Рваные струны | Ragged strings

Он приходит под покровом ночи и уходит под утро, не оставляя за собой обещаний. И лишь следы на коже, жгущие огнем, дают понять, что это не сон. Каждое утро НаЁн мечтает не просыпаться.

Пожалуйста, оставь меня в покое.

Отражение в зеркале – единственный молчаливый свидетель. НаЁн аккуратно замазывает синяки на запястьях. Россыпь ярких засосов на шее спрячется под высоким воротом. Ему это нравится. Эта чертова игра. А НаЁн всего лишь расстроенный инструмент в пальцах этого музыканта.

Струны натянуты до предела.

В

от снова дежурные улыбки и ступени ведущие в университет.

– Опаздываешь, НаЁн!
– Прости.

Ким НамДжун, насколько же ты прогнил изнутри?

О

н улыбается немного неловко, поправляет нелепые громадные очки. Роняет папку. Белые листки разлетаются словно бабочки.

Вся эта неуклюжесть, вся эта ситуация, все это... абсурд. Ведь НаЁн знает правду. Она знает, какими ловкими могут быть эти руки; какими пронзительными бывают эти глаза. И что скрывается под этой грудой мешковатой одежды и маской из очков и пестрых галстуков.

Монстр.

Д

евушка бросается подбирать бумажки и их руки соприкасаются.

– Почему ты опаздываешь? – шепот заставляет вздрогнуть. – Я же сказал, чтобы ты пришла через пятнадцать минут после меня.
– Я не робот, Джун.
– Вот как? – хищный взгляд на мгновение сверкает из-за толстых стекол. – Ты хочешь, чтобы я наказал тебя? Плохая девочка.

НамДжун сжимает запястье НаЁн, слегка царапая ногтями внутреннюю поверхность ладони. Нежно целует щеку, незаметно кусает мочку уха.

Двойственность.

О

н всегда был таким. Нежным и грубым. Правильным до невозможности и прогнившим до корней. Он всегда приносил счастье и причинял боль.

Сколько можно (терпеть)?

НаЁн не сопротивляется, когда парень тянет ее в сторону подсобки. Ничего не делает, чтобы остановить НамДжуна, когда он начинает раздевать ее. Они давно уже не занимаются любовью. Просто секс и ничего более.