Карнавал предателей

Спасая тебя

Третья неделя шла. Третья, с того момента, как он застал Сану в койке с другим прямо перед свадьбой. Другим оказался шафер. Он хотел убить их. Старым ружьём, которое досталось ему ещё от дедушки. Он мог. Тогда я умоляла его остановиться, едва ли не повиснув на длинном стволе. Сесть в тюрьму из-за двух жалких предателей? Ни за что. Только не он. А они считают, что, причинив ему столько боли, могут спокойно жить дальше, без угрызений совести или чего-то в таком роде. А ему ведь больно. Очень. Именно поэтому я третью неделю, семнадцать проклятых ночей, вытаскиваю его из клубов. Пьяного, обкуренного и иногда накачанного какой-то хернёй. По дороге он всегда крепко спит на заднем сидении. Похож на ребёнка, такой родной. Потом, уже в квартире, приходится выслушивать ругань, вздрагивать каждый раз, когда он молотит кулаком в стену, представляя, что это его лучший друг — лучший предатель. Пьяный в хлам, иногда он принимает меня за Сану и тогда становится просто неконтролируемым. Только мой отчаянный крик может привести его в себя, но не до конца. Я вынесла из его квартиры остатки посуды, заменив её одноразовыми тарелками, ножами и вилками, ну и вообще всё, что можно разбить. Потому что в приступах ярости и боли он начинает крушить всё это с каким-то тупым остервенением. В обед приношу ему немного еды из своего ресторана, хотя зачастую все попытки накормить его оканчиваются ничем и больше похожи на войну между матерью и сыном. Стараюсь быть рядом, много говорить, рассказывая ему о том, что происходит за пределами его боли, делать вид, что он слушает меня, и что мы двигаемся дальше, поддерживать. Как бы сложно это ни было. Для меня.

О том, что они с Саной расстались, в компании знают все. Никто не в курсе, почему конкретно, но кто-то пустил слушок, будто что-то не срослось перед свадьбой, обычное дело. Большинство поверили, не стали копаться в чужом белье. Только посплетничали в курилках да за обедом. Некоторые откровенно порадовались открывшимся перспективам. Ещё бы, ведь он директор отеля «Passion» — огромный доход, ежегодное попадание в рейтинг лучших отелей Азии, обложки самых крупных и престижных журналов. Его хотели все. Им было по семнадцать, когда его отец умер, оставив сыну громкое имя и много нулей на банковском счёте. И они были влюблены друг в друга, как ненормальные. Или только один из них...

Всю первую неделю Джинки даже не думал появляться в офисе, так что пришлось соврать, будто он приболел. Хотя, безусловно, каждый человек в компании вплоть до уборщицы знал, что он болезненно переживает разрыв. Именно поэтому я заставила его выйти на работу. Это было мучением как для него, так и для меня. Каждый вечер он напивался в хлам, но уже утром появлялся в офисе, и весь день вкалывал, как проклятый, чтобы отвлечься. Потом он понял, что так невозможно, и ему нужна хотя бы ещё одна неделя, чтобы прийти в себя. Чушь. Потому что он не приходит в себя. Всё, что он делает — спит и пьёт.