поймай меня,я падаю

part 21

7 апреля - День восьмидесятый.

Мы сидели в холле больницы, наблюдая за тем, как люди вместе со своими семьями заходят и выходят из больших двойных дверей, и пили горячий шоколад, что согревал наши руки. Было тепло, особенно для Англии, солнце едва-едва прорывалось через облака, а лёгкие дуновения ветра намекали на весну. Мы говорили немного о походе в парк, но тупая боль от химиотерапии всё ещё жила в моих костях, поэтому мы остались внутри. Кроме того, я был не особенно-то уверен в том, что мы сможем добраться туда, а потом ещё и обратно в целости.

Гарри листал какие-то брошюрки, которые взял со стойки рядом. Его щёки были отчего-то румяными, серая шапочка сползла низко на лоб, а белый шарф болтался на шее.

- Ты знал, что курение - главная причина рака лёгких?

Я отхлебнул из кружки и положил ноги на кофейный столик.

- Кто-то определённо должен сказать это Зейну.

Гарри кивнул, и я увидел лёгкое раздражение на его лице.

- У этого придурка есть друг с раком мозга, а он всё ещё думает, что непобедим.

Я только улыбнулся.

- Каков подонок.

- Я всё ещё не понимаю, почему мы вообще миримся с этим, - он согласился, кинув брошюрки на столик и положив туда же свои ноги рядом с моими. - Если ты не Августус Уотерс, то я не думаю, что ты должен пихать сигарету куда-либо около своего рта.

Я кивнул.

- Сигареты только для придания эффекта, полностью согласен.

И мы снова провалились в тишину. Гарри изучал очередной буклет, а я отклонился назад, чтобы подышать свежим воздухом. Не было похоже на то, что химиотерапия помогала. Я лишь чувствовал себя отвратительно и жутко уставшим дважды в месяц.

Голос Гарри вырвал меня из моих мыслей.

- Седьмое, да?

Я посмотрел на него.

- Ммм?

Он прикусил губу.

- Сегодня седьмое?

Я достал телефон из кармана и открыл календарь.

- Ага. А что?

Он посмотрел вниз, и грустная улыбка тронула его губы.

- Осталось всего три месяца.

- Уже? - я спросил, удивляясь тому, как быстро время утекает сквозь мои пальцы. Мы прошли уже полпути, это был наш переломный момент, когда времени, что у нас осталось, стало меньше, чем времени, что у нас было.

- Уже, - он кивнул и сжал мои пальцы в своей ладони. Непонятно было, кто кого утешает.

- О, - я сказал, не найдя других слов.

Он кивнул.

- О.

10 апреля - День восемьдесят третий.

Всё, что я чувствовал, - это боль. Она затопила всё моё тело, разожгла огонь в моей груди и разрывала все внутренние органы, делая каждый мой вдох мучительным настолько, что казалось, будто я дышу в кипящей воде. Я привык к обычной боли, той, от которой постоянно ныли мои кости и мышцы, но это было гораздо хуже. Оно раздирало меня на части и заставляло забывать обо всём вокруг.

Я отчётливо чувствовал, как простыни и одежда прижимается к моей коже, но это скорее было похоже на сон, чем на реальность. В такие моменты я чувствовал себя безумно одиноким. Я был в какой-то ловушке, мир был скрыт за толстым стеклом, а вся моя жизнь казалась лишь плохим сном, который преследовал меня, словно призрак.

А позже случился огромный взрыв в моей груди, и даже я, со всем своим красноречием, не могу описать это никак иначе, чем сгусток агонии. Потом Лиам рассказывал мне, что я кричал, всё моё лицо было в слезах, а он вызвал скорую и даже поехал со мной вместе, пока врачи пытались спасти меня от моего же собственного тела, которое пыталось меня убить.

А ещё позже я сидел в руках Гарри и снова позволял ему быть сильным ради меня, пока он поддерживал жизнь, кое-как бившуюся в моей груди. Он осторожно целовал меня в лоб, гладил всё, до чего мог дотянуться, и говорил, что скоро со мной всё будет хорошо.

