Press it

~

WARNING: ОЧЕНЬ МНОГО НЕЦЕНЗУРНОЙ БРАНИ

  Иногда очень плохо помнить наизусть номер бывшего парня.

Мунбёль еще не знала, что подумает так сегодня, поэтому радостно отдавалась танцам под зажигательную музыку и смело вливала алкоголь в себя шот за шотом, пока не поняла, что пора подышать свежим воздухом. Подружки куда-то разбрелись и потерялись в нетрезвой толпе, поэтому девушка, уверенно шагая, побрела на выход в гордом одиночестве, прихватив с собой сумочку с самым необходимым. А самым необходимым оказались пачка сигарет, пудреница, блеск для губ и телефон. Мунбёль сама не курила, но по дружбе таскала в сумочке пачку ментоловых, принадлежащих подруге, так что, порыскав в сумке и нащупав телефон, достала только его, в отличие от других девушек, толпящихся на улице. Она сфокусировалась на экране, пытаясь сообразить, сколько же времени, а потом зачем-то разблокировала свой смартфон и полезла в фотографии, проверила сообщения, дошла и до номеров. Бёль стояла, прижавшись спиной к стене и просматривала список контактов, но ни один не привлек ее внимания, поэтому девушка заблокировала экран обратно и уже собралась вернуться внутрь клуба, чтобы сообщить девчонкам о решении свалить домой, но зачем-то снова достала мобильный. Она нажала на кнопку набора номера и, прислонившись плечом к стенке недалеко от входа, неуверенно нажала на первую цифру заученного давно номера телефона, быстро добрав недостающие и нажав на значок сообщения, но... так и не отправила ничего, поправив волосы, спрятав мобильник обратно в сумку и зайдя все-таки в душное помещение.

Юнги сидел с друзьями в пабе и потягивал неспешно легкое пиво, изредка наблюдая за футбольным матчем на большом экране телевизора и участвуя в разговоре, но его отвлек звук входящего сообщения, поэтому он был вынужден взять телефон в руки и посмотреть, что и у кого случилось.

[00:25] Мунбёль: Мы расстались! Ты помнишь?!

Юнги криво усмехнулся. Еще бы, но, правда, он не мог никак припомнить причину разрыва, пусть и прошел только месяц. Номер бывшей девушки он не удалял, по той простой причине, что был всегда предусмотрителен, да и мало ли, что произойдет в жизни... Опомнившись от раздумий, парень нажал на окошко ответа и набрал текст.

[00:29] Я: Да, помню. Хочешь поговорить об этом?

[00:30] Мунбёль: Нет!

Юнги вздохнул, приложив ладонь ко лбу. Женщины. Как же трудно их понять.

[00:30] Я: Что-то случилось?

[00:31] Мунбёль: Я заблудилась. Не могу понять, где я и как добраться до дома.

Бёль стояла в неизвестном ей переулке, и пыталась понять, где она точно находится, но ничего не выходило, потому что она уже продолжительное время болела одной болезнью, и называлась она топографический кретинизм, который, к сожалению, не поддавался лечению. Только вспомнила девушка о своем неумении ориентироваться на местности слишком поздно, а алкоголь, бурлящий внутри, все же заставил отправить сообщение по набранному номеру, но пока от этого легче не стало, ведь телефон уже несколько минут молчал, и абонент точно не торопился отвечать.

[00:40] Я: Блять, Бёль, ты пьяна? Не важно, стой на месте, я сейчас приеду!

Юнги быстро подхватил свою кожанку, сунул телефон в карман любимых порванных джинсов и, попрощавшись с друзьями, выскочил на улицу, ловя такси. Он прекрасно знал, что девушка может заблудиться на собственной улице, отойдя чуть дальше первого перекрестка, но сейчас его больше волновал тот факт, что она стояла одна почти в час ночи, видимо, хорошо выпившая, раз написала, да еще в не очень благополучном районе. И Бёль не умела постоять за себя. Юнги вспомнил, как они вообще познакомились и хмыкнул, ведь ситуация была похожая за тем самым исключением, что парень заплутал в незнакомом квартале, где работала Мунбёль и попросил у нее телефон, чтобы позвонить другу, когда его мобильный сел.

— Бёль! Мунбёль, черт тебя дери!

