У бездны его глаза

№4

Отец говорил, нас пасут, как скот, а мне в то время хотелось просто спрятаться с книжкой от этого мира и не слушать страшные слова, которые так часто звучали за ужином. Одиннадцатилетней девочке были непонятны взрослые разговоры. Откуда такая злость в голосе отца? Почему мама всегда так печальна и часто плачет по вечерам, уткнувшись в вязание и думая, что её никто не видит? Это спустя годы я начала понимать, что в доме всегда витало ощущение задушенных надежд и стремлений, приправленное терпким разочарованием в жизни.

Когда мне исполнилось четырнадцать, тётя Хелен усадила меня за стол.
— Сейчас я тебе объясню, как устроен наш мир.
— Я всё знаю, — покосилась на недочитанную книжку, заложенную проездным билетом на самом интересном месте. Эти взрослые разговоры казались такими скучными и бесполезными, что на них мне было попросту жаль времени. Достаточно учебников по истории, которые отец упрямо называл выдуманными элитой сказками без единого слова правды.
— Что бы ни говорил твой чокнутый папаня, существуют правила, которых надо придерживаться, если ты хочешь дожить до старости, — тётя поставила передо мной сахарницу и солонку. — Это, — она открыла сахарницу, — класс А, а это, соответственно, — тётя прикоснулась к солонке.
— Мы, — поморщилась от неприятной аналогии.
— Понятно, что сладкое привлекает многих, но сколько блюд можно приготовить с сахаром?
Пришлось перечислять выпечку, десерты и прочие вкусности.
— Смогла бы ты питаться всем этим на завтрак, обед и ужин каждый день?
Я призадумалась, представляя себе такую райскую жизнь, но ответить она мне не дала, продолжая свой странный разговор.
— А в какие блюда мы добавляем соль?
— В основные?
— Да. С помощью соли мы готовим блюда, которые помогают нам жить. И пусть сама по себе соль и кажется невкусной и есть её ложкой нельзя, без неё нет полноценной жизни. Сладкие блюда — лишь дополнение, приятная изюминка, но не больше. Основу жизни составляет соль. Ты понимаешь меня, Соя?
Понимать не хотелось. Меня всё так же ждала неоконченная книжка, и ещё сильнее захотелось чего-нибудь сладенького.
— А почему нельзя взять соль и сахар, смешать их, добавив муки и воды, и испечь блины? Этакий союз, — было любопытно, что же на это ответит тётя.
— Чисто теоретически, это возможно, — не стала отпираться тётя Хелен и взяла зачем-то чашку с водой. — Но я покажу тебе, что будет в нашем мире, если кто-то решит это сделать.
Она щедро сыпанула в чашку соли, а затем несколько ложек сахара.
— Попробуй, — придвинула мне полученное содержимое.
— Что-то как-то не хочется.
— Пробуй-пробуй, — настаивала тётя, и я послушно сделала один глоток.
— Вкусно? — участливо поинтересовалась родственница, глядя на моё скривившееся лицо.
— Не очень, — хотелось срочно заесть осадок во рту.
— Думаешь, кто-то станет это пить?
— Вряд ли.
— А раз никто это пить не будет, — она встала из-за стола и, взяв чашку, подошла к раковине, — думаю, здесь этому самое место, — и сладко-солёная вода побежала в сточную трубу.
И на секунду я представила сотни людей — нас и элиту, которых спускают в сток.
— Куда отправятся те, кто захочет соединить сладкое и солёное, Соя?
Где заканчивалась труба? Был ли выход? Наверное, нет.
— В бездну, — тихо ответила я, и тётя удовлетворённо кивнула. Беседа посчиталась успешной, я — в меру напуганной. Ей не хотелось терять племянницу, а мне — провалиться в бездну. Не то, чтобы у меня когда-либо возникали мысли о революции, но в тот момент страхом запечатались последние сомнения.