Мы, аристократы. Курс Второй.

Глава 13

Гермионы хватились, когда она не появилась ни за завтраком, ни на занятиях. Поиски начали с запрещённого коридора, поэтому обнаружили её быстро. Дамблдор установил, что Грейнджер тоже окаменела, и её перенесли в больничку дожидаться мандрагорового зелья. Всех учеников снова допрашивали, в том числе и меня, и снова ничего не выяснили. К вечеру по школе разлетелся слух, что с допроса вынесли рыжую Уизли в обмороке. Как объяснила МакГонаголл, у девочки была психологическая травма после обнаружения тела Колина Криви.
Лихорадило всю школу, кроме слизеринцев. Наш факультет пребывал в глубочайшей уверенности, что всё, что относится к Слизерину, им по определению повредить не может, а тайная комната относилась именно к Салазару. Грифы нервничали и злились, барсуки трепетали, вороны глядели настороженно, а змеи безмятежно ждали бонусов. Межфакультетские отношения, и без того непростые, накалял ещё и Драко, ходивший с таким видом, словно он сам всё это задумал и устроил.
А я размышлял, что с этими отношениями делать, да и нужно ли. Союзники нужны, но не какие-нибудь. Если, допустим, у меня получится сблизиться с грифами, какая от этого польза? Грифы храбры и упрямы - эти качества неплохи сами по себе, но в нагрузку к ним прилагается взбалмошность и ограниченность. Управлять грифами лучше всего с помощью идеи, а использовать их лучше всего в войне, потому что их достоинства не годятся для мирного времени. И лучше всего использовать их вслепую - сколотить из них армию и отправить на войну, где израсходовать, пока не опомнились, а тем временем подготовить новых. Это не мой уровень, я еще не директор Хогвартса.
Если, допустим, законтачить с хаффлпаффцами... Эти, напротив, годятся для мирного времени. Дай им дело, защити от невзгод, вознаграждай по труду - и они будут счастливы. Воевать они не любят и не умеют, подзывать их под знамёна - пустая трата времени. Им можно доверять, но выход с них невелик. Те же домовики, собирать их под себя имеет смысл, когда уже победил, или их замучаешься защищать. Это не мой уровень, я еще не победил.
Равенкло тоже как-то не внушает. Одиночки, индивидуалисты, которым всё равно, под какими знамёнами они будут заниматься своими науками. А раз всё равно, значит, и предадут они легко, потому что присягают они на верность наукам, а не людям - и не угадаешь, в какой момент им вздумается взбрыкнуть. Их можно использовать, но доверять им нельзя. Слабое звено, непозволительная роскошь.
Что до слизеринцев, то каждый из них воюет за себя, а не за других. Слизеринцы привержены реальным ценностям, а не абстракциям, и дурачить их не только бесполезно, но и опасно. Они во всё вникнут, всё просчитают, на мякине их не проведёшь. С одной стороны, они тебя предадут, если это будет выгодно, с другой - пока невыгодно предавать, они не предадут, а это уже какая-никакая, но стабильность.
Зато грифы воюют не за себя, они воюют за других. Вот почему мой выбор Слизерина стал для всех таким шоком - это был отказ встать под чужие знамёна.
Если подытожить, заигрывание с грифами ничего не даст, они не принадлежат себе. На кого им скажут "фас", на того они и набросятся. Равенкловцы ненадёжны, хаффлпафцы бесполезны, хотя с обоими факультетами желателен нейтралитет. Остаются наши - слизеринцы - и нечего переживать об остальных. Бывают естественные противники и естественные союзники.
Но даже если у грифов и было подобие здравого смысла, оно им отказало. Всем им было известно, что у меня с Гермионой нечто вроде дружбы, но все они почему-то решили, что это я окаменил девчонку. Причастен, есть такое, но не с той же стороны, с какой они подумали...
Выследили они меня в тот же день перед отбоем, когда я возвращался в общежитие из библиотеки. Было их около десятка - трое Уизли, Дин, Джордан и еще несколько старшекурсников. Они появились из-под лестницы, по которой я спускался, и окружили бы меня, но я успел отскочить обратно на лестницу.
- Струсил... - позлорадствовал Рональд, увидев, как поспешно я шарахнулся от них. По его мнению, я должен был встать пеньком и дать побить себя.
- Вас слишком много. Мне будет трудно не убить никого из вас, поэтому лучше разойдитесь добром, - предупредил я.
- Маленький Потти вообразил себя ужасно страшным... - протянул кто-то из близнецов, то ли Фред, то ли Джордж.
- Ой, как мы боимся, щас умрём на месте... - подхватил второй.
