Черная Королева

Шах и мат

Все началось с того, что мы были заперты в классе. Было темно, поздний сумрачный вечер.
-Ничего не выйдет, — знающим тоном бросил предмет моей ненависти, глядя на попытки выломать дверь или достучаться до кого-то. Не хотелось признавать, но он был прав — у меня не было шансов. Я никогда не умела взламывать замки. Даже будь у меня шпилька, ничего бы не вышло.
Зато мой сосед, я думаю, весьма способен был это сделать. Он был взломщиком по натуре (было бы у него яблоко, вскрыл бы замок его косточкой), но не сделал ни единой попытки, ни единого встречного шага. Странно, мне казалось, в стремлении выбраться наши желания совпадают. Он, видимо, не хотел. Может, лишь из желания насолить мне.
Я признала собственное поражение. В этот раз.
-Что ж, кто не мечтал оказаться запертым в школе на ночь, — сказала я непонятно кому. Про компанию ничего не прокомментировала. Не стоило того.
-И что же ты будешь делать? — с ехидством поинтересовался он, — Рисовать на доске пока мел не закончится? Без света?
Спасибо, я и сама прекрасно знала, что здание обесточивают на ночь.
Стыдно признаваться, но во мне еще остался отголосок детского страха темноты. Опасения также вызывал мой сокамерник, я покопалась сначала в учительском столе, затем в шкафах в поисках свечей, но все они должны были храниться на школьном складе, а в тот день, точнее, ночь, мне не везло. Зато рука нащупала приятную лаковую поверхность небольшой коробочки, пахнущей деревом. Я спрятала ее неподалеку — может, пригодится, если навыки не утратились.
Он по-королевски устроился на партах, задрав ноги кверху, и лениво поглядывал на меня как кот на мышь. Он был прав. В одиночку я бы и насладилась данной мне ночью, но его присутствие меня во многом стесняло.
Как это всегда и происходит, мы ненавидели друг друга еще с начальной школы из-за мелкой ссоры, которая все накалялась и накалялась с годами. Наши забавы с детской войнушкой прошли и переросли в настоящую ненависть. Бывают люди, которых попросту не можешь выносить — какое-то качество, мелочь во внешности, манера разговаривать, заклепка на рюкзаке — все, что угодно. Эти люди просто выводят из себя, понимаешь, что не можешь с ними находиться, чтобы мозги не закипели. Но он к ним не относился.
Просто что-то в нас было настолько схоже — образ мыслей, поведение, отношение ко всему — и в то же время, мы жили на разных полюсах, поэтому вражда появилась подсознательно, подбираясь все ближе. Могли ли такие люди, рожденные с этим вечным противостоянием, оказаться на одной планете, тем более, в одном классе? Это не был тот вид соревнований, где мы на скорость делали самостоятельные, набирали поклонников, чтобы сражать друг друга их количеством, или побеждали друг друга в спорте. Наше противостояние заключалось в том, что мы существовали.
Впрочем, о глубинах наших отношений ни он, ни я не задумывались. Никто не задумывается о понятных вещах, мы не стали исключением.
Поэтому все ожидали, что однажды мы сойдемся. В особенности, мои особо фанатевшие от романтики знакомые. Кому-кому, а им уж точно не объяснить, что это невозможно.
Находиться с ним в одной компании, как остаться наедине с растением. Мы могли бы провести так всю ночь, молча перемещаясь с места на места.
Хотя мы и играли в неустановленную игру — нельзя засыпать. Никто из нас не выражал агрессии, но во сне мы беззащитны.
И так мы бы и и провели время, но было слишком скучно.
-Ты собираешься всю ночь так сидеть? — спросила я.
-А ты меня развлечь хочешь? — не поколебался он.
Там нету никакого флирта. Только очередная язва.
У нас с давних времен негласный договор по поводу этого.
Я медленно продвинулась по классу без какой-либо цели.
-Кто знает, — действительно, кто? Чего я хотела добиться? Мой голос всегда звучал четко и в этот раз тоже.
Сквозь темноту я разглядела четкий силуэт парня. Он закинул руки за голову и откинулся назад, не отрывая от меня пристального взгляда. Показалось, или его глаза блеснули сквозь ночь?
Все же, для непредсказуемого хулигана, он вполне поддавался внушению. Хотя какое внушение, если это обыкновенная скука, которую любой из людей готов разорвать любой ценой. Пусть и неприкосновенности.