Девушка подняла голову на голос и улыбнулась, стирая следы слез. Она, вообще-то, затруднялась ответить, почему сидела и рыдала, ведь Юнги сказал же, что приедет, а он никогда не обманывал ее. Пусть они и расстались.

— Юнги-и-и, — Бёль протяжно завыла, протянув руки парню, вставшему напротив нее, и он, подхватив ее под локти, быстро поставил на ноги и накинул свою куртку, которая все равно не прикрывала ровным счетом ничего. Ни упругой попки, обтянутой тканью коротеньких шорт, ни стройных ножек в колготках в мелкую сетку. Воля Юнги — он бы ее всю быстренько завернул в покрывало и, кинув на плечо, утащил к себе, но нельзя. Теперь по статусу не положено.

— Я стесняюсь спросить, какого члена предложения ты так нажралась?

— У Сою парень предложение сделал — отмечали.

— Пиздец, — парень всплеснул руками, — и где твои подружки? С хуя ли ты пошла сама? Жить надоело? Давно не насиловали?

— Давно, — буркнула Бёль, обиженно отворачиваясь от своего полуночного спасителя. Она уже собралась развернуться и гордо, почти ровно, зашагать в противоположную сторону от Юнги, но была остановлена захватом за предплечье.

— Я надеюсь, что мне послышалось, — Юнги потер глаза указательным и большим пальцем, утягивая нетрезвую девушку за собой и шагая в сторону ожидающего такси. — Боже, — он возвел глаза к небу, по которому одинокая светящаяся точка передвигалась по ровной траектории, — самолет, видимо, — ты же никому больше не говорила такого? Скажи, что не говорила.

— Ты не на машине? — удивленно спросила Мунбёль, фокусируя взгляд на авто перед ней.

— Сегодня суббота. Ты же не думаешь, что я ждал твоего сообщения, чтобы примчаться? Садись уже, алкота.

Девушка послушно нацелилась на заднее сидение такси, запнувшись о камешек на своем пути и чуть не подвернув ногу, переступая с бордюра в салон машины. Юнги успел подхватить ее и направить в нужном направлении, стараясь не смотреть на ту самую попку, которую он хотел бы прикрыть уже, наконец, пока Бёль на коленках ползла по сидению к другой двери, а когда сам сел рядом с девушкой, рассматривающей свою туфлю, крутя ее в руках, спросил:

— Ты живешь там же?

— Ага, там же. Помнишь адрес?

— Помню. Отдай сюда, — он выхватил туфлю и надел ее обратно на ногу Мунбёль, — пока не покалечила никого.

Довести уже полусонную девушку до ее квартиры, — дело очень сложное, особенно, когда она вроде бы и не сопротивляется, послушно шагая, но в тоже время продолжает барагозить и сползать на пол по стене, к которой приставлена. Юнги не смог быстро открыть дверь, потому что даже в полупустой сумочке не с первого раза обнаружил ключи, а потом только и успевал, что поддерживать Мунбёль, пока проворачивал ключ, открывал дверь и, в конце концов, затащил хозяйку жилища внутрь, усадив ее на диван.

— Юнги-и-и, — Бёль снова протянула имя парня, заставив того замереть, — поговори со мной. Мне плохо.

— Тебя тошнит? — он обернулся, заметив, что девушка без тени смущения стянула уже и колготки, и шорты, оставшись в одних трусиках и удлиненной футболке, которая все равно ничего не прикрывала. Она полусидя свисала со спинки дивана и постанывала. Юнги закрыл глаза, стиснув челюсть, но, подхватив кружку с разведенным абсорбентом, который должен был немного притупить действие алкоголя, вышел из кухни, присел рядом и протянул жидкость Бёль. — Что же ты такого пила, что тебя так развезло?

Он почему-то до сих пор помнил, где в этой квартире лежат лекарства и даже знал, на какой полке можно обнаружить приправы или вилки с ножами.

— Текилу. Самбуку. Помню еще абсент.

— Ненормальная, — выдохнул парень, собираясь встать, и сразу же опустился обратно, когда тонкие пальчики схватили его чуть ниже локтя.

— Почему мы расстались?

— Я не помню.

