Мы, аристократы. Курс Второй.

Глава 20

Статьи продолжали выходить. Изумлённая магическая общественность ознакомилась с любимым выражением тётушки Мардж "у дурной суки - дурные щенки", узнала, какими выродками считают эти маглы волшебников, как они бьют ребёнка до полусмерти за спонтанные выбросы магии и сколько лет можно носить одну и ту же старенькую одежду после толстяка-кузена. А когда наконец в прессе была напечатана статья о том, что Мальчик-Который-Выжил оказался в магловской больнице из-за того, что кузен попал ему в голову кирпичом, и пролежал там сначала две недели в коме, а затем ещё месяц на лечении, в следующем номере "Пророка" появилось заявление Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк.
  Леди Малфой заявляла, что она потрясена подобным обращением со своим троюродным братом Гарри Поттером, что она не понимает, по какому праву Альбус Дамблдор вообще присвоил опекунство, когда у мальчика столько родственников в магическом мире, и что подобное обращение с ребёнком заслуживает Азкабана. В связи с этим она подала в суд требование о лишении Альбуса Дамблдора опекунства и предложила свою кандидатуру в качестве нового опекуна на правах ближайшей родственницы пострадавшего ребёнка.
  Суд собрался за неделю до конца января. Видимо, Малфой приложил все усилия, чтобы ускорить дело в Министерстве, пока Дамблдор не предпринял ответные действия. В день суда в Хогвартсе были уроки, но накануне министерские совы доставили письма Дамблдору с вызовом с суд и декану Слизерина с извещением, что его ученика вызывают в Визенгамот по делу об опекунстве.
  Малфой забрал меня из школы за час до начала суда. Министерство магии находилось под землёй в центральной части Лондона. Посетителям полагалось добираться туда магловскими способами, а затем спускаться через телефонную будку, совмещавшую обязанности лифта и контрольно-пропускного пункта, но поскольку я был вызван на суд, мне разрешалось прибыть через каминную сеть. Это мне рассказал Малфой, пока мы с ним шли к хогвартскому транспортному камину.
  Министерский служебный вход каминной сети располагался в холле аврората - на втором этаже, считая вниз от лондонской подземки. Наши палочки проверили прямо там, в аврорате. В здании Министерства запрещалось колдовать, но у Малфоя был мощный амулет защиты от подслушивания, имитировавший бытовые разговоры, и мы с ним безбоязненно потратили полчаса на обсуждение совместных дел. Затем мы спустились на лифте в Атриум, где нас дожидалась леди Нарцисса, и вместе с ней сошли пешком на десятый этаж в зал суда. Члены Визенгамота рассаживались на балконе, внизу посреди зала стояло одинокое кресло обвиняемого, подлокотники которого были обвиты цепями. Сегодняшнее дело относилось к гражданским, поэтому кресло никому не предназначалось, а стороны судебного разбирательства должны были сидеть на скамьях у боковых стен зала. Малфой собирался, если понадобится, говорить от лица супруги, а я должен был присутствовать в качестве пострадавшего лица. От меня требовалось ответить на вопросы членов суда, если таковые возникнут, и подтвердить своё согласие на смену опекуна.
  Дамблдор заставил себя ждать, но недолго, не больше пяти минут. Он явился последним и уселся на скамью напротив нас, когда все уже были в сборе. Поскольку он был ответчиком, Визенгамот возглавлял его заместитель - рослый светловолосый маг лет сорока с небольшим, представленный как Торфинн Роули. На суде присутствовал сам министр магии Корнелиус Фадж, который открыл заседание. Он представил судебную комиссию и стороны судебного разбирательства, а затем зачитал дело.
   - ...о законности присвоения Альбусу Персивалю Ульфрику Брайану Дамблдору опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером и о лишении его опекунства по причине неудовлетворительного исполнения опекунских обязанностей...
  Закончив читать, Фадж дал слово Торфинну Роули. Беловолосый маг поднялся с места и сообщил суду, что на время присвоения опекунства маленькому Гарри Джеймсу Поттеру у ребёнка имелось трое кровных троюродных родственников - Сириус, Андромеда и Нарцисса Блэк, имевшие преимущественное право опёки и что ответчик злоупотребил своим положением в Визенгамоте, оформив опекунство на себя в обход родственников ребёнка.
  - Позвольте мне слово, - сказал Дамблдор. - Никому из этих родственников нельзя было доверять опекунство над маленьким Гарри, потому что Сириус находился под следствием перед заключением в Азкабан, Андромеда была отлучена от рода Блэков, а Нарцисса была замужем за Люциусом Малфоем, приверженцем Тёмного Лорда.