- На нестрашных вдесятером не собираются, - сообщил я им, вынимая палочку. - Вы всё еще хотите рискнуть?
- Экспеллиармус! - вдруг выкрикнул один из старшекурсников. Оказывается, всё это время он был с палочкой наготове и прятал её за спиной Дина. Заклинание застало меня врасплох, и моя палочка улетела к нему. Это, видимо, было частью их плана, потому что все они удовлетворённо загоготали.
Я удержал равновесие и попятился от них вверх по лестнице. Бежать было куда, но смысла в бегстве я не видел. Даже если я смогу уйти, они подкараулят меня потом, поэтому нужно было разобраться с ними здесь.
- Потти, ты щас сдохнешь, и школа станет чище, - заявил Джордан. - Ломай его палочку.
Парень, который обезоружил меня, попытался переломить мою палочку руками, но у него ничего не вышло. Тогда он положил мою палочку одним концом на нижнюю ступеньку лестницы, а другим на пол, и что есть силы топнул по ней. Палочка хрустнула и сломалась посередине, обнажив оранжево-красное перо, соединявшее половинки.
- Вы знаете, что с вами будет за самосуд? - поинтересовался я.
- А нам плевать, главное, что ты сдохнешь, - огрызнулся Рональд. - Моя сестра из-за тебя сегодня весь день ревёт, ей Гермиону жалко.
- Вы развязали мне руки вот этим, - я кивнул на свою поломанную палочку и отступил ещё выше. - Всё, что я сейчас с вами устрою, будет считаться самообороной.
Дружное лошадиное ржание было мне ответом.
- А что ты с нами сделаешь без палочки? - даваясь хохотом, сказал один из близнецов.
- Ага, что? - резвился второй. - Морды набьёшь, да? Парни, вставайте в очередь, Потти морды бить будет!
Они никуда не спешили, им было весело. Наши на их месте просто убили бы, а эти растягивали удовольствие. Парень, сломавший мою палочку, выдернул из неё перо феникса и стал демонстративно обдирать у меня на глазах. Огненно-красные обрывки кружили в воздухе и падали на пол, словно маленькие костры.
- Ну и чем вы лучше Упивающихся? - спросил я. - Тоже ведь упиваетесь, своей жестокостью, своим всесилием...
- Ты, Поттер, помолчи! - взбеленился Рональд. - Мы получше тебя будем! Мы на однокурсников не нападали!
- Вы собрались убить меня, а моя вина еще ничем не доказана. Она существует только в ваших злобных тупых головах, больше нигде.
Перо феникса было наконец ощипано, и это послужило переходом к дальнейшим действиям. Парень не спеша, картинно поднял свою палочку в рабочую позицию и нацелил на меня. Идиот, кто ж так воюет...
- Петрификус тот...
"Экспеллиармус!"
Палочка вылетела из его руки и приземлилась в мою, а сам он отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на пол. Увидев это, остальные парни кинулись на меня. Только бы никого случайно не убить...
"Ступефай Радиале Максима!" - я сделал резкий горизонтальный полукруг левой рукой, и нападающие разлетелись как кегли. Летели они хорошо и в пол впечатались крепко. Поднялись на ноги с трудом, на меня сразу не накинулись - каждый решал персональную задачу, насколько это опасно для него и стоит ли продолжать.
Пока они приходили в себя, прибыло еще одно действующее лицо. Длиннобородое, седовласое, в лиловой робе и скособоченной остроконечной шляпе.
- Что здесь происходит?! - возгласило лицо.
- На меня напали, сломали мою палочку и хотели убить. Больше ничего, директор, - сообщил я с лестницы.
Мои противники понимали, что спасаться бегством бесполезно, и стояли в вестибюле под лестницей напуганные, злые и виноватые, косясь исподлобья на Дамблдора.
- Ай-ай-ай, мальчики, - сказал он тоном огорчённого доброго дедушки, укоризненно покачивая головой. - Зачем вы так, неужели вам не стыдно? Никуда не уходите, пока я вас не отпущу.
Дамблдор прошёл мимо них ко мне, поглядел на огненные клочья на полу и на чужую палочку в моей руке.
- Гарри, чем ты вызвал такое отношение к себе? - строго спросил он, нахмурив брови.
- Тем что я существую, тем, что я слизеринец, и тем, что я змееуст, - отчеканил я.
- Гарри, чем ты обидел лично их?
- Больше ничем.
Дамблдор протянул ко мне руку за палочкой, и я отдал её.
