Кулон из космоса

Глава двадцать третья

Я помню, как Мишель объяснял врачам из скорой помощи, что я ещё жива. Комедия. Они даже достали мешок для покойников, а он буквально молил измерить мне пульс. Врачи отвечали, что я уже не дышу, даже не притронувшись ко мне. Так же помню, как меня укладывали на носилки. Как машина скорой помощи тряслась, причиняя мне боль. Мишель был пьян, но держал меня за руку. Вся одежда его была в моей крови. Испуганные глаза, мягкий голос. Как бы он не старался, я не понимала смысла его успокаивающих речей.

Очнулась в больнице. Вернее меня разбудила боль. Я пыталась вдохнуть, но в моих лёгких словно тысяча иголок. Столь отвратно было это чувство, что я резко открыла глаза.

Всё плыло. И потолок, и окна, и моя кровать – всё смешалось. Спустя пару минут, я наконец-то смогла взглянуть без тумана перед глазами. Я оказалась в белой, обшарпанной палате. Окно старое, краска на нём облупилась. Дождь стекал по стеклу.

Ночь. В палате я была одна. Возле кровати стояла капельница. Я попыталась пошевелить руками, вышло только правой. Запустив её под одеяло, я обнаружила, что грудная клетка перевязана бинтами. Екатерина попала в грудь, хотя целилась в голову.

Мне хотелось позвать людей, узнать, где я. Сил не было. Мне ничего не оставалось, как уснуть. И сон, казалось, был десятиминутным. Однако открыв глаза, я увидала яркий свет. Мне меняли капельницу.

— Алёна очнулась, которая из двадцать третьей палаты. Сообщите родственникам,— прокричала девушка в коридоре.

Я лежала десять минут, смотря в потолок. Головная боль не давала мне возможности думать. Но узнать, что со мной, всё-таки хотелось. Было слышно, как медицинские работники обсуждают меня. Видимо, все уже мысленно распрощались со мной. Хотя не мне их судить. Я первая выкопала себе могилу, когда пошла стреляться. Я первая помахала себе рукой.

— Деточка, что ж вы натворили?— сказал седовласый мужчина, заходя в мою палату.

Я резко повернула голову в сторону окна, принялась следить за каплями, которые медленно и лениво скатывались по стеклу. Мне не хватало слушать нотации. Я ни о чём не жалею, я сама согласилась. Я отстояла свою честь.

— Вам не стоит говорить, это будет причинять вам боль,— он взял мою руку, что бы измерить давление.