Сладкоречивый незнакомец

10 глава

— Я оказалась в безвыходной ситуации, — сказала я Дэйну по телефону. — Сейчас я расскажу тебе, что я хочу предпринять, и после того, как ты меня выслушаешь, ты скажешь, какой у меня есть выбор. И есть ли он вообще.
— Боже мой, Элла, — тихо ответил он.
Я нахмурилась.
— Не говори «Боже мой, Элла», я же тебе еще не изложила свой план.
— Я знаю, в чем он заключается.
— Неужели?
— Я знал это уже в ту минуту, когда ты уезжала из Остина. Ты всегда подчищала за своей семьей, — смиренная доброта Дэйна звучала почти как жалость. Я бы предпочла враждебность. Он заставил меня почувствовать себя так, словно жизнь — это цирк, и я всегда была обязана убирать за слоном.
— Никто не заставлял меня делать то, чего мне не хотелось, — возразила я.
— Насколько я знаю, забота о ребенке твоей сестры не была в списке твоих приоритетов.
— Ребенок только неделю назад родился. И я имею права пересмотреть мой список приоритетов, ведь так?
— Да. Но это не значит, что я должен пересматривать свой. — Он вздохнул. — Расскажи мне все. Веришь ты или нет, но я на твоей стороне.
Я рассказала о том, случилось, о разговоре с Тарой, и закончила фразой в свою защиту:
— Это только на три месяца. И ребенок вряд ли вообще доставит беспокойство, — если только не считать недостаток сна, подумала я. — Так что я подыщу меблированную квартиру в Хьюстоне, и останусь тут, пока Таре не станет лучше. Я полагаю, что Лиза также поможет. И потом вернусь назад в нашу квартиру. К тебе, — я постаралась побыстрее закончить. — Разве это не хороший план?
— Это похоже на план, — ответил он. Я услышала тихий, медленный выдох, словно все это Дэйн боялся вздохнуть. — Что ты хочешь, чтобы я ответил, Элла?
Я хотела, чтобы он ответил: «Приезжай домой. Я помогу с ребенком». Но я сказала ему:
— Я хочу знать, что ты на самом деле думаешь.
— Я полагаю, ты застряла в старых рамках, — тихо ответил Дейн. — Твоя мать щелкнет пальцами или твоя сестра напортачит, и ты жертвуешь своей жизнью, чтобы позаботиться обо всем. Но это не просто три месяца, Элла. Может пройти три года, прежде чем Тара сможет ясно мыслить. А если у нее будут еще дети? Ты их всех возьмешь к себе?
— Я об этом думала, — неохотно призналась я. — Но я не могу волноваться о том, что может произойти в будущем. В данный момент есть только Люк, и я ему нужна.
— А что насчет того, что нужно тебе самой? Ты же собиралась написать книгу, так? И как ты сможешь продолжать вести колонку?
— Я не знаю. Но другие люди могут работать и заботиться о детях.
— Но это не твой ребенок.
— Он — часть моей семьи.
— У тебя нет семьи, Элла.
Хотя я сама говорила подобное в прошлом, я испытала раздражение, услышав подобное от него.
— Мы индивидуалисты, связанные рамками взаимных обязательств, — ответила я. — Если группа шимпанзе в Амазонке может называться семьей, то Варнеры тоже считаются, я так полагаю.
— Принимая во внимание тот факт, что шимпанзе иногда поедают друг друга, то я могу с этим согласиться.
Я подумала, что мне не стоило рассказывать Дэйну о своей семье.
— Мне не нравится с тобой спорить, — проворчала я. — Ты слишком многого обо мне не знаешь.
— Тебе не понравится это еще больше, если я позволю тебе принять неверное решение, ничего не сказав.
— Я полагаю, это верное решение. С моей точки зрения, только с этим решением я смогу жить.
— Это честно. Но я с этим решением жить не могу.
Я глубоко вздохнула.
— Так что же с нами произойдет, если я все же решусь и сделаю так? Что произойдет с отношениями, которые длятся четыре года? — Мне трудно было поверить в то, что человек, на которого я так надеялась, мужчина, которому я так доверяла, и о котором так сильно беспокоилась, мог вот просто подвести под всем черту.
— Я полагаю, мы можем считать это перерывом, — ответил Дейн. Я размышляла об этом, а по моим венам бурлило холодное чистое беспокойство.
— И когда я вернусь, мы начнем с того самого места, где остановились?
— Мы можем попытаться.
— Что ты имеешь в виду под «попытаться»?
