Наташа понимала, что никогда его не догонит.
Наташа знала, что она где-то далеко, там, куда ему никогда не попасть, но и ей не дотянуться до него.
Наташа считала, что это всё потому, что она где-то глубоко, на дне старого колодца.
Наташа хотела выбраться наружу, она тянулась к свету, к его свету, но сколько бы она не приближалась к нему - он становился дальше с каждым шагом.
Наташа замёрзла, так давно, что она уже не чувствовала липкого холода, который, окружая со всех сторон, тянул к ней свои ледяные руки.
Наташа чувствовала, что её руки тоже давно заледенели.
Наташа хотела тепла.
Наташа смотрела вверх, на его свет, и понимала, что сильнее всего нуждается именно в нём.
Наташа уже давно опустила руки, смотря, как он, где-то совсем рядом, ходит по земле и тянется ко всем, но только не к ней.
Наташа, сама того не понимая, вновь тянется к нему, медленно, делая шаг за шагом.
Наташа не хочет этого, но она, всё больше отдалялась, зная, что, с каждым движением, которое, по своей сути, должно приближать её к свету, она лишь больше зябнет во тьме.
Наташа хотела сделать шаг назад, во тьму, понимая, что это может приблизить её к нему, но она боялась.
Наташа остановилась, в нерешительности смотря на свой свет.
Наташа понимала, что её тьме не дотянуться до его света, но...
Только он знал наверняка, что - на самом-то деле - Наташа - странный свет, которому не подобает тянуться к улыбчивой тьме.
