Чонгук никогда не защищается: знает, что только так всё заканчивается без серьёзных последствий. Сдаться и перетерпеть – мудрый ход, который он выбирает ежедневно, ежеминутно. Притвориться сломленным и позволить собой побрезговать – верный принцип, которого он придерживается по жизни. У Юнги другие ходы и принципы: он – борец по натуре, и считает неправильным опускать руки. А ещё он немного глуп в глазах Чонгука и до нелепого слаб, и беспомощен. Он вообще не взрослеет, сколько бы ни проходило времени, и Чонгук откровенно не понимает, насколько нужно быть тупым, чтобы не осознавать мотивы своих действий и продолжать вести себя так безрассудно.
Наверное, это наследственное.
Чонгук валяется на разодранном боку и давится собственной кровью, наблюдая, как по лицу не опускающего руки Юнги проезжаются костлявым коленом. Как в район лопаток борца по натуре Юнги впечатываются грязной подошвой дорогого кроссовка. Как глупому Юнги, приземлившемуся ладонями на острые камни, разбивают лицо, как слабого Юнги ставят на колени прямо в лужу и хватают за волосы, приподнимая его голову, как все семеро по очереди пинают беспомощного Юнги по рёбрам: это их коронное завершение – втоптать в грязь. Буквально. Чонгук смотрит на Юнги, который вот-вот потеряет сознание, и горько смеётся. Потому что Юнги – идиот: даже в таком состоянии пытается вырваться. Потому что это абсурд – не понимать, что нет никакого смысла сопротивляться. А когда шестеро, сплюнув на Юнги по очереди, уходят и оставляют его один на один с тем, кто опускается, чтобы победно усмехнуться в его мокрое от слёз и крови лицо, Юнги, еле разжав вывернутые чьим-то резким ударом челюсти, умудряется прошипеть: «Это всё, что вы можете, парни?».
Чонгук громко вздыхает, прикрыв глаза, и отворачивается в другую сторону. Асфальт под ним холодный и пыльный, но думать о простуде и заражении крови нисколько не хочется. Хочется сдохнуть прямо здесь и сейчас, на глазах у Юнги. Показать, что его ждёт, если он не прекратит строить из себя моралиста и доказывать ублюдкам, не видящим в них обоих живых людей, что никто не заслуживает такого отношения.
Юнги воспитан в любви, доброте и заботе; он начитанный, милосердный и искренний. Он доверяет людям, помогает бездомным и немощным, а ещё порицает алчность, жадность и эгоизм. Иными словами, ведёт себя так, будто нечаянно попутал вселенные и угодил на другую планету.
В их мире – мире, полном грязи и крови – Юнги не представляет собой ни примера для подражания, ни надежды во что-то светлое. Он – серое несмываемое пятно, заметное издалека невооружённым глазом и сильно действующее на нервы. И, наверное, это – единственная причина, по которой сломленные и потерянные люди так зверски пачкают его невинную душу: Юнги продолжает жить в сказке и отчаянно верить в честь, справедливость и достоинство, которых уже давным-давно не существует.
Чонгук считает Юнги жалким. Убогим. Не потому что он – неизменная мишень для выброса отрицательных эмоций, а потому что он до сих пор пытается внушить себе, что ему есть за что сражаться.
