Vanishing point

1.

DNCE — Be mean

Он его обожал: то, как он двигается по сцене, то, с какой проникновенной страстью он рассказывает каждому о своей жизни, всего лишь тронув гитарные струны и произнеся пару слов. Его фразы отличались почти что художественной вычурностью и гармоничностью. Ему не приходилось еще так сильно и безоговорочно любить кого-то, знакомого только через музыку. Самое ужасное заключалось в том, что предмет его воздыханий питал к нему совершенно противоположные чувства. Или ему казалось.

Гарри так и подмывало спросить, что Алекс думает о концерте, но он не мог набраться смелости и только украдкой поглядывал на Тёрнера, вертя в пальцах салфетку. Они встретились в ресторане несколькими минутами ранее и уже целую вечность сидели в душной августовской тишине. Большинство творческих людей относилось с нескрываемым отвращением или, на худой конец, скептицизмом к участникам всемирно известного бойз-бэнда, и, судя по интервью, Алекс Тёрнер не был исключением. Гарри не знал, как начать разговор после внезапного исчезновения друзей, которые как раз и заприметили солиста «Арктических мартышек» в последних рядах и насильно толкнули в его направлении. Алекс не менялся — от него прямо сквозило роком.

— Пойдет, — внезапно выдал он и запил это как тост.

— Текилла? — юноша очнулся от забвения, и музыкант поправил темные очки.

— Текилла, конечно, заебись, но я про песни. Красивый у тебя голос, Гарри Стайлс, — насмешливо он растянул его имя по слогам.

— У тебя тоже, — не зная, что ответить, нахмурился тот. — Очень... Согревающий.

Алекс будто и не заметил. Вновь воцарилось неловкое молчание.

— Какие планы на ночь?

— Я хотел сделать предложение своей девушке, — безразлично бросил Гарри и поправил надоедливые, еще больше вьющиеся от влаги, волосы.

Для него тема личной жизни была под табу, однако ему вдруг показалось, что он готов выложить все свои секреты вот так просто.

— Что? Тебе сколько, восемнадцать?

— Двадцать три.

— Двадцать три и уже собрался жениться. Она беременна от тебя, что ли?

В голове гудящим звоном отдались строчки из собственной песни «Kiwi».

— Нет, — недовольно возразил Гарри. — Между предложением и свадьбой, как правило, большой перерыв.

— Зачем же тогда делать предложение, если жениться не собираешься?

Дернув плечами, парень посмотрел в сторону бара. Он терпеть не мог открытое осуждение, потому что не имел ни малейшего понятия, как на него реагировать. Обычно он отшучивался или забавно закатывал глаза, мол, отлично сказано, но я на это не куплюсь. С Алексом Тёрнером всё было иначе: он был старше, талантливее и опытнее. К его словам следовало прислушиваться.

— Чувствую, что так нужно.

— Ну и дети пошли, — горько усмехнулся Алекс. — Напиши ей песню, да и всё.

— Я и написал с десяток, — Гарри помешал сахар в остывшем чае. — И что толку? Мы начинаем утро с ругани, днём смеемся до слёз, а вечером снова терпеть друг друга не можем.

Тёрнер недоверчиво окинул Стайлса взглядом.

— И вот с этим ты собрался под венец.

— Не знаю. Давай сменим тему.

— Предлагаю тебе взять твою музу и поехать с нами. Скромная вечеринка в арендованном ресторане на берегу. Все свои, никаких внезапных фанатов и газетчиков. Пляж, танцы и текилла, очень много текиллы. Там, глядишь, и сделаешь предложение, как смелости наберешься. Или...

— Что «или»?

Многозначительно посмотрев на смущенного Гарри, Алекс ничего не ответил.

***

Выпуская ладонь Рэйчел, Гарри понял, что Тёрнер не обманул.

Происходящее с натяжкой можно было назвать вечеринкой, хоть вокруг всё и сияло от звездных лиц. Играл приятный лаунж, вместо стен стояли высокие бамбуковые столбы, между которыми от ночного ветра плясали тонкие шторы. Пахло ванильными свечами и пуншем. Кто-то оживленно беседовал, кто-то, прихватив полотенца, отправлялся нырять с пирса, кто-то медленно кружился в танце. Гарри почувствовал себя лишним.

— Она без нижнего белья, — в полголоса прокомментировала Рэйчел внешний вид одной из присутствующих.

Стайлс лишь нежно обнял девушку за талию, по-прежнему ощущая её мрачную отстраненность. В машине она не проронила ни слова, сидела с закрытыми глазами, слушая что-то приятное по радио.

Тяжелая рука резко хлопнула юношу по плечу, и, вздрогнув, он обернулся.

— Мы идём плавать, а ты идешь с нами, — провозгласил Тёрнер, как-то странно покачиваясь. Он был пьян.

— Думаю, это самую малость небезопасно.

— Хорошо, что ты трезвенник! — барабанщик из группы Алекса пресек все возражения и насильно потащил юношу за шумной толпой.

Рэйчел без сожалений выскользнула из объятий и, звонко стуча каблуками, отправилась к компании хохочущих блондинок. Их сплетни мало ее трогали, она просто хотела налить себе выпить и выйти на улицу. Освоившись в безумной жизни своего молодого человека, Рэйчел поняла одно: нет смысла любезничать с теми, с кем больше никогда не увидишься. По правде говоря, Стайлс всегда действовал наоборот. Когда-то его трепетное отношение к каждой разодетой девице и каждому хоть немного улыбающемуся интервьюеру умиляло: он так внимателен ко всем, словно готов подарить любому на свете частичку Себя. Прошло время, и Рэйчел поняла, что иногда такое общение выходило за рамки вежливости, превращаясь в якобы безобидный флирт.

— А где Мэгги? — со слащавым южным акцентом задала вопрос одна из дам.

Кто-то среди них тяжело вздохнул.

— Плавает.

— Господи, когда у нее уже вырастут плавники.

— Надеюсь, в ближайшее время, иначе она успеет перетрахать всех вокруг.

— По-моему, тут для нее просто золотая жила. Вы видели, кого сегодня к берегу прибило?

Рэйчел села за пустующий столик, чтобы слышать оживленную беседу, но оставаться незаметной. Она бросила клатч на скатерть и сняла туфли.

— ... внезапно стал очень хорош. Я бы с ним... Поймала пару волн.

Что-то не меняется.

— Мадам, я видел Вас в одном из своих снов, — шутливо проговорил кто-то, садясь рядом. — И мы там не марки собирали.

— Луи! — девушка расплылась в непривычной для нее улыбке, сонно моргая, и потянулась к нему, чтобы расцеловать в обе щеки. Он рассмеялся. — Ты спасаешь день как всегда. Есть закурить? Что ты тут делаешь?

Выкладывая сигареты, Луи обреченно, будто впереди их ожидал долгий и сложный разговор, покачал головой. Мимолетное веселье исчезло, как и ухмылка с лица лучшего друга Гарри.