Папа

Глава 3.

  Прошло почти полторы недели. Я получила зарплату и уже подбирала день, когда идти и заказывать все необходимое для похорон. Как-никак, а все же церемония. Все должно быть должным образом, по-человечески. Решила выбрать выходной и позвонить в агенство.

Но как только я назвала все инициалы матери, мне заявили, что похоронная церемония уже заказана и оплачена. Кем и когда мне не ответили. А так хотелось бы узнать, кто же этот «Мистер-Х», который позаботился о ней.

Выдохнула. Самое трудное еще впереди – проводить мать...

Собралась в магазин запасаться продуктами.

Возвращаясь домой, проверила почтовый ящик. И какого же было мое удивление, когда там я обнаружила письмо для меня. Не дожидаясь приезда лифта, побежала по лестнице на третий этаж, быстро открыла дверь, кинула обувь у порога и, положив пакеты на столе в кухне, вернулась в коридор закрыть дверь на замок и взять письмо. Уже более спокойно, проходя в куртке в зал, расстегивая ее одной рукой, в другой вертя письмо, пытаясь, не раскрывая, понять, что там написано, я села на диван. И все же любопытство взяло верх. Я оторвала узкую сторону конверта, вытаскивая лист А4, сложенный в несколько раз.

«Таня, прости, что не поддерживал с тобой каких-либо связей. Надо было задуматься об этом раньше. Не могу даже представить, как ты сейчас выглядишь. Тебе ведь двадцать?
Твоя мать, Яна, в последнее время часто поддерживала со мной контакт по телефону. Она говорила, что ей осталось недолго. Она оставила мне твой адрес и номер телефона. Просила, чтобы я приглядывал за тобой после ее кончины.
Мне жаль, что я не был рядом, когда это произошло. И жаль, что я трус, который не может посмотреть тебе в глаза. Потому написал тебе, вместо того, чтобы сказать при встрече.
Я оплатил церемонию похорон. На ней я не смогу присутствовать из-за работы, так что просто пригласи близких Яне людей и проводи ее вместе с ними...»

Дальше стояла дата похорон. Сердце сжалось. Вроде бы приятно. Это явно отец. Спустя столь много времени он решился дать о себе знать, показать, что жив. А с другой стороны – обидно. Обидно, что он просто показал себя почерком. Таким большим, но в тот же момент аккуратным. Обидно, что он, как написал сам, «трус». Не смог показаться мне на глаза, заявить, что он – мой отец. Мне сейчас нужен рядом кто-то близкий.

На лист упало пару капель, размывая буквы.

Я смахнула слезы, сложила письмо и убрала вместе с конвертом в шкаф.

- Ага, буду я еще слезы лить из-за письма отца-труса. Не дождешься! - смеясь и шмыгая носом, я посмотрела на дверцу шкафа, за которой лежал конверт. По щекам все равно текли слезы.

***

Через неделю состоялась церемонию. На ней присутствовала я, Макар Степанович и две медсестры, с которыми мама особо сдружилась за время, проведенное в больнице. Скромно, в небольшой компании мы проводили ее. Мои ноги подкашивались, не желая держать меня. Макар Степанович поддерживал меня, прижав к себе за плечи, оберегая, словно отец. Невольно я подумала, как бы было хорошо, будь он им.

Мы кинули по три горстки земли на гроб по очереди, а после смотрели, как работники закидывают крышку гроба землей...

***

Прошло около года. Письма от отца приходили по расписанию: раз в две недели. В каждом конверте было письмо и пару тысяч "на карманные расходы". Да я уже насобирала около восьмисот тысяч с его подачек. Ни одной купюры его денег не тратила. Сама себя обеспечиваю. А он, трус, хоть бы раз за год показался мне на глаза. Хоть бы раз оставил обратный адрес на конверте. Я писала ответ на каждое его письмо, но, не зная адреса, куда отправлять, оставляла у себя, подписывая числа, когда послания были написаны. Как же много я хотела ему рассказать. Да и сейчас хочу. Это не передать через бумагу.

Продюсер Меладзе стал в нашем ресторане частым посетителем. Раз в неделю-две придет точно. Хотя бы просто попить кофе, либо взять его с собой. И каждый раз его обслуживание достается мне, ибо остальная часть нашего официантского коллектива стесняется даже спросить, что будут заказывать.

В очередной раз проверила почтовый ящик. Там лежал конверт. Вздохнула: опять без обратного адреса. И – о боже! – там был обратный адрес!.. Чужим почерком, правда, но подписан.

