Я - справедливость

Пролог

Я никогда не искал такой судьбы и, признаться, не знаю, почему на мою скромную персону пал выбор всемогущего Рока. Ответы я могу искать лишь в своём происхождении.

Мой отец был адвокатом, и в детские годы ребяческая восторженность создала вокруг его образа сияющий ореол. Но уже тогда, когда я начал познавать тот фундамент, на котором возводятся сложные конструкции общественных взаимоотношений, когда впервые столкнулся со сверстниками один на один в стороне от пышных родительских приёмов, мои красочные фантазии разбились о реальность, как лёгкий парусник о суровые скалы.

И неожиданно моим глазам открылись простые истины. В Суде никогда не боролись за справедливость, да и адвокаты не были её верными слугами. Как часто те, кому был вынесен оправдательный вердикт, покидали место недавнего заключения, скрывая в притворной улыбке тайну справедливо выдвинутых и умело отбитых юристами обвинений!

Поначалу я верил, что мой отец не принадлежал к числу тех, кто с готовностью брался за любое дело без отчаянных и вечных «почему» и «зачем». Но, увы, и здесь мои соображения не выдерживали никакой критики, и с ужасом и глубоким в силу возраста вдвойне разочарованием я понял, что и он одинаково отстаивал интересы как правых, так и виноватых, как настоящих пострадавших, так и мнимых жертв. Не стану отрицать: я всё ещё восхищался им, поскольку не мог не видеть очевидных достоинств отца, но вера в него и первые идеалы серьёзно пошатнулась. Отец был умён и опытен, он разбирал любое дело с доведённой до невозможности кропотливостью, умел построить разговор и направить в нужное ему одному русло. Он умел быть убедительным, когда хотел, – а поступившие в своё распоряжение дела отец всегда стремился завершить триумфально, как полководец на поле боя.

Я всё ещё думаю временами: каким бы великим борцом за справедливость, за правду мог он стать, если бы только направил свою энергию и талант в нужное русло!.. Ах, «если бы», снова эти жалкие надежды! Я знаю, что этого не могло произойти никогда, я сам над собой смеюсь.

А, между тем, я рос, годы брали своё, но вместо того, чтобы стать восторженным юношей и со всей пылкостью отдаться житейским прелестям, я, напротив, стал всё больше замыкаться в себе. Едва ли этот факт свидетельствует в мою пользу, но я смотрел на многих одногодок свысока: конечно, они были слепы, тогда как мне был открыт тыл жизни, её пропитанная желчью и слизью изнанка!

От отца я пытался отгородиться кропотливо возведённой стеной, но, увы, моя плотина терпела крах раз за разом. Не единожды я клялся не иметь больше дел ни с ним, ни с его пространными и порой жестокими дискуссиями – и так же, раз за разом, отправлялся с ним на службу, подлизывался, как щенок к суке, лишь бы впитывать в себя всё, что окружало его! Его, его, а не меня! Иногда я презирал себя, иногда – до отчаянья ненавидел, порой пытался оправдать... и всё же не мог отказать себе в удовольствии посещать места и судебные ритуалы, иглами впившиеся под кожу.

И, пожалуй, именно из-за этой двойственности, когда мне представился шанс, я незамедлительно им воспользовался. Я всегда хотел, чтобы всё обстояло иначе, но не в моей власти было что-либо изменить. А теперь... у меня оказались силы сделать долгожданный дерзкий шаг.
Должно быть, я тоже совершал ошибки. Если критически оценивать ситуацию, – конечно, их было немало. Но здесь не найти повода ни для порицания, ни для восторгов. В конце концов, я – лишь человек, как бы ни хотелось порой окрестить себя иначе.
И всё же я ни о чём не жалею, потому что признать выбранный и сознательно пройденный путь ложным – значит, предать самого себя.
Скоро всё закончится. Я слышу, как отсчитывают последние секунды часы. Хотелось бы сказать, что сердце стучит с ними в такт, но я не различаю его биения.
Из-за стенки до слуха долетают шаги и гром амуниции. Боги, разве можно так безобразно шуметь?! Смешно и грустно, что до последнего мига меня волнуют такие мелочи. Ведь эти жестянки, грохоча тоннами металла, идут сюда по мою душу. Что ж, я давно их жду.

Я успел сказать то, что считал нужным. Не стану придумывать себе оправданий. Осталось произнести всего одно слово, верно? Я пока этого не сделал, но сейчас исправлю ошибку.

Говорят, на небесах есть земли, где находят пристанище души отживших свой век на земле людей. Я в это никогда не верил и сейчас не хочу. Но ведь многим нравится думать иначе. Я знаю об этом, как никто другой. Что ж, тогда увидимся там. А пока...
...Прощайте.