— Ты можешь засунуть что-то в морозилку и вынуть оттуда через три месяца, но это не будет тем же самым.
— Но ты обещаешь меня подождать, так?
— Как это подождать?
— Ну, не спать ни с кем другим.
— Элла, никто из нас не может этого обещать.
Моя челюсть отпала.
— Не можем?
— Разумеется, нет. В зрелых отношениях нет ни обещаний, ни гарантий. Мы не владеем друг другом.
— Дэйн, я полагала, что мы — особенные, — я осознала во второй раз за день, что плачу. И мне пришла в голову еще одна мысль. — Ты мне изменял когда-либо?
— Я бы не назвал это изменой. Но нет, не изменял.
— А если бы я переспала с кем-то? Ты бы ревновал?
— Я бы не стал отказывать тебе в шансе набраться опыта во взаимоотношениях, если бы ты того пожелала. Это вопрос доверия. И открытости.
— У нас свободные отношения?
— Если ты так хочешь их назвать, то да.
Я вряд когда-либо была настолько сильна изумлена. Все, что я думала о себе и Дэйне, оказалось внезапно перевернутым с ног на голову. — Боже мой. Какие же это свободные отношения, когда я даже об этом не подозревала? Каким правилам они подчиняются?
Казалось, что Дэйн слегка забавляется.
— Для нас нет никаких правил, Элла. Никогда не было. Это единственная причина, почему ты оставалась со мной так долго. В ту же минуту, как я попытался бы ограничить тебя, ты бы сбежала.
Моя голова уже просто раскалывалась от всех этих новостей. Я размышляла о том, был ли он прав. И боялась, что был.
— Почему-то, — медленно проговорила я, — я всегда думала о себе, как об обычном человеке. Слишком обычном для таких отношений.
— Мисс Независимость такая и есть, — ответил он. — Советы, которые она дает другим людям, всегда подчиняются определенным правилам. Элла… нет, ты не обычная.
— Но я и мисс Независимость, и Элла, — возразила я. — Которая же из них я настоящая?
— Очевидно, что настоящая ты сейчас в Хьюстоне, — ответил он. — И я бы хотел, чтобы ты вернулась.
— Я бы с удовольствием привезла ребенка домой всего на несколько дней, пока я не решу кое-какие вопросы.
— Так не пойдет, — сразу ответил Дэйн.
Я нахмурилась.
— Это также и моя квартира. Я хочу остановиться на своей половине.
— Прекрасно. Я позависаю где-нибудь, пока ты не уедешь с ребенком. Или я перееду, и ты сможешь пользоваться всем пространством…
— Нет, — инстинктивно я понимала: если я заставлю Дэйна переехать, потому что решила заботиться о Люке, я могу навсегда его потерять. — Ничего, ты останешься там. Я найду временное жилье для себя и Люка.
— Я помогу тебе, чем смогу, — сказал Дэйн. — Если хочешь, я могу пока оплачивать твою часть арендной платы.
Его предложение меня разозлило. Я злилась, словно раненый бык, потому что он отказался принять Люка. Но больше всего меня испугало то открытие, что в наших отношениях не было ни правил, ни обещаний. И это означало, что я больше не была в нем уверена.
Или в себе.
— Благодарю, — мрачно ответила я. — Я дам тебе знать, где мы будем жить.
— Первое, что нам нужно сделать, — сказала я Люку на следующий день, — это найти уютное жилье, которое мы можем снять. Сконцентрируемся на районе бизнес центров? Монтроз? Или ты бы хотел найти что-то поближе к Шугар Лэнд? Мы можем всегда поехать в Остин, но нам нужно старательно избегать сам- знаешь-кого. И в Остине аренда намного дороже.
Люк выглядел погруженным в размышления, неспешно посасывая бутылочку, как будто действительно рассматривал все варианты.
— Ты обдумываешь варианты? — поинтересовалась я у него. — Или ты продолжаешь работать над созданием еще одного грязного подгузника?
Прошлым вечером я много лазила в поисковике Google, в основном на сайтах, посвященных детям. Я читала страницы по правильным и неправильным подгузникам, особенностям первого месяца жизни, и графикам визитов к педиатру. Я даже нашла указание, как стричь ногти у ребенка.
— Тут говорится, Люк, — сообщила я, — что ты должен спать от пятнадцати до восемнадцати часов в сутки. Ты должен над этим поработать. Тут также сказано, что я обязана продезинфицировать все, что ты тащишь себе в рот. И сообщается, что ты научишься улыбаться к концу месяца.
