Следующее утро выдалось прохладным. Небо было цвета сердолика у самого горизонта и переходило в светлый голубой. Я слышал, как мадам Готье, соседка снизу, пекла свежий багет, а ее сын играл на крыльце. Ещё было рано, но внутренний Париж тихо просыпался.
Я вышел на балкон и потянулся, холодный воздух окутал мою кожу. Я поежился и прикрыл глаза, подставляя лицо утренним лучам. В голове всплыл прошлый вечер, который я провёл с молодым французом, который знал толк в закатах и писателях XVII столетия. Он читал мне стихи, пока мы шли к моему дому. Внезапно снизу донёсся звоночек велосипеда.
- Доброе утро, Гарольд. Хочешь немного покататься?
Волосы Луи в то утро были в невероятном беспорядке, а глаза светились детским восторгом. Я, кажется, тогда улыбнулся и заметил, что он совсем легко одет. Захватив с собой лавандовый свитшот, я спустился вниз, пожелав доброго утра мадам Готье.
Мы мчались по узким улочкам города, здороваясь с людьми, что уже проснулись, даже если они нам незнакомы. Я сидел сзади, и в нос мне ударял отчетливый запах вишни. Я помню его так чётко и ясно.
Спустя какое-то время мы уже сидели на траве, наблюдая за начинающейся суетой людей. Луи буквально утопал в моей кофте, это мне неимоверно нравилось. Его небольшая ладонь упала мне на руку, пальцы ловко переплелись, а он взглянул на меня. Я тогда утонул в этих глазах, так больше и не выбравшись с тех пор.
- Не сочти это за наглость, Гарри, но я рискну сделать нас стереотипом французской любви.
Его ресницы немного дрожали, а ладонь сжимала мою сильнее. Я же только легко кивнул, понимая, что отказаться будет преступлением.
