Считая удары сердца...

***

«Считая удары сердца...»

- Раз - два - три, - Юни считает удары сердца. Мир рассыпается на части с острыми краями, а она выстукивает ритм пальцами. - четыре - пять - шесть...

Юни кажется, что ее легкое платье вдруг начало сдавливать ребра до хруста в костях, удушая. Она вздыхает еле слышно, не сбиваясь с ритма, и начинает заново.

- Раз - два - три -четыре...

Сердцебиение не учащается, она спокойна. В ее глазах ни капли страха или обреченности. Она стоит у огромного иллюминатора, наблюдая за разрушением мира, и думает, что не расстроилась бы, если это был бы не сон. Сознание вяло откликается, напоминая о морали. Юни улыбается.

- Пять - шесть - семь - восемь...

Ей нравится отсчитывать удары сердца, ей нравится смотреть на падение Вселенной, ей нравится улыбаться в насмешку над устоями, ей нравится все это, она не готова променять эти обещания на что-либо еще. Она доходит до десяти и вновь возвращается к началу. Жаль, жизнь так перезаписать нельзя.

- Раз - два...

На ум приходят только несвязные, легкие мысли, которые своим белоснежным оттенком напоминают о зефире и Бьякуране. Но Юни не хочет о нем думать, она считает удары о грудную клетку, что отдаются внезапно в висках.

- Три - четыре...

Ее сон не может продолжаться вечно, и Юни это знает. Она лишь надеется, что проснется гораздо позже, спустя множество ударов сердца. Ей кажется, что измерять сны в частоте пульса очень правильная идея, потому что секунды, минуты и часы себя изжили.

- Пять - шесть...

У иллюминатора нет ни черных лилий, ни пустышек, ни белого, ничего. Только пустота с видом на разрушающийся мир. Юни кажется, что она могла бы смотреть на это вечность, не прерываясь.

- Семь - восемь...

Юни пустая внутри, совсем пустая. Она умирала тысячи раз в параллельных вселенных, но груз собственных душ не тяготит. Она считает удары сердца, чтобы продлить хрупкое существование этого места.

- Девять - десять.

Юни не думает, что должна о чем-то жалеть. Она живет в n-ое количество раз, и ей совершенно ничего и никого не жаль. Судьба, будущее, предназначение - ничего не изменится. Ни в параллели, ни по велению вселенной, никак, потому что вселенная - та еще мразь, и менять что-то у нее и мысли не возникнет. Хотя, кто его знает, может, над вселенной еще кто-то стоит - Бог, Господин, Совет Божест, Смерть с косой - кого волнует? Юни до этого дела нет. Как и до всего остального. Пока она считает удары сердца, ей плевать, ведь что может быть важнее, лучше, прелестнее? Мерный стук, как ладонью о стеклянное окно в мир, что сейчас перед глазами.

Те, кто должен - умрут, те, кто останется - так суждено, эта истина абсолютно ясна и понятна принцессе Черных Лилий, или как там ее, эту синеглазую вечно-молодую Аркобалено. Просто, как дважды два.

И у нее не осталось ничего, ни-че-го, чем бы она дорожила так, как раньше. Ничего, ради которого можно было бы принести себя в жертву. Юни стоит, ведет свой счет, сдирая пленку реальности для своих навязчивых мимолетных желаний.

Юни думает, и уже не улыбается, как обычно-привычно, ее губы сомкнуты, на них - ни следа укусов, потому что кусать губы - глупая привычка, а Юни уже совсем не глупая.

Ее, или даже не ее, а всех вокруг, мир рушится, а ей остается только взирать на него с грустной улыбкой разочарования, понимая, что такого быть не может. Небеса не смогут низвергнуться на эту осточертелую уже землю, они останутся на месте, как и Юни со своим оранжево-радужным пламенем, они не смогут уничтожить всё и вся, чтобы спасти гармонию мира. Сердце Юни замирает, всего на пару секунд, но этого вполне достаточно, чтобы иллюминатор начал трескаться.

Небо Аркобалено застывает вместе со своим сердцем, взглядом и ритмом, а узор трещин наносит все более ветвистые и широкие линии на стекло.

Юни уже не считает.

Пара неизмеряемых мгновений, и иллюминатор взрывается тысячей прозрачных капель, разной формы и размера, кожу Юни задевают осколки, капли темной крови стекают по щекам. Юни открывает глаза и опускает взгляд. В этих кусочках стекла она видит собственное отражение с глазами-зеркалами и алыми разводами. Пальцы дотрагиваются мимолетно до царапин, и Юни снова смотрит в уже разбитый иллюминатор.

Все вокруг трескается. Юни снова застывает, и ее тело тоже будто рассыпается маленькими трещинками, веки опускаются, а спустя еще мгновение она оказывается у себя в постели.

Пальцы крепко-крепко сжимают простынь, то ли пытаясь ее разорвать, то ли удержать еще на мгновение видение, белый потолок режет глаза. Юни жмурится и расправляет кисти, поднимает их вверх, к небу ли, к потолку - неважно, проводит затуманенным взглядом по болезненно-бледной коже, выступающим блеклым синим ниточкам вен и тяжело выдыхает.

Ее сон был гораздо реальнее, если честно.