  - Во первых, Нарцисса Блэк была непричастна к делам Тёмного Лорда, во-вторых, её супруг был оправдан судом, - возразил Роули. - Малфои - достойная семья чистокровных магов, под присмотром которой ребёнок не нуждался бы ни в чём и получил бы отличное воспитание. Ни один ребёнок-маг, а тем более национальный герой из древнего и благородного рода Поттеров, не должен воспитываться у маглов. Никто в магической Британии не мог даже и предположить, что Гарри Поттер содержится в таких ужасных условиях.
  - Газетчики сильно преувеличили бедственное положение мальчика. Родственники Гарри со стороны матери - зажиточная семья, которая может обеспечить мальчика всем необходимым.
  - Я, как и все здесь присутствующие члены суда, видел воспоминания ребёнка в думосбросе и сам убедился, что его постоянно избивали и морили голодом. Посмотрите на него, ему двенадцать лет, а от хронического недоедания он выглядит на десять. Мальчик спал на подстилке в чулане под лестницей и всё время ходил в обносках кузена, его по несколько дней запирали под замок, выпуская только для чёрной работы. Ему не давали читать книги и скрывали от него существование магического мира.
  - Зато мальчик жив! Его у нас все знали в лицо, и если бы он остался у магов, его могли бы убить приспешники Вольдеморта! - горячо воскликнул Дамблдор. - Я спрятал его там, где его никто не будет искать!
  Я заметил, что перед компетентными людьми он не стал выступать со своими байками о кровной защите. Пора было брать слово, и я попросил его. Весь зал уставился на меня так, словно перед ними заговорила скамейка.
  - Говорите, мистер Поттер, - разрешил Роули.
  - Я читал газетные подшивки того времени, где сообщалось о несчастье с моей семьёй. Если бы уважаемый профессор Дамблдор на самом деле хотел моей безопасности, он не стал бы сообщать во все газеты о том, что я выжил, да еще с моей колдографией и с рассуждениями о моём шраме. Пока приспешники Вольдеморта оставались на свободе, ему вообще не следовало заявлять в прессе, что Вольдеморт развоплотился из-за меня. Действия уважаемого профессора Дамблдора выглядели так, словно он специально хотел подставить меня под удар, чтобы иметь повод поместить меня к маглам.
  С балкона послышался возмущенный ропот - никому из членов суда не приходила в голову такая очевидная трактовка действий Дамблдора. Сам профессор был ошарашен не меньше остальных и разглядывал меня с какой-то детской обидой, словно у него отняли любимую игрушку. Похоже, возразить ему было нечем.
  - Пояснения нашего юного подзащитного выглядят по меньшей мере убедительными, - признал Роули после того, как все осмыслили моё замечание. - Действия ответчика - намеренные или ненамеренные - могут быть охарактеризованы самое малое как преступная небрежность, поэтому ему еще тогда не следовало поручать опекунство над младенцем. С учётом того, в каких условиях рос ребёнок, я считаю требование о лишении Альбуса Персиваля Ульфрика Брайана Дамблдора опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером обоснованным.
  - Можно слово? - снова высунулся Дамблдор. - Я готов признать, что действовал тогда в спешке и необдуманно, но, поймите, в тех условиях очень трудно было действовать наилучшим образом. Я хотел обрадовать магический мир вестью об избавлении от злодея и, каюсь, не подумал о мальчике. Я был уверен, что родственники Лили любят мальчика и заботятся о нём, и, каюсь, не досмотрел... - по седой бороде директора скатилась одинокая слеза. - Я очень виноват перед мальчиком и готов исправить все свои ошибки. Этого больше не повторится...
  Дослушав его проникновенную речь, Торфинн Роули иронически приподнял бровь.
  - Мистер Поттер, вы хотите дать вашему опекуну возможность исправить свои ошибки?
  - До сих пор мне везло и я выживал, но я опасаюсь и дальше подвергать свою жизнь такому риску - тем более, что у меня нашлись настоящие родственники, которые уже заботятся обо мне. Профессор Дамблдор наделал так много ошибок, что мне не хочется давать ему возможность наделать новых. Я не уверен, что переживу их.
  Судя по раздавшимся с балкона сдержанным смешкам, большинство членов суда было на моей стороне.
