Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история

Глава 7

Оптимизм таксиста Рустама, как оказалось, был напрасным. Добрые вести не пришли ни назавтра, ни на следующий день. Мустафа Гази бесцельно бродил по Парижу, вглядываясь в лица прохожих, словно надеялся кого-то встретить. Но — кого?

Снова и снова возвращаясь мыслями к событиям двадцатых годов, он приходил к одному и тому же печальному выводу. Ни отец, ни мать не пережили ту пору лихолетья. Война поглотила их вместе с миллионами других жертв. Ведь если бы его родители выжили, они обязательно вернулись бы за ним, за своим ребенком...

Мустафа попытался представить — что могли чувствовать его родители, вспоминая об оставленном сыне?

С чем можно было бы сравнить такое чувство? Он не находил ответа в своей душе и не удивлялся этому. Ведь когда у него самого появились дети, Мустафа не уделял им особого внимания. Не познавший тепла отцовской любви с малолетства, как он мог дарить ее своим сыновьям? Однако любовь эта все же была. Она постепенно разрасталась в его сердце и окончательно созрела к тому времени, когда уже никому не была нужна — дети выросли и разлетелись из-под отчего крова... Демир с головой ушел в бизнес, Лейла уехала учиться в Германию, да там и осталась, и только Сулейман, повзрослев, еще какое-то время оставался с отцом. Он радовал отца своими успехами в университете, но самый счастливый миг Мустафа испытал, узнав о том, что Сулейман вступил в организацию.

А узнал он об этом от самого полковника Тюркеша, да и то, можно сказать, случайно. Полковник как-то заговорил с Мустафой о том, что партию ждут трудные времена и следует заранее позаботиться о переводе за границу наиболее ценных кадров. В списках, которые должен был утвердить Мустафа Гази, значился и Сулейман.

Отец и сын никогда не заговаривали на эту тему между собой, потому что о членстве в организации запрещалось сообщать родственникам. И только накануне переброски Сулеймана в Австрию Мустафа слегка упрекнул сына:

«От меня ты мог бы и не скрывать».

«Ты и сам все узнал, — смутился Сулейман. — И потом, как я мог обратиться к тебе? Это стало бы нарушением субординации. Мне полагается знать только ребят из своей пятерки».

С тех пор прошло двадцать лет, и не было такого года, чтобы Мустафа не узнавал о деятельности сына что-нибудь лестное для себя. Сулейман справлялся с любыми задачами, авторитет его рос, и он быстро прошел путь от рядового до командира соединения.