- Директор, эти парни хотели убить меня и убили бы, если бы смогли. Они подкараулили меня, они заранее договорились отнять у меня палочку, чтобы безопасно расправиться со мной. Если это повторится, я буду защищаться любой ценой, - я оглядел своих противников и повторил: - Любой ценой - все слышали? Кому непонятно, вспомните тролля.
- Гарри, как ты можешь быть таким жестоким? - укорил меня Дамблдор.
- Вы ошибаетесь, директор, я очень добрый и терпеливый, - я состроил физиономию пай-мальчика и преданным взглядом уставился на него. - Сами видите - все они живы и предупреждены на будущее.
Пёрышко легилименции осторожно защекотало мне мозги, и я с готовностью подставил под него начало нападения. Когда последний обрывок пера феникса упал на пол, я опустил глаза - остальное директор у других досмотрит. Дамблдор опечаленно вздохнул.
- Ладно, Гарри, иди, а с этими мальчиками я поговорю, и они больше не будут так делать.
Я пошёл в общежитие, гадая, как директор мог узнать, что здесь происходит, ведь было очевидно, что он появился неспроста. Догадка осенила меня, когда я подходил к двери общежития - перо принадлежало фениксу Дамблдора.



Почти на всех занятиях требовалась палочка, поэтому покупать её меня отправили уже на следующий день. Я не отказался бы пройтись и за другими покупками, но сопровождал меня Снейп, который весь изозлился за время нашей отлучки. Туда и обратно мы с ним путешествовали через камин в малой гостиной на втором этаже. У декана был свободный доступ к каминной сети, а мне сделали одноразовый артефакт-разрешение на кнатовой монетке.
Пока мы шли из "Дырявого Котла" к лавке Олливандера, Снейп не преминул высказать мне, насколько я его достал и какая я для него обуза. Не забыл он упомянуть и о том, что нормальные ученики умеют жить в мире со всеми и что им никто не ломает волшебные палочки. Ему хотелось побольнее задеть меня и вывести из себя, но я выслушивал декана с равнодушным молчанием, и это злило его ещё больше. Я шёл рядом со Снейпом по Косому переулку и вполуха слушал его бубнёж о том, что я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец.
- Моя мать, конечно, тоже была дура дурой, раз мне от неё ничего хорошего не досталось? - спросил я наконец, когда наскоки декана стали утомлять меня.
Снейп остановился посреди мостовой, схватил меня за плечи и с бешеным лицом начал трясти.
- Как ты смеешь так говорить о своей матери, дрянной мальчишка!!!
- Я думал, вам понравится, - сказал я настолько невозмутимо, насколько это было возможно, мотаясь в железных клещах зельевара. - Раз вам так приятно поливать грязью моего отца, то поливать грязью мою мать вам наверняка ещё приятнее.
- Твоя мать... Лили была лучшей женщиной в мире! Не смей осквернять её память, маленький мерзкий ублюдок!
В моей голове кое-что стало проясняться.
- Значит, лучшая женщина в мире произвела на свет маленького мерзкого ублюдка? - холодно поинтересовался я у Снейпа. - Было бы здорово, если бы она услышала вас с того света.
Снейп перестал трясти меня и замер, уставившись мне в лицо. Я смотрел в его разъярённые глаза, готовый мгновенно отвести взгляд, но легилименции не последовало.
- На нас смотрят, профессор, - с нажимом сказал я.
Он отпустил мои плечи, схватил за локоть и чуть ли не волоком потащил за собой. Меня это не устраивало, и я упёрся ногами в мостовую. Снейп был вынужден остановиться.
- Ну что у вас там, Поттер? - злобно сказал он.
- Вы мне чуть руку не выдернули.
- Я с удовольствием оторвал бы вам голову, Поттер.
- А я вам - нет, профессор.
- Я не нуждаюсь в вашей снисходительности, Поттер! - до Снейпа почему-то не доходило, что снисходительностью было бы как раз обратное. Он вновь потащил меня по Косому переулку, хотя и без прежнего рвения. Мы были уже недалеко от лавки, и он не успел придумать, как ещё меня достать, когда мы вошли туда.
- Поттеру нужна палочка! - заявил он хозяину лавки, выпихнув меня перед собой.
- Добрый день, мастер Олливандер, - поздоровался я.
- Добрый день, мистер Поттер, - ответил Олливандер. - Что случилось с вашей прежней палочкой?
- Бывает, что инструменты ломаются... - уклончиво сказал я.
- Его палочку сломал другой ученик, - буркнул Снейп. - Я принёс вам ещё одно перо, чтобы вы сделали новую палочку для этого... мистера Поттера, а пока подберите ему что-нибудь временное.
