На грани сумасшествия

На грани сумашествия.

Сколько незаконченных фраз, сколько оборванных поцелуев, сколько недоведённого до оргазма удовольствия, сколько незатянувшихся ран.

Кислород уменьшается в разы, температура увеличивается до максимума. Два разгорячённых тела ласкают друг друга в кромешной темноте, украшаемой линиями света луны, пробравшимися сквозь шторы. Жмутся друг к другу. Трутся. Сводят с ума.

Тонкие длинные пальцы скользят по рельефному прессу Чимина, нависающего сверху. Восхищаются. Затаивают дыхание. Смотрят. Смотрят. Задерживают взгляд и пробуют на вкус. Молочный шоколад.
Большим пальцем обводят твёрдые бусинки сосков, вырывая глухой стон, обрывая его, ловя поцелуем.
Целуют медленно. Мокро. Лижут губы. Кусают. Сводят с ума и сходят с ума. Рычат от удовольствия и от мягкости пухлых губ. Губы Чимина - самый изящный и ценный из фетишей Тэхёна. Он никогда ими не насытится.
Жадно проникают языком в полость. Изучают каждый миллиметр. Тщательно. Будто в первый раз. Будто пытаются запомнить навсегда.

Умелый язык Тэхёна творит во рту Чимина нечеловеческие вещи. Пака кроет. Пробирает всё тело океаном мурашек, разгоняя волны по каждой клеточке.

Хоть старший и сверху, но максимум удовольствия получает именно он.
Он окончательно теряет связь с реальностью, когда раковину уха опалют мокрым дыханием, лижут языком. И Чимин боится. Боится потерять сознание от избытка удовольствия. Боится, что не продержится до конца пыток Тэхёна.

Когда тугой узел внизу живота начинает болезненно пульсировать, Чимин аккуратно растягивает Тэхёна, успокаивая и отвлекая от недолгой боли мягкими поцелуями по всему лицу и тихим «потерпи немного, малыш». А младший действительно успокаивается. Теряется в шёпоте любимого, забывая обо всём.

Старший двигается медленно, не торопясь, боясь причинить хоть малейшую боль этому до боли в сердце любимому созданию.

Комната пропитана запахами двух тел и гелей для душа разных ароматов: кокосовый вперемешку с миндалевым.
В комнате бьются о стены сладостые стоны Тэхёна, от которых у Чимина мутнеет перед глазами. Он готов поклясться, что не слышал в жизни прекраснее звуков. Ни одна мелодия лучших музыкантов не сравнится с ними.
В комнате витает секс. Ни похоть. Ни разврат. Ни дикие желания. А самые чистые чувства. Любовь, цветущая с каждым днём всё изящнее. Пионовое поле - именно так видит Чимин всю ту нежность.

Тэхён хватается ногами за талию Чимина. Притягивает за шею. Впивается зубами в губы. Царапает тонкую кожу и зализывает нежно языком.
Он выгибается в спине, когда партнёр задевает комок нервов внутри. Откидывает голову назад, открывая вид на острый подбородок, по которому тут мажет губами Чимин. Закатывает глаза от удовольствия и раскрывает рот в немом крике.

С каждым толчком младший издаёт настолько блядские головокружительные звуки, что отдают эхом в ушах Чимина. Они заводят куда похлеще самого Тэхёна, и Чимин не скупится на собственные стоны.

Чувствуя скорую разрядку, хён обхватывает орган младшего, вызывая у донсэна дрожь и восторженный вздох. Помогает в такт своим толчкам, и вскоре оба тела содрогаются от оргазма.

Чимин вытирает руку о простыть и падает головой на грудь Тэхёна, не спеша выходить.
Под ухом Пак слышит, превышающее норму в десять раз, биение сердца возлюбленного и улыбается. Так искренне. Тепло. По-детски.

Тэхён зарывается пальцами в мокрые волосы Чимина, медленно перебирая их.

Чимин давно потерял счёт во времени. Застрял между реальностью и иллюзиями.

Чимин не желает заснуть. Потому что проснувшись, Тэхёна, как всегда, не окажется рядом. Он приходит только по ночам. Когда город осыпает ночь, тишина, спокойствие.

Чимин не знает, глюк ли Тэхён иль реален.

Просто Чимин вот уже на протяжении двух с половиной лет продолжает себе внушать, что Тэхён всё ещё с ним.

Просто Чимин напрочь отказывается признавать смерть любимого.

Просто Чимин болен.

•The end•