Николь Рейш - Вечно холодный Апрель (ЧЕРНОВИК!)

Глава 1. Даниэль

Моя история началась задолго до этой минуты. Но какой-то мудила где-то там наверху решил пошутить и взял в свои руки написание моей новой истории. Я не жалуюсь, ведь снова могу чувствовать свое тело. Слишком долго я был лишен этой привилегии.

Когда-то, и я говорю именно «когда-то» потому что не знаю сколько времени прошло с того момента, когда я был ангелом – самым совершенным существом, которое когда-либо существовало. Про нас сочиняли песни и сказания. Нас любили и боялись. Мы были, хотя мало кто из смертных видел нас своими глазами.

Из родных у меня был только брат и, наверное, я бы сделал все что угодно ради этого болвана. Однажды я доказал это. Этого кретина, ну то есть Милана, угораздило влюбиться в смертную девушку. Девушка была его подопечной и по идее должна была загреметь в деревянный ящик, но, черт побери, Милан спас ее. И где-то между спасением ее жизни и летящими на его голову бомбами случилось чудо – не умеющий любить все же полюбил.

Надо же, какое «счастье».

Болван.

Обычно это я – тот, кто совершает дурацкие поступки, нарушает правила и ввязывается в неприятности, но сделав ЭТО братишка меня переплюнул.

Разумеется, я ему помогал. Отчасти ради того, чтобы просто поржать, ну и, конечно же, совесть не позволяла мне отвернуться от брата. А когда наступило время расплаты – мы «пали» вместе. Старейшины долго не разбирались кто и в чем виноват. В этом плане они действовали как полные засранцы: наказывали нарушителей, всю их семью и даже знакомых. У многих пример чужого падения надолго отбивал охоту безобразничать, но видимо у братьев Уорнеров дебилизм – доминант личности. Я дорожил Эдемом, но даже он не стоил того, чтобы предать брата.

Раньше мне никогда по-настоящему не приходилось думать о смерти и о том, что будет ждать меня после нее. А зачем об этом думать, если единственное, что может лишить тебя жизни – «Ангельский Кинжал» (я уточню, очень-очень редкий кинжал)?

Я уверен, что большинство вспоминают о символе окончания их существования – костлявой старухе с косой, лишь тогда, когда ее капюшон показывается на горизонте.

Так было и со мной. Я жил столетия, думая лишь о том, как скрасить свое жалкое существование и вытащить брата из задницы под названием «любовь». В итоге брата я так и не вытащил, а мое существование ничуть не скрасилось.