Banlieue [Larry Stylinson]

un.

Прованс. Та самая тихая часть Франции. Долина лавандовых полей и чистейших источников. Прованс всегда вдохновлял меня, и я посещал это место уже много раз.

Марсель – местечко, которое я почитал годами. То, что я так отдано люблю. Я восхвалял это пристанище для меня так сильно, что мое сердце тосковало по нему зимами, проведенными в Америке. Но сегодня я еду северо-восточнее от Марселя, возвращаюсь назад на такси. Аллош – мое новое место назначения. Обедневший городок, представляющий собой огромное гетто, являвшийся коммуной, приводил меня в ужас об одном его упоминании. Но, если честно, мне пришлось.

Джоанна, жена моего умершего дяди, заявила, что тот оставил дом мне. Честно, я был искренне удивлен, когда она сообщила об этом, ведь у них, кажется, был ребенок. Но по голосу Джоанны, что я услышал, она ни капли не жалела этот дом, и вскоре я понял, почему.

– Добрый день, – дверь мне открыла аккуратная дама в платье кремового цвета, которое спереди было прикрыто фартуком.

– Да, сейчас миссис Томлинсон спустится, – она копошилась, и, если честно, я, никогда прежде не видев Джоанну, сразу понял, что это точно не она. Мой дядя не выбрал бы себе такую.

Прохожу вглубь дома, не разуваясь. Дом не выглядит так, как будто здесь кто-то убирается. Вообще, он ужасно захламлен, хотя, как Джоанна сказала мне, они уже перевезли большую часть вещей на новую квартиру в Париже.

– Здравствуйте, мистер Стайлс, – она подходит ближе, бижутерия на ней ослепляет меня.

– Да, здравствуйте.

Она вежливо приглашает меня на чашечку кофе, и мы оказываемся на заднем дворике, в то время как та хрупкая женщина, что открыла мне дверь, понесла два моих тяжелых чемодана на второй этаж дома. И даже когда я сказал Джоанне, что я сам смогу их отнести, она как-то брезгливо на меня посмотрела и в приказном тоне потребовала от той женщины поскорее удалиться вместе с чемоданами.

– Да, я хотела выбраться отсюда куда-нибудь, далеко, знаете… Здесь совсем нет перспектив, – она выдыхает дым своей сигары прямо мне в лицо, хотя я отодвинулся как можно дальше.

– Правда? И зачем вам перспективы?

– Это не для меня, а для моего малыша, – она как-то по-доброму улыбается.