Одноклассники

--19--

-Что такое?-стальное, отчетливое желание бросить все свои дела и помочь.

-Я люблю тебя...-на тяжелом выдохе произнес Рома, не отводя взгляда.

Яр минуту внимательно смотрел прямо в светло-карие глаза, будто проверяя подлинность сказанного, вглядываясь в душу и стараясь распознать ложь, шутку.
Он ждал, что Ромка добавит: "Как друга! Ты- самый лучший лучший друг!" или: "Хах, видел бы ты сейчас свое лицо!..". Ждал уморительного смеха или ухмылки.

Шатен смотрел взволнованно, с надеждой, совершенно серьезно. Без смеха и легкомыслия. Прямо и твердо.
Отчаянно.
Ромка чувствовал эту проверку и стойко выдерживал пронзительный, стальной взгляд прямо в глаза.

-Как... друга?-позволил себе осторожно спросить Ярослав, выдыхая облачка пара.

Александров прикрыл глаза, шумно вдыхая, наивно думая, что холод сможет подавить сумасшедшее волнение, стеснение и огненный стыд. И горькое-горькое отчаяние.

-Неужели ты до сих пор ничего не понимаешь?-шатен повысил голос,-я бы не стал целовать лучшего друга! Я бы не признавался лучшему другу в чувствах сейчас, так серьезно!-светлые глаза потемнели от темной ярости и бессилия,- ты-придурок, Яр!

И снова этот пронзительный стальной взгляд, в какой-то момент переставший быть стальным и смягчившийся. Армидов заметно расслабился, поднял руку и заправил выбившиеся из-под шапки русые волосы Романа, оглаживая большим пальцев покрасневшую от мороза щечку.

-Ты прав на счет меня. Да, придурок. Но я понимал. Мне просто нужно было, что бы ты сказал мне о том, что чувствуешь,-он склонил голову к правому плечу.

Кареглазый презрительно фыркнул, напоминая:

-И что дальше? Ты скажешь, что я дурак, раз воспринимал все по-своему, или то, что мы- парни, или...

Он замолчал.
В душе Армидова потеплело от вида надувшихся от обиды, чрезвычайно тискательных щечек и розоватых, плотно сжатых губок.

-Я скажу, что тоже люблю тебя.

Рома изумленно посмотрел на парня и чуть приоткрыл ротик от удивления.
Тот воспользовался этим и совсем легко, нежно поцеловал Александрова. 
Яр искренне улыбнулся, с бесконечной лаской глядя на теперь уже, бесспорно, своего шатена.