Мин Юнги проталкивается сквозь толпу людей в метро, уже привычно поправляя свою медицинскую масочку.
Некогда прекрасный Мин теперь прячет свою кривую улыбку, белые пятна на коже, что как будто будто от ожогов. Свои мутные и безжизненные глаза Юнги прячет под толстой оправой чёрных очков из-за которых ни черта не видно, но тот делает это, чтобы от него банально не шугались остальные прекрасные.
Но даже за толстым тёмным стеклом Юнги увидел Пак Чимина.
Чимина, что очаровательно покусывал свою нижнюю губу, смотря в экран телефона. Чимина, чьи глаза были подведены чёрным, а в ухе блестели искусственные камешки от гвоздиков. Чимин вполне не стеснялся своего аккуратного загара и нежной кожи без единого изъяна.
Мин Юнги был ужасен, а Пак Чимин был прекрасен.
Юнги не понимал каким образом он умудрился завести дружбу с идеальным Пак Чимином и как это вообще началось. Вроде бы кто-то попытался украсть бумажник Пака, а Мин заметил это и остановил злоумышленника. Но какого черта Мин сейчас чувствует себя не героем, а тем самым злоумышленником, что так опасно близко прижимается к его плечу, когда Пак вдруг захотел сделать общую фотографию.
Юнги полностью завешивал себя одеждой, очками, масками. Пак всегда злился на это, но Мин безразлично отмахивался. Юнги не собирался пугать Чимина.
Чимин все ещё был прекрасен, но Юнги боялся. Боялся, что тот узнает насколько прекрасный Пак Чимин все время рядом с ужасным Мин Юнги. Боялся, что этот Мин Юнги сделает Чимина ужасным.
Чимин поймал Юнги врасплох. Мин проболтался о месте жительства, а Пак пришёл как раз в тот момент, когда Юнги выходил из душа.
— Я урод, да? — Мин хмыкнул и улыбнулся Паку, затем поднимая свой мёртвый взгляд на Пака.
Тот неотрывно разглядывал его хилое, тонкое тело. Шрамы, пятна, синяки — это была лишь половина.
Чимин смотрел на этот урагант на голове Юнги, на прыщики и его кривую улыбку.
— Прекрасен. — Заключил Чимин, рассматривая Юнги. — Шуга.
— Что?
Пак легко дошёл до своего хена и улыбнулся, гладя его по мокрой голове.
— Твоя кожа такая бледная. Ты словно сахар.
Юнги все ещё был в замешательстве, продолжая пристально смотреть на Пака.
— Ты пианист, но у тебя довольно грубые пальцы. — Чимин взял Мина за руки, не отрывая взгляда от него же. — Потому что ты много работаешь. Музыкант и работяга. Прекрасно.
Пока Юнги не успел что-то ещё сказать, Чимин тыкнул на маленькие кружочки ожога на ладонях.
— Я никогда не видел, что ты куришь, но это тебя выдало. Не правда ли? Или твои царапины на спине?
Мин попытался вырваться, но Чимин только крепче его сжал.
— У тебя красивые и глубокие глаза. Как будто ты знаешь что-то, что я никогда не узнаю.
Пак нежно обнял Юнги, притягивая его к себе и ощущая его бешенное сердцебиение, напряжение и рваное дыхание.
Мир будто остановился, но тихий шум идущих часов выдавал, что вот оно! Что все реально и в действительности все это происходит.
— У каждого были причины совершить что-то из-за чего они страдают. Но совершенные люди так же не идеальны. Они скучны, хён. Они боятся потерять своё лицо и не идут на риск. А ты не боишься и у тебя есть множество интересных мелочей. И я давно это хотел тебе сказать, хён.— Тот отсторонился, смотря на теряющегося Юнги. —Эй, я это репетировал! Скажи что-нибудь.
— Чимин, твоя морщинка разгладилась. Ты прекрасен.
Парень заливисто рассмеялся, ощущая и на себе тёплые объятия хилого и притягивающего к себе хёна.
Юнги разлил чаю, затем отбегая и переодеваясь. Мин впервые почувствовал себя свободно, разговаривая с Чимином и постоянно ловил себя на мысли, что давно так не улыбался в обществе настолько прекрасного человека.
Чимин видел как именно расцветал Юнги, когда тот играл своими грубыми пальцами по инструменту или хмурил брови, когда не мог придумать лирику к тексту. Прошло много времени с тех пор, когда Юнги заметил отсутствие чёрных точек и чуть меньше, когда тот стал снимать свои очки, обнажая миру свои глубокие карие глаза.
Конечно, Юнги и срывался. Закрывал двери, не пускал Чимина, сбегал и игнорировал того, оправдываясь тем, что пагубно влияет на Чимина. Якобы он заметил чёрную точку на его носу и это явно дело рук самого Юнги. Конечно, затем Пак нежно обнимал плачущего Юнги и гладил его по спине, успокаивая и удивляясь, что Шуга такой чувствительный.
Сейчас, впервые гуляя с уверенным в себе Шугой, на которого порой оборачивались поглазеть и позавидовать, Чимин крутил в голове мысль, что была ещё с самой первой их встречи в метро:
«Какой Мин Юнги прекрасный, а какой Пак Чимин ужасный».