Быстро поднявшись в квартиру, кинув сумку на диван вместе с курткой, я начала копошиться в ящиках в поиске чистого листа бумаги и ручки. Куплю конверт позже. Найдены. Я открыла конверт. Опять выпали несколько пятитысячных купюр. Я подняла их с пола, положив на стол. Принялась читать письмо.

Опять извинения. Опять пожелания на будущее. Опять строчки про деньги на личные расходы. Ничего нового.

Я положила чистый лист бумаги поудобнее на стол, взяла ручку и, призадумавшись, взглянула на стопку накопившихся писем, которые так и не были мною отправлены за весь год.

«Прочти их, пожалуйста... папа.» - написала я на пустом листе, а после завернула в него эту пачку сложенных таких же А4-листов. Тут же вспомнила про деньги, дописав прямо на обложке письма: - «Я не тратила твои деньги. И хочу тебе их вернуть, отдав лично в руки.»

- Это же жирный намек на то, что я хочу с ним встретиться? - спросила я сама себя, натягивая на получившееся толстое письмо (ну конечно, из нескольких сложенных листов же) канцелярскую резинку, чтобы листы не рассыпались.

Схватив сумку, в которой лежал кошелек и ключи, а также кинув в нее телефон и письма, я пошла обуваться. Уже переступив одной ногой через порог, опомнилась взять конверт от отца, где был написан адрес его дома, и пошла на почту за чистым конвертом.

По дороге в почтовое отделение до меня дошло, что так много листов не влезет в узкий конверт, отчего я остановилась у пешеходного перехода, пока остальные двинулись переходить дорогу.

Я покопалась в сумке и, достав конверт, прочитала еще раз адрес. Лучше просто, не затрачиваясь на конверт, кину в ящик отцу самолично. Заодно буду уверена, что письмо не затерялось. Да и дом недалеко, если правильно помню. На метро доберусь быстро.

Уже через двадцать минут я крутилась по совсем незнакомым мне дворам. Если признаться, из дома я выходила на работу, с работы – в больницу, а с больницы шла домой. Бывало, в магазин заскочу. Москву знаю только по такому маршруту.

- Коренная москвичка, называется, - выдохнула я, сев на лавочку у подъезда. Ноги ужасно гудели, что не было сил продолжать поиски нужного дома.

Из подъезда вышла молодая пара. Я подскочила с места, остановив их.

- Не подскажите, где этот дом? - я указала на конверт. Они захихикали и ушли, даже не ответив. Им навстречу шла бабушка, она шла в направлении этого подъезда. Я попыталась спросить у нее.

Ею я была направлена на три квартала дальше.

Дошла. Огляделась по сторонам. Заметила нужную улицу и последнюю цифру дома, которая совпадала с цифрой на конверте. Осталось узнать, какая первая, потому что та была наполовину стертой.

И опять начались скитания в поисках живой души, которая даст ответ на мой вопрос.

К подъезду подъехала серебристая машина. Не знаю марку. Не разбираюсь в них, да и зачем оно надо? Из нее вышел мужчина. Высокий, крупного телосложения, но не толстый. В длинном темно-коричневом пальто и черной шапке. Он поставил машину на сигнализацию и направился к подъезду. Я следом за ним. Уже подбегая к подъезду, как только он открыл домофонную дверь, я остановила его.

- Простите!.. - тяжело дыша, выдала я, подойдя к мужчине. - Какой это номер дома?

Он посмотрел на меня. Я подняла глаза на него, продолжая жадно хватать воздух ртом. Бежать три подъезда, зная, что человек вот-вот зайдет, и ты так и не успеешь спросить, оставшись ждать следующего прохожего... Ну это явно не в моих интересах.

Мужчина удивленно похлопал глазами, посмотрев на меня, а после переводя взгляд на дверь, явно собираясь уходить, не ответив на мой вопрос.

- Пожалуйста, - я взглянула в его глаза. - Я тут уже довольно долго брожу в поисках этого адреса, - протянула конверт.

- Это здесь, - он медленно указал пальцем в подъезд, держа дверь.

- О, да? Благодарю! - я проскочила мимо него, тут же на ходу раскрывая сумку и доставая пачку писем. Еще раз посмотрела на адрес, ища номер квартиры, а после встала у почтовых ящиков. Найдено.

Быстро чиркнув на первом листе свой адрес, еще с минуту я пыталась просунуть в узкую щелку толстую пачку свернутых бумаг, что, увы, получалось с трудом. Но все же я их затолкала туда, хоть, кажется, немного и помяла.

С чувством выполненного долга я вышла из подъезда и направилась в сторону метро. Пора домой.