-Если ты так утверждаешь, — он хищно спрыгнул со стола и возвысился во весь рост на фоне окна, — Тебе есть что мне предложить.
Он снова был прав.
Спрос — предложение. Какая же старая игра человечества.
-О, да ты прозорлив, — не без сарказма бросила, — Есть кое-что, признаю, вот только…
Я прервалась, ожидая, что он наполнится жадностью и нетерпением. Напрасно, он был холоден как воздух, висевший между нами.
-Что же? — переспросил он, никак не меняя манеру изрекаться, — Или уже из головы вытекло?
Наша маленькая перепалка никак не совпадала с теми скандалами, которые можно наблюдать ежедневно.
Никакого напряжения, никакой надежды на исход. Мы говорили, но не в словах было то, что мы собирались сказать. Иначе, нам обоим стало бы слишком скучно друг от друга.
-Дуршлаг ты в другом месте будешь искать, — отрезала я, — Предлагаю тебе игру.
Мы оба знали, что он ответит:
-А разве мы уже не играем?
Что мне не нравится? Он слишком самоуверен. Как и я.
-Разве кто-то говорил «начинаем»? — невинно переспросила я, предвкушая. Конечно, он согласится. Даже если и хочет делать все назло, поворачивая спиной к моим представлениям о следующем моменте, это было именно то, что могло его заинтересовать. Только его.
Он понимал, я предложила ему игру, принадлежавшую только нам двоим в этом мире.
-Бутылочка? — насмешливо предложил он, — Прятки? Догонялки?
Издевайся сколько угодно, подумала я. Но не люблю, когда попусту мелют языком.
-Есть кое-что получше, — заключила и направилась к тому месту.
Невидимкой он последовал за мной.
Стоило мне оказаться у шкафа, я ощутила, как он встал у меня за спиной.
Не по правилам.
И зашептал прямо в ухо, щекоча его своим теплым дыханием.
-Я не расслышал, или ты не сказала названия?
Мы были в нескольких миллиметрах друг от друга. У меня резко участилось дыхание и сердцебиение, будто от страха.
Верно. Я же все еще боюсь темноты.
Кое-как я выдавила усмешку.
-Умственная деятельность, надеюсь, тебе не чужда, — подколола я, — Двигаться будешь на уроке физкультуры, — и добавила, — Впрочем, это тоже, в некотором виде, спорт.
Я потянулась за припрятанной коробочкой. Не думала, что придется достать ее так скоро.
Теперь я стояла с ним лицом к лицу. Чуть дальше — нельзя было все начинать слишком рано.
-Шахматы, — он увидел даже в темноте. По лицу проскользнула ухмылка, — Как же мы что-то увидим?
Я нашла небольшой фонарик и зажгла его, вместо красноречия. Он кивнул, понимая мой ход мыслей.
Только бы нам хватило заряда батарейки.
Парень молча готовил парту, создавая наиболее удобные условия.
Я установила фонарик горизонтально, чтобы было видно только доску. Он помог мне расставить фигуры. Каждый знал, где они должны располагаться.
-Какой цвет? — коротко бросил он с безразличием. Да, мы ни разу не примыкали к одному из противостоящих лагерей — что мешает сторонникам воевать?
-Белый, — не задумываясь, решила я. Никаких предрассудков, просто последний раз мне достались черные, а я предпочту разнообразие.
Легким движением он повернул доску, не свалив ни единой фигуры. Видимо, он то же играл. Кто бы сомневался.
Белые всегда ходят первыми.
Пешка.
Есть правила, мы будто им следуем.
Черные двинулись так же. Цвета встали против друг друга. Нет пути выиграть этот раунд.
Я двигаюсь дальше, распределив свой разум по фигурам. Он делает так же, я уверена.
-Тебе не будет трудно разговаривать? — с притворной заботой вопрошает он, выдвигая фигуру, создавая атаку на мою.
Сейчас не время для жертв. Я скрываюсь.
Вот он. Тот самый момент, когда надо думать над тактикой.
-Почему нет? — я безразлично пожимаю плечами. Это тоже часть игры, — Только если ты не будешь отвлекаться, — следующий ход, — Худший противник — расслабленный противник.
Я чувствую, как он хочет поставить меня в тупик.