Я провела несколько минут, склонив лицо к нему, улыбаясь и надеясь на ответ. Люк ответил важной гримасой, и я ему сообщила, что так он похож на Уинстона Черчилля.
Поставив закладки на дюжину сайтов по уходу за ребенком, я стала искать свободные меблированные квартиры в округе Хьюстона. Те, которые я могла себе позволить, казались дешевыми и тоскливыми, а те, которые мне понравились, были просто астрономически дороги. К сожалению, было сложно найти что-то в приличном районе с уютной обстановкой, что предлагалось бы по средней цене. Я легла спать, чувствуя тревогу и тоску. Вероятно, из сострадания, Люк просыпался всего трижды за ночь.
— Мы обязаны найти что-нибудь сегодня, — сказала я ему. — И убраться из этого дорогого номера отеля. — Я решила провести утро в поисках по Сети, и отправится посмотреть несколько вариантов после полудня. Когда я записала первый адрес и номер телефона, мой сотовый зазвонил.
«Тревис», высветилось на дисплее. Я подняла трубку, испытывая некоторое смятение из-за нервозности и любопытства, охвативших меня.
— Алло?
— Элла, — услышала я четкий баритон Джека, такой же текучий, как расплавленный металл. — Как дела?
— Прекрасно, благодарю. Мы с Люком занимаемся поиском квартиры. Мы решили жить вместе.
— Мои поздравления. Вы ищите в Хьюстоне, или собираетесь обратно в Остин?
— Мы останемся здесь.
— Хорошо, — короткая пауза. — У вас есть планы на обед?
— Нет.
— Давайте я заеду за вами в полдень.
— Я не могу позволить себе снова поесть с вами, — ответила я, а он рассмеялся.
— За этот я заплачу. Я хочу кое-что с вами обсудить.
— Что же вы желаете со мной обсудить? Хоть намекните.
— Вам не нужен намек, Элла. Все, что от вас требуется, это согласится.
Я заколебалась, выбитая из колеи тем, как он со мной говорил: по-дружески и в то же время настойчиво, так, как говорит мужчина, не привыкший к слову «нет».
— Может, пойдем в обычное местечко? — спросила я. — В настоящий момент ни у Люка, ни у меня нет подходящей светской одежды.
— Без проблем. Только не одевайте его в розовые носки.
К моему удивлению, Джек заехал за нами на маленьком компактом Кроссовере. Я ожидала увидеть пожирающего бензин монстра, или, возможно, невероятно дорогую спортивную машину, но никак не такую. За рулем такой машины я, скорее, могла бы представить Дэйна или одного из его друзей.
— Вы водите кроссовер, — в изумлении выпалила я, пытаясь втиснуть основу детского кресла Люка на заднее сиденье. — Я полагала, что вы ездите на Денали или Хаммере или в чем-то похожем.
— Хаммер, — фыркнув, повторил Джек, протягивая Люка в его сиденье и мягко отодвигая меня в сторону. Он сам занялся устройством основы. — В Хьюстоне достаточно токсичных выбросов. Я не собираюсь усугублять проблему.
Я подняла брови.
— Это звучит прямо как речь защитника окружающей среды.
— А я и есть защитник окружающей среды, — мягко ответил Джек.
— Вы не можете им быть, вы же охотник.
Джек улыбнулся.
— Есть два типа защитников природы, Элла. Тип, который обнимает деревья и думает, что обычная амеба так же важна, как и ново-шотландский лось… а есть мой тип, который считает, что регулярная охота является частью ответственного управления дикой природой. И так как мне нравится бывать на природе так часто, насколько это возможно, то я против загрязнения, слишком рьяной рыбалки, глобального потепления, вырубки лесов, и всего того, что привносит хаос на мою излюбленную территорию.
Джек взял Люка вместе с сиденьем и осторожно поставил кресло на основу. Он остановился, чтобы прошептать что-то ребенку, который был привязан, как маленький астронавт, готовый к опасной миссии.
Стоя позади него, я не могла не отметить всю красоту открывшегося мне зрелища, когда Джек наклонился внутрь машины. Он был крепко сложенным мужчиной: мне были видны очертания тугих мускулов, затянутых в обрезанные до ботинок джинсы; его широкие плечи облегала голубая рубашка с подогнутыми рукавами. Его фигура была бы идеальной для капитана футбольной команды, достаточно плотной, чтобы выдержать натиск нападающего, высокой, чтобы бросить точный пасс над защитниками, и достаточно стройной, чтобы быть проворным и быстрым.
