Пока не сгорела душа

      Жутко больно. Тяжело дышать. Лёгкие что-то пронзительно режет, словно тысячью острыми ножами. Ломает рёбра на мельчайшие осколки и рвётся наружу. Очако, прикрыв рот ладонью, громко кашляет, и на руке кровь с ало-белыми лепестками. Вроде бы ромашка — Очако не уверена.

      Ей всё равно.

      Уже всё равно на свою болезнь. Кажется, ей уже плевать на эту чёртову жизнь. Она хочет умереть, наконец-то уйти на небеса, обрести душевный покой, которого не стало уже давно.

      Но что мешает ей поставить все точки над «i» и уйти? Что её держит в этом никчёмном мире, из-за чего она продолжает терпеть собственное саморазрушение?

      Очако широко улыбается, тихо смеётся. В голосе какое-то безумие, а в глазах лишь пугающая пустота. Нет, та жизнерадостная Урарака Очако умерла давным-давно. Два года назад, если быть точнее. Но ей кажется, что этот кошмар длится целую вечность. А выхода всё нет и нет. Маленькая Очако всё ещё тянется к невидимому свету в надежде, что где-то глубоко внутри её кровоточащей души все ещё тлеет маленькая искорка.

      Очако хочет согреться.

      — Как думаешь, — хриплым голосом в пустоту спрашивает Очако, мёртвым взглядом рассматривая окровавленные белые лепестки, — Деку и Тсуя хорошая пара? — усмехается и прикусывает губу. Тянется к рядом стоящей тумбочке за платком, чтобы наконец-то вытереть кровь с ладони.

      Два года назад она безответно влюбилась в парня, в глазах которого она — лишь друг. Питала надежды быть всегда рядом с ним, но реальность быстро сбила её с ног, безжалостно придавливая к земле. Она впервые почувствовала боль, острую, обжигающую где-то в груди, срывающую тихий стон с губ. И каждый день, в котором она ловила дружеский взгляд Изуку на себе, превращался для неё в Ад.

      Чувствовать себя затоптанной, похороненной заживо, проклятой — невыносимо. Это стало её участью. Она кричала, громко, душераздирающе, в попытке до кого-нибудь достучаться, но её никто не услышал. Очако с каждым часом не хватало воздуха, она шевелила побелевшими губами в попытке глотнуть кислород, ломала себя изнутри, осознавая, как сильно ошибалась. Сердце испуганной птицей билось в рёбра, желая проломить грудную клетку. Боль терзала изнутри, не давала спать ночами, рвала на части. Очако звала на помощь, просила о спасении, истерически смеялась и стирала с щёк предательские слезы. Тускло улыбалась знакомым и родителям просто потому, что так надо. Только на это и хватало сил.