  - Я протестую! - воскликнул Дамблдор. - Мальчик в силу своего возраста не понимает всей опасности, которая ждёт его у Малфоев! Вольдеморт не умер, он только развоплощён и скоро возродится, а метка Люциуса никуда не делась. Что бы Люциус не говорил, он остаётся Упивающимся и сразу же переметнётся на сторону своего повелителя, как только тот воплотится, и утянет за собой мальчика! Малфой, ты же знаешь, что творится с твоей меткой, покажи её собранию! Пусть все увидят, кто ты такой!
   Суд, которому напомнили о главном пугале магической Британии, встревоженно загудел.
  - Лорд Малфой, вас не затруднит показать вашу метку? - предложил Роули.
  Малфой окинул Дамблдора взглядом, полным ледяного презрения.
  - Во избежание домыслов - почему бы и нет? - он закатал левый рукав своей официальной робы по локоть. - Всем видно? За эти годы метка почти пропала и скоро совсем исчезнет. Если вы это называете "творится", то всё в порядке, пусть творится дальше.
  Он подошёл поближе к балкону и приподнял кверху оголённую руку, на которой едва виднелся бледный след метки. Дамблдор встал и подошёл к Малфою, чтобы придирчиво обследовать метку вблизи. Малфой позволил себе снисходительную усмешку, а я полюбовался недоумевающей физиономией директора - тот явно знал, как должна была выглядеть метка Люциуса.
  Судя по реакции членов Визенгамота, на этой демонстрации мы приобрели больше, чем потеряли. Если среди них и затесались рьяные приверженцы Тёмного Лорда, то таких было очень мало. Роули заинтересованно приглядывался к Малфою с Дамблдором с балкона.
  - Благодарю вас, лорд Малфой. Мистер Дамблдор, вы наверняка уже проверили, что метка лорда Малфоя не прикрыта иллюзией, так ведь? - сказал он для порядка, потому что проверочное заклинание Дамблдора не осталось незамеченным ни для кого в зале. - Значит, у вас нет никаких оснований обвинять в приверженности к Тёмному Лорду человека, который уже был оправдан высшим судом магической Британии.
  Роули встал и повернулся к членам суда.
  - У кого-нибудь есть вопросы к сторонам судебного процесса? - спросил он.
  - У меня есть вопрос к мистеру Поттеру, - отозвался грузный мужчина лет пятидесяти.
  - Говорите, лорд Гилрой, - разрешил Роули.
  - Шеннон Гилрой, - представился тот, как требовал регламент. - Мистер Поттер, я понимаю, что в ночь нападения Вольдеморта на вашу семью вам было только полтора года, но возможно, вы что-то запомнили об этом событии и сможете рассказать нам? Всё-таки нападение было достаточно ярким событием даже для младенца и могло отпечататься у вас в памяти.
  - Этот вопрос не имеет отношения к процессу, поэтому мистер Поттер не обязан отвечать на него, - предупредил и.о. председателя Визенгамота. - Но это интересно всем нам и мы будем признательны мистеру Поттеру, если он ответит.
  Мне были доступны все воспоминания маленького Гарри, даже самые ранние, но прежде я не интересовался подробностями гибели его родителей, потому что не видел в этом необходимости, а лицезрение кровавых сцен никогда не развлекало меня. Теперь же мне задали прямой вопрос, и я машинально откопал нужное воспоминание из памяти ребёнка.
 
  Я проснулся от того, что миловидная молодая женщина с рыжими волосами - моя мать - вытаскивала меня из кроватки. Света не было, но по стенам гуляли отблески огня, позволявшие мне разглядеть её лицо. Она успела поднять меня до уровня груди и прижать к себе так, что мне оказалась видна комната за её спиной. У входа в комнату показались две мужские фигуры, обе в масках Упивающихся и в чёрных балахонах. Одна из них сделала движение палочкой - и в спину моей матери полетело ядовито-зелёное облако, за пару секунд достигшее цели.
  Моя мать стала оседать и заваливаться вперёд, её руки ослабли и постепенно разжались, плавно опустив меня обратно в кроватку. Сама она на несколько мгновений повисла на бортике кроватки, затем сползла на пол. Фигуры не приближались, они выглядели расплывчатыми, потому что, как я понял сейчас, я уже тогда был близоруким. Одна была пошире в плечах и слегка сутулилась, хотя было заметно, что сутулиться ей было несвойственно. Другая была чуть выше и стройнее, её голова была неестественно запрокинута назад. Широкоплечая фигура выполнила ещё одно движение палочкой, и от головы второй фигуры протянулся тонкий фиолетовый луч, упершийся мне в правую сторону лба. Луч продержался секунд десять, мне было немного щекотно. Я замер от неожиданности и от непривычного ощущения, пока не ощутил острую вспышку боли во лбу, после чего луч исчез, а я громко расплакался.