И я не совсем был уверен, кого он пытается убедить в этом.

13 апреля - День восемьдесят шестой.

Я проснулся, как бы иронично это ни было, в пятницу тринадцатого. Проснуться в отделении интенсивной терапии было несколько неожиданно для меня, к тому же это одно из самых неприятных впечатлений, что можно получить за жизнь. Всё спуталось окончательно, когда я почувствовал под пальцами ткань свежих простыней и увидел светло-голубые стены вокруг себя, которые должны были казаться доброжелательными, но выглядели только лишь чистыми.

Сначала я поразился тупой боли в груди. И только потом взглянул вниз, увидев кучу трубочек, отходящих от моего тела. Я попытался чуть привстать и почувствовал трубку, прижатую к моему рту и обвивающую голову. Я смутно представлял себе свою реакцию, вроде паники, но казалось совершенно нормальным лежать вот так, с двумя иголками в руках и катетерами, отходящими от них.

Я услышал тихий плач с одной стороны и попытался привстать снова, но понял, что привязан к кровати.

Голос моей матери появился откуда-то слева, а позже и её лицо возникло в моём поле видения.

- О, милый, не пытайся двигаться.

Это больше походило на просьбу, поэтому я чуть улыбнулся и едва-едва помахал рукой в приветствии.

Она прижала ладонь ко рту, а слёзы снова начали скапливаться в глазах. Это послало искры новой боли мне в грудь, мне до невозможности захотелось обнять маму. Было столько всего, о чём я хотел ей рассказать, извиниться, что давно не приезжал, сказать, что я буду в порядке, позволить ей позаботиться о себе так, как умеют только мамы.

Она протянула руку, чтобы погладить меня по голове.

- Я так испугалась, когда они позвонили, - она пробормотала с искоркой паники в глазах, будто бы это пугало её до смерти - видеть меня таким. - Я помню, что ты сказал, что всё вернулось, но я не знала...

Правда была в том, что она просто не могла знать. Я не сказал ей, насколько всё плохо, позволяя думать, что со мной всё ещё будет хорошо. Это был мой собственный способ защитить её, точно так же, как Гарри пытался защитить свою мать.

- Девочки здесь, Лиам и Даниэль забрали их пообедать пару минут назад, - она с тревогой посмотрела на дверь. - Не знаю, когда они вернутся, может, нужно им позвонить...

Я чуть-чуть покачал головой. Я очень хотел их увидеть, но это будет слишком, слишком много людей с беспокойством в глазах. Я едва мог справиться с мамой, которая постоянно меня трогала, будто я мог исчезнуть.

Я услышал скрип двери и тихие шаги.

- Луи, тут к тебе пришёл друг, если ты в состоянии принять его. Я знаю, что только семья может тебя навещать, но я подумала... - у меня заняло всего секунду узнать этот голос. Та самая темноволосая медсестра, имя которой я так и не потрудился узнать. - Он сказал, что ничего страшного, если ты не захочешь его видеть. А ещё, что он будет сильным для тебя.

Я кивнул ей так, как смог, и сжал пальцы, понимая, как хочу почувствовать его прикосновение. Тоска по нему была уже где-то на уровне костей. Скорее всего, я выглядел просто ужасно с этими тёмными кругами под глазами и бледной кожей, но это волновало меня в последнюю очередь. Одна из лучших вещей в наших с Гарри отношениях - это то, что мы оба видели друг друга в самые ужасные наши моменты. Больше нечего было скрывать.

Это, конечно, был не самый лучший момент для представления его моей маме, но я не был уверен в том, как долго ещё смогу быть в сознании, а увидеть его очень хотелось. Я уже чувствовал тяжесть в костях, которая толкала меня вниз.

- Я скажу ему, он будет в восторге, - я увидел краем глаза её улыбку и то, как она выходит из комнаты.

