Неделю назад Гасу стало худо. Он перестал носиться по двору за другими собаками. Перестал таскать с нашего стола столь обожаемую им ливерку. А я стал замечать, что с каждым днем мой питомец, моя любимая собака, стала двигаться медленней, её движения стали скованней. Мы не понимали, что с ним происходит. «Да, у псины то нашей осенняя хандра», - сказал как-то мой папа с добродушной улыбкой на лице и потрепал Гаса за загривок. Все мы поверили ему, ведь никто из нас не хотел позволять своим мыслям уходить в другое русло.
Мы так бы и продолжали жить, придерживаясь папиной теории, если бы не тот субботний день. На часах был полдень, когда папа возвратился с выгуливания Гаса. В кухню, где проходил наш с мамой обед, он вошел с каменным лицом. «У него была кровь в моче», - сообщил нам отец. Больше медлить мы не стали. Подхватив ослабевшего после прогулки Гаса, мы рванули в больницу. Мой пес жалобно поскуливал, когда мы, казалось, превышая допустимую скорость неслись на всех парах в ветеринарную клинику. Стойка регистрации, десятиминутная очередь, встреча с врачами, осмотр, и столь страшный, но от этого не менее долгожданный диагноз. Все события проносились для меня, как сквозь дымку. Моя голова кружилась, и горло сжималось от волнения.
После осмотра мы вместе с врачом вышли в коридор.
—Рак печени, — он произнёс это так, будто каждый рабочий день он сообщал хозяевам, о скорой смерти их любимца. И это взбесило меня больше всего.
-И... Что нам делать? - мама была обескуражена больше чем я, но осмелилась подать голос первой.
-Ну, раковая опухоль начала развиваться достаточно давно, на этой стадии химиотерапия будет бесполезной, - доктор нахмурил лоб и провёл широкой ладонью по своей лысине, видимо эта его привычка сохранилась ещё с той поры, когда на его голове было чуть больше, чем ничего, - все, что вы можете сделать, это дожидаться его кончины, а она, поверьте мне, не заставить себя ждать.
Мы молчали, пока выходили из клиники, мы молчали, пока ехали домой, мы молчали, пока клали до сих пор скулящего Гаса на его любимое место, состоящее из старого одеяла, положенного в плетёную корзину. Я зашёл в свою комнату и рухнул на кровать. И наконец-то заплакал.
В следующие дни все стало только хуже. Гас увядал на глазах. Болезнь прогрессировала у него очень быстро. Я не мог поверить, что всего лишь неделю назад моя собака носилась и по дому, крала со стола еду, облизывала мне лицо, когда я возвращался домой, и громко лаяла, когда к нам в дверь стучали. Теперь же Гас не ел, лишь пил воду из детской бутылочки, его шерсть поредела и облезла, он был совершенно неподвижен, мы застелили его ложе детскими пеленками и газетами, а на него надели детский подгузник. А самое главное: его глаза. В них больше не было того яркого, живого огонька, его взгляд стал рассеянным, а глаза превратились из ярко-жёлтых в почти серые.
Этим утром я вышел из своей комнаты и, пока родители ещё спали, подбежал к Гасу. Я аккуратно поднял его на руки, он заскулил.
-Тише, тише, Гас. Хороший пёс, хороший, - приговаривал я, пока нёс его к себе в комнату.
Я положил Гаса к себе на постель и лёг рядом. Он принял свою любимую позу, положив свою голову на лапы. Я начал вспоминать все моменты, связанные с моим обожаемым питомцем. Я вспомнил, как первый раз встретил его в приюте для найденных собак. Мы решили забрать его, потому что его глаза просто источали радость и стремление к жизни. Нам показалось, что, благодаря этому, у нас в доме всегда будет царить веселье, в воздухе будет запах жизни. И мы не ошиблись. Так было всегда. До этого самого момента.
- Мы всегда будем с тобой друзьями, слышишь, Гас? Всегда.
По моим щекам начали катиться крупные капли слез. В памяти всплыли моменты наших прогулок. Я гулял с ним каждый день. Летними ночами мы шли неспешно, наслаждаясь ночными звуками. Весной вместе мерили лужи, а потом я купал Гаса в тёплой воде. С наступлением осени мы бегали по опавшим листьям и я играл с ним в "принеси палку". Ну а в зимнюю стужу мы долго не задерживались за дверью и сразу бежали домой. Он в свою корзинку, а в тёплую кровать.
Но сейчас эти времена были далеко позади. Сейчас Гас, мое лекарство от меланхолии, мой лучший друг, переложил свою голову ко мне на колени и заглянул мне в глаза. Я улыбнулся ему сквозь слезы. Гас внимательно посмотрел на меня, мне показалось, что он переживал все мои воспоминания вместе со мной, его хозяином. Гас был для меня лишь периодом жизни. Я же был всей его жизнью. На долю секунды мне показалось, что Гас попытался улыбнуться мне. Его глаза на мгновение стали такими же, как раньше. Казалось сейчас, вот в этот самый момент, Гас положит свои передние лапы мне на грудь и оближет своим тёплым языком моё лицо. И ему станет лучше. И все будет как раньше.
— Гас, дружок! Всё хорошо! Все же правда хорошо, да?
А потом он испустил свой последний вздох. И закрыл глаза.
Мы решили похоронить его на даче. Туда мы поехали в среду. Папа вырыл яму и мы положили туда бездыханное тело Гаса. Я бросил на его тело горсть холодной осенней земли. Я не старался стирать свои слёзы, они катились непрерывным потоком и падали на землю. Папа закопал яму. Мы молчали.
-Ты зайдёшь в дом? - спросила моя мама. Я знал, что она старалась не плакать, что бы не расстроить меня ещё больше.
-Я сейчас приду.
Мама все поняла и оставила меня одного. Я почувствовал, что начался дождь. Капли падали мне на лицо, смешиваясь со слезами. Я присел на корточки напротив деревянной таблички, послуживший могильной плитой, которую я настоял сделать сам. Ножиком на ней было вырезано: "Мы друзья, Гас, друзья."