  Фигура убрала палочку, приблизилась ко мне и аккуратно вынула меня из кроватки. От её рук пахло чем-то кондитерским, кисло-сладким - знакомый запах, что-то он мне напоминал... Усадив меня на изгиб левой руки, правой она снова вынула палочку, указала на меня и прошептала: "Сомнио". И наступила темнота...
 
  Воспоминание только выглядело долгим, на самом деле оно пронеслось в моей памяти за пару секунд. Я поднял взгляд на ожидавшего ответа Гилроя.
  - Я помню фиолетовый луч, - сказал я после недолгой паузы, во время которой я выбирал, что рассказать, а о чём умолчать. - Длительный, секунд на десять, поэтому я его запомнил. Он упёрся мне в лоб, вот сюда, - я показал пальцем, куда. - Здесь у меня был тот самый шрам, пока его не удалили в магловской больнице. Под лучом было щекотно, но потом я вдруг почувствовал там резкую боль и заплакал. Вроде бы всё...
  - Благодарю вас, мистер Поттер, - вежливо кивнул лорд Гилрой. - Ваше воспоминание оказалось чрезвычайно интересным.
  Ещё бы не оказалось - всем магам известно, какого цвета Авада, которая якобы отразилась от меня в Вольдеморта. Пусть поразмыслят, пригодится. И мне, кстати, тоже надо бы над этим поразмыслить, тут я кое-что упустил...
  - Если вопросов больше нет, начинаем голосование, - объявил Роули.
  Требуемые две трети голосов в мою пользу набрались с запасом. Решением суда Дамблдор был отлучён от опекунства и его обязали вернуть деньги, взятые из моего сейфа в качестве платы за опекунство. Как оказалось, Дурслям за моё содержание он не выплатил ни кната, так что причины для неприязни у них были. С него не удержали только выплаты миссис Фигг, так как её присмотр был признан полезным для меня. Моим новым опекуном была назначена Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, и ей был выдан магически заверенный договор об опеке.
  После суда я должен был вернуться в Хогвартс. Нарцисса попрощалась со мной, а Малфой доставил меня обратно, предупредив по пути, что заберёт меня из школы на пасхальные каникулы и договорится на это время с людьми, которым обещано дезактивирование меток. Напоследок он вручил мне зачарованную сумку с несколькими книгами по созданию псевдоразумных магических существ, строго-настрого наказав никому их не показывать, потому что эти книги, как и описываемые в них создания, считались тёмномагическими и были запрещёнными. Я в свою очередь передал ему для продажи стограммовый флакон с ядом василиска - как показали пробы, яд Шшесса отличался по свойствам от яда молодых василисков и стоил бешеные деньги.
  В общежитии я рассказал друзьям, что был на суде и сменил опекуна, а на следующий день эта новость появилась в газетах и стала достоянием всего Хогвартса. Все змеи меня поздравляли, только Тед выглядел обеспокоенным. На остальных факультетах отреагировали по-разному, но в целом плохо - у Люциуса была дурная репутация среди бедных и незнатных, несмотря на то, что лично им он ничего не сделал. Да и не только им, потому что его интриги в Министерстве в последние пятнадцать лет были направлены на собственное выживание, а до этого он был слишком молод, чтобы иметь какой-то вес в политике. Это означало, что общественное мнение насчёт Малфоя было сформировано - и, видимо, не только насчёт него.
  Ещё через несколько дней газеты сообщили, что состоялось внеочередное заседание Визенгамота, на котором Дамблдор выведен из его состава, потому что уставом Визенгамота к членству не допускались лица с уголовными судимостями или серьёзными нарушениями гражданского правопорядка. Новым председателем был назначен Торфинн Роули, в Международную Конфедерацию Магов была послана рекомендация об исключении Альбуса Дамблдора из её состава. Попутно газеты муссировали тему о моём пребывании в Хогвартсе и развлекали общество догадками о том, что мне может устроить отвергнутый опекун, если у него в школе и без того гибнут дети. Об этой теме мы договорились с Малфоем, чтобы у Дамблдора не возникало соблазна подстроить мне что-нибудь летальное - нам обоим было очевидно, что теперь я занимаю одно из первых мест в чёрном списке старого интригана, если не лидирую.