но вполне пригодную для передвижения по лесу дорогу. А, впрочем, все получилось именно так, как ей хотелось: разве не мечтала она уйти подальше от всех и побыть одной?
Задумавшись, девушка даже не заметила, как вышла на перекресток. Тусклый фонарь едва освещал дорогу, но после долгого путешествия почти в полной темноте, свет его показался Гермионе достаточно ярким. На обочине дороги, прямо на земле, спиной к гриффиндорке сидел мужчина. Ветер трепал его длинные черные волосы, и время от времени он нервным жестом изящной руки откидывал их назад.
Гермиона остановилась как вкопанная и почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке, а воздух, вдруг ставший вязким, застрял где-то в горле. Ей стало так жутко, что захотелось повернуться и бежать без оглядки из этого странного места, но ноги ее словно приросли к земле, и она не смогла сделать ни шага. Девушка нащупала в рукаве волшебную палочку и покрепче сжала ее, но ужас, поднявшийся из самых потаенных уголков ее существа, не только не уменьшился, но почему-то стал почти осязаемым. Гермиона помотала головой: этого просто не могло быть! Она со всхлипом втянула в себя воздух сквозь крепко сжатые зубы.
Мужчина вздрогнул и обернулся. На мгновение его пронзительные черные глаза встретились с испуганными карими, и он, тяжело вздохнув, страдальчески протянул:
- Гермиона Грейнджер. И почему меня это совершенно не удивляет?
- П-п-профессор Снейп? - едва ворочая вдруг онемевшим языком, пролепетала девушка.
- Рад, что вы меня узнали, - усмехнулся Мастер зелий.
