Роза и крест

V. Справедливость и удовлетворенная женщина (Часть 2)

Майор вернулся на место преступления. Еще раз обозрел картину и отправился общаться со свидетелем, обнаружившим труп.

Ох, и наговорил же сосед про Соболь!.. Квартиру эту она арендовала уже второй год, являлась сюда в среднем несколько раз в неделю в компании «натуральных самцов», как выразился сосед – упитанный мужчина 52‑х лет. Судя по описанию «самцов», майор предположил, что это, скорей всего, стриптизеры из известных московских клубов. «Высокие, мускулистые, на руках и ногах ни одного волоска (что особо удивляло соседа), и волосы у некоторых будто месяц не мытые – слипшиеся и блестящие. Тьфу!».

Приводила самцов Милена, когда по одному, а когда по несколько. С их появлением в квартире начиналась у соседей веселая жизнь: оры‑стоны, мебель ходуном. Если вакханалия проходила днем, то еще терпимо, можно выйти погулять или телевизор включить погромче. Если вечером – беда. Квартира соседа от «гнезда разврата» прямо через стенку, слышимость соответствующая, дом‑то панельный. Жена Леонида Михайловича (так зовут соседа) в такие вечера сама не своя была. Злилась, психовала, срывалась на муже. А что он сделает? Он пару раз и в стенку стучал, и в квартиру звонил, да кто б ему открыл – разве им до него? Так и жили. «Знал я, что добром эта девка не кончит. И вот, пожалуйста!» – завершил свой эмоциональный рассказ сосед.

Однако в вечер убийства (а Милену убили, предположительно, в районе одиннадцати часов ночи) ни стонов, ни криков – никаких посторонних шумов – из квартиры убитой не доносилось. Леонид Михайлович вообще не заметил во сколько она явилась и с кем. Кто бы сомневался...

Судя по всему, гражданка Соболь (в отрочестве Елена Бобылева) была нимфоманкой. Что‑то подобное майор и подозревал, изучая клиентский список Заславского. Профессор запретил секретарше вписывать в базу клиентов диагнозы: вдруг список каким‑либо образом попадет в чужие руки – тогда не сносить Заславскому головы, клиенты‑то у него непростые. Поэтому напротив имен в базе указывалось лишь кодовое слово, которое в случае чего могло помочь профессору вспомнить историю болезни. Когда майор подготавливал досье, напротив фамилии Соболь прочел слово «секс». Это он точно помнит – предположение насчет диагноза светской львицы в его голове родилось сразу. Тогда еще он отметил про себя, что будь у убийцы такое отклонением, то преступление носило бы сексуальный характер.