Дуб Кирхнера

Глава 7

Черный дым огромными столпами поднимается в небо за нашими спинами, пока мы удаляемся от Большого Дуба.

Его убитые жители так и остались там, гореть в куче, меж пылающих домов.

Шпренгель сказал, что дней через пять – не раньше – они пригонят туда подростков рыть могилу.

Не хотят похоронить сразу. Хотят, чтобы жители других деревень увидели, что будет с ними. Большой Дуб ведь находится прямо у дороги – той, что ведет на Курск – мимо много людей проходит, все они своими глазами увидят то, что здесь произошло. Остается только лишь гадать, где это повторится снова...

— Schnell! Schnell! (нем. Быстрее! Быстрее!) — рявкает на меня один из фрицев и ощутимо толкает прикладом в спину.

Я успеваю увидеть крону большого дуба прежде, чем он скрывается в дыму. Облачённый в пламя, он тянет ко мне свои огромные ветви. Я хочу протянуть к нему руки в ответ, но они связаны за моей спиной.

Ох, если бы я могла его вызволить! Этот старый друг русских людей, мудрый отец и защитник, о котором слагали легенды и которого уважали, как живого, он стоял здесь до прихода на нашу землю монгольских полчищ, до прихода Наполеона, до прихода немцев... Неужели теперь он не выстоит?

Мне не верится, что он, этот исполин, может сдаться фашистам. Вот-вот огонь расступится перед ним и уползёт в недра земли, а дуб так и останется стоять здесь на долгие века, укрывая шатром своей темной зелени будущие поколения.

Но дым поглощает его, и невиданная тоска вновь охватывает мое сердце.

«Теперь мы предоставлены самим себе» — почему-то всплывает у меня в голове. Гибель дуба мое естество принимает за утрату заступника на этой земле.

Гоню прочь глупые мысли. Это все ничего не значит.

Может быть, это немцы так думают. Что мы теряем силы, когда они уничтожают наши святыни. Пусть и дальше так думают. Скоро они узнают, что это не так.

А сейчас самое главное, что мы сами знаем, что наша сила живет внутри нас. Ее никакой огонь не возьмет, никакой автомат, никакой фашист.

Немец снова толкает меня в спину и гаркает, чтобы я шла быстрее, но прежде чем отвернуться, я успеваю увидеть, что Кирхнер тоже оглянулся на дуб.

— Там! Смотрите! — кричит один из полицаев, идущих впереди.

Все взгляды устремляются по указанию его руки – к краю дороги – туда, где при виде карателей замерли два мальчика. Один русый, другой черноволосый.