Он вынул из складок своей мантии узкую длинную коробку и раскрыл её. В коробке лежало перо феникса. Олливандер приподнял перо двумя пальцами за очин, осмотрел и положил обратно.
- Сейчас подберу, - он закрыл коробку и убрал под прилавок.
- Мне бук или ясень с жилой дракона, или что-нибудь наподобие, - сказал я мастеру.
- Мистер Поттер, я знаю, как подбирать палочки.
Знает он... видно, поэтому в прошлый раз он подбирал мне палочку больше часа. Олливандер ушёл в подсобку за палочками, а мы со Снейпом остались в помещении.
- Что вы себе позволяете, Поттер! - возмутился декан.
- Я здесь покупатель и плачу за палочку деньги, поэтому имею право высказывать пожелания, - терпеливо объяснил я.
- Вы всего лишь глупый и невежественный ребёнок, Поттер!
- Когда мне понадобится ваше мнение обо мне, я спрошу вас, профессор.
Если бы я был способен ненавидеть, я бы уже ненавидел Снейпа. На занятиях я не давал ему ни малейшего повода для придирок - этим и объяснялся наш шаткий нейтралитет в школе - но сейчас, в неформальной обстановке, декан старался отыграться за вынужденное воздержание. Вместо ненависти я воспринимал его как досадную помеху, вроде кусачего слепня или назойливой мухи, и понемногу начал задумываться, как бы его прихлопнуть - не убить, но повыдергать ядовитые зубы.
- Вы слишком много о себе мните, Поттер!
Я пренебрежительно повёл плечами:
- Ну и что?
- Вы... вы...
- Я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец, - повторил я любимую тираду Снейпа. - Я это запомнил. Дальше что?
- А то, Поттер, что вы такой же безнадёжный болван, как ваш отец!
- Мне это нисколько не мешает. Профессор, неужели вы сами не видите, насколько вы жалки, когда сводите счёты с моим мёртвым отцом, издеваясь надо мной? Я понимаю, почему моя мать не вышла за вас, вы мне тоже омерзительны.
Пальцы Снейпа впились в мой локоть, за который он всё еще держал меня. Будут синяки - отстранённо подумал я.
- Месяц отработки, Поттер... - раздался его безжизненный голос у меня над ухом.
Месяц я отработаю, а мои слова останутся с ним на всю жизнь. Размен выгодный. Тут из подсобки показался Олливандер со стопкой коробок в руках, очень вовремя. Мне идеально подошла ясеневая палочка с жилой китайского огнемёта - жёстче, но мощнее моей прежней, подходившая скорее для воина, чем для искусника. Я расплатился за палочку и сразу же поместил её в ножны. Снейп молча поволок меня обратно.
Я пробыл в обществе декана около часа, а чувствовал себя так, словно весь день разгружал камни. Зато у меня снова была палочка, на этот раз такая же сирота, как я. Ну их, эти семейные палочки, мало ли как они поведут себя при встрече со своей роднёй в бою, да и то, что феникс Дамблдора мог чувствовать, где находится его перо и что с ним происходит, меня нисколько не вдохновляло. Палочку следовало обезопасить от обезоруживающих чар, поэтому я сразу же после возвращения пошёл в библиотеку. Такие заклятия, помнится, попадались мне, когда я искал щит для блокнота - от сильного мага они не спасут, но по крайней мере ученический Экспеллиармус больше не вырвет палочку у меня из рук.
Парня, сломавшего мою палочку, не выгнали из школы. Меня это разочаровало, но не слишком удивило. Выгнать ученика - значит, признать свою педагогическую неспособность воспитать его, а такое пятно на свою репутацию наш директор посадить не захочет. Поэтому исключением из Хогвартса ученикам грозили постоянно, но, насколько я помню историю школы, в последние сто лет отсюда никого еще не выгоняли.
Пятого ноября был день рождения у Гойла. Что дарить ему, было непонятно - Грег не любил читать, не состоял в квиддичной команде, не увлекался сладостями и был не настолько беден, чтобы его обрадовала любая ценная вещь. Наконец я додумался сгонять Хедвиг в Косой переулок за заготовкой для шейного амулета и, потратив вечер в библиотеке, наложил на подвеску заклинание улучшенного зонтика. Амулет защищал от попадания едких жидкостей на владельца и мог пригодиться Грегу, потому что тот сидел на зельеварении неподалёку от Лонгботтома. Кроме того, амулет подзаряжался, впитывая в себя рассеянную магическую энергию, и при нажатии на ушко мог работать как обычный зонтик, отталкивая всё, что сыплется на его обладателя.
