Настоящее зрение

Глава 20.

       Вечером, когда Дженни стояла перед нелегким выбором между шоколадным и ванильным мороженом, позвонили родители, чтобы сообщить, что приедут завтра утром. Обрадовавшись и, наконец, выбрав нужное мороженое, девушка села на диван и, только успев съесть одну несчастную ложечку, осознала произошедшее. Все бросив, она стала бегать по дому, начиная наводить порядок и, на удивление, у нее получилось это довольно быстро. Видимо, «практика» у Джеймса пошла ей и ее навыку уборки на пользу.
На следующий день дом блестел так, словно группа специалистов поработала над ним. Гордая собой, Дженни ждала родителей, чья машина припарковалась у дорожки уже в обед. Подбежав к ним и обняв маму, она поцеловала ту в щеку.
— Здравствуй, дорогая. Как ты? - спросила миссис Саймон, обнимая дочь в ответ.
— Все хорошо.
— Привет, белка. Как дела? - поинтересовался глава семьи, вынимая из багажника сумку с вещами.
Белка - любимое прозвище отца девушки, которое пошлое с ее раннего детства. Имея рыжие волосы и два передних зуба, выступающих вперед, как у мелких грызунов, исправленных пластинками лет в двенадцать, Дженни всегда нравилось, когда мистер Саймон так ее называл, отправляя ее на несколько лет назад, где они жили еще вместе, и работа не занимала так сильно ее родителей.
— Лучше всех, пап. Лучше всех.
Потрепав дочь по голове, троица пошла в дом.
— А где Рейчел?
Этого вопроса она и опасалась. Ее отцу не нравились путешествия в поисках любви своей младшей и бесшабашной сестры. Он всегда считал, что в юности та перечитала романов Джейн Остин, Маргарет Митчелл и остальных романисток, которые очень яро показывали настоящую любовь, которая, к сожалению, в наше время осталась только в книжках. Она это прекрасно знала и, не желая испортить настроение никому, просто немного недосказала правды, как выразился Стивенсон.
— Она уехала к подруге в Калифорнию. Приедет в понедельник утром.
— К подруге? В Калифорнию? - переспросил мистер Саймон, засомневавшись полученной информацией.
— Ага. Она какая-то ее фанатка. Говорит, что картины, нарисованные Рейчел имеют настолько глубокий смысл, что Марианская Впадина это просто лужица на карте мира.
Мужчина тихо засмеялся, а ее мать радостно улыбнулась, такому замечанию дочери.
— Будем надеяться, что это правда, а не очередная ложь твоей тети, чтобы встретиться с эскимосом на Северном полисе.
Дженни закивала, чувствую некую обиду за Рейчел, которую все считали немного « не от мира всего». Да, это выглядело странно, что взрослая, тридцати двухлетняя, женщина ездит по всей стране, чтобы найти того единственного и, раньше, она соглашалась со всеми замечаниями родителей по ее поводу, но, прожив с ней уже три года и осознав ее натуру и легко романтизма, впитавшего в мозг мисс Саймон, все это стало казаться нормальным и довольно привычным.
Послушав рассказы об их работе, Дженни хотела предложить сходить куда-нибудь или, хотя бы, просто посмотреть дома кино, однако не успела: отец улизнул в свой кабинет, просматривая чертежи новых проектов, пока мама с кем-то разговаривала по телефону в другом конце дома, обсуждая, какая порода дикого камня подойдет для кладки камина. Оставшись снова одна, даже с родителями, которые были всего за стенкой, девушка поднялась в свою комнату и стала просматривать глупые и, только иногда, смешные видео.
Часа через два к ней постучались, и она увидела каштановую копну волос своей матери.
— Можно? - спросила миссис Саймон, не решаясь войти, словно это была не комната ее дочери, а ложа самой королевы.
— Конечно.
Закрыв ноутбук и приняв положение сидя на кровати, она смотрела на женщину, гадая, зачем та пришла.
— Извини, что так получилось, просто у отца довольно серьезные проект сейчас на заготовке, а мои начальники не знают, что такое выходные.
— Все нормально, я понимаю.
Конечно, Дженни все всегда понимала и принимала, как должное, не имея смелости сказать, что ей не хватало их внимания и, даже, наказаний за те или иные поступки, совершаемые зовом гормон или сидящей частью тела, что было довольно часто.
— Ты у меня умница, ты ведь знаешь? - поинтересовалась женщина, присаживаясь рядом с дочерью и нежно обнимаю ее.
— Конечно, знаю. Я, даже, лучше, чем могла быть.
Они засмеялись и просидели так, не двигаясь еще минут сорок, обсуждая, что можно переделать в комнате Дженни. Хоть ей это и не особо нравилось, чувство, что рядом близкий человек бодрило и придавала чувство, что она хоть кому-то все еще нужна. Того чувства, которое так не хватало девушке ближайшие несколько дней.