Последний единорог

VIII

  Он был красен как кровь, но не та, что бьет из свежей раны, а та, что по капле сочится из-под незаживающего струпа. Как пот истекал из него ужасающий свет, от рева его оползали холмы. Рога его были бледны, как шрамы. Изогнувшись волной, Она замерла перед ним. Свет ее рога погас, Она повернулась и побежала. Красный Бык заревел вновь и рванулся за нею. 

 Она никогда ничего не боялась. Она была бессмертна, но ее могли убить гарпия, дракон или химера, пущенная в белку шальная стрела. Но дракон мог лишь убить ее, никогда не смог бы он заставить ее забыть себя или забыть сам, что и мертвая Она останется прекраснее его. Красный Бык не знал ее, но Она чувствовала, что он ищет именно ее, а не белую кобылу. Страх погасил в ней свет, и Она побежала от неистового невежества Быка, наполнявшего небо и истекавшего в долину.

Деревья кидались на нее, и Она дико металась, уклоняясь от них, Она, скользившая сквозь вечность, ни с кем не соприкасаясь. Как стекло, ломались они позади нее под натиском Красного Быка. Он заревел вновь, и тяжелая ветка ударила ее по плечу так, что Она споткнулась и упала. Мгновенно вскочив, она побежала, но под ногами, стремительно буравя землю и перекрывая ей дорогу, вздымались корни. Удавами кидались на нее виноградные лозы, лианы плели сети между деревьями, вокруг хрустели сухие сучья. Она упала второй раз. Топот Быка отдавался в ее костях, и Она вскрикнула.

Должно быть, Она как-то выбралась из леса и неслась уже по твердой, голой равнине, простиравшейся за цветущими пастбищами Хагсгейта. Теперь перед ней был простор, ведь единорог только начинает скачку, когда безнадежно отставший охотник перестает погонять загнанную, изможденную лошадь. Она летела как жизнь, переходящая из одного тела в другое или несущаяся вдоль меча, быстрее всех, у кого когда-нибудь были ноги или крылья. Но, не оглядываясь назад, Она знала, что Красный Бык нагоняет ее, как луна, раздувшаяся, опухшая луна-охотница. Она чувствовала своими боками прикосновение его серо-фиолетовых рогов, словно он уже ударил ее.

Спелые острые колосья сомкнулись, преграждая ей дорогу, она растоптала их. От дыхания Быка серебристые пшеничные поля стали холодными, вязкими, рыхлым снегом липли они к ее ногам. Но Она все бежала, кричащая и побежденная, в ее ушах льдинкой звенел голос мотылька: «Давным-давно прошли они по дорогам, и Красный Бык бежал по пятам за ними». Он убил их всех.