Так почему? Почему же?

Пф, больно нужен...

Это ужас ... Нет сюжета, много ошибок ... Также, в конце я приплел Чую, даже не знаю для чего, поэтому в конце присутствует сёйнэн-ай. (´・ω・')
                    
                      

Молодой парень держался длинными пальцами за поручни моста, говорят что люди с такими пальцами прирожденные пианисты, но увы наш герой играет на струнах жизни и смерти но никак на белоснежных клавишах утонченного инструмента. Так как на улице бушевала осень, камень неприятно холодил ладони. Осень в Йокогаме этого года была совсем не такой, как ее описывают в книгах - теплой, с километровыми коврами с пёстрых листьев, нет, она была холодной, сырой и дождливой. С под длинных рукавов бежевого пальто выглядывали белые бинты, потрепанные временем и местами растерзаны. Японец поднял голову к небу и зажмурил шоколадные глаза. На лице играла довольная улыбка. Парень почувствовал как на лицо упали первые капли. Дождь... Он навевает приятные воспоминания и стирает мысли о неприятных моментах прошлого. Для Дадзая дождь был стеной которая отгораживала от внешнего мира и давала сосредоточиться, подумать, привести мысли в порядок. Он не был обычным парнем который думает об очередной пассии или молодой семье, он думал о суициде, таком сладком и манящем к себе. Только мысль он нем возбуждала Дадзая и заставляла млеть как под теплым летним солнцем или в объятиях какой-то симпатичной девицы. Только объятия смерти могли успокоить и покорить детектива. Парень опустил голову в низ и посмотрел на кристальную поверхность реки которая словно зеркало отображала пестрые разводы от лучей вечернего солнца. Дождь усиливался. Его тяжелые капли разбивались на тысячи слепящих, словно драгоценности, осколков об тихую речку начиная поднимать бурю недовольства, ведь ее спокойный сон нарушил такой шумящий дождь. Дадзаю нравилось то, что он видел, он сравнивал дождь с суицидом, ведь он так же бездумно разбивается об поверхность и падает словно испаряет остатки души. Бывший й мафиози зажмурился и подумал о том, что было несколько дней назад.
***два дня назад***
Высокий парень старательно завязывал прочный, как ему казалось, узел на старой люстре напевая незамысловатый мотив какой-то песни стоя на старом и шатком стуле, казалось будто он сейчас развалиться, как и психика юного детектива, вошедшего в комнату, насквозь пропахшую едким табачным дымом.
- Дадзай-сан, что вы творите? Живо слезайте оттуда! - напугано произнес юноша. Он уже давно привык о постоянных попытках самоубийства старшего детектива. Он видел все, многочисленные попытки утопиться, вскрыть вены и даже надышаться газом но с вешаньем он не встречался впервые.
- О-о-о-о-о, Ацу-у-у-у-уши-кун~ я тоже рад тебя видеть~ И почему я должен слезать? - парень обижено повернулся на низких каблуках начищенных туфель и скрестил руки на груди надув губы. Увы или к счастью, старый стул рухнул на землю вместе с своим мучеником.
- Ауч~, - зажмурившись произнес Дадзай потирая ушибленный бок.
- Дадзай-сан, вы в порядке? Я сейчас вам помогу! - напугано вскрикнул Ацуши подбегая к семпаю.
******
Дадзай сидел на холодном и мокром поручне моста. Он не был уверен сможет ли он умереть в этот раз, но почему-то он думал что удача на этот раз на его стороне. Бышый мафиози на момент задумался о том, почему он это делает. Почему так легко готов попрощаться с жизнью? Почему  причиняет себе  боль каждый раз проведя холодным ножом по местам на руках, которые еще не увенчаны многочисленными шрамами, которые навсегда оставлять память не только на его теле но и в душе. Да, Дадзай помнил каждый шрам, он мог описать каждый рубец на своем теле. Он помнил как еще работая в мафии после каждого тяжелого вечера вместо того что бы залечивать раны, он доставал кухонный нож и начинал ежедневный ритуал. Он медленно проводил острым ножом по светлой коже, бордовая, словно спелые гроздья винограда, кровь вытекала с молодого тела. Дадзай блаженно закрывал глаза и наслаждался этими моментами. Тогда мафиози чувствовал себя очень хорошо и правильно, так словно это было записано в его жизненному дневнике еще там, на небесах, до его рождения. Так почему? Почему же? На самом деле ответ очень прост. Он мстит себе сам, мстит себе за свою жестокость, за всех тех невинных людей, которых он безжалостно убивал. Он приучал себя к боли и так он, Дадзай, даже не заметил как стал мазохистом, он кайфует от этой боли, она успокаивает его, хотя нет, она никогда не сможет усмирить его, ничто не сможет его так усмирить как смерть,  такая манящая и сладкая...
