Чертовы фетиши

Знаете, она не обидчивая, нет-нет. И она никогда не желала зла другим людям, кроме того дня, когда зло начали делать ей все.

…ладно, это было бы преувеличением. На самом деле, она просто захотела побыть слабой хоть на семь с половиной минут, уткнувшись в надёжное плечо подруги, и прорыдать оставшиеся две.

…хорошо, в эту чушь тоже никто не поверит. Любой, кто хоть раз общался с Аарин напрямую может с уверенностью сказать, что она вообще редко даже просто переживает по какому-либо поводу.

Конечно, он пытался найти причину того, почему он так просто отказался от её дружбы. По сути, они даже и друзьями то не были — так, просто знакомые, которые часто выручали друг друга в непростых жизненных ситуациях.

Иногда кажется, что ему плевать вообще на всё.

***

-Человек не может измениться, поменяв свою внешность, — она повернула голову к окну. На улице шёл снег крупными хлопьями. -Ведь что, по сути, человеческое тело? Такое есть (или когда-то было) у всех живущих на этой планете: голова, две ноги, две руки — стандартный набор.
Чтобы понять, как прекрасен человек внутри, нужно всего лишь прожить один день жизнью слепого, — она вновь вернула свою взор в тетрадь, хотя уже выучила свой доклад наизусть.

-Слушая голос человека, невозможно понять, какого он роста, или какого цвета его глаза; полный он или же худой. Зато можно выяснить, чем он увлекается, какую музыку слушает, его любимый цвет и многое другое. Можно узнать, одинок он или нет, любит ли он плести венки, собирая для них прекрасные цветущие розы, хризантемы, чаще всего — одуванчики. Вы с лёгкостью сможете влюбиться в один только голос, что рассказывает вам истории из собственной жизни, — она глубоко вздохнула, переводя взгляд с одного человека в аудитории на другого. -И в конечном итоге вам будет все равно, во что одевается ваш собеседник, какие у него волосы или же какого цвета его кожа. Ведь какая уже будет разница, если ваша общая любимая книга — «Кладбище домашних животных» Стивена Кинга, а в следующие выходные вы уже договорились сходить на концерт рок-группы?

-Из биографии одной известной поэтессы: «У каждого есть свои собственные фетиши на внешность, это факт. Но что помешает вам общаться с человеком, если его глаза узкие, а не широкие; кожа смуглая, но никак не бледная?»

Она закусила губу и, пытаясь унять дрожь в коленках, села на стул. Её голос стал громче — не так сильно, чтобы это стало заметно.
У всех есть фетиши. У неё тоже.
Например, большие руки и мягкие волосы, которые так приятно перебирать, слушая очередную шутку про общего знакомого.
Или же высокий рост; для того, чтобы обняться, нужно встать на самые носки новых туфель.
Да, у неё были фетиши на внешность мужчины, но зацепили её далеко не они. Совсем, даже близко нет.

-Кроме шуток, если люди перестанут смотреть только на оболочку — соулмейты, так называемые «родственные души», будут встречаться не только на страницах сказок.

Ха, конечно, она не верила в «родственные души», зато она слепо шла за его голосом, который заботливо предлагал ей перчатки.

***

Он не думал, что она может когда-нибудь прекратить с ним общение. Просто в один момент перекрыть все, что раньше так тщательно берегла от любого посягательства, словно общение с ним было для неё самой приятной вещью, что она когда-либо делала.

Конечно, он знал, из-за чего она это сделала. Признаться, выдерживать его несносный характер столь длительное время не смог бы даже он сам, но толика обиды все же зародилась в его душе.

На самом деле, они оба были чертовски упрямы, только она сумела смириться с этим и искать компромиссы, а он — нет. Она знала обо всех его недостатках, но все равно продолжала…

Продолжала что?

Общение с ним? Помогать? Радоваться его победам и сопереживать?

Пропускать обиды мимо ушей вошло у неё в привычку. И неожиданно он вспомнил, как она однажды говорила ему, что её обидеть невозможно. Что если такое и произойдёт, то человек просто испарится из её жизни, исчезнет, как забытое воспоминание. А ещё он видел, как она не хотела, чтобы это произошло с ними.

Но он обидел, и тогда всецело утонул в волне безразличия, и флюиды тотального равнодушия с каждым приливом топили его все сильнее и глубже. Сколько бы он не пытался найти в её глазах хоть отголосок, отблеск такой присущей ей жизнерадостности, он многократно натыкался на непреступный холод, который сквозняком отпугивал всех любопытных.

И он не хотел видеть больше этого льда, и думать не хотел, а слышать про неё становилось жалкой попыткой вспомнить.