Pretty boy

One

Моя жизнь приносила одни беды тем, кого я любила. Сразу же после окончания школы, я собрала огромный чемодан, купила билеты и переехала в совершенно другую страну, где понимала лишь слова, которые ничего не значили. Мои родители развелись, когда мне было тринадцать. Это было не самое лучшее время. В тринадцать у меня не осталось желания дружить с кем-либо. Знаете, иногда люди проходят через годы переходного возраста с улыбкой на лице. Так вот, все это вранье. Если они улыбаются, то еще не поняли, во что вляпались, когда родились. В тринадцать я была толстой девочкой с одной-единственной мечтой: окончить эту чертову школу. Я не выходила на улицу неделями, если не считать прогулки от дома до школы и обратно. Именно в тринадцать я впервые узнала, что значит суицид. Когда все было хуже некуда, в нашем классе вскрылась девочка. И тогда меня охватила паника. Я боялась темных коридоров, закрытых дверей, старых лифтов с выпавшими кнопками. Я начала бояться этого мира, считая, что на своих похоронах буду плакать больше всех.

Но это все кончилось.

Сейчас я учусь в колледже, будто задумываясь о будущем. Все мы в детстве хотели стать космонавтами, президентами или парикмахерами. Но мы ими не будем. Не то, чтобы я ненавидела мир, в котором живу, или считала его безнадежным, но... Я понимала, что быть президентом не мое. С самого детства, когда я играла в гостиной, мама запералась на кухне и курила, пока не начинала громко кашлять. А потом кричала на меня, будто это я проникаю в ее горло и заставляю его рваться от кашля. И я смотрела на нее, понимая, что раньше моя мама тоже хотела стать парикмахером. Но она не стала. Когда я поняла это, то не могла смириться. Я плакала так, будто только что узнала дату своей смерти. Но нет. Я узнала то, что обречена. Глупо бороться за лучшую жизнь, если в конце все мы закончим одинаково, лежа на спине под закрытой крышкой.

Сегодня был обычный день. Я часто засиживалась в библиотеке до поздна, чтобы не нести в съемную квартиру всю накопленную домашнюю работу. По желанию своего папы, я пошла на архитектора. Если честно, я ненавидела это дело. Мне все равно, где будут жить молодые семьи. Я и знать не хочу. И, может, когда я умру, кто-нибудь обнаружит трещину в моем проекте, и известка посыпится на его лицо. И когда от этого серого здания уже ничего не останется, они скажут, как был глуп его архитектор, не догадываясь, что говорят с могилой. Такого будущего мы желаем?