Септум

№9

— Я не знаю, как мне быть, — после минутного молчания произнёс я тихо, глядя на собственные руки, обхватывающие стакан с соком, из которого я даже ни разу не отпил.
— Дай угадаю, — друг наигранно облизнул палец, вздёрнув его вверх и прислушиваясь к несуществующим в кафе порывам ветра. — Септум?
— Да.
— И как только все наши разговоры умудряются сводиться к нему? Больше всего мне нравится то, что ты даже не заморачиваешься над логическими переходами и плавным перетеканием нашей темы в эту. Просто резко рубишь, как топором.
— Прости.
— Да ладно, всё нормально, я привык. Не обращай внимания на моё старческое брюзжание, — отмахнулся от моих извинений. — Так что стряслось-то? А то как пришёл, так и сидишь с унылой физиономией. И это при том, что я тут усиленно изображаю из себя шута.

— Я боюсь его потерять, — пробормотал, еле шевеля порядком искусанными от переживаний губами.
— Выяснилось, что у него неизлечимая болезнь?
— Да ну тебя, — наградил друга сердитым взглядом.
— Нет? Тогда недостаточно драматично, — выдохнул разочарованно.
— Просто я о нём ничего не знаю, — стал объясняться, несмотря на его кислую мину. — То есть... я знаю его, как человека. Вполне неплохо знаю. По крайней мере, мне так кажется. Но я не знаю никаких личных данных. Что если с ним что-нибудь случится: попадёт в неприятности, авария, да мало ли что... и он не придёт ко мне? — я смотрел на друга так, словно тот волшебник и способен решить любую мою проблему. — Я не смогу его тогда найти.
— А ты хоть спрашивал? Или ждал, когда он сам тебе паспорт покажет?
— Спрашивал. Он не хочет говорить.
— Нужно было быть настойчивей.
— Привязать к стулу и пытать, что ли?
— Как вариант, — согласился.
— Да ну тебя, — повторил снова и тяжело вздохнул. — Не знаю, как буду жить дальше, если потеряю его...
— Точно также, как жил до него.

— Нет. Точно также уже не выйдет. В этом-то и проблема. Я больше не смогу мнить себя счастливым, как это было раньше. Ведь... — примолк и после небольшой паузы нехотя продолжил, потому что мне действительно было больно осознавать это, а уж тем более говорить об этом вслух: — Я и правда просто мнил, я не был счастлив на самом деле. Я всегда был дружелюбным и добрым, послушным и безотказным. Мне казалось, что я становлюсь счастливее, помогая другим. Но это не было счастье. Септум с кофе на пороге магазина, когда я уже отчаялся его дождаться — вот это было счастье. Я отдавал всего себя другим людям и думал, что это правильно. Но всё было не так. За всеобщими проблемами и сложностями, из которых я помогал тем выкарабкаться, я словно забыл о существовании самого себя. Какой я? Чего хочу? О чём я мечтаю? Такое чувство, что меня нет, я растворился в окружающих людях.
— Неправда, — встрял друг. — Ты замечательный человек.
— Нет, — отчаянно не согласился. — Я просто та серая масса, которой Септум так боится стать. Я ошибся во всех своих убеждениях. Что хорошего в том, чтобы быть альтруистом? Что хорошего от этого именно мне? Это хорошо всем, кроме меня самого. Разве нельзя и мне хоть немного побыть эгоистом? Я просто хочу этого парня себе, — заявил решительно. — Хочу и всё тут.

— Мне нравится твоя решимость, но что-то мне подсказывает, что тебе её не хватит, чтобы наконец-то признаться ему, — голос его был полон напускной тоски и уныния. — И будешь ты страдать, обливаться горькими слезами и локти кусать. Скорее всего мои, ибо до своих не дотянешься, — любовно погладил свой локоток. — Так трусливо упустить своё наконец обретённое счастье... Должно быть до конца жизни о нём не забудешь.
— Не подливай масла в огонь, — заныл я и, отставив в сторону стакан, уткнулся лбом прямо в стол. — И без тебя тошно.
— Ничего, не переживай, — ласково погладил меня по макушке. — Просто продолжишь нести свет в этот мир, как всегда. А то удумал он тут, для себя вдруг жить захотел, — фыркнул. — Совсем ни стыда, ни совести. Для меня лучше старайся. Устройся ещё на подработку и помоги мне накопить на машину.
— Да ну тебя, — повторил уже в третий раз.