— Я тоже. — Мунбёль не ослабила хватки, но продолжала молчать, рассматривая потолок. — Спасибо тебе за сегодня.

— Не за что. Было бы хуже, если бы ты все же не написала.

— Посидишь со мной? Когда усну, тогда пойдешь, хорошо? Где лежат ключи, ты знаешь.

И Юнги только хотел что-то возразить, но получил жестокий удар в сердце, когда Мунбёль повернулась, закинув ногу на него, и обняла, как раньше.

— Бёль, ты забываешь, что я мужчина и тоже выпил.

— А что? У тебя стоит на меня?

— Блять, Мунбёль, какого хрена? — Юнги откровенно недоумевал, что происходит, и почему рука его бывшей девушки по-хозяйски поглаживала его уже немного восставший член через джинсовую ткань, так и норовя добраться до молнии ширинки. — Стоит, и что с этого?

— Эх, было бы у меня чему, то тоже стояло бы, — девушка хотела поведать еще о чем-то, однако задумавшись, перевела взгляд снова на потолок, нахмурилась и внимательно посмотрела в лицо все еще офигевающему Юнги, отбивавшему атаки ее проворных пальчиков на свое мужское достоинство. — А как ты нашел меня? Я вроде не говорила, куда пошла и откуда...

— Ты, видимо, так и не научилась пользоваться геолокацией, — парень набрал больше воздуха в легкие и подавился им, когда Бёль уверенно перекинула ногу через него и присела сверху, примостившись на его ширинке. — Какого лешего ты творишь?

— Мне кажется, я помню, что если нажать сюда, — Мунбёль завела руку за голову парня и, пальчиками пройдясь по шее и линии роста волос, слегка надавила за ухом, — а потом сюда, — она положила вторую руку ему на грудь, — то остается только поцеловать вот здесь. — Девушка наклонилась, игнорируя вялую попытку Юнги отпрянуть, и прикоснулась губами чуть ниже покатого уголка нижней челюсти.

От алкогольного опьянения осталось только одно название, да туман в голове, но Бёль уже ничего не смущало, ведь она добралась до парня, о котором думала чаще, чем хотелось. Все еще пребывая в каком-то жутко непривычном состоянии эйфории, девушка дождалась длинного выдоха от Юнги, после которого он откинул голову на спинку дивана и крепче нужного сжал ее бока. Он не мог знать, что для Мунбёль стал новой религией, и она готова была молиться на его коленки и худые ноги. Она не говорила такого никогда, а Юнги будто специально вечно таскал порванные штаны, джинсы и шорты, всячески демонстрируя свою молочно-бледную кожу, и давал возможность одним взглядом порезаться об заостренные линии коленей. Только эти порезы не были видны невооруженным взглядом, ведь прятались глубоко внутри, на сердце, которое в данный момент времени почти остановилось, ведь Мин Юнги смотрел на Бёль тем самым взглядом, под которым хотелось плавиться.

— Поцелуй меня, — осипшим голосом попросила девушка и слегка наклонилась вперед, ожидая действий от Юнги, и он, немного помедлив, поднял руку, приложив ее к щеке Бёль, и притянул девушку к себе, задушив в поцелуе.

Он, конечно же, знал, как нужно целовать. Юнги без сомнения помнил это, потому что тело, немного отвыкшее от мужских ласк, судя по всему, слишком податливо изгибалось под его руками, стоило только надавить; подобно пластилину оно сразу же принимало нужную форму, и вот, уже спустя несколько минут сладостной пытки, парень победно перевернул Мунбёль на спину, возвышаясь над ней на вытянутых руках.

— Ты вообще понимаешь, что творишь? — Бёль кивнула на вопрос, закинув одну ногу на поясницу Юнги, от чего он прикрыл глаза и слегка отвернул лицо, будто ему стало больно. — Мы расстались, помнишь?

— Ты хочешь поговорить об этом? — прохрипела в ответ девушка, стягивая с Юнги хлопковую футболку, которая тут же оказалась лежащей скомканной возле дивана.

— Нет. — Ее ажурные трусики полетели следом за звуком расстегивающегося ремня и ширинки.

— Что-то случилось? — Бёль, кажется, издевалась, цитируя на все еще туманную голову сообщения из их переписки.

— Я хочу тебя.

— Что?

