Кулон из космоса

Глава девятая

После нашего пикника прошло около трёх недель. За это время Мишель не появлялся в школе. Иванов и его друзья не трогали меня, возможно, опасаясь моих новых и более изощрённых выходок.
Моя психика частично восстановилась. Я перестала употреблять успокоительное лекарство, просыпаться по ночам, бояться каждого взгляда незнакомца. Встретившись с Кириллом, который теперь приезжает ко мне только на выходных, я уверилась, что мои опасения были ложными. Искренние и нежные чувства не угасли.
На улице похолодало. Осень. Вдали виднелась школа, я ускорила шаг, желая поскорее согреться. Ученики спешили на уроки, создавая напряжённую атмосферу. Войдя в школу, я сняла куртку и направилась в кабинет, где преподают английский язык. Это был первый урок, совместный с первой группой. Но я не волновалась, потому что, вероятно, Мишель вновь прогуляет уроки.
На пути я не встретила ни Алексея, ни Бомани, что вызвало у меня подозрение. Они всегда ждали меня. Возможно, они уже на уроке, а может, вскарабкались на крышу. Оставив напрасные раздумья, я прошла в кабинет, заняв своё место. Третья парта второго ряда меня устраивала. Я была не заметна для учителей. Достав учебники и сгорбившись, я уставилась на чистую доску. Карина ещё не пришла, а Бо и Алекс где-то пропадали. Мне оставалось ждать ребят, скучающе осматривая кабинет.
В дверном проёме показался силуэт, мои глаза тут же устремились на эту фигуру. В моём горле словно появился ком, глаза налились ужасом. Я боялась его, я вновь боялась впасть в депрессию только от его вида.
Мишель сегодня был сам не свой. Великолепный пиджак он сменил на обычную трикотажную кофту. Было видно, что он подавлен и болен. Его чёрные волосы были небрежно уложены, а глаза устремлены в пол. С ним что-то сотворилось, ему, наверное, было хуже, чем мне.
Я следила за каждым его движением, ожидая опасности. Он искал парту своим потухшим взглядом. И тут он быстро направился к моей парте. Кинув свой рюкзак, он сел рядом со мной. Я опешила, резко схватив учебник английского языка. Возможно, я заняла его место. Вновь выброс адреналина в кровь затуманил мой разум. Словно в бреду, я отскочила от своего стула, но Мишель схватил меня за запястье. Я впервые видела его таким разбитым и сломленным. Его действия ввели меня в ступор, уставилась на него. Его холодная рука обвивала мою кисть крайне слабо, словно у Миши не было сил. Но это прикосновение сокрушило меня, оставляя в панике. Я могла одёрнуть руку и уйти, но была не в силах пошевелиться.
— Останься,— хрипло попросил он, склонил голову, что бы не смотреть на меня.
Я всё ещё стояла в ступоре, не понимая, что с ним сделалось.
— Пожалуйста, — добавил он шёпотом, словно не хотел, что бы я услышала.
Моё сердце наполнилось жалостью. Я заняла своё место, пытаясь не смотреть на него. Сидели в молчании, но мне казалось, я нужна ему. Нужна, что бы помочь. Словно он питался моими мыслями, чувствами, силами.
В кабинете показалась Карина, когда прозвенел звонок. Она непонимающе уставилась на меня и Мишу, который сидел повесив голову. Я пожала плечами в ответ. Теперь я поняла, почему Алекс и Бо прогуливают. Потому что Мишель пришёл в школу.
Урок начался с приветствия учительницы. Мишель встал, всё так же смотря в пол. Я пыталась рассмотреть его боковым зрением. Я не знала, что с ним. Мне оставалось строить догадки.
Когда ученики заняли свои места, сели, все начали шептаться и смотреть на нас. Мы вызывали интерес общественности. А я думала, что не сидела с Мишей за одной партой пару лет.
Урок не вызывал у меня никакого интереса. Вновь, как только Мишель появился на горизонте, он перевернул с ног на голову мой мир.
