Они знакомы очень давно. Настолько, что иные сквозь столько лет и не вспомнили бы первую встречу.
Тэхен помнит - помнит так отчетливо, будто и не было этих долгих почти шестнадцати лет; так, словно все случилось только вчера.
Ему шесть, Чонгуку почти пять, когда в их дом заходит высокий мужчина, а за ним, подталкиваемый улыбающейся миловидной женщиной, семенит пухлощекий мальчишка.
Он прячется за отцовыми ногами, выглядывает иногда, смотря на с интересом рассматривающего его Тэхена хмурым нахохленным воробьем, пока женщина вновь не подталкивает, мягко прося:
- Поздоровайся, Чонгук-а.
Мальчишка мнется, стесняется, а потом коротко кланяется, лепеча быстрое мало разборчивое "Здравствуйте", и снова прячется.
- Простите, - говорит женщина, - Наш Гук-и такой застенчивый. - улыбается, трепя мальчика по темным волосам.
Тэхен сдавленно хихикает - не потому что хочет осмеять, наоборот - он находит это очень милым, и ничего не может с собой поделать. Он выходит вперед, низко кланяется гостям, говоря громкое четкое: - Здравствуйте, я - Ким Тэхен. Вы новые друзья родителей?
Мама тут же шикает, потому что всегда отличался чрезмерной болтливостью и любопытством, за что и получал часто нагоняи.
Гости же смеются, говоря, что да - они новые друзья, а еще их новые соседи.
Тот факт, что у этих людей есть сын (который теперь будет жить совсем рядом, к тому же) Тэхена очень радует - новые друзья всегда здорово.
Он светится стоваттной лампочкой, когда его мама провожает их с мальчиком Гуком в детскую; когда сам уже раскладывает на полу игрушки (и даже новенького робота, которого родители купили совсем недавно, и с которым Тэхен не разрешал играть никому) - этому мальчику хотелось понравиться - неосознанно и совершенно по-детски, искренне желая подружиться.
Только мальчишка молчит, смотрит букой, отсаживается от Тэхена в сторону и на игрушки внимания не обращает, а на тэхеново осторожное предложение поиграть поджимает губы и говорит прохладно:
- Я не хочу с тобой играть и дружить тоже не хочу...
Но кто бы его спрашивал...
Они часто вспоминают их первую встречу с улыбкой - Тэхен наигранно дуется (в миллионный, наверное, уже раз), потому что "Ты разбил мне тогда сердце, мелкий говнюк...", а младший смеется, обниматься лезет и, "Хен, ну сколько можно, я ведь уже извинялся..."
Чонгук всегда плохо сходился с людьми, предпочитая гордое одиночество, часто новых знакомых, изъявивших желание познакомиться первыми, просто отталкивая.
Только с Тэхеном этот номер не прошел - тот упертый, как баран, трудности не пугали - а такая мелочь, как вечно угрюмый соседский мальчишка, не могла сбить с толка.
Чтобы сблизиться с Чонгуком, Тэхен потратил много времени, сил, улыбок и любимых конфет, но еще ни разу в жизни об этом не жалел.
Шаг за шагом подбираться ближе, сантиметр за сантиметром открывать его для себя - действительно стоило всех потраченных усилий.
Он приобрел гораздо больше, чем мог предположить - лучшего друга, родственную душу, любимого человека.
Они и правда, слишком похожи - их родители до сих пор иногда шутят о потерянных братьях - оба любят чай (Чонгук черный, Тэхен зеленый) и звезды; хорошие добрые книжки и не менее добрых лабрадоров; громкую музыку и тихое спокойное море - их прямые идеально пересеклись.
Тэхен не знает, когда дружба в его сердце эволюционировала сначала до щемящей, почти болезненной привязанности, а потом и чего-то более теплого и сильного, давая росток того, чего в жизни еще не испытывал, о чем только в книжках читал, да в фильмах видел.
Так уж выходит, что настолько же близких друзей как Чонгук - у Тэхена нет. Многочисленные приятели и школьные товарищи не в счет - с ними общение ограничивается стенами школы. Наверное, Тэхен и сам не хотел выводить его на новый уровень, потому что не нуждался, потому что у него был его Чонгук-и - мальчик-солнышко, который улыбаясь, походил на милого крольчонка.
Наверное, это его единственная ошибка...
Любовь появляется в его сердце в один из тех ярких, наполненных Чонгуком дней, которые Тэхен собирает всю свою жизнь, нанизывая, словно красивые перламутровые бусины на переливающуюся нитку. Их так много, что можно сделать не один десяток ожерелий - Тэхен бережно хранит их, не показывая никому, как самое большое свое сокровище; держит всегда у самого сердца - те согревают, заставляя все внутри цвести. Чувства непонятные ширятся, полнят тэхеново сердце и в какой-то момент они перетекают через край, открывая свою истинную суть.
