Слезы подступали, и я, тут же зная, что делать, направился к Выручай-Комнате. Подобные порывы случались крайне редко — я старался просидеть их в тьме леса или решался пойти к озеру, наблюдать за облаками, за уходящим солнцем, за рождающимися звездами. Но больше всего засматривался на метлы, которые со свистом проносились в воздухе.
Но ничего из этого не помогало.
Шляпа, разочек решив побаловаться, определила меня четыре года назад на Слизерин. И шалость удалась.
Когда же мои поиски увенчались успехом и дверь открылась, я никак не ожидал увидеть того, кто являлся причиной моих слез.
Он тоже плакал, и соленые капли падали на черно-белые клавиши пыльного пианино.
Мои руки сжались в кулаки от нахлынувших воспоминаний. Он стоял рядом, когда мои книги с лестниц летели, буквально, к подземелью. Он проходил мимо, когда я весь запачканный чем-то отвратительным шел в свою комнату, даже не додумавшись прошептать "эскуро".
Я, планировав остаться незамеченным, хотел было удрать из комнаты, как вдруг мелодия оборвалась. Дрожащим голосом, на пол тона тише чем обычно, но вдвойне грубо он спросил:
— Ты что, блять, здесь делаешь в такое время?
И я ничего не ответил, лишь стал нервно комкать край своей мантии. Пошатнулся назад, в новой попытке спастись бегством.
Он вытирает слегка опухшие от слез глаза рукавом рубашки, вытирает последние соленые дорожки со щек, прокашливается. С интервалом в пару секунд всхлипывает.
— Чтобы об этом никто не знал, понял?
Я инстинктивно кивнул . ( Чувство самосохранения работало не так часто, поэтому я и встретился со старостой. )
— Зайди уже сюда, придурок. Или ты хочешь чтобы МакГонагалл узнала об этом? — вопрос громче, чем предыдущий. Звучит устрашающе, и я слушаюсь.
Подойдя к пыльному пианино я чихаю дважды, по глупой привычке дергая носом.
— Юн-Юнги... Мин Юнги-хен. Из-извини не мог бы ты...
Старший быстро достает палочку и, почти беззвучно, шепчет заклинание так, что я не слышу.
— Тергео.
Пыль мигом испаряется, а дышать становится в разы легче.
— Большое спа-спасибо.
Я считал, что это предложение станет последним, которое я скажу ему.
***
Общая комната пустовала.
Шелестели страницы моей книги, на одну секунду показалось как кто-то окликнул меня.
В довольно большом помещении не могло возникнуть эхо, из-за многочисленной мебели, я решил направится на поиски его источника.
Мне ничего не оставалось, кроме как выбежать из гостиной. По пути столкнулся плечом с Хосоком, который хотел предупредить меня о том, что если я хочу выпуститься из Хогвартса через год, то мне следует подготовится к экзаменам шестого курса и сдать эссе по трансфигурации. Его слов я не слышал, потому что свернул за угол, когда заветное "экзамен" было произнесено, я стремглав скрылся в тени, чтобы не знать, где я еще облажался.
Коридоры пустовали, и был слышен только мой топот. Я бежал как можно быстрее — бежал к тому, кто меня звал. Я метался от одной двери к другой, пока не нашел ранее неизвестный мне выход.
— Люмос, — шепчу, медленно открывая дверь.
Впереди лес, в лицо светят солнечные лучи. Надеваю капюшон и тяну его как можно ниже.
Чем дальше я захожу, тем голос становится громче. Сменяю неспешную походку на быстрый шаг, когда слышу собственное имя. Спотыкаюсь о корни и врезаюсь в ближайшее дерево.
Бегу словно сумасшедший, когда упоминание меня, вперемешку со всхлипами, дополняется ругательствами и болезненными вскриками.
Я оказываюсь в совершенно ином месте, это нисколько не похоже на лес, который я видел секунду назад. Здесь становится слишком жарко — тогда я снимаю шарф. Прохожу мимо и наблюдаю распускающиеся цветы.
В центре этого места концентрации магии и особой красоты, в шортах, неуместных для гадкой погоды за пределами магического круга, стоит Чимин и старательно выводит узоры в воздухе палочкой, который часто наносит себе побои за ошибки. С его губ слетают едва слышные упреки в собственный адрес.
Ветки хрустят под ногами, но я подхожу к нему со спины в плотную. Левая рука лежит на его плече, правой рукой достаю палочку.
— Затмись, — говорю уверенно.
Черная повязка ложится на глаза Чимина. Он тянется, чтобы развязать, но я быстро бью по рукам.
— Просто расслабься и молчи, — злюсь, когда Пак хватает меня за запястье.
Прошу не трогать меня, и Пак убирает руку. Я ложусь в нескольких метрах от него, а Чимин, все еще недовольный собой, кричит "Авис".
И надо мной пролетает стая синиц. Безусловно, красивых, завораживающих своим очарованием, синиц, которые поют.
Я прохожу его тайное место полностью, применяя орхидеус, чтобы придать этому месту больше уюта.
Пак ходит неуклюже, пользуясь только осязанием. Я не смею шелохнуться, наблюдаю, изучаю каждую деталь. Отворачиваюсь и рассматриваю пернатых созданий, половина из которых расположилась на ветвях могучих деревьев.
Ощущаю как на мое плечо ложится голова и облегченно вздыхаю.
Я все еще уверен, что будущее будет лучше, чем настоящее.
