🎼Melanie Martinez — Pacify Her🎼
...посмотри на меня..
Чонгук вновь, возвращаясь домой с работы, застаёт Тэхёна в постели с другим парнем. Он прекрасно слышит доносящиеся до него стоны и, стоя в дверном проёме спальни, отчётливо видит, как до боли любимый человек прогибается под другим, сгорая от чужих прикосновений. И Чонгук привык. Не впервые уже, проходили. Но почему-то грудь так сильно сжимает, не позволяя вдохнуть.
Чонгук миллион раз прощал Тэхёну всё, начиная от прихода под утро и заканчивая алкоголем, который Гук жутко ненавидел. Даже измены. Но сейчас не смог. Для чего? Ведь сегодня он просидит всю ночь на кухне, а завтра, придя с работы, вновь застукает Кима с кем-нибудь другим.
Ведь Тэхён не любит Чонгука. Его интересует в этой чёртовой жизни лишь секс. Неважно с кем. Главное — ощущать внутри себя чужой член, чувствовать, как чьи-то грубые пальцы сдавливают шею, перекрывая кислород, а горячий язык проталкивается глубоко в горло. И плевать, что они с Чонгуком вроде как встречаются. Тэхёна это мало заботит, он только крепче обнимает, впиваясь в чужую спину короткими ногтями. И смотрит. Смотрит на Гука, прямо в глаза и... улыбается. Не милой квадратной улыбкой, в которую когда-то и влюбился Чонгук, а этой своей блядской ухмылочкой, как бы говоря: «Смотри. Я больше не твоя собственность. Я всего лишь сучка, ложащаяся под всех».
И Чонгук ничего не может с этим поделать. Просто надоело. Надоело выёбываться, не получая должной заботы в ответ! Надоело осознавать, что ты — лишь часть какого-то хуёвого порнофильма, с Тэхёном в главной роли... А Чонгук ведь думал тогда в парке, когда случайно наткнулся на жизнерадостное чудо, весело шлёпающее по лужам и не обращающее внимание на то, что вроде уже осень, и, стоя в одной только футболке и шортах под дождем, простудиться можно, что, кажется, нашёл того самого, нужного человека. То солнечное инопланетное чудо... Но, всё ещё стоя неподвижно в дверном проёме и бросая пустой взгляд в сторону кровати, Чонгук не понимал, куда оно делось. Наверно, улетело обратно на Марс, оставив взамен неудавшуюся копию себя.
Стоны становятся всё громче, а Чонгук больше не знает, что он тут делает; его ведь ничего не держит здесь, а значит, он может спокойно уйти, оставив всё это позади, как самый ужасный ночной кошмар. Но, захлопывая за собой дверь, парень ощущает, как руки сжимаются в кулаки. Почему он плачет? Неужели действительно любил? Слёзы текут всё быстрее, но почему-то хочется громко смеяться. Любовь. Забавно... А она вообще существует?
Похоже, что да. Ибо по какой-то неизвестной причине Чонгук, спустя три дня, вновь стоит перед дверью их с Тэхёном однушки. Чон почему-то уверен, что сейчас дверь откроется, и вот он вновь увидит перед собой то наивное инопланетное чудо с милой квадратной улыбкой, услышит, как оно скажет, что «виновато, потому что не имело права оставлять Чонгука одного». Скажет, что «любит и никогда не оставит».
Но... дверь открывается и перед Гуком появляется та жалкая копия в одной только рубашке, чужой рубашке. Стоит, натянув на лицо свою паршивую ухмылочку, от которой уже тошнит, выворачивая наизнанку. Хочется ударить, но Чонгук сдерживается, переведя взгляд на карамельные глаза. «Смотри. Я всего лишь сучка, неспособная на любовь, — отражается в них. — Ну почему ты не смотришь?» А Чонгук и сам не понимает, как мог быть таким слепым мудаком. Надеялся? Любил? Да хуйня всё это. Нет никакой любви...
Из-за спины Тэхёна доносится недовольный хриплый голос, требующий вернуться. И, не проронив ни слова, Ким кидает Чонгуку насмешливый взгляд. Последний взгляд. Потому что точно уверен, что Гук больше не вернётся. Не наступит на те же чёртовы грабли в тысячный раз. По крайней мере, пытается верить... Поэтому Тэхён просто захлопывает дверь перед ставшими теперь чужими губами, из которых, кажется, вырывается вопрос: «почему?» Последний вопрос, на который Чон никогда не получит ответа. Потому что Тэхён трус. Жалкое ничтожество, трахающееся со всеми, лишь бы вновь почувствовать родное, но отныне ставшее навсегда чужим тепло.
Тэхён помнит, как друзья зазывали его отметить чей-то день рождения, помнит, что зачем-то согласился, хотя прекрасно знал, что Чонгук не простит, если увидит его выпившим. А ещё Ким отчетливо помнит, как, ища туалет, случайно забрел в комнату, в которой пьяный в хлам Гук жёстко трахал какую-то шлюху.
Он помнит, но не расскажет...
Тэхён чувствует, как грубые руки скользят по его бёдрам и резко отстраняется. Противно. А разве когда-то было иначе? Он пытался отыскать тепло, даже не понимая, что всё это время оно было рядом. Не хотел понимать. А теперь уже поздно.
Ким не слышит громких криков и не чувствует жёстких ударов. Не помнит, как входная дверь с грохотом хлопает, а он остаётся один сидеть в теперь уже пустой квартире, на кровати, которую он когда-то делил с Чонгуком. Руки безвольно лежат на обнажённых бедрах, челюсти сжимаются до режущей боли, а по щекам текут солёные обжигающие слёзы.
«Смотри, Чонгук. Я всё то же инопланетное чудо, которое так сильно нуждается в тебе...
Так почему же ты этого не видишь?!»