— Я хочу тебя! Блядский рот, заткнись, Мунбёль, просто заткнись.

Юнги прекрасно знал, что ей нужно всего ничего, чтобы довести его до исступления парой фраз, довести до белого каления одним взглядом, довести до состояния полной готовности кончить от одного прикосновения. И он сейчас понимал, что скучал по этим ощущениям, приподнимая ее футболку и сминая мягкую грудь в руках. Его одержимость. Его головная боль и лучшее, что случалось в жизни, та, что он вдруг потерял, сейчас извивалась под ним, прижимая к себе и прося, чтобы он уже перестал издеваться. Хотя кто тут еще издевается...

Юнги стянул остатки одежды Бёль и припал губами к ее груди, лаская и покусывая соски девушки, пока свободной рукой спускался вниз и, нащупав искомое, остановился, приподнявшись на локте немного вверх, чтобы видеть ее лицо. Он приставил один палец между повлажневших складочек, наблюдая, как распахнулись глаза девушки и расширились зрачки в неверном свете из кухни, когда тот самый палец скользнул внутрь нее, заставив изогнуться дугой и протяжно простонать. Ее стоны были лучшей музыкой, что слышал парень. Ему бы сейчас нотную тетрадь или любой другой кусок бумаги, чтобы записать мелодию, стучащую в висках, но под рукой ничего не было, кроме тонкого, изящного тела, на котором можно было рисовать узоры поцелуями, пальцами и даже словами, ведь Бёль изгибалась от каждого прошептанного слова, меняя рельеф подтянутого живота. Юнги, припав носом к ложбинке между грудей, медленно спускался ниже, втягивая в себя аромат тела девушки, от которого голова шла кругом, и в такт своему уже неспокойному дыханию двигал пальцем внутри нее, слегка надавливая на верхнюю часть влагалища и чуть ли не урча в не прерываемом поцелуе от удовольствия, потому что Мунбёль, его Мунбёль, сейчас была под ним и стонала.

— Ты что-то сказала? — парень действительно не расслышал из-за сбитых хрипов Бёль, что она говорила, пока расправлялся со своими боксерами и пристраивался между ее бедер: терпеть самому уже было невмоготу.

— Мне нужен он...

— Кто? Что?

— Билет, — Бёль сделала замок из своих ног на пояснице Юнги и прижала его к себе со всей силы, которая осталась, заставив его войти в себя. Девушка истерически взвыла, закинув голову.

— Какой к хуям билет? — Юнги силился сдержаться, чтобы прямо сейчас не кончить, и бредовая беседа помогала отвлечься ему от таких приятных ощущений, грозивших закончиться измазанной обивкой дивана. — Да что ж ты творишь, чертовка?!

— Гонконг. Я хочу в Гонконг.

И эта пошлейшая ухмылка Мунбёль, когда она вернула голову в нормальное положение и посмотрела в глаза парню, просто взяла и переключила что-то внутри Юнги. Словно зеленый свет светофора, эта фраза зажгла желание еще сильнее, поджаривая нервные окончания и подогревая кровь, бурлящую даже по самым мелким капиллярам. Чертовка! Чертовка, никак иначе. Бёль так же хорошо знала, что нравится парню, как нужно напрячь мышцы, как выгнуться и, самое главное, как простонать его имя, чтобы он был готов босиком, нагишом и с песней мчаться на другой конец света, чтобы принести ей свежемолотый и только сваренный кофе с бразильских плантаций.

Юнги вбивался в девушку сильными толчками, буквально выколачивая воздух из ее легких и заставляя стонать чуть ли не на распев свое имя, наслаждаясь охрипшим голосом партнерши. Он периодически опускал голову и цеплял зубами затвердевшие соски или жадно сминал грудь девушки в своих ладонях, продолжая двигаться резко, быстро, и сводя с ума.

— Перевернись, — скомандовал Юнги, и Бёль послушно легла на живот, но была резко вздернута на четвереньки и почувствовала возбужденный и горячий член парня, скользящий между ее ягодиц. — Я тебе устрою сейчас и Гонконг, и билет.

— Накажи меня полностью, Сахарок.

— Да что б тебя...

