Не такой [boyxboy]

Ты

Любовь - это боль.

Любовь - это страдание.

Любовь - это жизнь.

Любовь - это вечность.

Любовь - это химическая реакция.

Любовь - это болезнь.

Среди семи с лишним миллиардов людей найдётся хотя бы сотня, каждый из которой даст своё, особое определению понятию „любовь". Будь то глупая надпись на фантике из-под турецкой жвачки, цитата из сентиментального романа или просто отдельная ассоциация, непосредственно связанная с самим человеком. Когда мне было шесть и я только-только начал осознавать существование любви, я не мог дать точного понятия или описания этому - ребёнок же! Тогда моей самой большой любовью была железная машинка, привезённая бабушкой из Венгрии. Это был один из первых фордов, что имел сливовую расцветку. Я назвал её Марксоном, но из-за тогдашнего дефекта речи звучало это как „Малксон". Позже родители мне объясняли, что любовь бывает не только к предметам. Так, например, я люблю родителей, а они - меня, или же мама любит свою сестру, а та - её, но помимо этого, как говорил папа, есть ещё один вид любви. В пример он привёл себя и маму. Папа сказал, что минёт время и я встречу ту самую, которую буду любить. И в один момент я задался вопросом, а почему мальчик должен любить девочку, а не девочка - девочку, а мальчик - мальчика? От такого, казалось бы, невинного вопроса родители стушевались, у мамы покраснели щеки, а у папы - уши. Ответа на свой вопрос я так и не получил.

В момент, когда до поступления в младшую школу оставалось чуть меньше полугода, пустой домик напротив нашего ожил. С их стороны появился шум, до этого не свойственный нашей улице. Я не знал всех тонкостей, но по разговору взрослых понял, что у нас новые соседи. Они пришли знакомиться спустя три дня после переезда. И тогда я впервые увидел тебя. Ты был младше на два года и ниже на полголовы, а ещё у тебя были странные глаза. И у твоих родителей тоже. Подёргав папу за штанину, я спросил: «Что у этих людей с глазами?». Мама на меня неодобрительно шикнула, а соседи лишь мило улыбнулись. Женщина с аккуратным чёрным пучком, похожим на улитку, сказала, что они другой национальности. Значения этого слова я не знал, но опять же, все познаётся в сравнении - папа сказал, что я австралиец, а вы корейцы. Меня это не смутило, но удивило. При всём разнообразии людей в Квинсленде корейцев я видел впервые.

Ты был младше, а я хотел общаться с детьми своего возраста или старше, из-за этого твоё хождение за мной хвостиком немного злило, но спустя полгода я привык к тебе, и тогда я уже стал принимать тебя как должное. Постепенно я познавал еще одно понятие, доселе мне неизвестное. То была дружба.

Ты пошёл в ту же подготовительную школу, что и я, и нам во многом повезло, что наши группы находились поблизости. Однажды это сыграло нам на руку. Майк, твой одногруппник, что был на голову выше большинства моих, начал бить тебя и таскать за волосы в игровой комнате, едва учительница отошла по делам. Ему не нравилось, что ты похож на девчонку, а мне не понравилось такое отношение к моим друзьям. Тогда я впервые ударил кого-то. Для меня было неправильным смотреть на то, как моего друга избивают. Это даже дракой нельзя было назвать, но мы изрядно поцарапали носы друг друга и понаставляли синяков по телу. Нас с Майком с криками ругани разнимали две учительницы и заведующая. Дети поблизости испугались и почти каждый застыл в позе изваяния, боясь пошевелиться. Все боялись Майка из пятой группы, даже старшие, но ему с его-то пухленьким личиком херувима не стоило большого труда вызывать любовь воспитателей, ну и, конечно же, деньги его папы сыграли здесь не последнюю роль.

В тот же день я познал всю силу отцовского ремня - Майк преподнёс ситуацию иначе, и виноватым оказался я. Его ложь меня разозлила, но, знаешь, я не жалел о случившемся.