Кулон из космоса

Глава четырнадцатая

    Меня не было в школе около двух или трёх недель. Я уже потеряла счёт дням. И вряд ли бы пошла в школу по своему желанию. Но Августина Викторовна позвонила бабушке с выговором. Мол, отправляйте ребёнка в школу.
За все те дни, пока я пробыла дома, многое изменилось во мне. Я почувствовала свободу от школьных оков. Таблетки принимала лишь по необходимости. Стала больше спать и лучше питаться. Занималась своими делами, а не прибывала в рассуждениях о проблемах. Многое изучила из школьного курса. Читала.
После танцев я сильно заболела. Около недели я чувствовала себя ужасно. Но вылечилась и начала активно учиться.
Первые дни моего отсутствия Бомани, Алексей и Карина звонили мне, узнавали о здоровье. Но вскоре запамятовали и исчезли. Это было мне на руку, не приходилось тратить время на обсуждение их школьных проблем. Однако Денис даже приносил фрукты.
Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Поэтому мне предстоит идти в школу. Собиралась я крайне медленно, сонно и тоскливо. Вновь страдать, вновь ненавидеть свою слабость.
Выходя на улицу, я увидела снег. Лёгкие, воздушные снежинки падали на мерзлую землю.
Я вспомнила, что в бывшей школе мы обсуждали влияние погодных сезонов на литературного персонажа одного произведения. Весной этот герой оживляется. Лето – время наслаждения. Осенью он затухает. Умирает же литературный герой зимой. Казалось, словно учительница обсуждала меня. Ибо летом я была счастлива, у меня были любимые, пускай фальшивые люди. Осенью я медленно сгнивала, а теперь и вовсе погибаю.
С такими мрачными мыслями я шла на уроки. Забыла даже расписание, пришлось спрашивать его у Дениса.
Первые три урока обещали быть легкими. Однако четвертый, совместный с первой группой урок, вводил меня в ступор. Информатику совместили, потому что учитель отсутствовал. По рассказу Дениса, нас должны посадить в класс и оставить. Без педагога, без присмотра. Это означало, что я, Бомани и Алексей полностью во власти Мишеля.
Но я пыталась отвлечься от мрачных мыслей. На ум мне приходил побег из школы, однако Августина Викторовна могла позвонить бабушке вновь. Тогда бы мне пришлось рассказать бабушке о Мишеле. Но я не хотела пугать её, потому что пока в силах разобраться с проблемами самостоятельно.
Всю перемену, которая была перед информатикой, я провела в раздумьях, задумчиво смотря на снег за окном. И когда прозвенел звонок на урок, я неохотно спускалась на второй этаж, вспоминая, где информатика.
Вид металлической двери, ведущей в кабинет, заставил меня идти медленнее. За ней уже раздавался отвратительный смех, похожий на крики гиен. Я придумывала, как начать разговор с Кариной. О чём спросить Алексея.
И вот я уже стою перед дверью, не в силах открыть её. Подойдя ещё ближе, я ценила мгновения, пока нахожусь в коридоре. Мой взгляд приковался к ручке. И в следующую секунду дверь открывается, и я ударяюсь лбом об неё.
— О, психованная вернулась,— сказал Иванов, пока я морщилась, держась руками за голову.
Вслед за ним вышли его друзья. Я разглядела в руках Иванова электронную сигарету.
— А учителя знают, что вы курите?— ухмыльнулась я, убирая руку в карман.
— Скажешь, и уже завтра тебя будут по косточкам собирать,— его весёлый тон вмиг приобрёл серьезный оттенок.
— Физическая боль для меня теперь всего симптом душевной,— гордо ответила я, проходя в кабинет.
Дверь захлопнулась за мной, Иванов явно был расстроен моим замечанием. Мне понравилось злить его. Подавив улыбку, я заняла первую парту среднего ряда.
Все остальные одноклассники были в задней части класса. Возможно, учитель оставил задание. Но я не хотела идти туда, потому что там находился Мишель. Я не успела разглядеть его, но успела заметить.
Мне оставалось ждать, пока ребята вспомнят обо мне. Я уставилась в доску. Рассматривала разводы, обрывки фраз, написанные мелом. И, наконец, Алексей подошел ко мне.
— Я с тобой сижу,— сказал он, усаживаясь рядом.
— Привет,— отозвалась я.
Наш разговор был скучным. В основном Алексей мне рассказывал, как его мучает учительница географии. Я лишь кивала, подпирая рукой подбородок.
— Пойдешь в «баклуши» играть?— спросил Алексей, вставая со стула.
— Нет, спасибо.
Алексей ушел играть с ребятами, мне оставалось качаться на стуле, вздыхать и скучать.
В детстве я и Мишель играли в эту игру. Правила просты, но игра нас увлекала. Мы складывали из брусков башню. По очереди мы вытаскивали бруски, стараясь не развалить крепость.