Ничего не отвечает, но чувствую, как он закусывает губу.
-Я не поддамся, — тихо говорит он.
-О, так значит, ты вовсе не джентльмен, — вкрадчиво говорю я, а затем, понимаю, — О, как раз наоборот! — осознаю ошибку.
Нельзя делать игру слишком короткой, ведь ночь длинная.
-Что ж, дорогая леди, замечательная погодка, верно? — он опять двигается. Тоже выработал тактику. Мы снова схожи и синхронны. Бросок за броском.
-Согласна, сэр, — и правда, чувствую себя замечательно, наслаждаюсь каждым моментом нашего противостояния, вступившего в полную силу.
-Наша первая тема для разговора, — раунд первый, хотя игра одна.
Выдвигаю ферзя, сильнейшую фигуру.
-Погоди? Нет, было, — он двигает слона, оставляя королеву напоследок. Я не нападаю, просто вожу ферзя по полю, хотя явно с какой-то целью, — Помнишь наш замок?
Я съедаю его первую фигуру. Коня, предводителя артиллерии. Первая статуя ложится сбоку.
Он не пугается.
Наши тактики идут наперерез, наперекор друг другу, красивым рисунком, как нити в каком-то ковре.
Мне вспоминаются восточные сказки. «Тысяча и одна ночь». Но у нас только одна.
-Именно это? Хотя не буду спрашивать, почему. Я помню. Он оказался гораздо недостижимее облаков.
Теперь его очередь. Он сносит две пешки. Одну за другой и кладет их к своему коню. На кладбище они равны, но игра продолжается, а в ней потери неоценимы.
-Я не согласен, — коротко возражает он, расставляя мне сеть, — Проигрывай, пожалуйста, это воспоминание на протяжении следующих трех ходов.
-Это приказ? — удивляюсь я.
Это послание.
Его лицо, невидимое в темноте, красноречиво отвечает.
Я выполняю просьбу, принимая вызов.
Перед глазами мелькают картинки из детства, но я концентрируюсь на том, что происходит сейчас.
Три хода проходят. Все это время он двигает фигуры так, чтобы впечатление усиливалось. Признаю, это у него получается. Анимированное представление, я получаю удовольствие. Хочется ответить тем же.
Два слона одного цвета двигаются по разным диагоналям. Для кого-то это проблема.
Он наслаждается созданием эффекта, я не собираюсь прерывать его. Ему удалось меня впечатлить. Он отрывает от меня коня. Все еще мстит.
-Хорошо, — продолжается. Мой ход, — Теперь я, — хочется поиграть на его нервах. В отличии от него, люблю прямые фразы, а не тонкие намеки, — Ты ведь знаешь, чего все ожидают от нас? Чего они ожидают от нас прямо сейчас.
Я безнадежно откровенна. Он ухватывает мое настроение. На эти три хода я открываю свою тактику и даю ему ее исследовать.
Все равно затем изменю.
Королева терпеливо прохаживается.
Наконец, он выдвигает свою.
На самом деле, хотя это и неприемлемо, я проявляю к ней наибольший интерес. Черный ферзь, признаю, ты моя любимая фигура.
Теперь мне приходится прорабатывать новую тактику, чтобы не лишать королеву жизни.
-Знаю, — в его голосе не единой эмоции. Все они в фигурах, — Это тебя заводит.
Миг откровения, хотя это не вопрос.
-Признаю, — слабо говорю я.
Он движется, пытаясь раскрыть мой замысел.
Его брови упрямо сдвигаются на переносице.
-Да, это интересно. Но мы не настолько предсказуемые.
Ходы заканчиваются. Правда тоже.
-Верно, — у меня другая тактика, — Это невозможно и недопустимо.
Слова опускаются как удары хлыста. Уголки наших губ одновременно поднимаются.
Я наворачиваю круги вокруг черной королевы. Он делает вид, что ничего не замечает.
-Ты когда-нибудь была на скачках? — я не пытаюсь разгадать его план действий. Пусть он ходит как хочет, потому что моя тактика рассчитана на победу. Моя план — ходить.
-Однажды, я думаю, — его ход, — Принцип понимаю.
-Раньше там делали ставки…
-И сейчас тоже, — задумавшись, прерываю я.
У нас по одному коню. На кого же мы поставим ставки?