Юнги направил возбужденный, подрагивающий орган в нее, входя медленно до самого конца и ловя ладонями увеличивающийся угол изгиба спины Мунбёль, поглаживая ее, и сам простонал от удовольствия. Он склонился над девушкой вперед, скользнув рукой между ее ног и нащупав возбужденный бугорок, довольно улыбнулся, приблизившись к ее уху:

— Я заставлю тебя сгореть.

Эта миссия была выполнима. На все сто, нет, триста процентов, потому что у Бёль уже тлели кончики пальцев на ногах от умелых махинаций с ее клитором, а вкупе со сбивающими с любых, даже самых коротких мыслей, движениями, обезоруживающих не хуже бойца спецподразделения, она готова была рвать глотку, вознося несвязные молитвы своей религии. Она готова была распластаться на диванных подушках, крикнуть, что сдается, лишь бы умелые, жилистые руки дали ей уже возможность сгореть ко всем чертям, раствориться сизым дымом в пространстве, но Юнги продолжал мучить ее, словно зная, когда судорога наслаждения уже прикасается к ее ступням и готова схватить за душу, сворачивая внутри все в один тугой узел. И когда в очередной раз оттянутая разрядка должна была вновь отдалиться на неопределенный срок, с чем Мунбёль как-то уже смирилась, парень замедлился, вновь наклонившись к ее уху, и практически прорычал:

— А теперь давай вместе, чертовка. Два билета до Гонконга в моих руках.

Мунбёль, как и обещали, подожгли. Огонь обжигал, карабкаясь вверх по голеням, облизывал бедра, грудь, и, в конце концов, добрался до горла, вползая внутрь и выжигая узоры поцелуев Юнги на сердце, превращая в пепелище то, что пару секунд назад было человеком по имени Бёль. Девушка ощущала себя кучкой сизой пыли, не более. А Юнги пытался привести дыхание в порядок, восставая фениксом из ее пепла, все-таки испачкав обивку мебели. Он крепко сжал ее в своих объятиях, свалившись рядом и утыкаясь носом в ее волосы...

***

Ощущая нутром, что утро уже пришло и пора бы вставать, Мунбёль приоткрыла глаза, хватаясь за голову, которая буквально трещала по швам от боли. Несколько минут потребовалось на осознание того, что она нагишом лежит на диване, и ей не холодно, а все потому, что Юнги лежал рядом, практически вплотную, и положив голову на ладонь согнутой в локте руки, смотрел на нее.

— Блять! Мин Юнги, какого черта?!

— О! Правда? — парень искренне удивился, приложив свободную руку к подтянутой груди. — Какого черта?

— Да! Какого черта, ты голый рядом, да еще и со стояком?! — Бёль недоумевала, стараясь вспомнить вчерашний девичник, но получалось, откровенно говоря, плохо.

— Билеты доставлял вчера, — буркнул он, оттолкнувшись от поверхности дивана рукой и сев.

— Какие еще билеты? — глаза Мунбёль все же опускались с лица парня на его достоинство, как бы она не силилась и не пыталась контролировать.

— До Гонконга, ёбанный кожаный.

— Н-но, мы расстались же...

— Да твою мать, Мунбёль, ты думаешь, я не знаю этого? Ты хоть десять раз напомни об этом, я все равно не вспомню, почему мы расстались. Ты помнишь? — девушка отрицательно покачала головой, закусив губу. Значит, точно мелочь какая-то. — Вот, еще раз спросишь или упомянешь об этом и больше не получишь от меня ни одного билетика.

— То есть... Мы не расстались? — осторожно спросила Бёль и сражу же была придавлена крепким мужским телом.

— Допросишься, и пойду продавать билеты направо и налево.

— Нет! — девушка в панике схватила руками и ногами свою религию и крепче прижала к себе.

— Вот и славно. А теперь... — Юнги потерся возбужденным членом о ее влажную промежность, — не хотите ли еще рейс туда-обратно?

Иногда очень плохо помнить наизусть номер бывшего парня. Но это точно не в случае Мунбёль. Если она когда-либо так и думала, то просто была глупа, ведь и бывшего парня-то, как выяснилось, не оказалось, а вот Мин Юнги, точно знающий, что делать, чтобы один город оказался в ее маленькой квартирке, имел место быть. И вот так было хорошо и правильно. Главное знать и помнить, куда нажимать.