Сейчас я испытывала жалость. Но Миша не испытывал её по отношению ко мне никогда. Я понимала всю абсурдность ситуации, но была не в силах противиться.
— На нас смотрят, что ты творишь? — тихо шепнула я.
Он нахмурился, мельком глянув на меня:
— Когда тебе стало интересно мнение людей?
Не сдержавшись, выпалила:
— А когда ты начал меня презирать?
Я не сводила взгляда с его лица, ожидая ответа. Но он молчал, лениво открыв учебник.
— Что с тобой стало за недели отсутствия? — не останавливалась я, переводя взгляд на учительницу.
— Это не твоё дело, — неожиданно для меня, грубо ответил он.
— Моё дело - это твоё эмоциональное обслуживание?
Я была невероятно оскорблена и подняла руку. Учительница, увидав моё нервное состояние, отпустила меня в туалет. Выйдя из кабинета, я побежала на лестницу. Забравшись на крышу, не испугавшись пауков, я вдохнула холодный осенний воздух. Алексея и Бомани не было на крыше, значит они в другом месте. Разочаровавшись, я вновь направилась на урок английского языка. Зашла в кабинет. Мишель подавленно смотрел на меня, с тоской.
Я нервно сглотнула, моё сердце не могло испытывать к другу детства ненависти.
— Прости. Это действительно не моё дело, — холодно заявила, занимая место возле него.
Даже сейчас, когда с ним что-то сотворилось, он подобен алой розе. Невероятно красив и загадочен. Но если я пожелаю дотронуться до этой обворожительной розы, разгадать её тайны, то непременно уколюсь шипами. И шипы не будут беречь мою кожу, а будут безжалостно впиваться в неё, жадно омываясь моей кровью.
Его рука с трудом успевала конспектировать урок. А я даже не писала, даже не слушала учительницу. Просто боковым зрением наблюдала за Мишей, максимально отодвинувшись к краю.
Я крутила в руках телефон, смотря время и нервно озираясь. Раздражение исходило волнами от меня, задевая всё живое вокруг. Когда до звонка осталось всего пару минут, я кинула учебник в свой рюкзак. Миша не обращал внимания на меня.
Только раздался звук звонка, который сейчас был слаще нектара, я вскочила и направилась к выходу, не обращая внимания на возглас учительницы. Спустившись по лестнице на первый этаж, я почувствовала облегчение.
На сегодня в расписании был лишь ещё один совместный урок с первой группой – это урок физкультуры. Но он был последним. Обдумав это, я подошла к кабинету математике.
Зайдя внутрь и обнаружив Алексея и Бомани, я, дымящаяся от ярости, спросила:
— Вам было сложно позвонить? Так сложно оставить весточку?! Предупредить?
Алексей виновато уставился в пол, произнёс:
— Прости, мы рванули от Иванова и Миши, как только увидали. Подумали, что ты увидишь их и придёшь к нам.
— В следующий раз предупреди, — я активно жестикулировала руками, возмущаясь, — этот подонок сел со мной. Со мной за одну парту! Час психологического мучения, понимаешь?!
Он поднял глаза, в зрачках промелькнула искра, которая согрела и успокоила мои разбушевавшиеся нервы.
— Почему ты не пересела от него? — вмешался Бомани.
— А почему ты меня не предупредил?! Я бы на уроке вовсе не появилась! — умело переведя тему, ответила я.
— Извини, — мягко отозвался он.
Моё дыхание нормализовалось, я успокоилась. Сев за нашу с Алексеем парту, я достала учебники. Мальчики обсуждали погоду, забыв о моих претензиях.
— Алёна, — позвал меня голос из коридора.
Я подняла глаза и увидала Карину. Встав, я поправила воротник своей рубашки и пошла к ней.
– Что? — спросила я, удивляясь, почему она не пошла на свой урок.
Она помялась, но вымолвила:
— Что случилось на уроке?