Может быть, это случается, когда они в дождь босыми выбегают на улицу, смеясь и прыгая, бегают по лужайке у дома, и Чонгук выглядит таким счастливым и красивым даже в своих закатанных до тощих колен домашних спортивках, что глаз не оторвать...
А потом они задыхаются от насморка, вливая в себя литрами горячий чай с лимоном и медом, но все равно смеются с покрасневших натертых платками носов...
Может быть, когда они стоят на тэхеновом балконе, рассматривая звезды в новенький телескоп и "смотри, Гук-и - это Кассиопея, а это пояс Ориона, а вон та, самая яркая - Полярная". Глаза Чонгука так ярко мерцают в полумраке, так красиво, что затмевают собой сотни звезд на бескрайней простыне небосвода - в них потеряться на раз, и Тэхен смотрит - смотрит и понимает, что пропадает...
Или может, в один из тех вечеров, когда они засматриваются выученными наизусть почти старыми черно-белыми фильмами. Чонгук, конечно, почти сразу вырубается, беззащитно роняя голову на худое угловатое тэхеново плечо, вызывая улыбку и тихий выдох...
А может - это один из тех дней, когда Тэхен вытаскивает из подвала старый отцовский (дедов, на самом деле) проигрыватель и коллекцию грампластинок, которые с тихим треском наигрывают мелодии прошлых десятилетий (прародительской молодости), а Чонгук не громко подпевает, чуть сбиваясь, если в чистом его голосе проскальзывает хрипотца, смущаясь потом совершенно очаровательно от тэхеновых нахваливаний (потому что тому нужно хоть как-то выплескивать эмоции, чтобы сердце не взорвалось от переизбытка чувств)...
Не имеет значения, когда Тэхен впервые увидел море в глазах Чонгука - он ныряет в него без оглядки, совсем не боясь захлебнуться. Чувства настигают его, они прекрасны, но...
С самого детства взрослые, пользуясь своим несгибаемым авторитетом, внушают нам (навязывают) определенные принципы и догмы, полагая, что именно они непоколебимо верные. Их не заботят детские (юношеские) желания и мнение - их просто давят, словно извивающегося на влажном асфальте червя, буквально заставляя плыть по течению системы.
Тэхен, так же как и многие другие, не попадает в число счастливчиков и, часто слышащий "это аморально", "низко", "так нельзя", "противоестественно", "больные ублюдки" - он душит в себе любое проявление эмоций, если те хоть немного выходят за привычные рамки.
В какой-то момент они с Чонгуком даже отдаляются друг от друга, и младший совсем ничего не понимает.
Тэхен, как может, ограничивает их общение (не слишком критично, чтобы младший ничего не заподозрил), потому что чувства можно только умело скрывать и прятать. Бороться бесполезно - ты проиграешь в любом случае, потому что это сильнее тебя, а сердце никогда не подчиняется разуму.
Только все бесполезно - оно росло и крепло тем сильнее, чем больше Тэхен сопротивлялся.
И, стоя на привычном уже балконе плечо к плечу с Чонгуком перед самым поступлением в университет, Тэхен понимает, что все бессмысленно с самого начала - он просто не мог не влюбиться в эти большие глаза цвета крепкого чая; в милую родинку под нижней губой, что заметно пухлее верхней; в смущенную кроличью улыбку; в чуть сладковатый запах его кожи, совсем не мужской, но так ему подходящий - потому что это Чон Чонгук - магнит, притянувший и не отпускающий; его самая яркая звезда, только не холодная, а самая теплая, близкая и родная.
Голос Чонгука в эту ночь смешивается с тихим шелестом листьев на старом дереве во дворе, а мягкие порывы ветра доносят до Тэхена слабый чонгуков аромат.
Он отвечает "Конечно, мы же так этого хотели..." на чонгуков осторожный вопрос "Ты же дождешься меня, хен?"
А потом Чонгук обнимает порывисто и сильно, потому что они почти год видеться не будут. Тэхен тоскует заранее, обнимает в ответ бережно и нежно, поглаживает лопатки, спрятанные хлопковой тканью; перебирает волосы на затылке младшего именно так, как тот любит.
Тэхен почему-то думает, что этот вынужденный перерыв - отличный шанс прийти в себя, наконец, остыть и не ждать уже, что возможно, вот сейчас Чонгук сам признается, что тоже Тэхена очень любит и поцелует...
Но младший просто обнимает, жмется теснее, комкая тэхенову майку в пальцах, дышит горячо в плечо и, кажется, плачет.
Тэхен успокаивает, гладит плечи, шепчет ерунду всякую и уверен почти, что года определенно хватит...
