Я ПРОШЁЛ через пустыню Йотунхейма. Я выжил на улицах Бостона. Но по какой-то причине полоса невозделанной земли позади усадьбы Альдерманов казалась мне куда более опасной. Оглядываясь, я всё ещё видел башни поместья, возвышающиеся над деревьями, слышал шум проезжающих машин. Солнце светило так же ослепительно ярко, как и обычно. Но под корявыми деревьями сумрак оказался живучим. Корни и камни будто решили сбить меня с ног. С верхних ветвей на меня косо поглядывали птицы и белки. Всё выглядело так, словно этот маленький клочок природы с удвоенной силой старался оставаться диким, избегая превращения в чайный сад. Лес, казалось, говорил: "Если увижу, что вы несёте сюда набор для крокета, я заставлю вас его съесть". Это вносило в нашу прогулку элемент напряжённости, но я понимал здешнее состояние природы. Хартстоун, казалось, знал, куда идёт. Думая о нём и Андироне, игравших в этих лесах еще мальчишками, я снова проникся уважением к их мужеству. Наконец преодолев несколько акров зарослей шиповника, мы вышли на небольшую поляну с пирамидой из камней в центре. - Что это такое? - спросил я. Выражение лица Хартстоуна было напряжённым и болезненным, как будто он всё ещё пробирался через шиповник. "Это колодец", показал он жестами. Уныние этого места накрыло меня - именно здесь умер его брат. Мистер Альдерман, должно быть, засыпал колодец - или заставил Хартстоуна сделать это после того, как тот закончил свежевание злополучной твари. Хартстоун, вероятно, заработал на этом пару золотых монет. Я сделал несколько кругов кулаком у груди в знак сочувствия. Хартстоун уставился на меня так, словно ему не удалось распознать мой жест. Он опустился на колени рядом с этой пирамидой и поднял небольшой плоский камень сверху. На нем была выгравирована темно-красная руна:
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Отал. Наследие. В моем сне такой же символ сжимала в руке Эмма, младшая дочь Рэндольфа. Увидев его наяву, я вновь ощутил приступы морской болезни. Мое лицо начало гореть, стоило мне вспомнить о шраме Рэндольфа. Я вспомнил, что Локи сказал в гробнице зомби: "Кровь - сильная штука. Я всегда могу найти тебя через него". На секунду я подумал, что Локи каким-то образом оставил эту руну здесь в качестве послания для меня, но Хартстоун, похоже, не удивился, обнаружив ее. Я опустился на колени рядом с ним и спросил жестами: - Почему она здесь? Хартстоун указал на себя. Он аккуратно положил камень обратно на верхушку нагромождения. "Означает дом", прожестикулировал он. "Или нечто важное". - Наследие? Он минуту раздумывал, потом кивнул. "Я положил ее сюда, когда покидал это место много лет назад. Эту руну я не стану использовать. Она принадлежит ему". Я уставился на груду камней. Те ли это камни, с которыми играл восьмилетний Хартстоун, когда монстр напал на его брата? Это место было больше, чем просто мемориал для Андирона. Здесь также погибла частичка Хартстоуна. Я не маг, но мне кажется неправильным то, что в наборе рунных плашек отсутствует один символ. Как можно освоить язык - особенно язык Вселенной - без всей совокупности букв? Я хотел убедить Харта забрать эту руну. Несомненно, Андирон хотел бы этого. У Харта теперь появилась новая семья. Он стал великим магом. Его чаша жизни заполнена. Но Хартстоун избегал моего взгляда. Легко не прислушиваться к другим, когда ты глухой. Достаточно просто не смотреть на них. Он поднялся и пошел дальше, жестом приглашая меня следовать за ним. Спустя несколько минут мы нашли реку. Ничего особенного - просто болотистый ручей, как тот, что протекает в зеленом поясе города Фенуэй. Тучи комаров кружили над болотной травой. Земля была похожа на теплый хлебный пудинг. Мы шли по течению через густые заросли ежевики и болото, которое было нам по колено. Престарелый гном Андвари выбрал прекрасное место для уединения. После вчерашних снов мои нервы были расшатаны донельзя. Я продолжал думать о связанном в пещере Локи