Я округлила глаза, облокотившись на неаккуратно выкрашенную стену.
— Денис волновался, хотел спросить, почему ты отпросилась выйти на уроке. Но его вызвали убирать территорию школы, и он не смог спросить, поэтому попросил меня.
Умилившись от заботы, которую ко мне проявляют Денис и Карина, я шепотом ответила:
— Мне просто стало интересно, куда ушли Бо и Алекс. Я отправилась искать их на крыше.
Карина кивнула, её голубые глаза наполняли моё сердце теплотой.
— Встретимся на физкультуре, — сказала я, возвращаясь в кабинет.
В ответ я услышала лишь удаляющийся цокот каблуков.

***

Опоздав на урок физкультуры, я быстро переоделась в спортивную форму. В раздевалке никого не было, кроме меня. Завязывая хвост, я вышла в коридор, ведущий в спортивный зал. Свет в школе вновь отключили, мне пришлось ориентироваться по памяти.
Сзади послышался шорох и приближающиеся шаги. Я нервно вздохнула и ускорила шаг, пытаясь унять волнение. Не осознавала причину, по которой паника в моей грудной клетке нарастает. Я просто решила, что мне стоит идти быстрее.
— Стой, — скомандовал строгий голос.
Я не остановилась. Спотыкнувшись, я выронила телефон, но продолжила идти. Резко и ловко меня схватили за руку, я зажмурила глаза от страха. Меня толкнули в сторону стены. Удар затылком о стену и вновь мне дурно. Я опустила голову, готовая упасть, но хладная рука схватила меня за горло. Сразу поняла, кто это, только почувствовав его пальцы на своей шее.
— Открой глаза, — потребовал он.
Боясь его разозлить, я пыталась открыть глаза, моргая. Мой телефон освещал коридор, я забыла его поставить на блокировку.
— Можешь стоять? — спросил Миша, нависая надо мной.
Я кивнула, и он отпустил моё горло. Упёрся руками в стену, закрывая возможные пути для побега. Миша стоял близко, буквально вжимая меня.
— Остановилась бы, когда я попросил, — он смотрел на меня сверху вниз, рассматривая моё лицо.
— Я не твоя игрушка, — прошептала, дёрнувшись.
Он не одобрил моё стремление бежать, сильнее прижав к стене. Моя грудная клетка была сдавлена, мне было сложно дышать. Его утренняя хандра выветрилась. Сейчас меня вжимал в стенку жестокий и отвратительный Мишель.
— Ты хотела знать, — тихо заговорил он.
Я презрительно подняла глаза, уставившись на Мишу.
— Что с тобой сделалось? — прохрипела я ему в лицо.
Он зверски оскалился, показывая белые зубы. Его парфюм заполнял мои лёгкие, впитывался в мою кожу. Я пыталась отразить своё презрение к нему в каждом движении, в каждом взгляде и жесте. Он чувствовал, он понимал.
— Твоя игра была интересной и загадочной, пока ты делал вид, что не знаешь меня.
Я натянула ухмылку, пытаясь его оскорбить. Если физически я не могла дать отпор, то причиню ему душевную боль. Душевная боль будет преследовать долгие годы.
Его взгляд устремился на воротник моей рубашки, на мою шею. Моя паника нарастала. Я начала биться, словно в бреду. Будто я прибывала в агонии. Но Мишель столь силён, что блокировал каждое моё движение. Он не чувствовал ударов, которые я ему наношу. Мне казалось, словно я бью слабо, что нужно отбиваться сильнее, но я не могла.
— Успокойся, — гаркнул он, расстёгивая верхнюю пуговицу моей рубашки.
Обессилено повинуясь, я опустила голову. Он запустил холодные пальцы за шиворот. Каждое прикосновение вызывало у меня отвращение. Его пальцы оставляли на моей шее ожоги, я жалко скулила и тяжело дышала. Но он нашёл мой кулон, вытащил.
— Ты всё ещё носишь его, — он провёл пальцами по стеклу кулона, а потом отпустил.
Я почувствовала облегчение и свободу, когда он ослабил хватку. Но я была намеренна спустить тёмного ангела на землю, унизить. Когда он, удивлённо рассматривал мои эмоции, я оттолкнула его от себя. Не устояв и опешив, он врезался в противоположенную стену. Почувствовала прилив сил, я ощущала невероятную мощь. Прижав его так же, как и он меня, я ждала его реакции.
— Ты же не серьёзно? — ухмыльнувшись мне в лицо, спросил он,— я сильнее тебя.
Я сощурила глаза, оскорбившись. Опустив взгляд на его шею, я потянула руку к виднеющейся цепочке. Нашла кулон. И ощутила шок. Все эти годы мы носили кулоны. Это стало нашей привычкой. Вытащив его, я рассматривала туманность.
— Мы сейчас находимся тут,— хрипло произнесла, отпуская руки,— а в космосе такие туманности.
Я отшагнула в сторону. При желании Мишель мог уйти, оставить меня, скрыться. Но он стоял, ожидая продолжения. Ожидая моих эмоций.
— Ты вампир,— я упёрлась в стену, а после начала сползать вниз,— ты ждёшь моих эмоций. Лучше бы я не приезжала.
— Именно,— ответил он.
Я не чувствовала гнева, разочарования, боли. Была лишь пустота.
— Мы выросли,— сказал он, гордо смотря на меня.
Я сидела на полу, уставившись в стену. Каждое его слово причиняло мне физическую боль.
— Ты так легко врёшь своим друзьям, так легко. Хорошая и верная подруга.
Моё сердце задевало каждое его слово, глаза начало неприятно щипать.
— Заткнись и уходи,— вымолвила я.
Он резко подлетел ко мне, опускаясь на корточки, пытаясь заглянуть в мои глаза.
— Мне скучно. Лицемерные друзья, фальшивая любовь. И в этом мире появилась ты. И ты даже не знаешь, что сделало меня демоном.
Я безмолвно слушала его.
— В этот бездушный мир ты привезла эмоции. Доставка. И я ведь с упоением буду наслаждаться каждой твоей эмоцией, пока ты не будешь молить меня оставить твою чёртову душу. Игра только начинается, Алёна.
Я вдохнула воздуха, набравшись смелости:
— Не могу, не... не могу, Мишель.
Он замолк. Ждал, пока я договорю. Но лишь мои всхлипы заполняли тишину.
— Я... разочаровалась во всём. В своей жизни.
Говоря медленно и с паузами, всхлипами и слезами, я боялась, что Мишель уйдёт. Но он тихо сидел рядом, готовясь меня слушать.
— Ты пришёл ко мне сегодня... когда, когда тебе было плохо.
Я обхватила колени руками.
— А значит, я тебе важна. Ты ищешь во мне поддержку. И я не рассказала никому, чтоб не показывать твою сентиментальную сторону.
Мишель засмеялся, окончательно выбив меня из душевного равновесия.
— Ты, дура, мне не нужна. Только для игры, для потехи. Уясни это.
— Стихотворение... Есенин,— этими словами я заставила его замолчать,— ты читал его не ради хорошей оценки. А что бы донести мне свои чувства. И если ты тысячу раз скажешь, что это не так, я лишь уверюсь в своей правоте.
— Ты омерзительна,— сказал он, вставая.
Я рухнула на пол, начав плакать лишь громче.
— Хватит искать смысла в обычных вещах. Ты отвратна.
Он направился в сторону спортивного зала. Заниматься физической культурой. Словно ничего не произошло. Когда он захлопнул дверь, я истошно закричала. Перекатывалась, колотя рукой по полу. Обезумила. Я вновь пыталась разбудить криком силы в себе. Но на этот раз, казалось, я пробуждала только депрессию. Всё происходящее перестало казаться мне забавой. Происходящее сделалось чередой из боли и депрессии.