Как частенько случалось в Хьюстоне, дорога, которая должна была занять пятнадцать минут, заняла почти полчаса. Но мне понравилась поездка. Я не только радовалась тому, что выбралась из номера отеля, но также тому, что Люк спал, убаюканный кондиционером и движением машины.
— Что случилось с Дэйном? — просто спросил Джек. — Вы расстались?
— Нет, вовсе нет. Мы все еще вместе, — я неловко замолчала, а потом добавила. — Но у нас… перерыв. Только на три месяца, пока Тара не приедет за ребенком, а я не вернусь в Остин.
— Это значит, что вы можете встречаться с другими людьми?
— Мы всегда могли встречаться с другими людьми. У нас с Дэйном свободные отношения. Ни обещаний, ни обязательств.
— Такого быть не может. Отношения состоят из обещаний и обязательств.
— Вероятно, для обычных людей. Но Дэйн и я, мы считаем, что нельзя владеть другим человеком.
— Разумеется, можно, — ответил Джек.
Я подняла брови.
— Вероятно, это по-другому в Остине, — продолжал Джек, — Но в Хьюстоне собака не делится своей косточкой.
Он был настолько возмущен, что я не могла не рассмеяться.
— А вы когда-нибудь серьезно встречались с кем-то, Джек? По-настоящему серьезно, например, были помолвлены?
— Однажды, — признался он. — Но ничего не вышло.
— Почему же?
— Почему?
Он так долго колебался, прежде чем ответить, что я поняла, как редко он это обсуждал.
— Она влюбилась в другого, — наконец сказал он.
— Простите, — искренне сказала я. — Большая часть писем, которые я получаю в адрес моей колонки, посланы людьми, отношения которых зашли в тупик. Мужчины, которые пытаются жить с неверными женщинами, женщины, влюбленные в женатых мужчин, которые им обещали оставить своих жен, но так никогда и не выполнили своих обещаний… — Мой голос замолк, пока я смотрела, как его большой палец беспрерывно двигался по блестящей коже руля, как будто там было неровное место, которое следовало разгладить.
— Что бы вы посоветовали мужчине, чья девушка переспала с его лучшим другом? — спросил Джек.
Я все сразу поняла. Я попыталась скрыть свое сочувствие, чувствуя, что ему оно не понравится.
— Было ли это однажды или они встречались?
— Они поженились, — мрачно сказал он.
— Это неправильно, — сказала я. — Хуже всего, когда они женятся, потому что все считают, будто это освобождает их от всех грехов. О, да, они обманули вас, но они поженились, так что теперь все в порядке. Так что вам приходится проглотить горькую пилюлю, отправить дорогой свадебный подарок, иначе вы будете выглядеть придурком. В любом случае, это скверно.
Его палец застыл на руле.
— Все правильно. Откуда вы это знаете?
— Мадам Элла знает всё, — легко ответила я. — И моя следующая догадка касается того, что теперь их брак не очень-то складывается. Потому что отношения, которые так сложились, всегда имеют трещины в основании.
— Но вы не осуждаете измены, — заметил он. — Потому что один человек не владеет другим, ведь так?
— Нет, я очень даже осуждаю измены, когда правила неизвестны всем участникам. Если вы не согласны на открытые отношения, есть скрытое обещание того, что вы будете хранить верность. Нет ничего хуже, чем нарушить обещание, данное кому-то, кто заботиться о тебе.
— Да, — его голос был тихим, но это одно слово было наполнено таким чувством, которое показывало, насколько это было ему близко.
— Ну, так что, я права насчет их брака? — продолжила я. — С ним не все в порядке?
— В последнее время, — признал он, — кажется, что он немного испортился. Вероятно, они разведутся. И это плохо, потому что у них двое детей.
— Тогда она снова станет свободной. Вы полагаете, что будете все еще интересоваться ею?
— Не могу сказать, что не думал об этом. Но нет, я снова не стану на ту же дорожку.
— У меня есть теория насчет таких мужчин, как вы, Джек.
Казалось, это подняло ему настроение. Он взглянул на меня, забавляясь.
— И что же это за теория, Элла?
— О том, почему вы все еще не связаны обязательствами. Это вопрос эффективных функций рынка. Вы встречаетесь в основном с одними и теми же женщинами. Вы проводите с ними время, а потом, когда пора перейти к следующему этапу, вы просто уходите, а они гадают, почему отношения не продлились. Они просто не осознают, что на рынке успех не получается у того, кто предлагает то же, что другие, несмотря на то, какой бы красочной не была упаковка. Так что единственное, что сможет изменить ваше положение, это если произойдет что-то редкое и неожиданное. Что-то, чего вы еще не видели на рынке. Вот почему, в конце концов, вы окажетесь с женщиной, совершенно отличающейся от тех, кого вы и другие считают подходящими для вас. — Я увидела, что он улыбается. — Что вы думаете?
