Наконец-то вместе.

Глава 1.

  — Мисс Донован, вы меня слышите? Я доктор Маклагенн. Вы находитесь в больнице, в Луизиана. Сейчас мы вынесем вас из машины "скорой помощи" и отвезем в приемное отделение.
      Содрогавшаяся в ознобе Кенди Донован слабо реагировала на настойчивый мужской голос, пытающийся привести ее в сознание, но никак не могла найти в себе силы поднять веки.
   — Вы слышите меня, мисс Донован?
    Сверхчеловеческим усилием она все же умудрилась заставить себя открыть глаза. Доктор наклонился над ней, осматривая ее голову. Подле стояла медсестра с прозрачным пластиковым пакетом жидкости для внутреннего вливания.
   — Сейчас мы вынесем вас из "скорой".— повторил он, направляя в ее зрачки крохотный лучик света.
   — Нужно..сказать..отцу, что я здесь,.— выдавила Кенди едва слышным шепотом.
    Доктор кивнул и ободряюще сжал ее руку:
  — Об этом позаботится полиция штата. Ну а пока..поверьте, в больнице "Святого Лиама" найдется немало ваших горячих поклонников, включая и меня самого, так что мы сумеем как нельзя лучше позаботиться о вас.
      Голоса и образы атаковали Кенди со всех сторон, как только санитары подняли носилки. Красные и голубые огнм лихорадочно пульсировали на фоне серого рассветного неба. Люди в униформах мельтешили перед ее усталыми глазами: полицейские штата Луизианна, прамедики, доктора, медсестры. Двери распахивались, коридоры летели мимо, лица теснили над ней, губы шевелились, выпаливая настойчивые вопросы.
      Кенди пыталась сосредоточиться, но голоса сливались в неразличимое жужжание, черты окружающих расплывались, растворяясь в том же мраке, который успел пожрать остальную часть комнаты.

     Когда Кенди снова пришла в себя, на улице было темно и падал легкий снег
Делая отчаянные усилия избавиться от действия тех лекарств, которые еще и сейчас по капле лились ей в вену из прозрачного пакета, укрепленного на штативе, она тупо оглядывала то, что показалось ей больничной палатой, буквально забитой цветами всех оттенков, форм и сортов.
      Седовласая сиделка, устроившаяся у изножья кровати, рядом с гигантской корзиной белых роз, читала последний выпуск "Луизианна пост" с фотографией Кенди на первой старнице.
       Кенди повернула голову, насколько позволял фиксирующий воротник, пытаясь отыскать хоть какой-то признак появления отца, но оказалось, что пока, кроме нее и сиделки, больше никого нет. Далее она попробовала подвигать ногами и пошевелить пальцами и, к собственному облегчению, удостоверилась, что все это не только осталось на месте, но и находится в достаточно удовлетворительном рабочем состоянии. Правда, руки были забинтованны, а голова обернута чем-то тугим, но пока она не двигалась, все неудобство в основном сводилось к тупой боли во всем теле и немного более острой в ребрах. Кроме того, глотка так пересохла, словно ее набили опилками.
       Зато она жива, и это само по себе уже и есть чудо! Тот факт, что она также была относительно цела и невредима, наполнял ощущением благодарности и почти эйфорической радости.
       С трудом сглотнув, она все же сумела издать некое подобие шепота, шелестевшего в опаленном жаждой горле:
     — Можно мне немного воды?
      Сиделка подняла голову. Лицо мгновенно осветилось профессионально-участливой улыбкой.
     — Вы пришли в себя!— воскликнула она, поспешно закрывая газету, складывая ее и бросая под стул вниз снимком.
       Бейджик на ее униформе удостоверял, что перед Кенди стоит "Кларисса Макки, дипломированная медсестра, индивидуальный уход". Кенди жадно наблюдала, как сиделка наливает водуиз розового пластикового кувшина, стоявшего на подносе у кровати.
      —  Вам нужна соломинка. Сейчас раздобуду.
      — Пожалуйста, не беспокойтесь. Я ужасно хочу пить.
     Сиделка попыталась поднести стакан к губам Кенди, но та воспротивилась.
      — Я сама.— заверила она но втайне поразилась скольких усилий потребовалось, чтобы просто поднять забинтованную руку и не расплескать воду. К тому  времени когда она отдала стакан обратно, рука тряслась, а в груди словно открылась рана. Опасаясь, что ее состояние гораздо хуже, чем показалось сначала, Кенди с облегчением опустила голову на подушку и долго собиралась с силами, чтобы снова заговорить.— Что со мной?
      Сестра Кларисса, похоже, была не прочь поделиться тем, что знала, но все же для порядка поколебалась.
     — Честно говоря, вам следовало бы спросить доктора Маклагенна.
     — Обязательно, но хотелось бы сначала все услышать сейчас, от моей личной сиделки. Я никому не расскажу о том, что услышу от вас.
     Иного поощрения сиделке не потребовалось.
     — Вы были в шоке, когда вас сюда привезли.— призналась она.— Сотрясение мозга, переохлаждение, сломанные ребра и подозрение на повреждение шейного позвонка и прилегающих тканей — то есть, говоря языком медиков, травма от внезапного резкого движения головы и шеи. Несколько глубоких порезов скальпа, рваные раны на руках, ногах и торсе, но, к счастью, лицо почти не пострадало, и это уже само по себе чудо.
Кроме того, синяки и ссадины по всему...
       Улыбаясь так широко, как позволяла распухшая губа, Кенди подняла руку, чтобы остановить перечисление скорбного списка.
       — Скажите, все это насколько серьезно, что потребуется операция?
        Медсестра, казалось, была поражена столь оптимистичным настроем, но тут же уважительно качнула головой.
       — Никаких операций,— заверила она, одобрительно погладив Кенди по плечу.
       — А физиотерапия?
       — Не думаю. Но несколько недель  вам придется нелегко,  да и ребра будут беспокоить. Ожоги и порезы потребуют пристального внимания, могут остаться шрамы, которые необходимо...
         Кенди очередной вымученной улыбкой прервала новый поток угнетающих медицинских терминов.
        — Я буду очень осторожной.— заверила она и немедленно переключилась к единственной интересующей ее теме: — Где мой отец?
        Сиделка смущенно отвела взгляд и снова погладила Кенди по плечу.
       — Пойду узнаю.— пообещала она и поспешно вышла, оставив у Кенди впечатление, что отец где-то неподалеку.
        Совершенно измученная, казалось бы, такими простыми действиями, как пить и разговаривать, Кенди закрыла глаза и попыталась сложить в одно целое картину того, что случилось с ней со вчерашнего дня, когда Роберт(отец) обнял ее на прощание...