Погрузившись в воспоминания, я едва улыбалась.
Но вновь попытавшись качаться на стуле, я не смогла этого сделать. Когда я опустила глаза в низ, что бы понять, в чём дело, увидела белый кроссовок.
— Привет,— оскалившись, поздоровался Мишель.
— Пока,— вскочив с места, я пошла в конец класса.
Иванов ушел курить. Но почему с ними не ушел Мишель? Там же его друзья.
— Я с вами,— подошла я к ребятам, которые собирали башню.
— Ты вовремя,— сказала Карина, уступая мне возможность первой вытащить брусок.
Я потянула брусок снизу и уступила следующим игрокам.
Вторым вытянул Денис. Мы играли, болтая об уроках, домашнем задании и планах на выходные.
— Аккуратнее, Алексей,— сказала я, когда башня едва не упала.
Наша идиллия продлилась не долго. В башню прилетел учебник химии. Мне, например, долго гадать, кто это сделал, не пришлось.
— Ты дурак, Мишель?— спросила Карина, повернувшись в сторону, откуда прилетел учебник.
— Это вышло случайно,— засунув руки в карманы брюк, пожимал плечами он,— можно ли поговорить с Алёной, а то она, убогая, сбегает.
Его глаза пронзили меня. Холодные, ледяные, стеклянные. В ответ я щурилась, вставая.
Так, как Миша разрушил башню, он хочет разрушить и меня. Денис схватил меня за руку, останавливая.
— Всё хорошо,— успокаивала я Дениса, прожигая взглядом спину уходящего Мишеля.
Он вышел из класса, а я вслед за ним. Выйдя в коридор, я захлопнула металлическую дверь.
— И что тебе надо?— готовясь к унижениям, надела маску безразличия.
— Вы уже переспали? С Денисом,— Миша улыбался.
Меня же словно холодной водой окатили. Я вскинула брови, уставившись в пол.
— Что бы удивить меня, тебе придётся сказать умную мысль,— съязвила, направляясь в кабинет.
— Ночуешь у него, надеваешь его одежду. Мне думать, что вы играете в карты и пьёте чай с вареньем?— его слова заставили меня застыть.
— Ты натренировал своих псов так, что они тебе рассказывают любую информацию, связанную со мной?— я не скрывала улыбки.
— От этих друзей мало проку,— вздыхая, отметил он.
— Ты не умеешь дружить...
— Кто бы говорил,— перебил меня Мишель, театрально всплеснув руками.
— А ты уже подчинил себе ту девушку с литературного вечера?— не унималась я, пытаясь всячески задеть его за живое,— Иначе как она отпустила тебя так рано с танцев? Солгал ей?
— Я по делу,— меня остановил его строгий, требовательный голос.
Закатив глаза, я сложила руки на груди.
— Для начала, почему тебя не было?
— Ты же должен всё знать, не огорчай меня,— я подавляла нарастающую ярость.
Теперь Мишель сощурил глаза, но потом продолжил:
— Это ты жаловалась на меня всему педагогическому составу?
Удивлённо вскинув бровями, я улыбнулась с напряжением:
— Тебя норовят прижать к стенке? Наконец учителя занимаются твоим укрощением?
Повисла минутная тишина. Мишель думал, отведя глаза в сторону. Было приятно, что он стоит со мной, а не брезгливо отстраняется, просит оставить его. По-видимому, у него проблемы.
— Значит, это не ты,— нарушил тишину он.
Я тяжело вздохнула:
— Что случилось? Расскажи мне.
Мишель встрепенулся, перестал бездумно разглядывать стену и уставился на меня. Его глаза выражали недоверие, презрение и, казалось, тоску. Но этот воздушный след тоски, почти неуловимый на его лице, вскоре скрылся за маской холодности.
— Кто-то пристально следит за мной, рассказывает учителям каждый мой шаг.
— Понимаю,— саркастично ответила я.
Возможно, он ожидал от меня поддержки. Но вместо этого получил оскорбительную реплику.
Вздохнув с закрытыми глазами, словно сдерживая свою агрессию ко мне, Михаил продолжил:
— Думал, ты рассказываешь всё учителям.
— Что ж, было неприятно поболтать с тобой. Не смей больше так пугать моих друзей,— перебила его я, направляясь к кабинету.
— Оказывается, ты не такая глупая и слабая, что бы бежать к учителям,— улыбаясь, говорил мне в спину он.
— Обращение за помощью к учителям не является показателем слабости,— я ликовала от того, что нашелся смельчак, рассказавший о деяниях банды Иванова и Мишеля,— и я рада, что теперь тебя накажут.
Его раздражал мой сарказм, моя реакция. Возможно, он уже много раз пожалел о том, что поделился со мной проблемой. Но меня это не заботило, я лишь захлопнула громко дверь и пошла снова играть с друзьям.