И ниёр вурту :: Я найду тебя

27. Добраться до тела.

Громкая визгливая музыка, извлекаемая нетрезвыми музыкантами из раздолбанных инструментов, не менее визгливые танцовщицы на сцене, и еще более визгливые бабочки легкого поведения на коленях, руках, груди и шеях клиентов. Тоже осоловевших и потерявших стыд.

Дым столбом, прокуренные стены, залапанные руками зеркала на стенах и шустрые уборщики с метелками и совочками, собирающие меж столов осколки битой посуды и результаты несварения желудков.

Ах, нет! Есть еще одно слово – притон! И это не по-французски...

Микарт чувствовал себя здесь, как дома. Видно было, что ему наплевать на все вокруг. На Темном, в прямом и переносном смысле слова, висели три девицы. Крашенные всклокоченные блондинки. Полукруглый диванчик, на котором и восседало товарищество, кажется, считался здесь, Ви-Ай-Пи зоной. Как ложа в опере – поближе к сцене, на возвышении. В этот приватный кабинет вели с десяток пологих ступеней, которые тоже не пустовали: Микартовы головорезы возлежали на лесенке, как на топчанах, а гетеры всех мастей возлежали на слугах мага. Беспутство!

Я стояла и сверлила глазами гнездышко разврата. Мимо меня то и дело проплывали дамы в неглиже, предлагали присоединиться, ну, или хотя бы раздеться.

Вспомнив, что до сих пор стою в верхней одежде, решила последовать совету. Однако приглядевшись к публике, передумала, и оставила накидку на плечах. Выбирая дорогу, чтобы добраться до веселящегося объекта для беседы по душам, я стала вертеть головой. И, ну, надо же! Обнаружила интересную картину.

В подобной ложе, что занималась Микартовой когортой, восседали три уже виденные мною ранее девушки. Ну, те самые, которые культурно метелили приставших к ним с расспросами молодых людей. Ну, тех, что были одеты, как я – в кожаные корсеты, белоснежные рубахи, высокие сапоги и замшевые брюки.

Но не это главное. Самое интересное, что девушки тоже неплохо проводили время – для них танцевали мужчины. Раздетые, естественно! В набедренных повязках и кожаных латах. Очень экзотично для местного климата. Девушкам явно захотелось лета. Единственное, что огорчало – мужчины танцевать не умели. Они потрясали конечностями, периодически проворачиваясь на месте, словно не пытались увлечь, а старались испугать внушительными размерами частей тела. Хотя, похоже, посетительницам нравилось. Ну, и пускай! Вот вырасту и открою свое заведение с мужским стриптизом! Ох, и попляшут они у меня!

Замечтавшись, не заметила, как проделала весь путь и остановилась подле ступеней на развратный Олимп.

- Меня пропустите? – спросила я у стражников покоев.

Ответом были презрительные взгляды мутных глаз и недовольное фырканье. Однако, стоило мне совершить попытку и сделать шаг на первую ступень, стражи тут же активизировались и преградили мне путь остроносыми мечами.

- Ладно, будь по-вашему!

Где там дамы, которые желали, чтобы я присоединилась? А где те три корочки хлеба, которые желали горяченького? Все на месте? Ну, так представление начинается!

Найти гримёрку не составило труда. Достаточно было подсмотреть, в какую сторону со сцены убегают танцовщицы. В два движения взлохматить волосы, растянуть завязки на шее, выставив напоказ аппетитную ямочку у ключицы, хряпнуть для храбрости местного пойла, лукаво улыбнувшись чужому клиенту и выхватив у последнего стопочку прямо из-под носа, и делая вид, что страшно запыхалась, ринуться к боковым ступеням на сцену.

Нырнув в первую же кулису, я врезалась в шкаф. Тот медленно опустил голову, созерцая недоразумение у себя под ногами.

- Ой, ой, - пыхтела я, сдувая со лба непослушную прядь, - опоздала! Опоздала! Пустите!

Шкаф продолжал сверлить меня одним глазом, сложив руки на груди. Ох, и руки, скажу я вам! Чуть тоньше меня в обхвате.

Продолжая топтаться на месте и искать пути обхода, я снова подняла глаза и пискнула:

- Новенькая...

И чудо свершилось! Шкаф сдвинулся в сторону!

В гримёрке оказалось тесно, и, к сожалению, не от обилия костюмов. Только что отплясавшие свои партии девушки, не спешили переодеваться: они подправляли макияж, разлетевшиеся прически, меняли украшения, курили и обливались парфюмами. Стойкий запах немытого тела мешался с дымом курева, запахом алкоголя и другими непередаваемыми ароматами.

- Ты кто? – заметила меня одна из девушек. Щебетание тут же смолкло.

- Новенькая? – встряла другая.

- Уборщица! – сообщила я новость. Ко мне тут же пропал всякий интерес.

Вновь задымили сигаретки, заалели помады, обсуждения перешли на новый уровень. Я бросила свою накидку на кучу одежды, и уселась скромно в уголочке, ждать, пока перерыв закончится и все побегут снова дрыгать ногами.

Звонкий колокольчик, умудрившись перекрыть гул примерочной, вызвал десяток возмущенных восклицаний, и шевеление в комнате мгновенно преобразовалось в мешанину. Все, как везде! По свистку начинаем изображать бурную деятельность.

В течение нескольких секунд мимо моего носа пронеслось с десяток юбок и все стихло.

ortmif=kÎ