С подарком я угодил. Мы проверяли амулет, поливая Гойла водой, пока не залили половину гостиной и не получили втык от Мориса. Слизеринцы сильно заинтересовались моим умением делать амулеты - попрошайничать у нас считалось дурным тоном, но было заметно, что многие из них как бы прицениваются ко мне, просчитывая в уме, "что надо сделать, чтобы получить у него амулет". Всё-таки странно, что в школе преподают такую чушь, как прорицания, где нечего делать без уникальных природных данных, и полностью игнорируют артефакторику. Впрочем, при большом желании можно было извлечь основы артефакторики из комбинации волшебства, где изучают заклинания и их взаимодействие с предметами, и зельеварения, где изучают простые и волшебные свойства веществ.
Теперь у меня был долг в полтора месяца отработки, но отрабатывать меня пока не заставляли. Школа всё еще была на военном положении, бродить по ней после ужина было запрещено везде, кроме библиотеки, а все отработки были приостановлены. Даже к Филчу я наведывался сразу же после занятий, чтобы бедняге самому не приходилось таскать свои мешки. Только Нотт безошибочно вычислил, что несчастных случаев больше не будет.
- Гарри, раз у тебя всё в порядке, давай наконец займёмся окклюменцией, - сказал он мне после дня рождения Гойла. - Теорию я прочитал перед отъездом в школу, кое-чем позанимался сам, но нужна спарринг-практика.
- Думаешь, у меня всё в порядке?
- Не думаю, а вижу, - мягко усмехнулся Тед.
- Ты утверждал, что в беспалочковой легилименции ты нуль. С тех пор что-то изменилось?
- Нет, я по-прежнему нуль, легилименция даже помешала бы. Мне для этого незачем читать мысли, достаточно чтения невербальных знаков. Ты, конечно, чрезвычайно труден для чтения, но я достаточно изучил тебя.
- Вот как... - впрочем, я оценил его признание, учитывая, что он мог бы и не говорить мне этого. Я поймал взгляд Теда, словно бы приспустившего маску - живые и проницательные глаза цвета грозовой тучи - и тот ответил мне на невысказанный вопрос:
- Ничего такого, чем не овладел бы каждый, просто нужно постоянно наблюдать и сопоставлять. У моей тётки, с которой я живу, очень непростой и скрытный характер. Чтобы уговорить её на что-нибудь, нужно тщательно выбирать подходящий случай, вот я и научился.
- Ты можешь сказать, с какого дня у меня всё в порядке?
- Сначала окклюменция.
Я понял - он может и именно поэтому не говорит, чтобы из его мыслей это не перешло в его воспоминания. Потому что у меня всё в порядке со дня, когда нашли Гермиону.
- Тогда начнём с Элузио для кратковременной памяти и с Атра Палуде для долговременной. С Эффуджо ты пока не справишься.
- А что такое Эффуджо? В книге этого нет.
- Гибкая зеркальная защита. Очень надёжная, но требует развитого навыка поддержки ментальных стен.
Тем же вечером мы начали занятия. Как я и предполагал, окклюменция легко давалась Теду. Его внимание было устойчивым, концентрация и переключаемость великолепными, а объём контролируемых картинок приближался к максимальному. Уже через несколько дней он работал с Элузио так, что нарочитость её фрагментов стала незаметной, и мог удерживать мою атаку на Атра Палуде в течение сорока секунд. К беспалочковой легилименции он был по-прежнему не способен - это были совершенно различные навыки. Если для надёжной окклюменции требовалась психическая предрасположенность, то прирождённая легилименция была наследуемой способностью, отсутствующей в роде Ноттов.
И, нужно отдать Теду должное, он ни о чём меня не расспрашивал. Судя по тому, с каким усердием он изучал окклюменцию, он желал принимать участие в моих проблемах, но оставлял на моё усмотрение, когда и что я ему сообщу. В школе не происходило ничего чрезвычайного, да и не могло произойти, но строгий режим не отменяли, поэтому наши тренировки на озере пришлось прекратить. Я догадывался, что Дамблдор дожидается лечения окаменевших Гермионы и Криви, чтобы расспросить их, и надеялся, что Шшесс уничтожил все их воспоминания, которые могли бы привести к разгадке.
Раскаменили их в середине декабря, когда созрели мои мандрагоры. Я пошёл навестить Гермиону в больничке на правах друга и чтобы узнать, что осталось у неё в памяти. Последним, что она помнила, оказалось, что Уизли обещала показать ей кое-что важное - немного для разоблачения тайны, но достаточно для того, чтобы навести след на рыжую девчонку.
В тот же вечер по школе разлетелась весть, что младшая Уизли умерла.