Человек не выбирает судьбу – она его сама выбирает. Сангюн сам убедился в этом, ведь он не хотел, чтобы отец стал убийцей, и он, естественно, не хотел влюбиться в ту, которая потеряла родного человека из-за глупости его отца. Парень этого, действительно, не хотел, но в тоже время он молил про себя, чтобы эта девушка побыла с ним ещё немного.
Сольхён – грех Сангюна. Она – грех своей семьи.
В тот день, когда они встретились на похоронах, она посмотрела на него первой и улыбнулась ему, вяло махая худой рукой. Тогда он заметил, что у неё глаза-полумесяцы и безумно прекрасные запястья, такие хрупкие, которые должны касаться только его. И он тоже улыбнулся ей, приподнимая ржавую фляжку с выпивкой, понимая, что это его самая главная ошибка в жизни, но и выпускать её из своих ладоней он совершенно не хотел.
– Соболезную, – тихо сказал Сангюн, протягивая девушке фляжку.
– Благодарю, моё имя Сольхён, – она улыбнулась парню, забирая алкоголь.
– Сангюн.
Они влюбились друг в друга на похоронах, отвергая то, что это неправильно.
Сангюн, наверное, грешник, ведь он любит прикасаться к ней. Сольхён и есть настоящая грешница, ведь она не скрывает того, что любит его.
Она знала о том, что отец Сангюна убийца, а он знал о том, что отец Сольхён прикасался к ней. Но он всё равно продолжал держать её рядом и шептать о том, что она никуда от него не денется.Никогда. А она цеплялась пальцами за пуговицы его накрахмаленной рубашки и признавала, что совершенно точно не убежит от него. Они оба верили в эти пустые слова, ведь им надо было во что-то верить, так? Прижимая Сольхён к стене, Сангюн рвано задышал и попытался остановиться, но она не давала даже шанса на это, расстегивая ещё одну пуговицу на его белоснежной рубашке.
И он в очередной раз осознал, что бесповоротно утонул в аду, который создал его собственный отец. И ненависть, как обычно сменилась тихой благодарностью, ведь ему подарили такую ошибку, которую хочется повторять каждый день.
– Возвращайся домой, – тихо попросил парень, когда нервы оказались совсем на пределе.
– Не хочу, они там опять рыдают и говорят, что отца не хватает, – девушка вздохнула, подходя ближе и обнимая Сангюна. – Не хочу слушать их скулёж.
– На ночь? – слишком быстро сдался парень.
– На всю жизнь.
Она все-таки больше походила на сон, а её глаза-полумесяцы на единственный ориентир в тёмной комнате без окон и выхода. Она и была этим выходом из пустоты, удача, чтобы взорвать вакуум одиночества красками; она – это жизнь. Или случайная смерть. И Сангюн так и называл её иногда –«моя случайная смерть», а Сольхён смеялась и радовалась, что для кого-то она все же стала удачей.
Парень не понимал причину ее прогулов в университете, не понимал, почему она любила коротать время, сидя в его квартире на девятом этаже. Девушка всегда отвечала лишь одно, что адвокатом она не хочет быть, да и эта профессия не исчезнет, а Сангюн может, ведь для неё он – это ураган, который уже начал уничтожать всё живое. Цепляясь пяльцами за его манжет, девушка потянула его обратно к себе, беззвучно говоря, что отец подождёт и ему не обязательно идти туда сегодня.
– Ты утаскиваешь меня ко дну, – тихо произнес Сангюн, убирая пряди волос со лба девушки.
– Ты против?..
– Нет, – слышится в ответ, и парень отворачивается от девушки.
Сегодня он знал наперед, что она обязательно подойдёт к нему сзади и обнимет, а потом начнёт что-то шептать, но вместо этого она попросила отвести её к отцу, а потом в церковь, потому что Сангюн должен сам замаливать грехи отца.
– А кто будет замаливать грехи твоего отца? – шепотом спросил парень, пытаясь не смотреть на Сольхён.
– Братья. Я ему уже ничего не обязана, да и я только рада, что твой отец убил его. Хочу выразить ему свою благодарность.
Её слова – это яд, проникающий под кожу и разрушающий всё к чертям. Сангюн хотел быостановиться сейчас, но её глаза-полумесяцы и прелестные руки не дают. И он запустил свои пальцы в ее волосы, понимая, что тонет и направляется прямиком в ад.
Сольхён попросила, чтобы Сангюн сводил её на свидание. И он, словно загипнотизированный, повел её в парк, а потом на колесо обозрения. Он думал, что это лучший день в его жизни, а потом появились её братья, которые тонут в ненависти к парню и к своей сестре.
– Пойдём домой, Сангюн, – девушка потянула парня к выходу, цепляясь пальцами за тонкую ветровку.
– Пойдём, – Сангюн согласился, но получил удар в затылок, стоило только повернуться спиной к мужчинам.
Сольхён смотрела на то, как ее братья избивали Сангюна железными прутьями. Она кричала и пыталась вырваться, но получалось плохо, ведь она такая хрупкая и маленькая, словно кукла. А он силился сдержать вой, вырывающийся из глубины глотки, чтобы не показывать, что ему сейчас безумно больно и это ощущение, будто каждый орган лопается и кровоточит, топя в алом и густом месиве Сангюна, захлестывало волнами паники и ужаса.
Когда один из парней бросил, наконец, трубу на пол, Ким попытался подняться, но получил лишь ещё один удар в живот и слова, которые чуть ли выжжены на его кровоточащих ранах от побоев:
– Ещё раз увижу рядом с сестрой – убью, но сегодня ты слабо отделался. Считай, что это предупреждение.
Сангюн слышал крик Сольхён, а потом звук, словно что-то рядом упало, больно резанул воспаленный слух. И он понял своим затуманенным разумом, что это его «удача», «случайная смерть»с самыми прекрасными глазами, которые он безумно любил. Парень пытался дотянуться рукой до Сольхён, и он прикоснулся к ней, окрашивая её бледную руку в грязно-красный цвет.
Сангюн смутно помнил, как он попал в больницу и как сказал Сольхён, чтобы та убиралась. Но она не послушалась – осталась сидеть в приёмной и ждать хоть каких-нибудь вестей. Он был благодарен ей за это, но страх за свою жизнь, да и за неё, был намного сильнее, чтобы просто подойти и сказать ей, что с ним всё хорошо.
Он отказался от своего греха и пошел в церковь, моля о том, чтобы всё с ней было хорошо.
Сольхён не сдалась и караулила его, просила о том, чтобы тот уехал с ней в другой город. Спустя 25 тысяч слов уговоров – он согласился и попросил о том, чтобы она подождала его немного. Потому что он хотел встретиться со своим страхом – смертью. Взяв отцовский пистолет, Сангюн спрятал его во внутреннем кармане и пошел на выход, где стояла Сольхён. Парень быстро кивнул и улыбнулся, как тогда на похоронах.
Сангюн не помнил, как его ударили по голове бутылкой, а Сольхён не помнила, как она потеряла парня, который был ураганом. Но парень прекрасно помнил ощущения очередных побоев на своём теле и то, как он дрожащей рукой достал пистолет и снял с предохранителя, целясь в одного из братьев Сольхён.
Наверное, жизнь, всё-таки, как случайная смерть. Ведь только она, девушка с похорон, будет помнить парня с отцом-убийцей. У них есть общие воспоминания, слова, жизнь, которую они так и не прожили вместе. Выстрел сменяется криком, а потом звуками ударов, которые, увы, становятся смертельными для Сангюна и вечной болью для Сольхён. Где-то они оба всё-таки ошиблись.