— Я думаю, что вы можете заговорить любого, — ответил он.
Ресторан, куда привез нас Джек, был, вероятно, обычным по его стандартам, но там была стоянка со служащим, роскошные машины на парковке и белоснежный навес перед дверью. Нас проводили к замечательному столику у окна. Судя по тому, как старинно и со вкусом было обставлено это заведение, а также по звукам элегантной фортепианной музыки на заднем плане, я ожидала, что нас с Люком вышвырнут оттуда прямо посреди трапезы. Но Люк удивил меня своим хорошим поведением. Еда была восхитительной, я пила шардоне, которое доставило мне своим вкусом несказанное наслаждение, а Джек, вероятно, был самым очаровательным мужчиной, которого я когда-либо встречала. После обеда мы поехали в деловую часть города и оказались на подземной парковке на 1800 Мэйн.
— Мы идем в ваш офис? — поинтересовалась я.
— В жилую часть, где работает моя сестра.
— Чем она занимается?
— В основном, она управляет финансовыми операциями. Ежедневная рутина, до которой у меня не всегда руки доходят.
— Я с ней познакомлюсь?
Джек кивнул.
— Она вам понравится.
Мы поднялись на лифте до маленького, сверкающего мрамором вестибюля, в котором стояла современная бронзовая статуя и роскошный стол консьержа. Консьерж, молодой человек, одетый в аккуратно сшитый костюм, улыбнулся Джеку и искоса посмотрел на спящего малыша. Джек настоял на том, чтобы нести его, за что я была ему благодарна. Мои руки еще не привыкли к новой обязанности таскать Люка и его вещи повсюду.
— Сообщите мисс Тревис, что мы поднимаемся, — сказал ему Джек.
— Да, мистер Тревис.
Я последовала за Джеком к стеклянным дверям с гравировкой, которые открылись с тихим звуком, и мы прошли к лифтам.
— На каком этаже находится офис? — спросила я.
— На восьмом. Но Хэйвен встретит нас в своей квартире на седьмом этаже.
— Почему там?
— Эти меблированные апартаменты одна из привилегий работы Хейвен. Но ее жених живет в трехкомнатной квартире на верхнем этаже, и она уже перенесла почти все свои вещи в его квартиру. Так что ее квартира теперь пустует.
Когда я поняла, к чему он клонит, я ошеломленно уставилась на него. Мой желудок упал куда-то вниз, и я не была уверена, случилось ли это из-за движения лифта или от искреннего изумления.
— Джек, если вы думаете, что я и Люк поживем здесь следующие три месяца… я ценю это, но это просто невозможно.
— Почему? — мы остановились, и Джек жестом показал, чтобы я вышла впереди него из кабины лифта.
Я решила ответить прямо.
— Я не могу себе этого позволить.
— Мы найдем решение, с которым вы сможете жить.
— Я не хочу ничем быть вам обязанной.
— Вы и не будете. Это между вами и моей сестрой.
— Да, но вам принадлежит это здание.
— Нет, не принадлежит. Я просто им управляю.
— Не будем вдаваться в тонкости. Это собственность Тревисов.
— Ладно, — в его голосе слышалось веселье. — Это собственность Тревисов. Но вы не будете мне обязаны. Это временное решение. Вам нужно место, где жить, а тут есть свободная квартира.
Я все еще хмурилась.
— Вы ведь живете в этом же здании, ведь так?
Он выглядел обиженным.
— Мне не требуется заключать сделки на квартиру, чтобы привлечь внимание женщины, Элла.
— Я не это имела в виду, — возразила я и покраснела от унижения с головы до пят. На самом деле, я имела в виду именно это. Как будто я, Элла Варнер, была настолько неотразима, что Джек Тревис пошел бы на такие крайние меры, чтобы я жила в одном с ним доме. Боже мой, из какой части моего эго это взялось? Я попыталась осторожно ответить. — Я просто имела в виду, что вам может не понравиться перспектива присутствия шумного новорожденного в Вашем здании. Для Люка я сделаю исключение. После такого вступления в жизнь ему необходимы изменения к лучшему. — Джек прошел к квартире в конце коридора с серым ковром на полу, которая являлась частью проекта в форме буквы «Н». Он позвонил в звонок, и дверь открылась.