Ветер тихо трепетал пущенные шторы, вороша лепестки роз на темном полу. Зажженные недавно свечи давно потухли на сквозняке, оставив в комнате пряный запах мальвы. Редкие пузырьки в бакале и то казались не искрящимися и радостными а скорее смущенными тем, что не сбежали отсюда раньше.
Он лежал на кушетке рядом с маленьким кофейным столиком из темно синего стекла. Открытая бутылка с шампанским и вином, фрукты и закуски стояли в торжественном молчании, ожидая когда они станут нужны. Но пока что они так и стояли, нетронутые будто застывшие. Только одно не хватало. Стол был сервирован на двух персон. В одном бокале почти беззвучно выдыхалось шампанское, а вот второго бокала не было. Зато было огромное кроваво-красное пятно на светлой стене и осколки хрусталя росинками осевшие на пол.
Мужчина глубоко вздохнул и достал еще одну сигарету. Сделал затяжку вдохнув так глубоко как никогда раньше. Задержав дым в легких он выдохнул со стоном и запрокинул голову назад. Взгляд его блуждал по потолку, но казалось он видит нечто большее, чем простые белые панели.
Глухо выругавшись он потушил сигарету об пепельницу в форме луны и вновь уставился в никуда.
"Я не гей!" - эхом прокатилось по квартире. Мужчина вздрогнул, будто услышав выстрел. Эта фраза крутилась у него в голове, снова и снова, пока наконец мужчина не увидел перед собой не просто смутный образ, а его. Взлохмаченные темные волосы, крепкое, но до жути худое тело и глаза, горящие яростью. А ведь совсем недавно он читал в этих глазах нечто другое.
"Я не их этих... из этих... педиков гребанных!!"
А ведь в глазах блестят слезы. Но он понимал: если он скажет ему то, что собирался, то навсегда свяжет его. А ведь он не хотел пленника.
И он отпустил его, сделав самое худшее в своей жизни, да возможно и в его тоже...
Но он отпустил его. Мужчина упал на кушетку и утонул в той пустоте, находившейся там, где раньше была его душа, не подозревая, что парень, едва оказавшись наедине с собой остановился и поднял глаза к серому, тяжелому небу. На его лицо упала первая капля дождя. И он заплакал, проклиная себя, желая вернуться и никогда больше не встречаться с ним. Он понимал, что если вернется, но уже никогда не уйдет. Он желал этого, хотел, но ...