О, как он открыт! Хочет, чтобы я увидела его замысел. Увидела и восхитилась.
Я нарочно этого не делаю.
Это его бесит. Вот-вот он ошибется.
Стратегия, политика, любовь, страсть — что это все перед игрой в шахматы?
Нельзя чрезмерно затягивать, он тоже думает об этом.
Мгновенно приводит себя в порядок, сливается с ночью как и прежде.
Мы с ней наедине. Наедине с темнотой.
Страх придает мне силы, я чувствую это. Беспроигрышно.
Скоро мой ход, моя очередь.
Я проиграла ставку, мой конь выбывает.
Хотя уже многие фигуры исчезли с поля боя, некоторые из них имеют важнейшее значение. Они влияют на победу так, как никакие больше.
Но никакие потери не нарушат настоящей тактики.
Я не помню точно, кто научил меня игре. В самом деле, не придаю такого огромного значения воспоминаниям — одна из пропастей между нами. Не держу их. Мне надо жить настоящим и перенимать только навыки, что я и делаю.
Красивые закаты, красивые рассветы, но в ночи мы ничего не видим, кроме этой клетчатой доски.
Черные и белые фигуры передвигаются по черным и белым клеткам. Мы в них, они в нас. Пришло время сменить цвет. Белая фигура вполне может встать на черную клетку.
-Я люблю прислушиваться к пению птиц, — мой ход, уже по другой прямой, но планы ничто не ограничивает; мы уже давно играем не по правилам. Я не противоречу себе. Почти, — Может, есть птица, чья песня красивее остальных?
Еще три хода по черным клеткам, говорю я себе.
Я позволяю ему вскрывать себя как рыбины, но это не значит ничего. В этот раз он видит только мясо. Ему нужны кости, составляющие скелет.
-Птицы ночью не издают трелей, — почти пропел он, — Только некоторые.
Случайно, он шевелит волосы на затылке и наблюдает за моей реакцией.
-Шах, — объявляет он. Первый шах в игре. Я еще могу защититься. Я это делаю, уже понимая, к чему приведет.
Все стремится к своему завершению.
Теперь его ход.
Уверенный.
-Что ты чувствуешь ко мне? — черная фигура тоже может встать на белую клетку. Его вопрос не приводит меня в заблуждение.
Он съедает моего белого ферзя. Самая сильная фигура, но я не волнуюсь. Единственная королева, которая меня занимает — черная. Она моя слабость. Она может привести меня к гибели. Он знает это.
-Равновесие, — в моем ответе нет сомнения. Но он вызывает вопросы.
Еще три хода.
-Знаю. Но ты могла бы ждать большего, — игра продолжается.
Я соглашаюсь.
Не в этот раз.
-Это был мой последний вопрос, — черная королева движется прямо на меня, мое сердце замирает, чтобы забиться с невероятной скоростью.
От страха.
Темноты.
От движения, которое предсказуемо.
Фонарик мигает и выключается.
Никто из нас не вскрикивает и не ругается. Мы знали, что это произойдет, ведь он был совсем маленький.
Нам больше не нужны глаза, не нужны слова.
Он закончил разговор этим ходом. Лишил меня слов, им же подаренных.
Как же забавно! А он остроумен!
Спасибо, что заставляешь меня нервничать, — думаю я, но никогда не говорю вслух.
Стратегия, тактика… Что это? Игра в шахматы.
Черная королева, а я оказалась по ту сторону. С начала игры я знала это, но так и было задумано. Сама не знаю, когда я придумала тактику, не могу сказать. Возможно, когда нащупала гладкую поверхность коробочки, или когда пыталась выломать дверь.
Это мой ход.
Я не люблю, когда игры заканчиваются, но я благодарна за проведенное время.
-Шах и мат, — говорю я, наконец. Черная королева свержена, но Ничем. Темноты больше нет, но и света тоже.
Он молча признает поражение. Противостояние.
Молча убирает фигуры в коробку и кладет ее в шкаф, где она раньше лежала. Знал же…
-Ну, а теперь? — смешливо интересуется он, — Мы совершим то, чего от нас ожидают? Ты можешь сделать это сейчас. Поцелуй меня.
Я отрицательно качаю головой.
-Это невозможно, — и усмехаюсь. Как и он. Наше противостояние.
Хотя и поверженная, все еще любимая фигура.