Дадзай вспоминал самые интересные события своей жизни. Он вспоминал свое прошлое, свое гнилое прошлое, вспоминал времена, когда он работал на мафию и когда мафия работала на него, вспоминал работу в детективном агентстве, вспоминал встречу з Ацуши. И тут в его глазах пронеслась до боли знакомый силуэт. Мягкие и шелковистые рыжие волосы собраны в небрежный низкий хвост, который плавными волнами ложился на хрупкое, словно девичье плечо. Голубые, как лазурит глаза, как летнее небо или глубокое море, пленят к себе и в них так и хочется тонуть и захлебываться в этом  эгоистичном, пренебрежительным и холодным взгляде, который буквально втаптывает тебя в грязь. Это милейшое лицо которое способно внушать страх даже самым опасным главам мафии. Эта девичья фигура м-м-м-м-м-м кажется он должен был быть милой девчушкой но судьба решила посмеяться над ним, как и над его ростом. Дадзай распахнул глаза. Он был удивлен, почему, почему именно сейчас он вспомнил его? Чуя... Чуя Накахара... Имя которое внушает страх даже самому Акутагаве. Дадзай усмехнулся. Ему всегда нравилось стебаться над бывшим напарником... Или... Или ему нравился сам Чуя? Детектив не знал как реагировать на внезапный приступ чувств к этой рыжей бестии. Впрочем, даже симпатия к этому злому лисёнку не сможет остановить его, он уже все твердо решил. Дадзай уже поддался вперед как почувствовал что кто-то обнял его со спины и уткнулся головой ему в спину.
- Нет, не смей, - такой знакомый голос, - только я могу тебя убить.
Дадзай повернулся и широко распахнул глаза.
******
- Что? Что ты здесь делаешь? Соскучился? М?  - усмехнулся детектив.
- Пф, больно нужен, - закатил глаза рыжик, - просто... Просто мне приснилось как твою жалкую тушу наконец-то хоронят и я подумал что ты наконец-то убил себя, а я тебе это сделать не позволю, потому что это именно я должен удушить тебя этими руками, - выпалил на одном дыхание Чуя наклонившись вперед и высовывая маленькие ладошки с зажмуренными глазами.
Он открыл глаза и посмотрел на Дадзая снизу вверх и вдруг испугался. Сверху на него смотрел демон во плоти. Темные шоколадные пряди челки мягко падали на лицо, а взгляд был таким высокомерным и эта жалкая ухмылочка, которую так ненавидит Чуя. А глаза... О этих глазах можно писать стихи или даже целые романы. Их можно сравнить с дорогим красным вином, таким терпким и сладким одновременно, которое приятно обжигает горло. Как же Чуя любил вино, как же Чуя любил эти глаза. Он готов утопать в них...
- Я-я-я это... Ну-у-у-у, - мафиози покраснел и начал заикаться. Он пьянел от этих глаз, он пянел от него, от Дадзая. Чуя стыдливо отвел взгляд.
- Чу, посмотри на меня.
-  ...
Осаму коснулся холодной рукой к пылающей щеке. Бледная кожа обдала его ледяные пальцы приятным жаром. Чуя опять рискнул посмотреть на экс напарника, как же это было опрометчиво. Парней тянуло друг друга как магнитом. Рыжий обвил тонкие руки вокруг забинтованной шеи как оказалось возлюбленного.
- Тц, слишком высокий, - скорчил недовольную рожицу мелкий и выразил свое недовольство прямо в губы Дадзая. Сухие, потрескавшиеся губи обдало теплым дыханием. Мафиози и так стоял на носочках, но все равно не мог дотянуться к детективу.
- Иди ко мне, - усмехнулся Дадзай и взял на руки рыжую бестию, - ну как? Так лучше?
Чуя молчал, он и так весь пылал а сейчас стал краснее чем самый спелый помидор.
С чем можно сравнить поцелуй? Говорят, что это безумнее чем прыжок с парашюта и слаще чем шоколад. Говорят что первый поцелуй - самое ожидаемое событие всей жизни. Но все же, ми некогда не сможем описать поцелуй, для каждого это что-то свое. Для наших же героев это надежда. Надежда на то, что ты не одинок, что не брошен на улицу как жалкая шавка, что его уход не сломал окончательно, надежда на следующий день, надежна на будущее...  Для них это как смысл всего, для них это как смысл жизни...