Я поймал взгляд мамы и посмотрел на неё в ответ, замечая улыбку на её лице.

- Я так рада, что ты в порядке, - она сказала, проведя рукой по моему лбу. - Я так сильно люблю тебя, милый.

Я тоже тебя люблю. Я сжал её пальцы, пытаясь передать, что чувствую. Она закивала со слезами в глазах, будто бы правда поняла, что я хотел сказать.

Я услышал тихий шум колёс по больничной плитке, и шаги медсестры, которая привезла Гарри. Мама подняла глаза при этом, смахивая слёзы тыльной стороной руки и размазывая макияж по лицу.

- Привет, - она попыталась улыбнуться. - Ты один из друзей Луи?

Он сначала не ответил, а я почувствовал мягкие прикосновения к своей челюсти, которые спускались ниже к шее.

- Ага, - я попытался увидеть его хотя бы краешком глаза, поймать хотя бы блеск его зелёных глаз. - Я Гарри.

- О, - я понял по голосу, что она собрала все части воедино и что-то поняла. - О, - я понял, что она оценила взглядом Гарри в коляске с его костями, выпирающими через футболку, и серой шапочкой на голове. Она знала, на что похож рак, даже несмотря на то, что я не говорил ей о том, что Гарри болен.

- Окей, - они смотрели на меня почти одинаково, с тем самым чувством под названием любовь. - Я Джей, мама Луи.

Он улыбнулся, гладя меня по голове.

- Я знаю. Очень приятно познакомиться.

Она попыталась улыбнуться, и это у неё почти вышло.

- Мне тоже очень приятно.

Я тоже улыбнулся так, как смог, учитывая мешающие трубки. Глазами я пытался поймать взгляд Гарри. Он выглядел почти так же плохо, как и я: большие тёмные мешки под глазами, потрескавшиеся губы и бледная кожа. Я неодобрительно посмотрел на него и протянул руку, чтобы погладить его по щеке. Ты вообще спал?

Он закатил глаза и убрал мою руку от своего лица, переплетая наши пальцы.

- В зале ожидания нет удобных кроватей.

То, что я не мог поругать его, было одним из самых трудных в этот момент. Я постарался выглядеть как можно более неодобрительно, но, судя по смеху, сорвавшемуся с его губ, у меня ничего не получилось.

- Сон - это не то, что я могу контролировать.

Я сжал его руку, снова понимая, насколько счастлив был от того, что он рядом. Лёжа там, находясь почти на самой грани, я чувствовал себя несколько странно, когда Гарри был с одной стороны, а мама - с другой.

- Медсестра много тебе сказала? - мама спросила, немного улыбаясь Гарри. Она подняла нашу семью на мизерную зарплату после двух разводов. Она проделала невероятную работу. Я мог слышать уязвимость в её голосе, но точно знал, что она пройдёт через всё, даже несмотря на результат.

И это было на удивление приятно. То, что она будет продолжать идти вперед, несмотря на тот конец, что у меня будет. Я не был похож на Хейзел, которая думала о том, что её мать не будет матерью после того, как она умрёт. Моя мама будет продолжать оставаться ею для моих сестёр, для Гарри, для любого, кому она понадобится. И она навсегда будет мамой для меня, даже тогда, когда я больше не буду её сыном.

Гарри пожал плечами.

- Немного. Кайла пыталась подкупить меня информацией в обмен на то, что я найду что-то более удобное для сна, чем стулья.

Мама немного засмеялась.

- Кажется, ты действительно заботишься о Луи.

Гарри кивнул, его взгляд переместился к нашим рукам, а щёки порозовели.

- Да, я... Он очень важен для меня.

- Я знаю, - она кивнула, закрывая глаза в надежде удержать так слёзы и прикусывая губу, будто бы это правда могло помочь.

Гарри перегнулся через меня, чтобы взять мою маму за руку.

- Луи сильный. Он справится.

- Я знаю. Я знаю это.

Они оба замолчали, переплетя пальцы, а я снова куда-то провалился.