и о его появлении в комнате Алекс Фиерро. Возникал простой вопрос: если всё это произошло на самом деле, то чего хочет Локи? Я вспомнил о наемнике, убийце козла, которому нравится вселяться в летных инструкторов. Он сказал мне привести Алекс в Йотунхейм: "Она теперь ваша единственная надежда на успех". Это не сулило ничего хорошего. Свадьба великана Трима - через три дня. Он жаждет заполучить свою невесту и выкуп за неё - меч и камень Скофнунг. Взамен, возможно, мы вернем молот Тора и предотвратим вторжение полчищ Йотунхейма в Бостон. Я думал о сотнях великанов из моего сна, идущих в бой, чтобы сразиться с Тором. Мне бы не хотелось столкнуться с такой силой без большого молота, который мог бы взорвать горы и поджарить вторгшуюся армию так, чтобы от них остались лишь кучки пепла. Я понимал, что то, что мы с Хартом делаем сейчас, имеет смысл: продираемся сквозь Альфхейм, пытаемся добыть золото у какого-то старого гнома, чтобы заполучить камень Скофнунг и исцелить Блитца. И все же... Я чувствовал, будто Локи намеренно удерживает нас в тупике, не давая нам времени на раздумья. Он словно разыгрывающий защитник (прим. пер.: позиция в баскетболе), размахивающий перед нами руками и мешающий сделать бросок. Он собирался получить от этой свадебной сделки что-то большее, чем просто молот Тора. Локи имел план внутри плана. У него были какие-то причины завербовать моего дядю Рэндольфа. Если бы у меня только было время, чтобы собраться с мыслями, не притягивая угрожающие жизни проблемы одну за другой... Да, верно. Ты только что описал всю свою жизнь и посмертие, Магнус. Я пытался убедить себя, что все будет хорошо. К сожалению, мой пищевод мне не поверил и продолжал скакать туда-сюда. Первый водопад, который мы нашли, был спокойным ручейком за мшистым уступом. По обоим берегам раскинулись открытые луга. Вода была недостаточно глубокой для того, чтобы рыба могла в ней скрыться. Берега же были слишком плоскими для того, чтобы скрыть действующие ловушки, такие как ядовитые шипы, мины или растяжки, которые бы запускали в воздух динамит или бешеных грызунов. Ни один уважающий себя гном не стал бы прятать здесь свои сокровища. Мы пошли дальше. Второй водопад был более подходящим. На обоих берегах скалистая местность изобиловала скользким мхом и коварными расщелинами между валунами. Нависающие деревья затеняли воду и могли скрывать самострелы или лезвия гильотин. Сама река каскадами ниспадала по природной скалистой лесенке с высоты в десять футов в пруд, диаметром не больше трамплина. Через пену и рябь я ничего не смог разглядеть, но, судя по темно-синей воде, там должно быть глубоко. - Возможно, здесь что-то есть, - сказал я Харту. - Что будем делать? "Приготовься", показал мне жестами Хартстоун, указав на мой кулон. - Ну, ладно. Я снял рунную плашечку и вызвал Джека. - Привет, ребята! - сказал он. - Ого! Мы в Альфхейме! Вы принесли мне солнцезащитные очки? - Джек, у тебя нет глаз, - напомнил я ему. - Да, но все же, в солнцезащитных очках я выгляжу великолепно! Что мы делаем? Я рассказал ему основное, а Хартстоун в то время рылся в своей сумке с рунными плашками, пытаясь решить, какой вид магии применить к гному/рыбе. - Андвари? - переспросил Джек. - О, я наслышан об этом парне. Вы можете украсть его золото, но не убивайте его. Это действительно очень плохая примета. - Что именно ты имеешь в виду? Мечам не свойственно пожимание плечами, но наклоны Джека из стороны в сторону были его ближайшим эквивалентом. - Мне неизвестно, что случится. Я просто знаю, что это верхняя строчка в списке того-что-нельзя-делать, наряду с такими пунктами, как "разбивать зеркала", "пересекаться с кошками Фрейи" и "пытаться поцеловать Фригг под омелой". Мальчик, однажды я совершил эту ошибку! У меня было жуткое ощущение, что Джек собирался поведать мне эту историю, но в этот момент Хартстоун поднял плашку с руной над головой. Я едва успел распознать изображенный на ней символ:
